✝
Тэхён снимает с головы альфы бинт, проверяя рану, и смотрит на его руки. Холодные. Бета сидит перед Чонгуком на полу, любуясь бледнотой его лица, пока сам Чон смотрит в экран телефона. Тэхён почти умирает от полноты момента, ему вовсе не хочется уходить, но и отвлекать его от работы тоже. Альфа не замечает на себе пристального взгляда, в комнате так тихо, что дыхание можно услышать тяжелое беты. Он кладёт руки на колени Чонгука, привлекая к себе внимание. Нет, не будет минуты, когда Тэхёна отпустит хоть на миг от ядерного взрыва внутри. Мужчина откладывает телефон в сторону и насильно сажает Кима на свои бёдра, зарываясь носом в его длинные волосы, пахнущие сливовым шампунем. Сказочный принц, — для чудовища награда. Чонгук стал бы его ангелом, от всех людей и зла спрятал. Убедил в том, что является единственным шансом беты на жизнь. В его волосах бы прятал скупые слёзы, на которые больше не способен. Лишь бы только Тэхён ему верил. У Чонгука бури во снах без этого парня, чьё отчаяние не даёт существовать. Тэхён вроде есть, но его нет. Он большими глазами говорит альфе о том, что между ними всё, как прежде. Знать бы только, как именно. Они снова влюблённые и вечные или чужие друг другу люди. Ким променял Чонгука на свободу, так ему казалось. А свобода тогда была в руках лишь у альфы, как и сейчас. Звёзды падают, а Тэхён слепнет. Он уже просил когда-то Чонгука не потерять, но Вселенная не услышала. Потонули, как в море корабли, остались доживать свой век на чёрном дне. Их по-разному ранило, в этом вся проблема. Чонгук ожидает и сейчас большего. А Тэхёну бы снова небом укрываться рядом с ним. — Я пойду уже, — пытается встать на ноги бета, Чонгук не отпускает, целует в укус. — Не надо. — Я же не насиловать тебя, — возбуждающе хрипит мужчина, — оставайся со мной. — Нет, я так не могу, — на кровать уползает, альфа за лодыжку ловит. — Не дави только на жалость, больше играть с тобой в доктора я не буду, — альфа не напирает, губами носа касается цветного. — Не уходи, когда тебя нет рядом я не могу работать, думать о тебе, — Чонгук теряется в гардеробной. Часом ранее они вернулись из больницы от Селима. Альфа сменил костюм на футболку и шорты, щеголяя голыми пятками по паркету. Тэхён сидит на кровати, пока Чон не возвращается с чаем для себя и беты. Он открывает ноутбук и с головой уходит в работу. Ким думает, часами может за ним наблюдать, не двигаясь. Его присутствие в квартире ничего не меняет, но приятно, когда Чонгук сам просит остаться. Тэхён не понимает, что здесь делает. Он смотрит и всё. Думает, а думать ему вредно, особенно о семье альфы. Сам близко Чона к себе не подпускает, а хочет, чтобы тот ближе был. — Чонгук, — зовёт, альфа голову поднимает, угукнув, — ты правда веришь, что сможешь развестись с мужем? Ты говорил, что его отец большой человек, — альфа с улыбкой крышку ноутбука опускает. — И вообще, мне как-то не верится, что ты мог прожить много лет с тем омегой и не… полюбить его? Не привязаться? Может, он любит тебя. — Я люблю его, как человека, но у нас ничего не вышло и не могло. Я думать только о себе и тебе. Меня волновать будущее моего сына и всё. Большинство браков между влиятельными людьми заключаться только, чтобы повысить прибыль в компании. Может, я и не был бизнесменом, но сейчас у меня есть всё и даже больше. Я, мать его, Бог, — перекрестился мужчина, — криминального мира Азии. И я в состоянии расторгнуть брак с Данзаном в любой момент, пока не хочу портить репутацию и психику ребёнка. — А ты не из тех женатиков, которые только в уши заливают, что разведутся, а по итогу ничего? — Ты меня знать, — возвращается к работе Чонгук. — Я люблю тебя, Тэхён, — тихо. — Любовь — это ждать, а у меня когда-то лопнет терпение. — Нет, если я давать надежду. Тэхёну кажется, что над ним издеваются. Он забирает свою чашку с чаем и уходит на кухню, где закуривает, наслаждаясь холодным ветром, дующим из приоткрытого окна. В квартире стало очень жарко. На самом деле Ким готов ждать Чонгука, но чувство лживой надежды не даёт покоя. Тэхён как будто подглядывает за чужой жизнью, своей не занимаясь. Он не был таким до прихода альфы спустя годы. Бета славился силой и недоступностью. Почему он Чонгуку позволил сделать себя снова бесхребетным? Ким долго моет кружку, покусывая от волнения губы, как будто собирался сделать что-то из вон выходящее. Всего лишь уйти. Когда-нибудь Чон понимал его так, как того хотелось Тэхёну? Он возвращается, позади альфы останавливается, за шею обнимает, наблюдая за его пальцами, стучащими по клавиатуре, исследует взглядом шрам на костяшках. Он впервые боль причинил не ударив, не изменив, а метку свою оставляя. Тэхён невольно коснулся своей шеи. — Что такое? — не отвлекаясь, спрашивает Чонгук. — Прости, но я хочу прогуляться. — Мне пойти с тобой? — Нет, я вернусь. Тэхён кутается в пузатую куртку, прячет руки в карманы и просто идёт. Больше воздуха, холода, одиночества. Так он привык, без родного тепла. Очень плакать хочется, но Ким не станет. В наушниках грустные песни играют. Ему бы обратно. Не совершать тех ошибок, которые он совершил. Учатся лишь на своих проколах, у Тэхёна так много шишек… Лучше было отсидеть за убийство заслуженно, не прятаться крысой по углам, себя ещё больше проклиная. Он никогда не был на могиле Мара и не собирался, но порой взывал к нему о прощении, которого не заслуживает. Вся суть не в мести Вселенной, а в том, что лишь потеряв что-то, ты понимаешь его ценность. В том, что не нужно предпринимать необдуманных решений и верить глазам. На чаше весов у Тэхёна чувства к Чонгуку и свобода. Наравне. Пусть Чонгук будет последним.✝
— Он тебе нравится, да? — болтает ногами Сухэ, расчёсывая влажные пряди после ванной, теперь в ней нежился Раон. — По тебе видно. — Джунхи меня бесит и очень давно. Тебя это волнует? — омега брызгает в брата водой, чтобы тот перестал нести эту чушь. — Альфа он, конечно, завидный, но смело могу сказать — можешь оставить себе. Мой лучше. — Может, ты уже скажешь? — избавляется от агрессии старший. — Кто этот человек? Я так много слышал про него, но ты никогда не называл его имени. Гуляешь направо и налево. Он тебя не ревнует? — Это секретная информация, — спрыгивает на пол Сухэ. — Ты говоришь, как отец, — отстаёт от брата Раон, увлекаясь пеной в ванной. — Иногда думаю, что это я приёмный. — Не надо тыкать меня в родство, займись лучше своим сердечком, — уходит парень. — Каким ещё сердечком? — Которое быстро бьётся, когда ты видишь Джунхи, — в дверь уже закрытую летит гель для душа. Раону не нравится Джунхи. Может, совсем немного. У омеги много причин не смотреть в его сторону. Одна из первых — у отца конфликт с семьёй Ганбат. Самому альфе, конечно, не узнать о том, что Раон сын того самого человека. А Ли без понятия о том, что уже много лет происходит. Сухэ — не родной брат омеги, о чём Раон знал с первого появления в доме маленького мальчика. С отцом Аратом у Сухэ постоянно какие-то тайны от омеги, ему знать никогда не хотелось сути. Раон даже рад был, когда отец улетел в другую страну, предоставив родного сына самому себе. Парень не распространяется о своей семье, только Джунхи рассказал в надежде на то, что альфа станет хотя бы немного его уважать. Сухэ ушёл в школу раньше обычного, Раон не понимает, почему брат у него тусуется, имея своё жильё. Возможно, дело в его альфе, но это не проблема омеги, ему койки не жалко. Он уезжает в университет, зная, что Джунхи прогульщик первый и точно не придёт. Неделю после разговора не появлялся и сегодня придти не должен был. Явился, раздражая Раона запахом нового парфюма, который скрывает его горький аромат; тёмными очками на носу, точно пил опять. Его не удаётся игнорировать, альфа с друзьями сидит далеко, но взгляд до костей поражает. Раон не склочный омега, верящий в то, что таких, как Джунхи можно поменять посредством пыток или отношений. Этот парень такой, какой есть и его уже ничто не исправит, он и не плохой, но что-то в нём Раону дышать не даёт.✝
Хосок хотел, чтобы торт на день рождения Минги, Юнги доставил лично. Чон обещал повысить плату, но омегу это не волновало. У альфы свои прихоти, которые по идее не должен Ким исполнять, но дабы не нажить себе больших проблем, он согласился и в помощники взял Джина. Не думая совсем о том, что чувствовал альфа. Сокджину хорошо удаётся не выставлять на показ свою злость. Пусть в прошлом, забыто, но… осадок остаётся, к Юнги он снова привязывается. Они приезжают к семи на дачу Минги, где он собрал кучу народа, Ким с альфой не вписывались в обстановку. Сокджин занёс торт в дом, не смотря в ответ на людей, которые взглядом из него решето делали. Юнги нужно было всего лишь найти Хосока, указать на заказ и уехать домой. Он не собирался напиваться с местными мафиози и обсуждать насущные дела, но погода так не к стати ухудшилась. За пределами дома началась буря. — Приехал, — Хосок сам нашёл Юнги, на деле раньше приметил, а когда в глазах его растерянность увидел, то подошёл. — Кажется, ты задержишься. — Не он один, — Джин собственнически кладёт руку на талию омеги, к себе прижимая, лишь бы от Чона подальше. — И тебе привет, я думал, ты один будешь, Юнги, — альфа допил виски, что грел в стакане. — Прости, что расстроили, — кривит лицо омега. — Мы уедем сразу, как дорогу видно станет. — Не торопитесь, — ушёл к гостям Хосок. Лучше будет спрятаться подальше от всех этих людей. Только сначала Юнги найдёт алкоголь, потому что на трезвую голову он Чона не переносит. Вино попалось ему на кухне, там же омега нашёл Минги, поздравил и утащил Сокджина на второй этаж. Хосок проводил взглядом, за ними не пошёл. Как это чувство называется? Оно поднимается откуда-то снизу до самой груди, там распространяясь, увеличиваясь. Ревность? Потому что Чон не хочет видеть Юнги рядом с Джином. Он себе говорит, альфа — Ганбат, и это причина. А не из-за того, что Ким ему, как омега интересен. Хосок пришёл с омегой, но надутым, как его кошелёк, и потерял к нему интерес сразу, как Юнги порог дома переступил. Он отдыхает со своим другом, бывшим альфой. — Здесь очень красиво, но народу много, — говорит альфа, стоя на террасе. Омега открыл бутылку и начал пить из горла, не заботясь о бокалах и холоде. Он был готов в аду сгореть, лишь бы не видеть Хосока. Погода над ним издевалась, не пускала домой. — Тебе не кажется, что Хосок пытается к тебе подкатить? Юнги глотает вино и улыбается посиневшими губами. Ему не кажется, но слышать такое от Сокджина ему странно. Хорошо, что они друзья. Плохо, что были когда-то любимыми друг другом людьми. Омега берет Чона за руку, вытащив её из кармана куртки, и почти признаётся в своих догадках, но вовремя прикусывает язык. — Мне плевать, — альфа почти поверил. — Что ты будешь делать с Селимом? Чонгук так печётся о нём, будто в свои омеги записал. — У него галочка на семейных ценностях. Он уже переселил родителей Селима в центр и нашёл им работу. Я не удивлюсь, если до конца жизни обеспечит чеками из банка. Такой он, широкой души человек, если дело касается его задницы. Я не знаю, что говорить Селиму, у меня хватает проблем без него. — Когда кто-то насильно вешается на твою шею, — это отталкивает. — Поэтому Тэхён бегает от Чонгука? — Нет, он не верит ему просто. Из-за семьи и всё такое. Чонгук носит обручальное кольцо и пытается затащить в постель моего брата, — выпивает омега, — но каждому своё. Я больше никогда не полезу к ним, мне бы разобраться с собой. — Что у тебя? — Надежда, — подмигивает. Они ещё недолго стоят на террасе и входят в дом, скинув верхнюю одежду. На удивление, больше никто не смотрит на них, как на прокажённых. Сокджин вместе с Юнги устраиваются на свободном диване и допивают вино уже из бокалов, обсуждая тихо гостей. Вечер тянется долго, Юнги хочет спать, боясь, что ему придётся остаться на ночь в доме. Но, как оказалось, ни домой омега не попадёт, ни у Сона не останется. Всё было, как и последние пару часов: люди пили дорогой алкоголь, слушали классическую музыку и говорили о работе. Юнги смеялся над историями Сокджина и поглядывал в сторону Хосока, который замечал это так же, как и Джин. На улице завывал ветер, а в доме галдели люди, никто не слышал посторонних звуков и выстрелов. Он ступал медленно, перезаряжая пистолет. Серый глаз скрывала маска, в виске кололо слегка, боль отвлекала от убийств. На руках чёрные перчатки уже испачканные в крови. Чонгук решил, что эта месть не будет такой холодной, какую он приготовил для Тэхёна. Альфа со своими людьми убил всех, кто был на улице и направился в сторону дома, прикрывая лицо от снега. В секунду стало тихо, в следующую выстрелы возобновились. Чон искал взглядом Хосока, пока другие альфы убивали гостей. Палили без разбору, зная, что убить нужно каждого внутри. Чонгук был сосредоточен на Чон Хосоке, найдя его, направил в голову пистолет и мужчина отзеркалил действие Ганбата, подходить к нему стал ближе, курок не спуская. — Надолго тебя не хватило, — Хосок улыбался, но ему было вовсе не до смеха. Полегла часть его семьи, такое не просто не прощается, попахивает вендеттой. От неё Чонгуку не убежать. — Я думал, ты хотел, чтобы я жил. — Так и есть. Ощутить то, что я чувствовать, когда на моих руках умирать человек. — Он не умер. — Тебе повезло, я бы тебя на куски разорвал. — А ты быстро привязываешься, как собака. Стоит лакомством угостить и сам спину подставишь, — готовится стрелять Хосок, но слышит крик Юнги и у него тут же опускаются руки. Чонгук сам в ужасе поворачивает голову, видя словно в слоумо, как Сокджин накрывает собой Кима, его ранят в руку и альфа вместе с омегой падают на пол. Не думая, Хаган стреляет в своего человека и, наплевав на Хосока, идёт к брату, придерживая его плечо окровавленное. — Вот, чего ты добился, — убирает пистолет за пояс Чон, кивнув Минги. — Закрой рот! — рычит альфа. — Я засуну тебе глок в глотку и выстрелю! — Ты убил моих людей, я обязан снести тебя башку! — перестаёт быть милым Хосок, но дойти до Чонгука не успевает. Юнги поднимается на ослабших ногах и бежит навстречу своему кошмару. Обнимая, останавливая, убивая прикосновением. Альфа по-прежнему смотрит на Чонгука, а после на белую макушку Кима. Что ещё за протест глупый? Юнги поднимает голову, плачет, глазами лисьими просит не двигаться больше, не добивать мужчин. В эту ночь Хосок потерял достаточно. Юнги он не готов потерять. Чон отталкивает от себя омегу и хватает за шкирку Минги. Последней каплей был Намджун, но Чонгук умеет заходить далеко, убивает всё, что ему не понравится. В чём провинился Хосок? Пытался сохранить бизнес, чтобы жить, а не сдохнуть, как голодная крыса на улице? Помогал стране материально, а взамен ничего, кроме ножа в спину не получил? Чон Хосок хотя бы не строит из себя того, кем не является. Он даёт грёбанный шанс этому ублюдку убраться отсюда, пока кто-нибудь снова пушку не поднял. — Пошёл вон! — кричит на грани истерики, пока Чонгук помогает Сокджину подняться на ноги. — Вали из страны. Я даю тебе время до рассвета, если я узнаю о том, что ты в Сеуле, я приду в твой дом. В твой настоящий дом, к твоей семье! — Сон удерживает босса, чтобы тот не напал снова. Чонгук выводит брата, не понимая, почему Чон принял такое решение. Из-за Юнги? Кровавый снег под их ногами скрепит. В машине Юнги начинает плакать, задыхаясь, пытаясь остановить кровь Джину. А Чонгук не понимает. Вообще ничего. Хосок падает на колени, брюки пропитываются кровью. У самого в глазах отражаются трупы, слёзы сорваться норовят. Минги хлопает его по плечу, моргая без конца, но картинка не меняется. Десять человек Чонгука лежат с простреленными телами, в три раза больше потерь у Хосока. Терять что-то можно бесконечно долго, пока ты это что-то имеешь. Людей, тяжелее всего. У альфы душа наизнанку, рваная, окровавленная. Больше её нет. Остаётся так же трупом хладным у его ног лежать. Дьявол пришёл, а Бог не помиловал. Хосок никогда к нему не взывал и не станет. Он в себя только верит. Ему снова нужно сначала начинать, землю грызть зубами, выживать. А это тоже план, часть чужого плана, Чону не выйти. Каждое его решение Хаган предвидел, но не это. Иначе хотел, без крови брата. Хосок бьётся лбом о пол, воет. Мужчины умеют плакать, когда в их руках не остаётся ничего, даже надежды. Минги за спиной курит, агонию сам проживает, ему так привычнее, проще. А вообще, горевать долго не будет. Предвидел, ощущал. Он хватает ключи со стола и выходит на улицу, Хосок не останавливает. Минги гонит по заснеженной дороге, подскакивая на крутых поворотах. Он никогда этот день рождения не забудет. Не боится аварии, прекрасно будет догнать машину Чонгука и сбить его, чтобы с трассы слетел, перевернулся несколько раз и сдох. Сон такой ярости в жизни не испытывал и может, не лучшая идея в его голову пришла, это уже не имело значения. Он у дома Тэхёна, в подъезде, звонит в дверь. Бета открывает её в пижаме, волосы приглаживает. Минги залетает молча, прибивает парня к стене за шею. Какая-то часть в нём, что ещё знает о жалости, просит остановиться, не причинять Киму боли. Она сейчас переполняет самого альфу, рушит остатки разума. Тэхён воздух ртом хватает, руками машет в попытке достучаться до Минги, слушать Сон его не готов. — Мне всё равно, что Чонгук сделает со мной, после того, как ты ему нажалуешься, но я никому не позволю, чтобы эта война задевала дорогих мне людей. Никого не осталось! — затылком о стену. — Хосок и Чонгук должны в этом участвовать, другие не причём. Твой мужик не понимает, что зариться на чужое нельзя. Хосоку ничего не оставалось, как пролить кровь. Этот выродок, Ганбат, и тебя погубит. — Что случилось? — хрипит бета, в глаза шальные альфы заглядывая. — Убил всех, кто был в моём доме. Всю нашу семью. Ты знал каждого, вряд ли станешь скорбеть, — отпускает, а Ким падает на пол куклой. Минги отходит в сторону, на пуфик у вешалки падает. — Я здесь, чтобы тебя искупать в боли, которая топит меня, — у альфы голос дрожит, а Тэхён на него смотрит и не верит ни единому слову. — Мы тоже были семьёй, Тэхён. Скажи мне, почему ты его выбрал? Не говори, что любил. Никогда я не поверю в то, что ты можешь любить его до сих пор после того, что видел последние десять лет. Бета держится за шею, дыхание восстанавливает, а его следом душат слёзы неприятия. Его Чонгук снова сделал это, неверный шаг, который может уничтожить их отношения. Всё сгубил, нагадил и убежал. Как же он мог? Тэхён знает, что Хосок первый это начал… но Чонгук изначально его власти хотел. Он добился только большей крови и тонет в ней бета, а не боли. Боль уже давно Тэхён не чувствует. — Я… — воет парень, собирая свои остатки с пола. Чонгук был у него совсем недавно, они лежали в кровати беты, целовались. Альфа спокойной ночи пожелал ему, себя во снах увидеть и ушёл. Ким думал домой, а Чон потрошить людей уехал. Тэхён на две части делится. Как ему ненавидеть альфу, если тепло его на коже живо? — не знаю, Минги, я не знаю… я никого не выбирал. Хосок не оставил мне выбора, если бы дал время… а он не дал. Вы меня бросили, вы отдали меня ему. Почему!? — кричит, за куртку цепляется альфы, а тот молчит. — До меня никому нет дела. Один Чонгук… — Он тебе не друг, — тихо. — Верно, не друг, но и не враг. В чём ты меня обвиняешь, если сам предал? Кто это всё начал? Для чего сейчас виноватых искать? — Он уедет, — встаёт Сон. — До утра его уже не будет в стране, или мы его убьём, — дверь открывает, а Тэхён за его штанину цепляется, — поезжай в больницу, Сокджин ранен. Это твой единственный шанс увидеться с ним. Тэхён утирает слёзы, не переодевается, накидывает куртку, ботинки обувает и на парковку спускается. У него дрожат колени и руки, совсем не поддаются. Он не понимает, что случилось и пальцами непослушными, по дисплею мобильного тыкая, до Чонгука пытается дозвониться.✝
— Гордишься мной? — хмыкает Сокджин, пока ему обматывают бинтом плечо. Чонгук тучей навис над ним и медбратом. — Видишь, я могу человека от пули закрыть. — Ты это ради меня или Юнги сделал? Он там внизу уже третий кофе пьёт и ноет. — Я не пытался никому ничего доказать. Юнги был в опасности, я среагировал, — работник больницы выходит из палаты и Чонгук присаживается рядом с братом. — Теперь понимаю, что чувствовал Селим. — Если бы ты умер, я бы тебя воскресил и сам убил. Ты не думаешь головой. Этот омега к Хосоку в руки бросается, а ты спасаешь его. Это что, снова любовь? — звонок от Тэхёна, альфа не ожидал и не успел подумать, что бета уже всё знал. — Как ты мог… — Тэхён, я всё объяснить, — Чонгук выходит из палаты, а Сокджин сам себе усмехается, не жалея о том, что закрыл собой омегу. Какой бы не был Юнги, к кому бы не рвался в объятия, Джин готов спасти. Это груз, что Чон тянет из прошлого, цепляется за то, что не стоило бы. Он живой, о худшем и не думал. Альфа выходит, чтобы найти Чонгука, но натыкается на омегу. Сидит под дверью, стаканчик пустой сминает в руке. Его другое тревожит. Чон Хосок. Юнги знает, что этот альфа чуть брата его не погубил, но не думает об этом сейчас. Альфе сложнее в эту ночь в сотни раз. Он один остался, главное на Кима среагировал. Может и нет. Может решил, что пролилось достаточно крови. Юнги боится себя, потому что хочет обратно. Омега смотрит усталыми глазами на Сокджина, снова благодарит. — Он улетит? — Да. — Я слышал, как он ругался по телефону с Тэхёном. — Уже едет, — садится рядом альфа. — Я не хочу здесь оставаться. Моя жизнь стала похожа на цирк с вашим появлением и больше, прости, Сокджин, не хочу иметь дело с твоей семьёй. Это зашло слишком далеко. За всё спасибо, — уходит Юнги. В след не смотрят. У выхода в больницу стоит машина брата. Юнги слишком устал, чтобы ввязываться в чужие разборки, мимо проходит. Тэхёну не до брата, он пытается вырвать руки, которые Чонгук ему блокирует, в машину впечатывает. Бета не слушает его, кусается, кричит, плачет. Альфа его таким даже на выпускном не видел, когда казалось бы, что всё утеряно. В этот раз и правда, всё — и боли не остаётся. Тэхён плещется в разочаровании. Чонгук следом голос повышает, потом целует, удары в грудь получает. Он обязан был отомстить Хосоку. Не за себя в первую очередь, а Тэхёна и Селима. Этого никто не оценил. — Ненавижу! — сотый раз за последние пять минут. — Как ты мог! Последнего лишил меня! Чонгук, хватит… хватит приносить мне боль. Остановись, я от её концентрации умираю, — норовит упасть на снег, Чон его держит. — Это не месть. Месть — попытка боль облегчить. Скажи мне, где у тебя болит? — кусает свои губы в кровь Тэхён. — Я в крови весь, — отвечает, страшно отпустить Тэхёна, тогда он не просто упадёт, он от Чонгука откажется навсегда. Останется в его ногах бесформенным нечто сидеть, — но я не знаю, где моя рана, всё болеть, душа болеть. — Я дал тебе возможность подумать над своими слабостями и увидеть их истинную причину, — закрывает глаза Тэхён, отдавая себя во власть чудовища. — Так вот, посмотри в суть своей боли. Это не суть боли, а лишь её зримое отображение. Когда боли не соответствует сосуд внутри, она выходит наружу и калечит все, что попадается ей на пути. Чонгук ничего не отвечает. Шаг назад, два, три. — Мне нужно улететь, — говорит он, держит руку беты. — Полететь со мной, обещаю, ты больше не будешь из-за меня плакать. А Тэхён руку вырывает, у Чонгука камнем вниз сердце падает. — Пошёл ты, — сквозь слёзы, — пошёл ты со своим «люблю», «обещаю», «клянусь». Нет, нет, не то пальто, Чонгук. Я не хочу тебя знать, как не хотел и десять лет назад, — открывает дверцу машины бета, замечая вышедшего из больницы Сокджина. — Я не люблю тебя. — Не верю, — бросает, но Тэхён всё равно уезжает. Сокджин хватает младшего, когда тот за машиной бежать пытается. Чонгук забывает о том, что брат ранен, ему нужно к бете, они так расстаться не могут. Всё было слишком хорошо. Альфа не верит, Тэхён сам просит его не верить. Никогда. Это ложь. Любит Чонгука, он очень сильно его любит. Джин в шоке от поведения брата, но ещё больше его в ужас приводит мокрый след, тянущий из-под маски на глазу Хагана. Разве такое возможно?✝
Юнги видел в своей жизни многое и достаточно знал, для понимания того, как жить. Сама жизнь ему частые сюрпризы приносит в последнее время. Может, после того, как Чонгук вернётся домой, то всё станет лучше. Альфа не влияет на Кима никаким образом, но толкает на то, чтобы омега совершал необдуманные поступки. Он в четыре часа утра в месте, в котором едва не отдал душу, если бы Сокджин не подставился. Почему? Потому что, важно знать, что он жив и здоров, хотя говорить об эмоциональном состоянии Хосока сейчас бессмысленно. Юнги находит его в кресле с сигарой и бутылкой коньяка. Тела лежат так же, к ним не прикасались. Чон не вызывал полицию и может, даже Намджуну не сообщил о том, что произошло. Юнги такой дурак… но потом он жалеть не хочет. Чон Хосок делает ему больно тем, что в жизни присутствует. Делает больно, потому что не с ним. Ким помешанный коллекционер его касаний и фраз, брошенных в ту роковую ночь. Юнги тоже хочет выбить почву из под его ног. Он знает, что может. Альфа, удивлённый его возвращением, давится дымом. У омеги рубашка в чужой крови и недосказанность слов читается в глазах. Хосок бросает сигару не глядя, та шипит в луже крови. Горло греет алкоголь, после Чон поднимается, наклоняясь к лицу омеги. Юнги не со злом пришёл, альфа чувствует что-то другое. — Слушаю, — устало. Юнги ковыряет свои пальцы, которые хочется к телу мужчины протянуть, но Ким уже касался ранее Хосока, больше такого ему не позволят. Он поступает иначе, ближе встаёт, голову, на грудь тяжело вздымающуюся, кладёт. Альфа роняет бутылку и не двигается. Они будто уже всё понимают, остаются за стороны противоположные воевать. Здесь каждый в такой ситуации, но Хосока бросает из крайности в крайность и руки на спине Юнги оказываются. Ближе, ярче, крепче. Дыхание Чон ощущает сердцем. — Когда это случилось, я понял, что ты мой альфа. Хосок дышать сам перестаёт, замирает, будто послышалось. Он отрывает от себя омегу, в нём ничего не говорит о лжи, не намекает. Чон берет его лицо в свои ладони, кровью пачкает, а Юнги улыбается так, что альфа на атомы рассыпается. Не показалось, а понял. Это истина. Почему нужны какие-то объяснения? Это для Тэхёна, у Юнги всё проще. Он добивает Хосока и отступает назад. Между ними ничего и всё. Альфа растерянно смотрит на парня, который подобрал нужное время, чтобы сказать о таком. Почему сам Чон этого не понял, если это правда? Хосок придерживается мнения о том, что мы сами строим свою судьбу и выбираем людей, которые будут спутниками по жизни. Вселенная не при чём, люди придумали истинность, как доказательство того, что есть что-то больше, чем любовь. Душ объединение, но нет. Но нет… зверь внутри Хосока после такого открытия к омеге принюхивается и узнаёт в нём то, что сводило с ума десять лет назад. Альфа мог в ночь не раскрывать ему всех карт, до самого утра наслаждаться Юнги, если бы сам в нём не потонул. Он испугался себя, думал, показалось. Опять таки, поверить можно во всё, что угодно, когда факты кончаются, Хосок не находит слов. — Я ненавижу тебя, но хочу, чтобы ты был счастлив. — Знаешь, куда бить, — усмехается мужчина, оглядывая горы трупов. — Так ведь, любимые самую страшную боль причиняют. Я не был тем самым для тебя, но хочу маленькой компенсации, мести. Пришёл сказать о том, что терзало меня и не давало сдаться. Возможно, я что-то надумал себе, но Хосок, — глаза в глаза, — без твоего образа я не мог жить, — Юнги уходит по алым лужам на выход. — Крови будет больше. Обещай, что свою не позволишь пролить. — Только тебе, — ответ и снова в кресло, подняв полупустую бутылку. «Обещаю не позволить» «Пролить позволю только тебе»✝
Сокджин всеми силами пытается скрыть от Селима ранение, но ему не приходилось бы этого делать, если бы альфа не пришёл. Себе ответ на вопрос: почему приходит, не найдёт. Больше некому, кроме родителей. Омега идёт на поправку, но ему было бы легче рядом с Чонгуком. Он не пугал его так сильно, как Джин. Потому что альфа молчит, смотрит. Селиму от его взгляда прятаться некуда. Он уже принял трезвое решение уйти, чтобы Чон не пытался в его голову попасть взглядом. Может, ошибкой было бежать на помощь Чонгуку, а может ошибка в том, что Ким выбрал не того альфу. В любом случае, ему доживать с вырванным сердцем. Джина любили, он знает, что это такое, но Селим поражает иными эмоциями. Насколько же сильно ему нравился Чон, что он на всё готов был пойти ради него. Альфе ещё не одни сутки думать над поступком омеги, в итоге так и не разобраться ни в своих чувствах, ни в его. — Чонгук вернулся в Монголию, — рушит тишину мужчина. — Не знаю, когда обратно прилетит. — Это неважно, — удивляет альфу. — Ни он, ни ты не обязаны сидеть со мной, как няньки. Для этого у меня родители есть, которые, кстати, очень благодарны Чонгуку за помощь. — Вы заслуживаете лучшей жизни. — Именно. Поэтому, — кряхтя, удобнее устраивается омега, — не приходи больше. Слова Селима расстраивают какую-то часть Сокджина, но что он против мог сказать? Ему, может и не следовало наведываться к нему так часто, как альфа мог. Всё изменилось и Джину тоже нужно улететь. К своей семье, в новое будущее, где есть всё, чего у него не было в Сеуле. Чон думает, это его выбор, а не манипуляции брата. Так всем будет лучше. Не нужно оставлять таких хвостов в прошлом. — Не буду, — поднимается со стула, поправляя на плечах белый халат. — Выздоравливай. Важно уметь вовремя уйти. Сокджин вышел из палаты, но в сердце омеги остался.✝
Данзан просыпается от хлопка входной двери, омега кутается в шёлковый халат и выходит в коридор, включая свет. На улице ещё темно, около пяти утра. Он прищуривается от яркости лампочки, не веря своим глазам. Бежит в объятия мужа, которому удаётся скрыть на лице настоящую катастрофу. Хаган бледный, уставший и дико сожалеющий о потерянном времени. Альфа целует супруга, говорит о том, как скучал. Омегу волнует только то, что мужчина не предупредил его о прилёте. Они говорили вечером по телефону и тогда Хаган собирался спать. — Ты разбудишь Шона, — шепчет омега, пока альфа раздевается. Он оставляет чемоданы в коридоре и уходит с мужем в спальню. Альфа на балконе курит, не позволяет Данзану к нему выйти. Город всё тот же, на своих местах здания и люди те же ходят внизу. Чонгук оставил себя в Сеуле рядом с Тэхёном. В телефоне десятки попыток дозвониться до беты, но трубку он так и не брал, в чёрный список альфу закинул. В попытках понять, что именно довело Кима, мужчина приходит к разным мыслям. Он сам говорил о том, что от семьи отворачиваться нельзя. Тэхён остаётся частью семьи Чон Хосока, даже если его выгнали с позором. Он половину жизни прожил с людьми, которых сейчас черви едят. Понимает это Чонгук слишком поздно, находясь на своём месте, рядом с мужем и сыном. Только забыть он не может о Тэхёне, оставить всё, как есть. Это совсем не то. Он зайдёт дальше, он сдохнет потом, но месть совершит. Всё ради этого, ради крови. Никто и ничто Чонгука не остановит, даже его любовь. Боже… он молится, просит вырвать высшие силы из него эту заразу, Чон болеть таким не хочет. Потому что только он болен. — Что не так? — Данзан встречает его у кровати, смотря ещё сонно. Он по-другому представлял встречу с мужем. Тот, кто перед ним — не Ганбат Хаган. Этот человек растерянный, а у его мужчины всё всегда под контролем. Он не смотрит испуганно на всё подряд так, будто впервые видит. Возможно, Чонгуку стоило отдохнуть от Тэхёна, он убивает его, находясь рядом, но на расстоянии альфа ещё больше ненавидит его. — Я устал с дороги. — Ложись спать, — омега, как и всегда, пытается поступить мудро. — Поговорим утром. Чонгук не может спать, на краю кровати сидит, голову опустив. Его обязанность — собраться, не потерять семью из-за какого-то беты. Чувства альфы только его проблема, он ни с кем поделиться этим не может. Данзан силой укладывает мужа рядом, пытается раздеть, альфа только пиджак снимает. — Я люблю тебя, — говорит Хаган. Говорит не мужу.