Избави нас от лукавого

За окнами идёт снег, дорогу так замело, что Юнги не представляет, как ему добираться до дома. Он оставил работу на этот вечер и сидел за столиком, распивая в одиночестве чай, который вовсе не грел его замерзшее нутро. У омеги сердце льдом покрылось от холода, который дарит Хосок. Ким искал оправдания ему, но был ли в этом смысл? Всё шло своим чередом, но Юнги никогда себя настолько одиноким и ненужным не чувствовал. Так и должно быть, он всегда один и останется доживать серые дни в одиночестве пустом. Надеялся, что когда-то дверь откроется и альфа покажется, извинится за то, что пропал, но этого так и не случилось. А после Ким вспоминал, как Хосок останавливал его. Он не хотел этого, но омега настоял и прогорел, опять-таки по своей глупости. За окнами темно, свет Юнги не включает, любуется тем, как снежные хлопья опускаются на землю. Потом едет домой медленно, не желая аварии, ужинает холодным супом и ложится спать. Оно не спится. Юнги кажется, он потерял в Хосоке все свои звёзды. Они тихо упали на землю, а омега смотрел, как те падали. Было ли ему грустно? Нет, он знал, что альфа — целая планета. Чон её повелитель и при этом создатель. Юнги было больно, когда он видел глаза Хосока. Альфа смотрел на тонущие миры, на затухающие планеты, и ни разу не показал эмоции. Хотя глаза его были наполнены огненной болью со стеклянными слезами. Омега ощущал страх в тот момент. Альфа не обрушил свою злость и пустоту, но его взгляда было достаточно, чтобы волком завыть от той боли, что внутри у него и Юнги. Мог ли Ким что-то сделать? Как бы он хотел стать его щитом, забрать часть боли и своей поделиться, засыпая в тёплых объятиях. А ему ничего не остаётся, как смотреть в белый потолок и придумывать себе идеальную жизнь в антиутопии, где правит кровавый король и он есть сердце Юнги. Ким тысячи раз обрывал нити, которые связывали его с Хосоком. И всё же, для себя решил, что будет либо с этим альфой, либо один. Хосок в этом время, пока Юнги занимался самокопанием, отдыхал в клубе вместе с Минги. К левому боку Чон прижимал размалёванного омегу, к правому бутылку с виски. Всё напиться не мог, только мечтая о том, чтобы отключиться где-то в заведении. Сон не поддерживал его начинания, почти не пил и следил за мужчиной, что был расстроен не только из-за Намджуна. Минги видел многое, пусть не говорил об этом. Он понимал, и слова лишнего не вставлял. Многое рушилось прямо на его глазах, а сделать ничего с этим альфа не мог. Пока Хосок растрачивал своё внимание на омег, Сон с осуждением следил за ним. Что-то или кто-то поменял Чона. Но для чего Минги тратить время на болтовню с Юнги? Омега без него раздавлен. — Что дальше? — смотрит на босса Минги, пока он мажет губами по шее развязного омеги. — Намджун позволит нам держать картель на территории страны? — Испугался? — хмыкает Чон, отрываясь от омеги, и наклоняется к альфе, сидящему напротив. — Ничего Намджун не сделает. Мы здесь короли, а в скором времени я буду править. — Хочется верить, — кивает сам себе Сон, который очень сомневается, что до следующего года картель доживёт. — Не зли меня. Равнодушие Минги ко всему ясно, Хосок сцепиться с ним по поводу работы не хотел. Он сам пока не особо имеет понятия, как подпрыгнуть выше головы, но что-то надо думать. Сон думать отказывается и говорит, что поехал домой. Чон не остаётся один, возвращая всё своё внимание парню рядом, но чувствует, что это не то. Пусть и запах у омеги приятный цветочный, но Хосок чувствует только грушу. Он уже ничего с этим омегой не хочет, не помнит его имени, и как вообще подцепил. Мир резко стал плыть, как только альфа поднялся на ноги. Он стремительно покинул своего партнёра, которого собирался забрать на ночь к себе. Хосок загулял, себя убеждая в том, что это не из-за Юнги. Не потому что ему хотелось вернуться к омеге и остаться с ним навсегда. Ерунда какая-то, альфа не мог привязаться к кому-то из-за простых слов и сомнений. А ещё взгляда и близости и… Хосок уехал к Юнги. Он мчался, как на пожар, сам сгорая от желания побыстрее увидеть Кима. Плевать, что он подумает об альфе. Чон искренне верил, что омега не обижался на него из-за утреннего ухода и любого проявления в его жизни. Хосоку было некогда, но вечера он приятно проводил время в других компаниях. Надолго его не хватило и альфа показался на пороге дома. Остановил додж у подъезда и стремительно направился к двери. — Далеко собрался? — раздался голос позади и Хосок медленно обернулся, не веря глазам и ушам. Минги стоял у своей машины, растягивая сигарету и поглядывая в чёрное небо над головой. — Что ты здесь делаешь? — с трудом связал слова выпивший мужчина, начиная замерзать от холода, ему бы у Юнги пригреться. — Тебя караулил. Знал, что явишься рано или поздно, — пожал плечами парень, подходя к альфе. — Так что? Хочешь к Юнги? — Какое тебе дело? — разозлился альфа, пока Сон сканировал его нечитаемым взглядом, прикидывая, сколько Хосок ещё выпил после того, как он ушёл. — Ты домой собирался — вали. — Я то уеду, но ты не войдёшь к нему, — стоял на своём Минги, шокируя Хосока такими заявлениями. — Ты ахренел? — выдохнул пар в лицо Сона мужчина. — Что это ещё за выходки? — он толкнул альфу, но тот с места не сдвинулся. — Минги, не вынуждай меня направлять на тебя пистолет. — Прости, я не могу отпустить тебя. Подумай о Юнги. Как думаешь, он обрадуется твоему приходу? Хосок недолго подумал и пришёл к тому, что его не волнует мнение Юнги. Он влюблённый дурачок, который на руки прыгнуть должен, когда Чон появится в поле зрения. К чему такие вопросы и резкая остановка? На этот раз Хосок отступает, оценивая своё шаткое состояние, но поступок Минги ставит его в тупик. Альфа уезжает, Сон провожает его взглядом и возвращается в машину, садясь в тёплый салон. В окне квартиры Юнги двигаются шторы. Следующим утром Хосок в наглую приезжает к омеге, когда на часах нет и семи. Ожидаемо, Ким спит, а по близости нет Минги, которому альфа собирался устроить взбучку. Чон стал стучать без конца в дверь, нервно дергая ногой, на самом деле плохо понимая, что хотел услышать от Юнги. — Хосок? — он действительно растерялся, увидев альфу, который сердито смотрел на него. — Ч-что… — Чон по-хозяйски вошёл в квартиру, хлопая дверью так, что наверняка разбудил весь этаж. — Ну и что здесь творится? — напал он первым, прибивая Юнги взглядом к стенке. — Ты Минги в свои телохранители записал? Меня стал бояться или включил снова истеричку? Омеге понадобилось время, чтобы окончательно проснуться и понять, о чём говорил Хосок. Юнги видел альф и потасовку. Взрывы ревности Чона пугали парня, он и правда стал бояться мужчину, ожидая даже удара. Хосок простреливал его взглядом, вызывая у Юнги табун мурашек. Омеге не переставало казаться, что вот-вот альфа поднимет на него руку из-за ревности к Минги, который никакого отношения к Киму не имел. — Мой человек меня же не пустил к тебе прошлой ночью, — говорит альфа, не видя, как в Юнги миры рушатся от его голоса. — Зачем ты вообще пришёл ко мне? — сипит испуганно омега, альфа кладёт ладони на стену, закрывая все пути к побегу. — Ещё спрашиваешь? — Хосок, я тебя так ждал… всё это время ждал, а ты только, будучи в сопли пьяным, после того омеги ко мне приполз, — роняет первую слезу парень, Хосок опешил резко, прошлый вечер в голове прокручивая, находя виновного в слезах Юнги. Но разве Минги это? Нет. — Я всё знаю. Твоя жизнь, твои правила, но меня игрушкой не делай, мне от этого больно. — Юнги… — он пытается стереть горячие слёзы с щёк омеги, но тот не позволяет, отталкивая мужчину от себя. — Уходи. Минги поднялся к нему ночью, чтобы открыть глаза на Хосока. Тэхён попросил приглядывать за братом и со всем этим Сон не понял, как предал картель, семью. У Чона на деле никого, кроме себя и верности Юнги не осталось. А был ли омега сейчас его, когда Хосок только и делал, что доводил его до слёз и истерик? Ким благодарен Сону за то, что он не стал покрывать босса, в красках рассказывая о том, чем сейчас он живёт. Юнги проплакал всю ночь в подушку, но легче не стало. Что он мог сделать? Они с Хосоком друг другу никто, но альфа приходит и вырывает ему сердце, своё не отдаёт. Привычно уходит, оставляет Кима одного вновь вариться во всём этом. Разъярённый поступком друга альфа, мчался к нему домой, чтобы разобраться в том, что происходит. Почему мир у Хосока из серого, стал чёрным. Болит в груди что-то и ему бесконечно хочется просить у Юнги прощение за то, в чём он по факту, не виноват. Чон минует охрану альфы и входит в дом, бежит наверх, застав Минги врасплох. Одеяло полетело на пол, Хосок схватил Сона за руку и повалил на пол, садясь сверху, чтобы тот час обрушить на парня удары, от которых он сначала не закрывался. Едва успел парень открыть глаза, как в левый пришёлся удар, закрыв око на несколько дней. Из носа хлынула алая кровь, пачкая тело Минги и рядом лежащее белое одеяло. Он пытался скинуть с себя Хосока, что на пальцах имел несколько колец с камнями, они впивались в нежную кожу лица. Останутся шрамы. Чон ничего не видел и не слышал хлюпанье под собой. Ревность. Она сожрала мужчину, вынудила поднять руку на святое — на друга, на брата. На семью. Просто драка? Никак нет, Минги посягнул на то, что принадлежало Хосоку. Он пусть и думает, что его вроде как ничего с Юнги не связывает… нет. Жизнь. Это его омега и никто никогда не сможет преградить путь Чону к нему. Ночью альфа был пьяный и уставший, чтобы ссориться, но картинка, где Минги стоит напротив него в темноте, не давая пройти к Юнги, навсегда засела в голове. Чон теряет один из последних рубежей, из-за мелочи и ревности он отказывается от своей семьи. Сон под ним перестаёт двигаться и Хосок поднимается с избитого парня. Минги сплёвывает кровь на пол, переворачиваясь, чтобы встать, но сил в теле совсем нет. — Давно его приметил? — скалится Хосок. — Тэхён, — одного слово и с Чона срывается чека, ошмётками окровавленными его разносит по комнате. Это не человек — дьявол. Хосок не представляет, чего ожидать дальше от Кима. Одни проблемы и нет выбора. Бросить Тэхёна сейчас Хосок никак не мог. Он согласился на предложение он простил предательство. И, может, уже завтра, обмозговав ситуацию с Минги и Юнги, смог бы успокоиться, но было уже поздно. Хосок просто не знает, что Тэхён играет грязно. В особенности людьми. — Снова, — срывается с губ альфы. — Что же ты не останавливал меня, когда я трахал Юнги? — Пошёл ты. — Я-то пойду, но чтобы тебя возле Юнги больше не видел. — Как скажешь. Как только Хосок уходит, проснувшаяся в доме прислуга, помогает Минги подняться и обработать раны. Альфа звонит Тэхёну, не смотря на время, и ему, конечно, отвечает сонный бета. — Хочешь свой сон рассказать? — зевает Ким. — Хосок избил меня, потому что вчера я не пустил его бухого к Юнги. Что ты на это скажешь? — Оу, мне жаль. Сильно досталось? — Ты издеваешься? Я помог тебе по одной простой причине — мы семья, но Хосок мне с этого момента никто. Я заебался выслушивать его планы, которым сбыться не суждено и быть на побегушках вот уже ебучих двенадцать лет. — Эй, а как же преданность? — шепчет почему-то парень. — Что это с тобой случилось? Хосок последние мозги вышиб? — Тэхён, я уверен, у тебя есть план и, в чём бы он не заключался, я лучше помогу тебе. — Я сейчас в кровати с тем, кто нашу семью расстрелял, — говорит Тэхён и Минги недолго молчит. — Моя семья давно погибла, а те, кто сейчас в могиле чужие мне люди. — О, как, — Тэхён поднимается с кровати тихо, чтобы не разбудить Чонгука, и выходит на кухню, прикрыв дверь в спальню. Бета садится на подоконник, закуривая. — Минги, процитировать, что ты сказал в ночь, когда всех убили? — Похуй. Я выбираю перспективу, а не грёзы, — серьёзно заявляет альфа, а на лице Тэхёна расплывается дьявольская ухмылка. — Вытащи меня из этого дурдома. Не хочу видеть, как Хосок спивается, а его член стирается. Это какое-то безумие, я никогда его таким не видел. Как только Юнги появился, так ему крышу снесло. Почему он, блять, просто не может принять омегу? — Примет, — затягивается парень. — А ты что, знал, что у меня своя игра и ничего не сказал Хосоку? Может быть, я и правда собирался убрать демона, м? — Я не верю, что ты когда-то Чонгука убьёшь, но это твоё дело. Теперь я только за свою шкуру беспокоюсь. — Теперь слушай внимательно, — понижает голос бета, слыша шаги в соседней комнате. Чонгук проснулся. — Веди себя, как обычно. Не говори Хосоку, что собираешься уйти из картеля. Ни в коем случае, понял? И не оставляй моего брата, он, конечно, сам потом прибежит к Хосоку, но всё равно приглядывай за ним. — Почему бы мне просто не уехать? — Куда? Если Чонгук узнает, что случилось, он тебя быстро к себе заберёт. Но ты не должен преклонять перед ним голову ни за что. — Этого никогда не будет. — Вот и отлично, я позвоню, — быстро сбрасывает трубку Тэхён, когда Чонгук входит в кухню, сонно потирая глаза, что почти умиляет бету, тушащего окурок. — Кто звонил? — хрипит альфа, подходя к парню сзади, чтобы обнять. — Юнги. На работу собирался, мне набрал, — разворачивается в руках мужчины Ким, целуя его в нос. — Доброе утро, кстати, — альфа подхватывает его под зад, сажая на подоконник и впивается в губы. — Доброе, — отвечает мужчина, чмокает парня и крепко обнимает, утыкаясь носом в изгиб шеи, чтобы глубоко вдохнуть запах кожи Тэхёна. Руки забираются под футболку, оглаживая тёплую спину и пробираются ниже, к боксерам. Чонгук сжимает ягодицы беты и довольно урчит, поднимая Кима, чтобы усадить на себя, а после вернуть в спальню, где звонит будильник.

✝

День тянется, будто неделя. Бесконечно долго и скучно. Джунхи никак не разбавляет свои будни. Он много учится, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей об омеге, но тот и во снах достаёт. Альфа скучает. Чон хотел бы с ним просто поговорить, узнать, что вообще происходит, и по какой причине Раон так резко слинял из страны со своей семьей. Он, наверняка, до конца не вылечился, ему досталось в аварии сильнее. Альфа чувствует вину, он даже не успел извиниться. Может, омега остался бы рядом, не влезь тогда Чон. Время вспять не обернуть. Остаётся жить своей жизнью, смотреть на пустое место Раона в аудитории и машине. — Может в клуб рванём? — до пары оставалось всего пять минут и Джунхи надеялся провести их в своих мыслях, пока его не вздёрнул друг. Альфа не отреагировал на предложение, прислушиваясь, как друзья обсуждали планы на выходные. — Нужно Джунхи с собой взять, пока он не завял окончательно. — Найдём лучшего омегу. Ручка в пальцах альфы сломалась пополам. Он повернул голову к компании и устало оглядел каждого, парни замолчали. Джунхи не думает, что о нём пытаются позаботиться. Что они знают? В головах каждого пустота, альфа вспоминает о словах Хагана. Такие друзья до добра не доведут. Им бы поскорее закончить учёбу и занять место в компаниях родителей, а дальше жить припеваючи, ни о чём не думая. Чону такое общение уже не интересно, чтобы клубы, выпивка, случайные связи. Вообще не для него. — У меня есть омега, — отвечает, наконец, парень. — Кто? Раон? — смех раздражает, Джунхи из последних сил держится, чтобы не съездить по лицу друга. — Тебя волновать не должно, лучше уткнись в учебник и повторяй домашку, иначе я тебе эту книгу в задницу затолкаю, — альфа спускается, чтобы занять место Раона, и больше не оборачивается, сколько бы его не звали. Джунхи пытался найти омегу, но все его попытки оказались тщетными. Он без конца думал, что Раон попал в беду, и его нужно вытаскивать, но как добраться до парня, не представлял. Только бы был живой и здоровый.

✝

Омега послушал последние наставления и покинул, провожающего его брата. Чимин будет долго помнить скандал с Чонгуком, который беспокоится о лечении Пака, но омега настоял на том, что ему нужно вернуться в Сеул. Может, Намджун и не ждал его, Чимин свою миссию закончит в любом случае. Он готов терпеть то отношение альфы к себе, что было до отъезда, только бы Ким не переключался на других. Пак ехал и не знал, чего стоило ожидать, но сначала он собирался встретиться с Кори. Чонгук отдал ключи от своей квартиры, Чимин сбросил вещи и, одевшись потеплее, направился к альфе. Жуткая атмосфера настигла омегу ещё в подъезде. Лампочка моргала без конца, а пол заметало снегом из открытого окна. Чимин на пробу постучался в дверь, но та оказалась не заперта, и Пак вошёл, медленно ступая по коридору к спальне. Он был уверен, что Кори на работу так и не вышел, но знал ли причину своей болезни? Знал ли он вообще хоть что-то? Чимин коснулся ладонью двери, толкая от себя. Альфа лежал на кровати, укутанный в кокон из нескольких одеял. В квартире было тепло, что сразу отметил омега, но вопросов лишних не стал задавать. Он вошёл в комнату, дергая шторы в сторону, чтобы впустить в помещение хоть каплю света. Кори услышал его, выглядывая из-под одеяла, и стал долго всматриваться в парня, будто пытался вспомнить. — Как себя чувствуешь? — спросил омега с усмешкой, присев на край постели. — Отвратительно, — слабо ответили ему. Альфа, кажется, окончательно признал в парне Чимина и зашевелился. — Это после тебя началось… Как ты ещё не умер? — Меня обвиняешь? Ты был в больнице? — У меня ВИЧ нашли, но я не поверил. — Очень жаль, — наигранно вздохнул омега. — На работе знают? — Я в отпуске. Постой… так это всё-таки ты? — Я тебя предупреждал, Кори, а теперь сам выкручивайся. — Намджун узнает, — хотел бы сказать со злостью, но губами едва шевелил. Он влип и до последнего отказывался верить в болезнь, которой его наградил омега. Могла быть ошибка. Но не в этом случае. — Я всё ему расскажу… сука ты спидозная. — Оскорбляй, сколько влезет, — смахнул чёлку омега. — Сам виноват, нужно думать, с кем в постель ложишься. Ты мне, кстати, очень помог. Кори откинул одеяла и поднялся на ноги, обувая тапочки. У него не было сил ругаться с Чимином. Расшатанное состояние уже которую неделю добивало его, боялся умереть в любую минуту. А стоило просто начать лечение, сделать хоть что-то, но было так страшно. Альфа себя раньше времени в могилу свёл, думая, что ему уже ничего не поможет. Один омега — и жизнь в пропасти. Считай, её уже и нет. Кори нацепил на плечи халат и взял пачку сигарет с полочки, выходя на балкон. Чимин развалился на его кровати, ежась от холода, который сжирал альфу. — Я бы убил тебя, — говорит Кори, закуривая, — но чем мне это поможет? — Знаю, что ты чувствуешь, я так давно живу. — Мне похуй. Ты жизнь мою разрушил, блять! У Кори трясутся руки, из-за чего он не сразу попадает фильтром по губам, оглядываясь на лежащего омегу. Как он мог быть настолько жизнерадостным? Или же наоборот, смирившимся? Альфа уже успел подумать над тем, как застрелит парня в следующую минуту, но у него такое чувство, что сил совсем не хватит. Превращение в амёбу далось легко и быстро, без конца скакала температура и болела голова. И это Чимин тоже терпит? Да как у него получается делать вид, что с его состоянием всё в порядке? Кори лишь обидно за то, что он стал разменной монетой в замыслах омеги. Стоит ему уйти, альфа решится выложить Намджуну правду, он обязан, что бы с ним не сделали позже. — Советую не вмешиваться в мои с Намджуном отношения, — вдруг говорит омега близко. Кори не заметил, как Пак вышел за ним следом, стреляя красивыми глазами в осунувшееся лицо альфы. — Уходи отсюда, — превозмогая боль, просит он, обжигая пальцы окурком. — И никогда не возвращайся. — Как скажешь, я всего лишь хотел узнать, как у тебя дела, — развернулся омега, чтобы выйти, — но вот… — он вернулся, подходя к альфе вплотную, касаясь его груди ладонями, — хочу добавить, что мне жаль. Ты мне нравился, — один толчок, секунда, и тело лежит на снегу. На лице Чимина расплывается ядовитая улыбка победителя. Он следом судорожно пытается найти документы из больницы, чтобы после бросить на кровать. Причина самоубийства ясна будет всем, но зачем кому-то знать о том, что это Чимин виновен? Это разрушит его планы. Убирать лишних свидетелей он привык. Омега никому не позволит встать между ним и Намджуном. Чимин оглядывается, чтобы не оставить лишних следов и стремительно покидает дом через чёрный выход.

✝

— Деньги прийти наличными в скором времени, — слышит в трубке телефона Намджун. — Разберись с долгами побыстрее. — Постараюсь, — кивает сам себе альфа, поглядывая на документ на столе, в котором тоже круглая сумма обозначена. — Спасибо. — Потом лично отблагодарить, — точно ухмылялся Чонгук. — К тебе там мой братец улететь. Я дал добро на ваши отношения, но не надо меня разочаровывать. — Чимин? — Намджун выпрямился, под ним скрипнул стул. — Да, не обижать его. Альфа крепко задумался, рисуя образ Чимина под закрытыми веками. Ни на секунду Намджун не переставал о нём думать, но дела и прочие заботы сместили омегу на последнее место. Альфа в мечтах его рядом с тобой видел и скрывать не будет — занят был не только работой, Чимину этого знать не надо. У Намджуна только стало получаться выстраивать с Чонгуком хорошие отношения, альфа не мог так просто прогореть на какой-то ерунде, как он считал для себя. Но почему Чимин не позвонил ему? Ким отбросил догадки, где омега знает о его похождениях, потому что для Намджуна это ничего не значило. Таких, как Чимин у него вагон и маленькая тележка, но Пак был особенным. И он по-прежнему не давал о себе знать. До вечера альфа промучился, даже отправил людей, чтобы выяснить о местонахождении омеги. К тому времени, пока Намджун собирался уходить, ему доложили, что Чимин уже ждал его в особняке. Так быстро Ким не ехал домой. А он ведь себя обманывал. Себя и омегу. Один зациклен на влюблённости, не видя за собой никаких косяков, свято верящий в то, что у него с Чимином может получиться семья, союз. Пак озабочен лишь местью за совершённое над собой насилие. Он слишком долго держал это в себе, не в силах с кем-то поделиться этим унижением. Оно никому и не интересно. Здесь каждый сам за себя, сколько бы не кричали о другом. Намджун входит в дом, начав глазами искать омегу, ожидающего его в гостиной. Альфа только открывает рот, чтобы что-то сказать, как его перебивает телефонный звонок, ему докладывают о смерти Кори, не забывая сказать о болезни. Мужчина падает в кресло камнем, на мгновение забывая о присутствии Чимина, что спешит подойти к нему, узнать, что случилось. Пока Намджун в шоке обмозговывает ситуацию, Пак прячет улыбку, глаза сочувствуют, а душа ликует. — Вовремя я прилетел, — говорит он, садясь на ручку кресла, чтобы приобнять Намджуна. У самого все чувства перемешаны, как бы не блевануть от одного вида альфы. Чимину ещё нужно научиться его любить. — Не могу поверить. — Всякое в жизни бывает, не забивай голову. — Да, ты прав, — Ким тянет омегу на себя, посадив на колени и крепко обнимает, вдыхая аромат лаванды, успокаивающий его расшатанное сознание. Ничего важнее Чимина не может быть. Намджун показывает, как сильно скучал в поцелуе, прижимая к себе омежье тело, но потрясение его не оставляет. Вроде рад был деньгам Чонгука и приездом Чимина, а здесь такое. — Мог мне сказать, что прилетишь сегодня, тебя бы встретили. — Какая уже разница, если я здесь? — обвивает ручками шею мужчины Пак, напрашиваясь на новый поцелуй, и Намджун нежнее раскрывает пухлые губы омеги, сжимая в ладонях его задницу. — Пойдём в спальню? — Сейчас? — теряется альфа. Чимин смеётся, он не собирается отдавать дань уважения Кори. Какой там? Умер и умер, чего об этом говорить? У Пака сроки поджимают, он себя настраивал достаточно долго на приход к Намджуну, чтобы всего лишь пообниматься с ним и спать лечь. — В смысле… — Ким Намджун, отнеси меня в спальню, — строго говорит Чимин, сжимая плечи альфы, — прямо сейчас. — Может, расскажешь, как дела дома? Мы давно не общались. — Да, пожалуй, — закатывает глаза омега, поднимаясь на ноги. Он расстёгивает рубашку на глазах удивлённого Намджуна, но стоит Чимину попробовать её снять, как мужчина приходит в себя и, закинув парня на плечо, несёт в спальню. Пак умеет быть убедительным и действовать наверняка. Раздевается он уже в темноте, пропитанный наигранной страстью, пока Намджун борется с галстуком. Никто из всех, кто в этой кровати был, с Чимином не сравнится. Мужчина знает это давно. Омега приглашает его, раздвигая ноги, покусывает губы и стонет совсем тихо. Он не отступает от своего, ему просто нужно представить другого человека рядом и всё станет проще. Чимин давно это практикует и никогда ещё не было осечек. Намджун в нём утонул и захлебнулся без права на глоток воздуха раскалённого. Пак царапает его грудь, заглядывая в тёмные глаза, в которых луна отражается, своей красотой маня. Но всё это не реально, Чимин надел маску и во имя великой цели себя подарил. Намджун хочет попробовать этого парня на вкус, вспомнить, какого это. Фантомное представление испаряется, больше альфе не нужно дорисовывать Чимина рядом с собой. Он прямо перед ним и весь его. Ким опускается между ног парня, ловко скользя мокрым языком по кольцу мышц, ведет им по бедру, колену, кусая пальчики на ногах. Пак хихикает, тянет к себе за шею, куснув за нижнюю губу, и расстёгивает брюки Намджуна. Он почти умер от одного ощущения альфы в таком положении. Чимину хочется петь, кричать, танцевать. Он заманил чудовище в свою ловушку. Намджун ослеп и оглох, потерялся в ощущениях, которые называл любовью. Но мог ли он любить именно так, как говорил об этом? Лаская других в своей постели, но сердце в руки Чимина отдавая? Сейчас у Пака не только сердце, но и душа альфы. Всё естество Намджуна тянулось к этому омеге, он давно выбрал его своим. Но Пак не соглашался, отвергал. Теперь сам в руки прыгает, валит альфу на лопатки и седлает, не даёт ему коснуться себя, хватает за руки и блокирует над головой, пьяно в глаза смотря. Не Намджун ведущий в этой игре. Чимин ерзает на его бёдрах задом, размазывая обильно текущую смазку, посмеивается над альфой, который в его лице видит черта, а Пак в его — брата. Омега насаживается на член, сжимая зубы, даёт себе время привыкнуть и скачет на мужчине, не сразу отпуская его руки, которыми тот спешит ухватить ягодицы Чимина, яростнее насаживая на себя. Стоны Пака болезненные, наполненные более не наслаждением, а превосходством. Он думает, когда-то Намджун узнает правду. А Ким, хоть бы Чимин не узнал другую. Они родились под проклятым небом, в боли и крови. Их души переплетены будут до конца жизни, как бы она не сложилась. Сдались друг другу временно, погибая от одержимости. У каждого своя. Но что они знали о такой зависимости? Альфа подминает парня под себя, закидывая стройные ноги на свои плечи. Чимин рубашку ему на спине разрывает, выгибаясь от глубокого проникновения. И ему перестаёт быть совестно совсем за всё, что он сегодня натворил, заканчивая день идеально, в постели у того человека, которого никогда в жизни больше видеть не хотел. Жизнь-сука поимела Пака не единожды, он пока ещё осознаёт, что происходит, а из него вытрахивают дурь. Намджун не жалеет, как десять лет назад не жалел, так и сейчас. Чимин всё думает, что в нём кусок мяса видят. Но лев здесь не альфа, а омега. Ким так и останется пожизненно его овечкой, как бы из кожи вон не лез. Остаётся подыгрывать, стонать ненавистное имя и по кусочку отдавать часть себя, чтобы насытить монстра. Намджун ему в ухо: «люблю». Чимин: «я знаю», смеясь. От поцелуев губы немеют, но омега не позволяет отстраниться, вылизывая чужой рот. Темнота играет на руку, альфа не может видеть, что творится с телом любимого омеги. Вселенная на стороне Пака в эту ночь. Альфа его боготворит, возносит ко всем известным богам, счастью своему не верит. Ближе к Чимину так, как сейчас он уже не будет. Намджун целует его колени, пока на бёдрах следы от своих пальцев оставляет. Его усилившийся запах душит омегу. Как бы не хотел он возвращаться в прошлое, флешбеки пролетают перед глазами и Чимин спешит спрятать слёзы в подушке, когда Ким берёт его сзади. Шлепки крепких бёдер о ягодицы сводят Намджуна с ума. Чимин синоним слова безумие, делает из Кима безумца, на себе зацикленного. Пусть этой ночью они сгорят в аду. Чимин уже плавится, воет в подушку зверем, зная, что альфа думает из-за него. По причине другой. Табак повсюду, окутывает нежные цветы, они от него погибают. Ткань уже мокрая от слёз и слюней. Намджун Чимином восхищается, омега — проклинает, дрожит в руках альфы, которые его окутывают. Мужчина замедляется, поглаживает по спине так нежно, что снова хочется воплем разрушить тишину. Но как бы сложно не было, Чимин не даст себе продуху. Он поднимает голову, смотря на Намджуна через плечо, и задницей виляет, вновь приглашая. Альфе повторять дважды не нужно. Ким шлёпает омегу по ягодице, входя до упора, и кончает глубоко внутрь, целуя Чимина в щеку. — Это было… — альфа валится рядом, обнимая Пака, — волшебно. Чимин утирает слёзы и поворачивается лицом к мужчине, устало улыбаясь. Намджун расслабленный и счастливый, гладит парня по щеке невесомо, провозглашая своим и мысленно ему уже предложение делая. Пак бы оценил, будь у него желание идти с этим альфой по жизни. Но ничего, кроме отвращения, нет.

✝

— Что ты делаешь? — Раон останавливается у входа в комнату, смотря на сидящего на коленках брата, который шарился в какой-то древней пыльной коробке. — Ищу, чем себя занять, пока со скуки не умер. Ты отца не видел? — Я был в магазине, а не норе картельной, — проходит в комнату омега, усаживаясь на диван. — Но я слышал, что у отца какие-то проблемы. — Если бы дядя Бат только видел его… — Да, это позор, — фыркает Раон. — Поэтому надо выбираться. — Ну, ты сделал ставку на Джунхи. И чего ждёшь? — Завтра утром, — тише говорит омега, зная, что и у стен есть уши, — я выйду снова в магазин и наберу ему. — С тапочка? — Я кое-что придумал. На город опускается ночь. Парни давно разложили диван и легли спать. Снаружи дома их охраняло несколько человек, пути к побегу не было, но пока и не время. Раон продумал чёткий план, в котором осечка могла быть лишь одна — Джунхи. Если альфа не проявит себя, то омеги потеряют последнюю надежду. Раону не спалось, он смотрел на давно уснувшего Сухэ и бродил по комнате в поисках сна, что так и не наступал. Когда кто-то негромко постучался, омега испуганно подбежал к двери, но услышав за ней голос Грина, отворил её. — Отец хочет тебя видеть, — сказал он. Раону оставалось лишь обуть ботинки. Он взглянул на тёмный коридор и покинул дом, надеясь, что Сухэ не проснётся. Человек Арата привёз омегу в центр города, где ночная жизнь шла своим чередом. Повсюду ходили люди, а яркие вывески завлекающе моргали. Раон хотел бы хоть раз выбраться из дыры, в которой жил, и отдохнуть по-человечески, как до появления отца. Сидящий за рулём альфа хмыкнул, видя, какими голодными глазами на мир смотрел парень, его почти тронуло. Арат расположился в дорогих апартаментах, что охраняло несколько человек. Раон замялся ещё у двери, пока ему её открывали. Внутри был лишь отец, разгуливая по дому в слегка потрёпанном виде. На серых брюках высыхали пятна алкоголя, а рукава белой рубашки были закатаны до локтей. Он пил в одиночестве, рассматривая на плазменном экране телевизора имитацию костра. — Привет, — омега прошёл в комнату, садясь подальше от мужчины, подобрав под себя ноги. — Наконец-то, я тебя заждался, — упал в кресло альфа, наливая себе ещё виски. — Почему только меня? — Сегодня важная дата. Ты забыл? — Не припоминаю. — Смерть твоего брата, — выпивает Арат и до Раона доходит смысл слов. — Больше поминать его некому. Омеге не нравилось состояние отца, Раона окутывал непонятно откуда взявшийся страх за свою жизнь. Над комнатой будто висела свинцовая туча, вот-вот готовая обрушить кислотный дождь. Парень затрясся, обнимая себя руками, но холодно в доме не было. Отец выпил ещё, стряпая грустную мину, которой Раон никогда не верил. — Октай был хорошим человеком, — осторожно говорит омега и альфа ему кивает. — Ты хотел поговорить о нём? — О семье Ганбат и мальчишке, из-за которого тебя по частям собрали. — Отец, я не понимаю. О Ганбатах тебе стоит говорить с Сухэ. — А я хочу с тобой. Я с самого начала должен был быть откровенным со своим сыном. Ты многого не знаешь, но уже большой мальчик, должен понимать всё, — откинулся в кресле альфа, пока Раон обескураженно пялился на него, чувствуя, что на него вот-вот вывалят правду, о которой он не просил. — Много лет назад у меня работал человек по имени Сансар. Серьёзный мужик, не боялся крови, был верным, как собака. Наша семья уважала его, особенно твой дядя Бат. У Сансара были дети и любящий муж Самдан. Но любил омега не только мужа, — облизнул губы мужчина и Раону отец резко стал неприятен, — хотя… как сказать. Это я его любил, а Самдан с этим ублюдком… как лебеди чёртовы. Идеальная семья. Противно, — но противен альфа в это мгновение стал собственному сыну. — Мы были неоднократно близки с Самданом, — ухмылка, в которой Раон читает столько всего, что у него сердце быстрее биться начинает. Он не знал этого омегу, но ему так жаль, что Самдан попался отцу и был им использован, будучи точно не плохим человеком. — Когда он забеременел, я уже было решил, что это мой ребёнок, но ошибся. Сухэ, — одно имя и Раон на атомы рассыпается, каменея. — Я дал ему это имя, чтобы его не нашли, — альфа наполняет бокал, а омега и слова вставить не может. Глаза наполняются слезами, потому что Раон половину жизни другую правду знал. — Я хотел себе картель. Хотел… чтобы не было никого лишнего и я умирал от обиды. Меня предали, — в глазах отца так и читается обида и парень ощущает несправедливость, но только не по отношению к Арату. — У меня получилось завоевать картель, но не сердце Самдана. Я подставил его мужа, убив… — на языке так и вертится у Раона бесконечное «нет», только вслух он не проговаривает. Слёзы щиплются в глазах. — Октай, если ты слышишь меня, — смотрит в потолок мужчина, — прости, ничего личного. — Боже, — оно срывается вместе со слезами, стекающими по щекам. Раон весь вжался в угол дивана, хрипя уже что-то нечленораздельное. — Началась охота. Охота за семьёй Ганбат. — Отец, не надо… — он уже знает, что будет дальше, представляет. И так дышать нечем, почему отец продолжает эту пытку? Так жестоко с его стороны сбрасывать свою ношу на плечи сына… Раон никогда не простит убийство брата и раскрытие правды, в которой виноватыми сделали невиновных. — Я гонялся за ними по всему свету и в итоге нашёл в Пусане. Они неплохо устроились, — поджимает губы альфа, болтая жидкость в стакане, — старшие сыновья учились в школе, а ребёнок, которого я хотел видеть своим, был точной копией своего отца. С возрастом я стал замечать в нём те самые черты лица. Раон пытается не заикаться от рыданий, но его всё так же трясёт. Он впился в свои острые колени, сжимая, чтобы не кричать, а крик так и рвался из него. Эта боль скопилась комком в горле и не позволяла ему дышать, окуная без конца в колодец разбитых надежд. Омега старался не смотреть на отца, уже не мог из-за слёз, застеливших глаза. — Я повсюду их искал, а когда появился в Сеуле, по стране прошла новость. Школьник убил одноклассника. Ким Тэхён, — смакует знакомое имя на языке мужчина, будто оно какая-то сладость. — Таких, как он, я ещё не встречал. У него с Хаганом отношения были, а Ганбат прямо на выпускном посмел к другому прикоснуться. Но, а чего ожидать от этой семьи? Она уже не была идеальной. Тэхёна закрыли, я уехал в Пусан. — И что… — прошептал Раон, уже понимая, что дальше его ждало самое страшное, но чем раньше это кончится, тем быстрее он вернётся к брату. — Школа гудела, — улыбнулся Арат, уходя в воспоминания, — мне не составило труда найти Хагана, но у него было уже другое имя. Тогда я и встретил Ким Тэхёна, от него я узнал, что ему помогли избежать тюрьмы и он давно уехал из города. Он знал, кто я такой и для чего приехал, — выпил альфа и закурил сигару, — лично мне адрес дома Ганбатов назвал. Просил быть менее жестоким, ну… как получится, — рассмеялся он. — Получилось кроваво. Сначала убили Сансара, потом Самдана. Дети у них боевые. Все. Старший, — Ерден, клялся меня убить, а потом пуля в сердце. Живой. Представляешь? — истерически рассмеялся альфа, кашляя от дыма. — Бог милостив, но кому-то меньше повезло. Например, Хагану. Я вырезал его глаз, надеялся мозг проткнуть, а он тоже жив. Это ли не чудо? А младшие? Мы нашли их сразу, они прятались. Наран встал на защиту самого маленького, но усмирили его быстро. Тендзин уехал с нами. Он был настолько шокирован после увиденного, что пару лет не разговаривал. Помнишь? Не знаю, что в его голове случилось, но он всё забыл. Думал, что его семью убил кто-то другой. А я указал на Хагана. — Как ты мог… — вырвалось, омега хотел налететь на отца с кулаками и воплями о том, как ненавидит его, но он знал, что могло за этим последовать. Ему всё ещё было страшно. Он проклинал отца за всё, что Арат натворил. За убийство брата, за семью Ганбат. Раон не хотел больше знать этого человека. — Мог. В мире главную роль играют не чувства. Запомни это навсегда. — Ты разрушил не одну семью, а две. — Мне не о чём сожалеть. — Для чего мне это знать? Как мне смотреть в глаза Сухэ? — Так же, как Тэхён смотрит в глаза Хагана. — Что? — Молча, — улыбается альфа и тушит сигару в стакане с алкоголем. Грин возвращает Раона домой, а он так у двери закрытой и падает на пол. Обнимает свои колени и тихо воет, жалея каждую душу, что отец убил или покалечил. Ему невыносимо здесь находиться. Он отказывается от своей семьи. От всего, что связывало его с отцом и хочет быть сейчас рядом с Джунхи. Как же Раон расскажет всё это ему? Что будет чувствовать альфа? От плана омега не отступит, завтра утром альфа узнает о его местонахождении, а там будь, что будет. До этого ведь, Чон не ненавидел его? Он не знал о существовании Раона, а сейчас должен выслушать и понять. Омега, на трясущихся ногах, добирается до комнаты, где спит младший и ложится рядом, но прекратить плакать не может. От всхлипов просыпается Сухэ. — Что случилось? — потирает глаза омега, Раон поворачивает к нему голову и по-новой заходится. — Кошмар приснился… — Это просто сон, — обнимает его омега, но, к сожалению, кошмар реален.

✝

Селим пока работал на дому, чтобы не светиться в компании в таком виде. К нему часто заглядывал Сокджин. Омега думал из-за того, что его попросил Чонгук, не зная, что это инициатива самого Джина. Он приносил еду и иногда развлекал парня рассказами о внешнем мире. Они не говорили о своих отношениях, но Селим действовал. Ходил по квартире только в короткой одежде, часто наклоняясь перед альфой. Не лучший вариант соблазнения, но умом он уже Чона покорял. Вечером альфа вновь заглянул на чай после работы, Селим только вышел из душа, встречая его во всей красе. — Подожди немного, я оденусь, — улыбнулся омега, Сокджин не мог не подметить настолько коротким было полотенце, из-под которого выглядывали сочные половинки. Альфа держался, он не должен. Кажется, Селим его раньше в могилу сведёт своим поведением, но Джин всё равно приходил, зная, что его могло ожидать. Ему льстило такое внимание всегда, и как бы зверь внутри не просился вырваться на волю, Чон его сдерживал. В этот раз короткий халат и отсутствие под ним белья. Омега не сдастся. Пока он доставал кружки и ставил чайник, Сокджин его мысленно во всех позах выдрал. Вроде Селим сам на член напрашивается, а мужчина уверен, будет чувствовать себя виноватым. Если, конечно, омега первым его не возьмёт силой, от него можно было всего ожидать. — Что новенького? — он стоял в паре метров, перевязывая пояс на розовом халатике, пока Сокджин разглядывал его бёдра. Он подвис, Селим усмехнулся и хлопнул в ладони. — Ничего, — сглотнул собравшуюся во рту слюну альфа. — Не хочешь разнообразить скучные будни? — Нет, — отвечает он быстрее, чем хотелось бы. — Я о другом, — играет бровями омега. — Сходить куда-нибудь развеяться. — А, ты об этом. Куда например? — Я ничего не знаю о здешней культуре. Сам выбирай. Кино, театр? — Лучше давай завалимся ко мне и посмотрим какую-нибудь комедию. — Даже так? — удивляется предложению Селим, а отвернувшись, чтобы налить чай, в улыбке победной расплывается. Сокджин ничего лишнего не подразумевал под своими словами, но был уверен, что омега что-то вычудит. Только шокировать его продолжал здесь и сейчас. Ложка выпала из рук, Селим наклонился, чтобы поднять, а Чон не успел спрятать глаза, которые бы вовсе выколоть, чтобы не видеть слишком сексуального парня. Это шикарная голая задница смотрела прямо на него, умоляла взять её прямо сейчас, но Сокджин слабак. — Извини, — тихо сказал омега, поднимаясь. Альфа уже ничего не видел, кроме розовой дырочки перед глазами. Член в штанах дёрнулся и мужчина выматерился вслух, но омега не отреагировал. — Ты согласен? — посмотрел в чашку Сокджин, иначе дальше будет фантазировать. — Да, согласен, — кокетливо покусывал губу Селим, поглаживая ногу альфы под столом своей. Он поднялся ею к ширинке Чона, продолжая манипуляции. Джин поймал его за щиколотку, теряя контроль. Омега чувствовал чужое возбуждение, но дальше не заходил, как и всегда издевался. — Выбирай дату, — он поднимает с тарелочки пирожное продолговатой формы и Сокджин тут же жалеет, что принёс его. Селим и не пытается съесть его, а Чон представляет, как затолкает член в этот сладкий ротик по самые яйца. — Завтра, — крепче сжимает ногу омеги Джин. — Я заеду за тобой после работы, можешь выбрать фильм. — Договорились, — давит на ширинку омега и альфа выдыхает через сомкнутые зубы, отпустив его. Сокджин надолго никогда не задерживается, ему после таких походов к Селиму каждый раз приходится стирать ладони в душе и успокаивать сердцебиение. Он себя всё пересилить не мог. Но ничего же не случится, если разок Джин попробует и не будет полагаться на здравый смысл?

✝

Альфа бьёт в грушу вновь и отпрыгивает. По крепкому торсу стекают капли пота, в спортивном зале стало жарко. Чонгук выдерживает паузу и снова обрушивает град ударов на инвентарь. Неподалёку стоят двое альф — люди Хагана. Один из них выливает на голову босса воду из бутылки и Чон продолжает боксировать. Ему докладывают о приезде мужа и сына за секунду до того, как омеги входят в зал. Альфа останавливается и присаживается на колени, чтобы слабо обнять сына, не пачкая его потом. Данзан целует мужчину в щёку и стирает помаду с кожи. — Надолго ты здесь? — У меня ещё дела. Я вам нужен? — Мы едем домой, тебя собирались забрать. Сегодня воскресенье, ты обещал, что мы поужинаем вместе. — Прости, задержусь, — стал снимать перчатки мужчина. — Но я постараюсь через пару часов подъехать, — уже сыну говорит он. — Я засеку время, — щурится Шона. — Два часа, отец. — Хорошо, волчонок, — целует сына в макушку альфа и провожает омег взглядом. С него стягивают перчатки и альфа просит снять грушу. Она оказывается в ногах Чонгука и Усон расстегивает замок сверху, задирая кожу, внутри оказывается человек. Ткань пропитана кровью, её запах мгновенно разносится по всему помещению. Избитого альфу вытаскивают наружу и Хаган снова бьёт, пачкая в крови бинты на руках. — Ну что, мразь? Как думаешь, теперь у нас получится диалог? — Я не виноват, — он повторял это последний час и Чонгук устал от пустых слов. Альфу словили совсем недавно, один из нападавших на Селима. Остальные уже лежали в безымянной могиле, оказались не такими разговорчивыми. — Это всё… всё… Хосок! — Наконец-то, — захлопал в ладони Чонгук. — Знаешь, что я сделаю с тобой после всего этого? — Не убивайте, — он даже не двигался от парализовавшей его боли и жадно вдыхал воздух, которого был лишён. — Убить? — цокнул мужчина, кивая Усону, и тот без промедлений выстрелил в голову человека. — Слишком просто, но мне надоело тебя мучить. — Что дальше? — убрал пистолет альфа. — Я подготовил документы по Намджуну. Посмотришь? — Давай вкратце, — разматывал бинты альфа. — Деньги, получаемые от картеля, уходили на нужды страны, но там куча чёрной бухгалтерии и махинаций, я думаю Хосок постарался. Намджун честный президент, не считая того, что с картелем спелся. А ещё, слух прошёл, что произошло отделение. Больше эта парочка вместе не работает. — Нам это на руку, — принимает новую бутылку с водой от своего человека Чонгук, осушая до дна. — Но неужели ничего на Намджуна нет? Личная жизнь, например? — Там всё чисто, в каких-то мутных историях не замешан. А, если что-то и есть, то мы вряд ли сможем узнать, он правитель страны, а не простой рабочий, — ответил Усон, — но у него недавно охранник с собой покончил. ВИЧ нашли, он со своего балкона сиганул. Чонгук долго не думает, кто наградил альфу болячкой, и немного злится на Чимина. Омега не посвящает в свои дела, но работу честно выполняет. Что бы там ни произошло, это волнует альфу в последнюю очередь. Семья вообще стала занимать не первое место в его жизни. Он и не заметил. — Какие бы ужасы не происходили, это не станет потрясением. Сам понимаешь. — Что-то должно быть, — уходит в душ альфа. Он возвращается уже в строгом костюме двойке, распускает людей и уезжает к Тэхёну. Недавно бета крестился по инициативе Чонгука, альфа всё ещё ходил в восторге от этого. Ким и не думал, что религия играет такую важную роль в жизни альфы. Тэхён просил лишь об одном — не оставлять его одного надолго. При любой удобной возможности Чонгук мчался к нему, как и сейчас, чтобы прижать крепко к груди и поцеловать. — Голоден? — спрашивает бета, стоит альфе переступить порог. — Очень, — он подхватывает парня на руки и несёт в спальню, но Тэхён не спешил предаваться утехам. — Ты сам не свой. — С казни, — отвечает мужчина. — Вымотался. — Может, прогуляемся? — Всё, что хочешь, — целует бету Чон, сжав с силой бока, и поднялся с кровати, ожидая, пока Тэхён переоденется. Ким не стесняясь раздевается при нём, с ухмылкой поглядывая на альфу, который только и ждал момента, чтобы уложить парня голым в постель и не отвлекаться ни на что. Ким предлагает поехать в центр и где-нибудь выпить, а сам застревает в парке. Захотелось подышать свежим воздухом и, как нормальные пары, просто пройтись по аллее. Им нечего было бояться, Тэхён выглядел, как альфа и никто лишний не смотрел на них с осуждением. Чонгук совсем забыл о времени и обещании, которое дал сыну. Всё чаще он их нарушал, но никак не мог Хаган подумать, что встретит мужа с сыном. Омеги сидели на лавочке, о чём-то тихо переговариваясь, Шона первым заметил знакомые лица и сорвался с места, пока обеспокоенный папа приглядывался в свете фонаря. Мальчик летел в сторону Тэхёна, что стало открытием для Чонгука. Бета присел и поймал его, обнимая. — Привет! — прокричал он счастливо. — Как дела? — Привет, Шона. У меня хорошо, — Тэхён расплылся в улыбке неосознанно. Данзан переглянулся с мужем, осуждающе смотря на альфу, но ничего не говоря о том, что знает о бете. — Отец, ты опоздал, — пожурил он Чонгука, — мы ужинали без тебя. — Прости, я встречался с другом. — Встретился? — цокнул омега, поглядывая на бету. — Как видишь, — не понял тона супруга Хаган. — Может, нам погулять вместе? — предложил Тэхён. Он Чонгука не перестанет шокировать то своими замашками, то резким интересом к его языку. — Пойдём к нам в гости, — Шона уже тянул парня за собой. — Отец, скажи ему! — Это не очень хорошая идея, — пытался успокоить сына Данзан, не понимая, почему омега привязался к первому встречному человеку. Тэхён взглянул на Чонгука, как бы говоря взглядом: «будет хуже, если ты откажешься» и альфа сдался, как бы не смотрел на него муж. Данзан вернулся к машине с сыном, что до самого дома говорил о Киме. Тэхён с Чонгуком тут же расставили границы, чтобы никто ничего лишнего не заподозрил, но смысла уже не было. Первым делом Шона потащил Тэхёна свою комнату показывать игрушки, а Хаган помогал Данзану немного накрыть на стол. — Он меня пугает, — сказал омега тихо. — Тэхён очень добрый на самом деле, — усмехнулся альфа. — Я не собирался вас знакомить. — Но мы уже знакомы. Я не вижу ничего такого в том, чтобы ты представлял мне своих друзей. — Может ты и прав. — Лучше следи за Шона, он не отлипает от твоего Тэхёна, — на последних словах у Данзана дрогнул голос. — Влюбится ещё в большого дядьку. — Очень смешно, — не оценил шутку Чонгук и ушёл к сыну в комнату, застав Шона и Тэхёна на кровати, где омега показывал уже свои книжки. — Пойдёмте за стол, — мальчик выбежал и Хаган поймал бету на выходе, быстро чмокая в губы. Тэхён удержал кулак, закатив глаза. Так низко мог пасть только Чонгук. Бета ощущал негатив, исходящий от Данзана по отношению к себе, и понять его не мог. Омега что-то знал. Или просто недоволен тем, что сын прицепился к незнакомцу, как банный лист. Чонгуку же наоборот было приятно, что Шона с Тэхёном поладили, это потом сын надоест вопросами о том, куда бета пропал. Ким бы попросил альфу не играть сейчас идеального семьянина, потому что тошно. Хаган улыбается омеге, бета смотреть в их сторону не хочет. Тэхён слегка ревнует, но его отвлекает Шона. — Потерпеть ещё немного, — говорит ему Чонгук, — я скоро отвезти тебя домой. — Как вы познакомились? — кладёт ладонь на руку мужа Данзан, игнорируя его разговор с бетой. — Учились вместе, — не скрывает альфа. — Всего годик. — Значит, вы были близки? — Я бы не сказал, — Тэхён понимает половину слов и этого достаточно, чтобы разочароваться. Чонгук гладит его бедро под столом, держась за руки с мужем. Бета бы рассмеялся истерически, если бы в какой-то момент окончательно не стал плыть. Неужели он снова поведётся на красивые речи? Нет, оно сидит внутри и не отпускает. Никогда не отпустит. Тэхён всё вытерпит, но видеть Хагана с другим… ему должно быть всё равно, у Кима другие планы на этого альфу. Сердце всё же ёкает, когда Чонгук так смотрит не только на него, но и своего мужа. Тэхён их обоих уничтожит. Альфа снова играет его чувствами. Он больше не вслушивается в диалог супругов. Шона отламывает кусочек от печенья и предлагает Киму попробовать из своих рук. Тэхён отметил одну закономерность и пусть, это слегка грязно, он уже не остановится. — Тебе пора спать, — говорит Чонгук сыну спустя время. Шона отказывается долго, просит сказку, но Данзан собирался убирать со стола, а альфа вернуть Тэхёна в квартиру. — Пока, — обнимает на прощание бету ребёнок, — когда-нибудь ты мне сказку прочитаешь, — Ким улыбается в его макушку, видя, как всем резко мальчик стал безразличен. Пока Данзан ушёл помогать сыну готовиться ко сну, Чонгук присел к Тэхёну ближе. — Мне остаться у тебя? — Нет, будет подозрительно, но я бы сыграл на нервах твоего мужа, — улыбнулся Ким, как бы неловко он не чувствовал себя в доме Чонгука, играть собирался до последнего. — Не стоит, — пригрозил мужчина. Тэхён попрощался с Данзаном и ушёл вместе с Чонгуком, который сбросил статус семьянина, и поймал прыгнувшего в его руки бету на улице. Он всегда целовался с отчаянием, до кровавых капель на губах и ещё большего желания не прекращать это, но всё же, пришлось переместиться в машину, где альфа ещё долго не выпускал Тэхёна из своих рук, расцеловывая едва не до смерти. Данзан смотрел в окно. Он думал, ему будет проще, потому что не предполагал, что всё может быть настолько серьёзно. Хаган мог гулять, но возвращаться в семью, а сейчас омега чувствовал, как от него муж отдаляется. Это не мимолётная интрижка, это любовь. Данзан любил и был любимым, он знает, как она проявляется. К тому же, Хаган и Тэхён давно знакомы. Альфа мог говорить сколько угодно, что их почти ничего не связывает, но он врал. Нагло врал омеге. Чонгук не мог уйти из-за статуса. Но всё больше Данзан верил, что мужчину уже ничего не остановит и он в самом деле мог отказаться от всего, чтобы быть вместе с Тэхёном. Эту проблему нужно решить.

✝

Юнги закрывает мастерскую и оборачивается, чтобы дойти до машины, наконец, возвращаясь домой. Он вымотался жутко и видеть никого не хотел, пребывая в своих мыслях, но мечтам его сбыться было не суждено. Из-за угла уже вырулил альфа, а Ким не перестал бояться его присутствия рядом. Поблизости не было никого, кто мог бы помочь Юнги быстрее слинять отсюда. Хосок уверенно подошёл, зная, что им никто не помешает. Он отправил Минги за город, чтобы под ногами не вертелся, да и в целом отношения у них трещали по швам. Альфы почти не говорили. — Не знаю, что должен сказать, — начал альфа, глядя в лисьи глаза Юнги. Он замерзал и хотел оказаться внутри салона машины, а лучше сразу дома, но телепорт пока не придумали. — Извиниться за своё поведение? — Я видел, что ты сделал с Минги. Зачем? — не показывал обиды, вообще ничего, обжигая Чона безразличием. — Ты каждого дубасить будешь, кто ко мне приблизится? Может, на клиентов переключишься? — Юнги, не устраивай драму, — вымученно стонет альфа. — Что, опять скажешь, что я истеричка? Просто объясни мне, что происходит? Ты поверил в то, что мы истинные и вдруг влюбился в меня? А потом пошёл трахаться с другими, я напоминаю. Так вот, Хосок я тебе соврал. Ты не мой альфа, — во что Чон никак не хотел верить, но всё же был удивлён словами омеги. — Теперь отвали от меня. — Ты со мной игрался? — растерянно. Юнги промолчал, сжимая пальцы в кулаки в карманах куртки. — В глаза мне скажи, что ничего ко мне не чувствуешь и я оставлю тебя в покое, — омега снова молчит, но после подходит ближе и встаёт на носочки. — Единственное, что я к тебе чувствую, так это жалость, — говорит в лицо альфы Ким и обходит мужчину, но Хосок хватает его за плечо. — На этом всё? — Всё, — сбрасывает с себя его руку Юнги, — для начала разберись в себе. — И ты тоже, — без злобы говорит Хосок, отпуская его. Стоит омеге сесть в машину и отъехать на приличное расстояние, как его прорывает волной слёз. Он не может остановить этот поток, с трудом различая дорогу. Хосок нажал на больное, он будто специально. Не показывает Юнги никакой нежности, только в пороки его же, головой парня окунает. В чём ещё Ким должен разобраться? Он выбрал Чона своим альфой, ему не нужно другого. Это Хосок бегает по омегам, не может определиться, кто ему всё же нужен. Юнги хотел крикнуть ему: «просто люби меня», но знал, что в глазах Хосока наткнётся на такое же безразличие, которое сам показал.

✝

Утром Раон выходит в магазин с охраной, двое альф остаются ждать его на улице, пока омега бродит меж стеллажей. Его и отпускать не хотели, вчера здесь был, но Раон убедил в том, что забыл что-то. Он без конца оборачивался, боясь, что его застукают. Ему под руку долго не попадались люди, чтобы взять телефон и набрать давно заученный номер. Как на зло, пусто. Продавец, который часто наблюдает здесь омегу, покинул кассу, которую было видно сквозь стеклянные двери, неподалёку стояли альфы. — Я могу чем-то помочь? — омега наблюдал в глазах Раона страх. — Мне нужно позвонить. Продавец не раздумывал, отдал мобильный в руки омеги, покосившись в сторону мужчин, и вернулся на рабочее место, делая вид, что ничего не произошло. Самого пугали люди на улице, стало жаль молодого парня, который вечно ходил с охраной. Раон позвонил, думая, что альфа уже давно спит, или может не услышать звонок, возможно, не взять трубку. Омега задерживался, альфы уже заглядывали в магазин. Раону нужна была всего минута… — Кто это? — он ответил и омега выдохнул, но напряжение никуда не ушло. Альфы вошли в помещение. — Пожалуйста, выслушай меня. Не бросай трубку, молю. — Раон? — голос не сонный, взбудораженный. — Где ты? — Джунхи, ты моя последняя надежда. Я всё знаю, — тараторил парень, едва не бегая по магазину от альф, — про твою семью, про младшего брата. Пожалуйста, вытащи меня отсюда. У нас даже телефона нет, я больше не смогу позвонить тебе. — Хорошо, я понял, скажи мне, где ты. — Мехико, — он ощущал фантомное дыхание церберов отца в затылок, пока называл адрес, где жил с братом. — Повсюду охрана, мы сами не выберемся… Если ты не поможешь, мы точно умрём. Джунхи, я тебя очень прошу. Вытащи меня, я скажу тебе, где твой брат. — Жди меня. — Я тебе верю, — последнее, что сказал омега, подходя к кассе и незаметно отдавая телефон кассиру, ему следом пробили набранную наобум еду. Альфы снова вышли на улицу, ничего не заподозрив. Раон Джунхи верил, если альфа не появится, то это действительно конец. Поблагодарив продавца, он вышел к альфам, пытаясь спрятать слёзы счастья. Джунхи, до звонка, сидевший за домашним заданием, так в кресле и остался, только закурил до кучи, смотря на дисплей телефона. Он вытащит своего омегу. Не потому что Раон скажет ему, где Союль. Это, конечно, тоже важно, но думает альфа только о своём омеге. Он решил, что ничего не скажет братьям, они не поймут. Хотя, если бы Джунхи упомянул о Союле, Чонгук бы уже сидел в самолёте, попутно готовя армию, но сейчас ему явно некогда. Его заботит Тэхён, а не семья. Чон знает, к кому может обратиться за помощью, но боится, что это чревато последствиями. У него нет выбора. — Чем занимаешься? — покусывает фильтр альфа, смотря на имя на экране мобильного, поставив звонок на динамик. — Труп зарываю. Хаган срёт, я подтираю. Разве что-то поменялось? — пыхтит альфа на том конце. — Хочешь помочь? — Нет желания тащиться за город. — Я тебя обрадую, но я уже на кладбище, — смеётся Усон. — Бросай свой труп и приезжай ко мне. — Дневник мне свой покажешь? — Я серьёзно, дело есть, но Хаган знать не должен. — Ты меня заинтересовал, — хмыкает Усон, — через полчаса буду. Джунхи тушит сигарету и отключает звонок, поднимаясь на ноги. Он открывает окно в комнате, где воздуха совсем нет. Всматривается в отражение своё в стекле и Раона рядом представляет. Совсем скоро они встретятся.