✝
— Долго бегать будешь? — Сокджин прибивает Юнги к шкафчикам, о которые омега болью бьётся плечами. — Что с тобой? — Будто ты не знаешь. У Юнги на лице написано, что он проебался. Глаза красные, блестящие, он хочет спать и плакать. Такую роскошь пока себе позволить не может. Альфа на него напирает, давит зверем внутренним, вынуждая подчиниться, голову склонить. Юнги гордый и сломанный. Он не хочет ничего общего с Чонами иметь. Думает, они заслуживают такую репутацию в школе, у Кима самого щемит сердце. Почему Сокджин не видит, как омега перед ним крошкой осыпается? Он совсем прозрачный, говорить точно не в состоянии. Юнги всё Хосока забыть не может. Его руки на своём теле, его слова, его поступок. Да Кима размазывает каждую ночь на постели, где он с Сокджином души соединял. В собственном доме находиться невозможно, всё о Тэхёне напоминает и от того рвать волосы на себе хочется. Юнги сдаётся, ему больше терять нечего, но в глаза Чона смотреть так же тяжело. Омега чувствует себя виноватым, но кому не плевать? — У нас сложные отношения, да, — говорит Чон, поднимая руку к его лицу. Юнги думает его ударят, глупо глаза жмурит, а Сокджин гладит большим пальцем некогда кожу любимую. — Скажи, что ты натворил, потому я не хочу догадки строить. — Я трахался с ним, — тихо говорит Ким, снова жмурится, но альфа от него не отлипает. — Я спасал брата… В Сокджине не один вулкан взрывается и внутренности обугливаются, магмой боли-любви покрываются, сгорают дотла. Он пытается в карих глаза найти отрицание, пусть это окажется ложью, плохой шуткой, но Юнги молчит. Смотрит на бывшего парня испытывающе. Почему чужая измена на них так отразилась? Когда они не туда свернули и друг друга потеряли? У альфы губы в тонкую полоску сомкнулись, он бьёт, но в шкафчик позади Юнги, что больше не смотрит на него, но и сбежать от Чона не может. Ему понравилось, ему пиздец, как понравилось стонать под Чон Хосоком и этот факт гораздо хуже, чем сама измена. Ким хочет сбежать в прошлое, где всё было до ужаса идеальным, без крови, слёз и агонии, что они все вчетвером переживают. Юнги даже понятия не имеет, как там его брат. Зато сам умирает внутри день за днём, каждую ночь в холодной постели. А через стенку слышит, как тяжело дышит отец, засыпая в комнате сына. Глупое решение Ким всё же принял, но уже назад дороги не было. Он всё ещё думает, что так Тэхёну будет лучше. Но не будет, никому. Омега боится получить удар, хоть и знает, что школьники кругом на них косятся странно. Юнги уже уверен, что завтра станет новой сплетней, но ему плевать. Он должен был рассказать Сокджину правду, потому что она съедает его не хуже будущего младшего брата. — Спас? — истерично усмехается альфа. — Спас, — ответ приходит сбоку, Чон медленно, как в фильмах ужасов, поворачивает голову к Намджуну и снова улыбается. — Ты его пугаешь. Сокджин бы и Намджуну рожу начистил, все они одной касты — мразей. Бездушные, гнилые, пустые. А Юнги за руку Кима хватается, будто тот его спасательный круг в открытом океане с акулами. Выпускник на себя омегу тянет, спиной широкой от разгневанного, и в то же время стеклянного взгляда закрывает, слышит, как Юнги срывается на плач, запястья Намджуна не отпускает. В Сокджине сердце лопается. Он знал, предчувствовал, что не спроста его омега в машину к другому садился. Но ради брата говорит, — альфа хочет ему верить, но это не оправдание. Юнги нет оправдания. Чон снова бьёт шкафчик и в толпе школьников теряется. — Ты в порядке? — оборачивается Намджун, сталкиваясь с потерянным мальчишкой. — Не плачь, он твоих слёз не стоит. — Я изменил ему, — рыдает омега, альфа его к своей груди прижимает, волосы поглаживает мягко, успокаивая. — Я хотел спасти Тэхёна, — воет омега, Намджун спешит увести его из коридора в пустой класс. Сокджин проклинает всё это, посылает далеко и надолго. Об него ноги вытерли, потоптались и выбросили, как ненужную тряпку. Он другого мнения о Юнги был, оказалось, что совсем его не знает. Альфа себя соскребать с земли не хочет. Чон совсем ничего не хочет, сидит на трибунах за школой и со злостью, что отравляет кровь, бороться пытается. Ему эту войну не выиграть, он в проигрыше заранее был. Долго Сокджин горевать не будет, но сейчас очень хочется, потому что в него Ким умело шприцем себя вкалывал, а теперь перестал. Без дозы оставил, альфа подсел, как наркоман. Знает, от привычки избавится, только сейчас не в состоянии с собой разобраться. Его предали так просто и легко, он достоин лучшего. Сокджин хотел помириться и вернуть всё, как было, но Юнги отказался от него заранее. Он не в грош любовь их не ставит. Альфа не сразу замечает, как кто-то опускается рядом. Кто-то, кто пахнет волшебной сакурой, своим запахом успокаивает, всех демонов, что душат Чона, усмиряет. Сокджин смотрит смазано, в его глазах слёзы застыли, а Селим ему улыбается, конфету жуёт. В карман лезет и ещё горсть достаёт. Ту, что альфа ему дал, дома хранит в шкатулке. В ладони у омеги «сосачки», альфа рассмеяться хочет. Ким для него конфету разворачивает и насильно в рот впихивает, брови хмуря. Омега ничего не говорит и Сокджин мысленно благодарит его, он не хочет говорить ни о чём. Дни пройдут, недели, месяцы, он забудет обо всём этом. Возраст такой, думаешь, что нашёл что-то вечное, а на деле нет. С каких пор альфа вообще стал думать о Юнги, как о чём-то вечном? Шлюха, — его вердикт.✝
— Ты ничего не съел. У Тэхёна ком в горле стоит, он ни на еду, ни на напитки смотреть не может. Слёзы свои испивает, или капли воды, что о его плечи худые в душе разбиваются. Как же сложно оказывается Чонгука✝
Чонгук, если бы мог, вообще в школу бы не ходил, но родителей мало волновали его личные трагедии. Потому, сомкнув зубы, он ездил за порцией оскорблений и новыми знаниями. Экзамены начнутся со дня на день, но альфу это никак не волновало. Он ничего не видел и не слышал, находился в классе приведением. Не было сил на то, чтобы ответить на грязные слова одноклассников, Чонгук больше не хотел драться. Он исчез, растворился в пространстве, без Тэхёна его не существовало. День был дождливым, не смотря на то, что утреннее солнце обещало иное. Альфа сбежал со школы уже после первого урока, вернулся домой и закрылся в своём подвале, посылая подготовку к экзаменам куда подальше. Как можно на чём-то сосредоточиться, если голова абсолютна пуста? Мир чёрно-белый цвет приобрёл, без смысла, коим для Чонгука бета стал. Альфа ужасно по нему скучает, хотя бы одним глазком увидеть его. Чон всё тень пытается Тэхёна уловить, ухватиться хоть за что-то. А тот исчез будто навсегда. Вечером дома появляется вся семья, Чонгук и не пытается скрывать своё настроение за ужином. И снова закрывается в комнате, куда после приходят все братья. Альфе бы кричать, голос сорвать, чтобы прекратить Тэхёна звать. Никто не придёт. — Тэхёна нет в городе, — говорит старший Чон, наблюдая за играющими детьми на полу. — Юнги что-то сделал. — Что? — Чонгук почти подрывается с дивана. У него сердце бешено в груди колотиться начало после одного «Тэхён». Всё резко кругом пошло. Сокджин переживает за младшего. Выглядит тот ужасно, с каждым днём всё хуже и хуже. — Что? — повторяет более слабым голоском. — Он изменил мне с Чон Хосоком. Это как-то связано с Тэхёном. Я подозреваю, что именно этот хмырь вытащил Тэхёна из тюрьмы и свалил в закат, — собирает пальцы в замок альфа, присев на кровати. Он говорит тихо, чтобы младшие не услышали. — К-как мне связаться с Хосоком? — смотрит своими оленьими глазками Чонгук. Сокджину его жаль, но даже если бы он знал, как найти Хосока, не сказал бы об этом. Ибо Тэхён это прошлое и он доставил достаточно проблем. — Как? — Я не знаю, — врёт. Мысли есть, но это уже не важно. Нужно оставить всё это. — Чонгук, послушай… — Нет! — кричит парень, у него глаза блестят. — Я хочу… хотя бы увидеть Тэхёна. Сверху слышится грохот. — Я проверю, — настораживается Сокджин, но не успевает он дойти до лестницы, как к ним спускается перепуганный папа. — Ни за что не выходите, — шипит он, отмахиваясь от старшего сына. — Поняли? Сидите тихо. — Что там? — не удерживается Чонгук, пытаясь заглянуть за спину родителя, но грохот повторяется. — Он пришёл, — обречённо. Самдан уходит, оставляя шокированных детей одних. Чонгук реагирует быстрее потерянного Сокджина, отрывает от пола Союля и пихает в шкаф, наказывая сидеть молча, а Джунхи прячет под кровать старшего. У самого дрожь по телу бежит. Он пришёл. А это значит, что живым никто не выберется. Несколько лет семье удавалось скрываться, пытаться выживать в самых экстремальных условиях. Но даже не приход погибели так страшит Чонгука. Тэхён. Одно слово, брошенное в порыве ярости. Слухи, сплетни, правда. И он их нашёл. Альфа хватает Сокджина за руку, у того пот стекает по вискам, глаза округлились от ужаса. Сверху не прекращаются звуки падающей мебели, тел, — не разобрать. И крик папы, удушающий, Чонгук понимает, что воздуха резко мало стало. Ему больно без ударов, без мыслей. Ему просто больно от одного осознания, что потерял Чон гораздо больше, чем получил. Сокджин осматривает комнату, но ему и Чонгуку прятаться негде. Дети плачут, папа кричит на первом этаже. Альфа мысленно даёт себе оплеуху, он должен собраться и спасти своих братьев, но у него по-прежнему пелена перед глазами, а ещё слёзы стекают по щекам. Это конец, он знает, но как? Ещё минуту назад они сидели в тишине и покое, заботило совсем другое. Почему сейчас? Сокджин бежит к дивану, доставая с его бока складной нож и пихает в руки Чонгука, сам вооружается горлышком разбитой о край стола бутылки газировки. Они не могут сидеть здесь просто так, в ожидании того, как Арат войдет в эту дверь и перестреляет всех парней, как щенков. — Ты готов? — смотрит на брата Сокджин, а тот молитву себе под нос читает. Альфа поднимается по ступенькам, идя на крики родителей. Он застаёт их в гостиной на коленях перед личным Дьяволом семьи Ганбат. Сокджин знает, выжить никому не удастся, но хочет хотя бы кому-то шанс подарить, чтобы отомстил в будущем. Слишком многое пришлось пережить, чтобы сейчас вот-так просто попасться. Альфа останавливается в дверях вместе с Чонгуком, готовым глотки рвать, прямо сейчас. Но их вид выдаёт страх. У обоих руки дрожат и слёзы текут. С этим не справиться. — Мальчики, — басом раздаётся по небольшой комнате. Мужчина раскидывает руки в стороны будто собирается обнять альф, а потом громко смеётся, утирая невидимые слёзы. — Я думал, вы в прятки со мной играете. Чего замерли, как не родные? — Бегите! — кричит отец и его ловко затыкают ударом с ноги. — Отпусти их! — Чонгук сжимает крепко нож в руке, тот приятно кожу холодит, у него есть всего лишь одна возможность, но стоит двинуться в сторону альфы, как его сзади хватают, как и брата. — Нет, нет, нет… — бормочет парень, не моргая смотря на родителей. Прямо на его глазах… Арат подходит медленно к Сансару, хватает его за небритый подбородок и с луковой улыбкой в глаза, переполненные страхом лишиться детей, заглядывает. Он не виноват, все это знают. Дело случая. Арат убил кучу сил и времени на то, чтобы добраться до ублюдка. Не любитель оставлять хвостов. Это была весёлая игра, но и она подошла к концу. Мужчина смотрит на его супруга, омега весь сжался, ожидая нового удара по лицу, которое уже перестал чувствовать. Арат вновь рассмеялся, вскинул пистолет и отошёл от пары. — Умоляю, — хрипел Чонгук, он не пытался вырываться из крепких рук двух мужчин. Сначала Бога умолял, теперь самого Дьявола. И никто не слышал, агонии внутри альфы не видел. Прямо на глазах. Он думал, мир его рассыпался уже на атомы, когда Тэхён в класс химии вошёл. Жизнь потеряла всякий смысл, но как же Чонгук ошибался. Он проклинает, ненавидит… того, кого любил всем сердцем. Арат в голову отца стреляет, а Чон чувствует, как пуля его пронзает и он начинает любовью-ненавистью истекать. Обмякает тут же в руках альф, не кричит, не плачет, он смотрит огромными чёрными глазами на того, кого не мог костлявой считать, но та иное лицо приобрела. У неё был в руке пистолет и жажда крови. Папа кричал, Чонгук никогда не забудет этого крика, он в ушах его постоянно стоять будет. Сокджин следом воем заходится, рвётся к отцу, что уже телом остывающим на ковре лежит с дырой во лбу. Ад был не в побеге, он прямо сейчас врата свои раскрыл перед ними. Все демоны вылезли наружу, когтями острыми, словно бритва, по полу скреблись. Темноту с собой принесли, что комнату вмиг обволокла, загипнотизировала. Она ранила, ослепляла, убивала. Чонгук застыл, у него стоп-кадр включился. Мёртвый отец и Арат, возвышающийся над ним. Мужчина посмотрел на папу, — у Чона сердце разорвалось на две кривые половинки. Почему же так мучительно? Ожидание вынуждает сходит с ума. Ничем не помочь, не спасти. Остаётся лишь смотреть и вместе с родителями умирать, но не так быстро, а с оттяжкой, захлёбываясь собственной кровью и слезами. — Твоя очередь, — оскалился Арат, поднимая дуло пистолета к голове папы. — Я сделал милость, дети не умрут на ваших глазах, — говорит он и стреляет. — Я тебя убью, — рвётся к альфе Сокджин, отталкивая от себя людей, пришедших с его смертью. — Я убью… — мгновенно затихает брат. Чонгук поворачивает к нему голову, понимает, что чувствовать уже ничего не может. На белой футболке Сокджина красное пятно расплывается в районе груди. Брата бросают на пол, пару раз пнув. Нет, нет, нет, невозможно в считанные минуты всё потерять. Чонгук не верит, не смотрит, жмурится. — Ты, наверное, Чонгук? — подходит к альфе Арат, поднимает его голову пистолетом, что коснулся подбородка. В глазах чёрных — ничего. Это одновременно пугает и заставляет о многом задуматься. Чонгук не боится. Он смотрит с вызовом. Зверь, готовый напасть. Парень сжимает в руке небольшой нож, это мужчину только смешит. — Где твои братья? — внизу что-то падает. А может, душа у Чона в пятки ушла. Пусть его убьют, он не позволит никому в подвал спуститься, встанет стеной. — Кажется, там, — обходит его альфа, Чонгук ему в спину плюётся, получая пощёчину от держащего его мужчины. Арат оборачивается с ухмылкой на лице, губы облизывает, на которых кровь родителей. — Хочешь их защитить? Я уже убил твоего отца, папу, брата. — Даже, если я сегодня умру, я за тобой и с того света приду, — рычит альфа, бросаясь на мужчину с ножом. Он целился в шею, но попал в плечо, схваченный сзади. — Ты молодец, — никак не реагирует на режущую боль Арат, он выхватывает нож из пальцев Чонгука, ударив альфу кулаком в лицо. Чон валится на пол, крик застывает у него в глотке, когда он приземляется рядом с родителями, чьи глаза по-прежнему открыты. Альфа не успевает сориентироваться, придавленный чужим весом. Арат прямо на него садится, удерживая за шею. Чонгук задыхается, брыкается под ним, хрипя. Он устал морально от вида смерти и крови. Мозг ещё не успел обработать информацию, Чон хочет верить, что это дурной сон, как и его выпускной. Но реальность слишком жестока, она придавливает его к полу, душит. Чонгук отключается, не может такое вытерпеть. Арат бьёт ножом в левый глаз подростка, смеясь истерически, не давая и глотка воздуха сделать. — … избави нас от лукавого, — слышит Арат снизу, теряя дар речи от молитвы мальчишки, который, кажется, верил, что спасётся. Альфа ковыряет его глаз, превращая в кашицу. То вынимает нож, то вновь вгоняет в голову Чонгука, что под ним шевелиться перестаёт, губы его чуть раскрыты, с них шёпотом молитва в последний раз срывается. Альфа поднимается, оставляя нож в глазнице Чона, и направляется в подвал. Чонгук слышит каждый шорох в доме, крики младших братьев. Он не может подняться, не чувствует своего тела, будто тело в прострацию вместе с сознанием попало. Всё так быстро кончается, в жалкие секунды, альфа не верит, что это конец. Джунхи и Союль перестают звать его. В доме шумит только холодильник и телевизор в комнате родителей. Чонгук боится увидеть тела братьев, не может спуститься в подвал, придавленный болью, будто бетонной плитой. Он поворачивает голову влево, — там родители на него смотрят, вправо, — Сокджин. Чонгук с воплем вынимает нож из глаза, прикрывая его ладонью, пытается кровь остановить, но та льётся через его пальцы. Альфа падает на колени, его покидают чувства и силы, но Бог, — он уверен, никогда не оставит. На низком столике домашний телефон лежит, Чонгук вызывает скорую и теряет сознание. Арат, покидая дом, видел подрагивающие пальцы Чонгука. Дал ему шанс на месть. Игра выходит на новый уровень.✝
— Прошу тебя, остановись! — хватает брата за локоть Чимин. — Это всё ерунда, ты же знаешь! — Нет, — резко разворачивается альфа. — Когда трогают меня, — это одно дело, но ты, Чимин! Я же любого за тебя убью, ты это знаешь! Даин только узнал о том, что брат подвергся избиению, тщательно скрывая это. Ему самому надоело то, что люди о его семье шепчутся. Всем пора было бы уже принять тот факт, что Паки спят друг с другом. Омега не хотел разводить скандал, но когда брат заметил на нём желтеющие синяки, взбесился и сбежал из дома. Чимин его по всей улице пытался догнать, останавливая. Будто Даин знал, куда нужно идти, чтобы найти виновных. Он собирался всего лишь пар выпустить, не хотел, чтобы Чимин его в таком состоянии видел, но омега увязался, всё домой хотел вернуть его. Он обнял Даина, срываясь на плач, который альфу подкупал, но не сегодня. Нужно что-то делать со сплетниками. — Я тебя очень сильно люблю, — говорит Чимин в грудь брата. — Я тоже, малыш, — он гладит его по голове и отцепляет от себя, скрываясь в темноте. Чимину страшно видеть Даина таким, оставаться в одиночестве на тёмной улице. Он себя совсем голым чувствует, обнажившим чувства. Со всех углов собаки лают и алкаши матерятся. Омега бежит за братом, но в темноте теряет его. Плачет, домой хочет в тёплую постель. Их постель, в которой они могут любить друг друга сколько угодно и никто ничего не скажет. Это их личный кусочек рая, где боли нет. Даин прячет руки в карманы, надеясь, что Чимин додумается пойти домой, а не станет его выслеживать. И без того было тошно, совсем скоро они школу окончат, смогут быть вместе. Никого не впустят в свой мир. Альфа приходит к школе, садится на ступеньки и горбится, как старик. Ему нужно время очнуться, чтобы придти домой прежним. Прижать к себе брата и пообещать, что всё будет хорошо. Но не будет. Никогда. Даин смотрит в небо чёрное, слышит сирены скорой помощи. Сердце невольно поджимается и тут же в ритме сумасшедшем заходится, когда он видит приближающуюся к себе фигуру. Человек садится рядом, сигарету тянет. Альфа узнает своего палача из тысячи. Намджун долго молчит, дым в воздух выпускает, будто что-то обдумывает. Даин тянет колени к груди, решает, что прогулка ничем ему не помогла. В голове мысли роем копошатся. — Я знал, — вдруг тихо говорит Ким, бросая сигарету в кусты. — Про тебя и Чимина, — добавляет он и Даин поднимается на ноги, смотря в безэмоциональное лицо Намджуна. — Мне мерзко от этого. Скажи, кто кого склонил? — Пошёл ты, — спускается с каменной лестницы альфа, Намджун идёт следом, останавливая Даина, дёрнув за капюшон толстовки. — Ты не имеешь никакого права осуждать нас. Он сражён признанием и, возможно, понимает теперь, что получал заслуженные гематомы от этого парня. Только уже не важно, потому что слухи достигли своего апогея и пора с этим кончать. Даин представляет Чимина в руках, своего мягкого лавандового мальчика. Он уже решает, что сразу извинится за то, что голос повысил, а потом глубоко поцелует, всю боль брата себе заберет. Закроет Чимина от грязных слов людишек щитом. Только Намджун хватает грубее, бьёт в скулу, и Даин сгибается пополам. — Я буду осуждать, — наступает Намджун, в нос бьёт. У Даина кровь хлещет, к губам течёт, он их облизывает. Хочет бежать, ему не нужна эта драка. Не отпускают, не дают в объятия брата броситься. Он пытается обойти Кима, тот мёртвой хваткой в парня цепляется, душить начинает. — Уверен, это ты первый посмел посмотреть на него, как на омегу! — кричит Намджун в окровавленное лицо Даина, ослабляет хватку. — Я убить тебя за это готов. — Ревнуешь его? — тянет уголки губ вверх альфа. — Правда думаешь заполучить Чимина? Очнись! Он только меня любит и всегда будет! — рвёт глотку парень, правду вбивает в Намджуна гвоздями, а тот толкает со всей силы от ярости и Даин падает на лестницу и замолкает. — Эй, — не на шутку пугается Ким, подойдя ближе. Под головой альфы кровь расползаться начинает. — Ты не мог сдохнуть, — сам себе говорит Намджун, пинает ногой его, но Даин больше не шевелится. Намджун отпрыгивает от него, будто его током ударили. Он жаждал этой смерти, но чтобы вот так? Один толчок и череп о каменную лестницу пробит? Альфа по сторонам оглядывается, никого не видит. Охраны в школе, как и камер нет. Нужно бежать, как можно далеко, пусть и ничего за это ему не будет, но паника охватывает, Намджун судорожно воздух глотает. И шаги. Он смотрит на дорогу, по которой кто-то бежит, стуча небольшим каблучком туфель. Альфа позорно сбегает, он не может в глаза Чимина смотреть. Последний раз взгляд на Даина бросает, в его серых омутах звёзды отражаются. Вбиваются в память Кима. — Даин! — альфа крик слышит, когда уже за территорией школы оказывается. Чимин видел человека у школы, решил, что это его брат и успел обрадоваться. Быстрее бы домой его притащить и забыть о мелкой ссоре. Перед омегой другая картина открывается, он бежит к лестнице. От шока тело немеет, Даин не может быть таким. Чимин ничего не понимает, пытается поднять его, руки в крови кедровой пачкает и вскрикивает. Трясет брата, в попытке пробудить, но реакции ноль. — Просыпайся, Даин-а, — воет омега. — Давай, посмотри на меня! У Чимина внутри всё застывает, сердце коркой льда покрывается, биться без Даина отказывается. Их мир ничто разрушить не может. Омега не думает о том, что случилось, он всё в чувства пытается старшего привести. А в руках его тело будто остывает, несколько градусов теряет каждую минуту. Нужна помощь. Дрожащими руками Чимин скорую вызывает. Успокоиться шансов нет, омега до приезда врачей к груди прижимает разбитую голову Даина. Шепчет, что рядом будет всегда. Ответа не следует, совсем ничего. — Я люблю тебя, слышишь? — сжимает руку брата в машине Чимин, пока доктор предпринимает попытки спасти альфу. — Мы всегда будем вместе, — плачет уже без истерики омега, смотря на свои руки окровавленные. — Даин, я же не выживу без тебя. Ответь мне… Чимин не понимает, почему врачи перестали суетиться. Он сам готов спасать брата, знать бы только, что делать. Потому что Пак ощущает пульс на его запястье, губами касается венок, целуя. Омегу вытаскивают из машины, он вырывается, пока Даина в больницу несут. Нужно быть рядом. Чимин отмахивается от врачей, бежит к белому зданию, догоняя докторов. — Мы его теряем, — слышит омега, оседая прямо на пол. Мимо него ещё несколько каталок проносится, Чимин ни на что не реагирует. Ему в сердце вонзили нож и провернули несколько раз, вытаскивая огрызок, что раньше органом был. В реанимацию Пака не пускают, сколько бы не пытался он туда попасть. Ему насильно колют успокоительное, оставляют в коридоре. Чимину кажется, время тянется вечность, он только и слышит — тишину. Она звенит в ушах вместе с последними словами брата. Без него ничего дальше нет. Чимин рядом ляжет в гроб, если в ближайшие часы не узнает, что Даин жив. Только… — Мне очень жаль, — начинает доктор, но омега глаза закатывает и падает в ноги врача, не совладав с истиной.✝
— Новости есть, — Минги закидывает сухарики в рот, входя в комнату, где Тэхён привычно сидит, приткнувшись в кресле. — Они тебя не порадуют, — противно хрустит альфа, на диван валится. — Сказать? — Если это связано с моей семьёй, то говори, если нет… не продолжай, — насупился бета. Ему в одиночестве проще, нет достающего его Минги, который приходит, когда ему вздумается. Он больше не пытается вразумить Тэхёна, но своим присутствием раздражает. Ким держится, чтобы не начать молить его вернуть свою тушу домой, но он так не поступит. Ни за что. — Ладно, — вздыхает бета. — Новости о семье Чон, — откладывает упаковку альфа, потирая ладони от крошек, и закуривает. Тэхён без того напряжён, как струна. Он слушает внимательнее. — Убили. — А? — встаёт бета, обнимая себя руками. — Половину перестреляли, я так и не понял, кто выжил, — ухмыляется Сон, издевается. Ужасом, что на лице Тэхёна расползается, точно наслаждается. Бета сигарету из его рук вырывает и жадно затягивается, садясь на ковёр. Кто их убил? Те ли самые люди, от которых они бежали? — Но сказать могу точно, что Чонгук пострадал меньше всех. Живучий. Как Чонгук справляется, что на душе у него? Чувствует сейчас себя, наверняка, ужасно. Бета вроде и злорадствует, но он не ненавидел его семью, он к Чонгуку лишь чувства такие испытывал. Ким хочет позвонить, услышать его голос, узнать больше. Нельзя. Это стало табу. Альфы этого в жизни его нет, да и радовался бы он, если Тэхён вдруг появился? Между ними уже ничего нет, но как никогда бете хочется быть рядом с Чонгуком, поддержать его. Минги с улыбкой наблюдает за метаниями Тэхёна, новую сигарету прикуривает, пока Ким кашлем заходится вовсе не от дыма, а комка в горле. — Хосок не одобрит, — тише говорит Сон, — но если ты хочешь, я отвезу тебя к нему. Тэхён не долго думает, припадая искусанными губами к фильтру. Слёзы лицо обжигают, внутри что-то ещё живо? — Нет, — хрипит бета. — Никогда, слышишь? Никогда не отвози меня к нему, сколько бы я не просил. И, если он захочет найти меня, поклянись, что никогда эту встречу не организуешь? — Ты хочешь спрятаться? — в удивлении приподнимает чёрные брови альфа. — Я не хочу встретить его однажды на улице, в кафе, в парке. Блять! Да, где угодно. Я не хочу его видеть. Спрячь меня, как можно дальше, — тушит окурок пальцами бета, полный решимости вырвать из своего раздробленного событиями сердца, Чон Чонгука. — Ты сможешь? — Легко, — докуривает альфа, снова начиная жевать сухарики. — Проверим твою выдержку, — смеётся и Тэхён сам начинает улыбаться.✝
Открыв глаз, Чонгук первым делом замечает, что тела своего не ощущает. Он слышит, как работает кардиомонитор. Присев, видит воткнутые в вены трубки. Альфа выдирает их, отбрасывает в сторону одеяло и спускает ноги на пол, но те его не слушаются. За окном стоит ночь, а в больнице так тихо и умиротворённо. Только Чонгук всё ещё слышит крик в своей голове, что раскалывается будто на двое. Он касается своего раненного глаза, ощутив бинт. Ему некогда думать о себе, он должен знать, что случилось с его братьями. Не удаётся подняться, мир кругом идёт. Чонгук ложится обратно и засыпает до утра. Услышав копошения рядом, он первым делом замечает врача, что проверяет его состояние, меняет капельницу. Альфа бесится от того, что не может с собой совладать, его точно накачали кучей таблеток. Чонгук пытается позвать доктора, но голос выходит тихим, парень сам не узнает себя. — Проснулся, — как никогда пожилой врач был весел. — Как себя чувствуешь? — Что случилось? — шепчет альфа, он так не хотел узнать о том, что потерял всю семью. — Когда скорая приехала нашли три тела, но что-то мне подсказывает, что было намного больше, — кивает сам себе пожилой мужчина. — Так что я у тебя хочу узнать, что случилось. — Все мертвы? — Нет, — одно слово, в Чонгуке снова жизнь царствует. — Чон Сокджин и Чон Джунхи, которых мы забрали с тобой, живы. Сокджину успели пересадить сердце, а ребёнку почки. Сумасшедшая ночь, — садится на стул доктор. — Ещё какого-то парня убили у школы. Его органы мы вам пересадили. — Нам? — Твой глаз. Чонгук рефлекторно касается бинта на голове. Это всё потом. Его братья живы, но где родители, где Союль? Альфа уверен, тела забрал Арат, но почему остальных оставил? Чону этот шанс на новую жизнь не нужен. Он хочет верить, что альфа не успел до приезда скорой справится с остальными. Но он точно знал, где сейчас Чонгук. — Пуля задела сердце Сокджина, он едва не умер на операционном столе, а младшенькому органы отбили. Кто же такое зверство себе позволил? — Чон молчит. — Полиция придёт скоро, Чонгук, они захотят узнать подробности. Вижу, ты говорить не настроен, — поднимается мужчина, — хорошо, отдыхай, тебе нужно набраться сил. Чонгук смотрит в белый потолок, а тот на глазах идёт трещинами. Это, кажется, жизнь его на куски раскалывается. У самого в груди сердце, будто птица в клетке, бьётся. За Сокджина и Джунхи волнуется. Нужно выбираться. В палату стучатся, Чонгук напрягается, пока не видит медбрата, что по сторонам озирается. Он входит в комнату, передавая в руки альфы лист, свёрнутый вдвое. — Я был здесь ночью, — шепчет молодой парень, — такой ужас… Знаю, у вас родственников больше нет, кроме тех, что спасли, но это письмо попросили передать вам. — Кто? — Мужчина средних лет в костюме, — напрягает память альфа. — Пару часов назад он был здесь. Чонгук берёт в руки бумагу и благодарит медбрата. Напряжение не отпускает. Альфа знает, кто передал ему это письмо, потому быстро раскрывает. «Как же тебе повезло, Чонгук. Я восхищён! Живи, живи, малыш. Я хочу посмотреть на то, что дальше с тобой будет. Знай, трупы твоих родителей на дне карьера. Младшенький у меня. Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется. Отныне, охоты за твоей семьёй нет. Помогу лишь раз, чтобы дать тебе толчок двигаться. В два часа на парковке будет стоять машина, водитель отвезёт, куда скажешь. Воспользуйся временем, пока все врачи будут на обеде. И удачи, Хаган». Чонгук сначала думает о том, как вытащить братьев. Потом вспоминает о главном. Ким Тэхён.✝
Десять лет спустя.
Осенний ветер колышет слабо тяжёлые тёмные шторы в спальне. На улице давно стоит ночь, но жизнь за пределами высотки только начинается. Люди снуют туда-сюда о чём-то переговариваясь друг с другом, их почти не слышно, как и проезжающих мимо машин. Слишком высоко. Мужчина стоит на балконе, ежась от холода, что кусает пятки. Меж пальцев тлеет сигарета. Взгляд устремлён прямо, на соседний дом, но его не видно. Перед глазами у Чонгука дым летает и редкие капли дождя. Он зачесал короткие волосы пальцами, прислушиваясь к звукам в квартире. Нужно идти спать, но ни в одном глазу, будь то чёрный или серый, — сна нет. Что-то тревожит покой альфы. Сигарета остаётся в пепельнице, он заходит в спальню, по памяти находя кровать, и присаживается на её край. От неожиданного звонка Чонгук подпрыгивает, быстро взяв трубку, чтобы не разбудить остальных жильцов в доме. Альфа уменьшает громкость динамика и тихо шипит в трубку. Время позднее, и если звонят, то только по очень важным причинам. Он эти причины слышать в два часа ночи не хотел. Ему бы уснуть быстрее, выбросить из головы тревогу. Чонгук ещё не знал, что та успеет пика своего достигнуть за секунду, потому что: — Мы нашли его, — докладывают на том конце и на лице альфы появляется животный оскал.