✝
Чимин думает, в его теле не осталось воды, он всё выплакал. Обычно, когда Намджуна не было дома. Омега из спальни редко выходил. От альфы, конечно, не ушла проклятая поездка, но Пак легко отмазался, — скучал по городу. Люди Намджуна были повсюду, солдаты бродили по городу бездумно, смотрели на людей, как на потенциальных жертв чего-то, что вот-вот могло случиться. Чимин всё продумал до мелочей. Он сбежит отсюда. Навсегда. От прошлого, от Намджуна, отца их ребёнка. Омега не знает, как пережил эту новость, беременность пугает больше, чем причастность Кима к смерти Даина, но и с этим Чимин разберется. Для того, чтобы сделать человеку больно, не обязательно его бить. Вечность, которую альфа хотел провести с Чимином, ограничилась несколькими месяцами. Пак так и не полюбил, Намджун его не отпустил. Была ли только любовь там, где её быть просто не должно? На руках альфы кровь, у омеги пустота души. Он от себя много раз сбегал, но сейчас, как никогда чувствует, что делает всё правильно. У Чимина новый смысл внутри развивается и для него значения не имеет, кто отец. Это малыш лишь Чимина, он будет Ганбатом. У него будет имя, над которым омега недолго думал. У него будет всё, чего не было у папы. И не будет в его жизни столько потерь. Чимина дожидается Усон, чтобы сразу после ужина отвезти в аэропорт. Намджуна сложно вытащить из офиса хотя бы на час, но омега предупредил, что обрадует его новостью. Радость, может и будет, но мимолётна, после неё — ничего. Пак нервничает, состояние не улучшается, дома его ждёт не только Хаган, который придёт в ярость, узнав о беременности брата, но и бесконечное количество больниц. Чимин устал и давно бы сдался, если бы не новая жизнь, развивающаяся под сердцем. Паку бы ненавидеть ребёнка, как и его отца, но не получается. Омега отказывается что-либо чувствовать, так проще переживать неприятные события в жизни. Встреча с Ким Намджуном — одно из тех событий. Возможно, стоило раньше обратить на него внимание, заметить больную влюблённость. Чимин бы доступно объяснил альфе, что лучше его и брата не трогать. В то время уже не вернуться. Единственное, что Пак может — тихо мстить. Он откроет Намджуну глаза. Мог сделать это уже на полпути к дому, но Чимин хочет всю гамму эмоций Кима увидеть. Боязно, а чего бояться? Смерти? Удара? Заточения? Омега знает, что им обоим недолго осталось, к чему тогда всё это? Чимин крутит вилку в руке, дожидаясь альфу. Намджун, по-видимому, не торопится домой. Наверное, всегда был таким, а у омеги не было времени его изучить. Он ничего не знает об альфе, лишь какие-то сведения со школы. Пак бы дал короткую характеристику на Намджуна, — глупый, самоуверенный лжец. Они даже парой не были, жили, как соседи. Когда мужчине было удобно, он приходил к Чимину ночью. Омега усмехается, Юнги в такой же ситуации. Намджун и Хосок и правда лучшие друзья. Два идиота, любящие лишь своё отражение в зеркале. Они совсем дети, нерешительные и строгие к себе. Когда Намджун приходит, Чимин не идёт обнимать альфу, на его лице застывает презрение непонятное Киму. Он сам устал и говорить о том, что успело случиться, не хотел. Мужчина сам подошёл к омеге, чмокая в щёку. Они не ругались, не говорили на повышенных тонах, но пропасть, разделяющая их, стремительно увеличивалась. Холодно было, не смотря на тепло в доме. У Намджуна скакала температура, но работы было столько, что времени узнать о причинах такого своего состояния не было. Простуда затянулась, на теле образовались пятна. Чимин, конечно, видя такого альфу, чувствовал себя морально лучше, но этого было недостаточно. Он беременный сидит за столом с человеком, который убил его брата. — Ты выглядишь так серьёзно, — улыбнулся Намджун. Он снял галстук, душащий его которые сутки, и сел за стол. — Что-то плохое произошло? — Нет, — сломано, борясь с внутренним «я», что кричало воткнуть в грудь Намджуна серебряный нож. — Лично для меня беременность это не так уж и плохо, хоть и неожиданно, — договаривает омега, бросая прибор на стол, и откидывается на спинку стула. Намджун не двигается, всматривается в спокойное лицо омеги, думает, что ему показалось услышанное. Возможно, воспалённый мозг подбрасывал галлюцинации, о которых Ким не просил. Это было бы жестоко, если бы не правда. Чимин вдруг смеётся, но видно, что не шутит. — Поздравляю, папаша, — бросает он с отвращением. Намджун не понимает его реакции, сам внутри ощущает, как тепло разливается. Альфа подпрыгивает с места, несясь к Чимину, наклоняется к нему. В голубых глазах штиль. Пак складывает руки на груди, а мужчина своими к его животу плоскому тянется. Омега ничего против не говорит, следит за реакцией. Он ждал этого. Чтобы Намджун умирал от счастья, а после опустить его на самое дно, сполна напичкать пулями-словами, и исчезнуть из его жизни. Ким наслаждается последними мгновениями вечности с Чимином, в глазах застывают слёзы. У него будет сын от любимого омеги. Мы все ищем свою любовь. Готовы себя потерять, лишь бы найти ее. Где-то встречаем взгляды прохожих. Вот этот вроде бы хороший, оставил след в сердце и хочется идти за ним, словно в нем есть какая-то часть нас. Тянет к человеку. И ладно бы, это был альфа, вроде Кори. К Намджуну что-то тянуло, но оно было настолько мизерным, что Чимин даже внимания не обращал. В Киме не было какой-то части омеги, которая у Чимина с рождения. А как тогда объяснить любовь? Встречаем разных. Уходим. Ошибаемся. Снова встречаем. Чимин раз встретил и других не хотел знать. Он не из тех, кто не перестанет искать. Просто уходит, потому что в новых людях нет той его части. Это как недостающий пазл, вроде и жить без него можно, но пусто как-то. Мы где-то миримся, или идём на уступки и принимаем «своё», но в душе остаёмся все так же одиноки. Почему? Не смогли, не нашли, испугались идти дальше. Порой сумрачно полагаем, что наше именно в этом человеке. Только для человека мы не его часть и он это чувствует, и мы в который раз остаёмся одни. Или останемся с тем, кто принял нас, лишь бы не идти по жизни в одиночку. Страшно... А где наше? Намджун — не альфа Чимина. Чимин — не омега Намджуна. Так всегда было. Ким назвал его своим, но Пак не его. Омега только себе принадлежит. Раньше брату. — Кажется, ты не особо рад тому, что у нас будет ребёнок, — расстраивается альфа. — Чимин, — берет лицо омеги в свои ладони, — я думал, у нас всё серьёзно. Что не так? Омега отбрасывает руки Кима от себя и поднимается, толкая его в грудь. Намджун таким Чимина ещё не видел, чтобы настолько отстранённым он был и холодным по отношению к альфе. Между ними ничего, кроме желания Кима. Омега с улыбкой достаёт телефон из кармана и включает видео с камеры, на которой засветился Намджун. Экраном Чимин тычет в лицо альфы, в глазах соль собирается. «Ещё немного» — говорит он себе мысленно, отговаривая себя не сбегать, а убить мужчину. Только это совершённого не изменит. Альфа в ужасе следит за своей тенью на видео, а после взгляд на разбитого омегу поднимает. Он всё знает. — Что это? — тихо срывается с губ альфы. — А ты не понял? — у омеги нет интереса к таким играм. Дурачком он себя строил, Намджуну такая роль не подходит. Он может врать и дальше, это не изменит ничего. Чимин пришёл, чтобы сделать ему больно. — Мне лишь одно интересно. За что? А Намджун бы спросил «почему». Именно ему такая доля выпала. Быть не любимым тем, кто живёт у него в сердце. Живёт не так, как хотелось бы. Оно любится, пока рядом, а нет — так нет и не надо. Это не любовь… Оно изуродованное, покрытое гнилью пустых слов чувство, опороченное кровью. — За что ты его убил?! — смахивает со стола несколько блюд Чимин, поднимая на уши весь дом. — Из-за меня? — Это случайность… — бегает взглядом по комнате Намджун, только бы Паку в глаза не смотреть. Он никогда больше и не сможет. Всё же правильно сложилось? Сошлись и разошлись, потому что так нужно. Они не пара друг другу, а насильно мил не будешь. — Мы просто говорили и он упал. — Ну да, — хмыкает омега, обходя Намджуна, задев плечом. — Кстати, я всё помню. Альфа медленно оборачивается, Чимин уже у двери стоит. Такой он резко недостижимый стал и чужой. Намджун не понимает, как правда всплыла, но это ли было важно, когда омега смотрел на него так, будто мужчина последнее ничтожество на свете? Для Чимина, — да. — Ты изнасиловал меня в ту ночь, — новый удар в грудь. Куда ещё хуже… — А я заразил тебя. — Ч-чем? — падает на стул Намджун, не пытаясь парня остановить, его шоком прибивает к полу. Чимин ему подмигивает и скрывается из поля зрения. В Намджуне не просто любовь-болезнь, в нём что-то ещё страшнее. Оно реальнее, чем выдуманные им чувства. Это же очевидная одержимость, почему альфа продолжает называть её любовью? У него болит сердце, три выстрела на поражение. Ким так и видит себя, валяющимся на полу, кровью истекающим, но вот только он по-прежнему живой сидит, в стену смотрит. А в груди боли нечеловеческие, пополам сгибают Намджуна. Страшно. Он всё глаза прикрывает, представляет, что ничего этого не было, Чимин сидит напротив и они ужинают. Он говорит о беременности… Этот ребёнок, — сын альфы, как может Пак убегать вот-так? Мужчина его понимает, но за ним не бежит. Потому что нелюбовь. Потому что иллюзорно это. Потому что по-другому быть и не могло. Пока Намджун в одиночестве пьёт, прислуга убирается в комнате после погрома. А Чимин уезжает в будущее, он смотрит в тёмное окно, за которым идёт дождь, и сам плачет. Становится терпимо. Он думает не об альфе, которого оставил в особняке, а о любимом брате. О том самом дне, когда нашёл его тело на лестнице у школы. Страшно вспоминать те жуткие, кошмарные минуты, длившиеся вечность. Но это ведь в прошлом? С ним важно смириться, с тем, что ничего нельзя вернуть. Время почти излечило, шрамы остались. Они на то и существуют, чтобы быть напоминанием о пережитой боли. Это жизнь и по-другому в ней не бывает. Чимин знает, что справится с ребёнком, у него большая семья, любящая. Что ещё нужно для счастья? Всё, как в кошмарном сне, — думаешь, что проснёшься, а «оно» рядом. Видимо, такая судьба у омеги, он к неудачам привык. Усон кладёт ладонь на плечо Пака, успокаивающе поглаживая. Показывает, что даже он рядом и не бросит Чимина, каким бы он не был. Омега же не такой, каким всем кажется и даже альфа знает это, пусть порой и забывает. Он утирает слёзы и поворачивает голову к Усону, не пытаясь натянуто улыбнуться или сказать что-то, он просто долго смотрит блестящими глазами, зная, что Ким не осудит его в этот раз ни за что. — Ты всегда можешь положиться на меня, — говорит альфа, сжимая уже ладонь Чимина в своей руке, и отворачивается к дороге. Омега незаметно кивает, он знает, что Усон не бросит его никогда.✝
Селим понимает, что между ним и Джином никакой драмы не произошло, но ощущает холод, идущий от альфы. Чон вроде и улыбается ему, помогает с работой, а омега всё равно понурым ходит по офису. Часто вспоминает диалог с Дани, но пытаться как-то не хочется поменять что-то, дабы не усугубить. Положение шаткое, остаётся смирение, но к нему Селим не готов. Он входит в кабинет Сокджина, когда альфа общается по скайпу с каким-то иностранцем. Омега тихо садится напротив стола, не мешая мужчине. Пришёл по работе, но всё же хочется переключиться на быт. Селим волнуется из-за семьи. Тоже нет разлада, но будто что-то поменялось, никто не замечает, как охладели в ней её члены друг к другу. Это из-за Хагана происходит? Сокджин заканчивает переговоры и опускает крышку ноутбука, уставившись на омегу. Селим молча подаёт ему бумаги на подпись и впивается пальцами в свои колени. — Ты бледный, — говорит Чон, взяв ручку в руку. — Одевайся теплее, заболеешь. Это далеко не простуда. Для чего Селиму говорить о своих чувствах вновь? Чтобы альфа потешил своё эго, посмеялся или сделал страдальческий вид? — Конечно, — забирает документы парень, поднимаясь. — И ты себя побереги. Сокджин, — это далёкая путеводная звезда. Он причина, по которой омега долгие годы не сдавался и пытался выживать. Не только из-за семьи, альфа был его мечтой. Наверное, одной из тех, что не сбываются. Селим показывает себя с новой стороны, более сдержанным в желаниях и хладнокровным. А наедине с собой сгорает до пепла. Какие-то месяцы проходят и он вновь чувствует себя одиноким. Чужой среди своих, но… были ли те люди, что окружают его, своими? Может Селим ошибся насчёт Джина? Он тот самый герой, что останется в стороне без любви, семьи, друзей? Он просто останется где-то и никому не будет до него дела. Здесь бесполезно верить в светлое будущее. Его не будет, а Селим продолжит плыть по течению. Омега уходит из офиса позднее обычного, чтобы оставить не так много работы на следующую неделю. Селим спустился на парковку, доставая ключи от машины из сумочки. Он на автомате разблокировал дверцы, смотря в телефон, не видя человека, подпирающего задом его автомобиль. Омега замер в метре, сталкиваясь взглядом с альфой. Стоило только открыть рот, чтобы закричать, как его быстро заткнули. Джэхён схватил парня, закрыв ладонью рот. Селим пытался вырваться, пиная альфу, но его сила была ничтожна по сравнению с чужой. — Не кричи, я же не убиваю тебя, — шепнул на ухо омеги мясник. — Давай поговорим. Селима посадили в машину, альфа опустился рядом на пассажирское, закурив, и приказал ехать. Дрожащими руками омега взялся за руль. — Как у Хагана дела? Селим знает, что у него не получится никому позвонить, связаться и рассказать о том, что Джэхён сейчас рядом. Он убьёт или правда просто поговорит? Омега на него не смотрит, боится. Альфа больше не просто школьный друг, а опасность для Селима и всей его семьи. — Для чего ты пришёл? — сипит испуганно омега. — Тебя все ищут. — Не найдут, — усмехается парень, выбрасывая сигарету в окно. — Вы такие жалкие. — Мы? — Все Ганбаты. — Твоя семья лучше? — хмыкает Селим и добавляет: — Ой, забыл, что её нет. — Не зли меня. Семья — это не те, кто жизнь дал, а те, кто воспитал. Я о том, что скоро империя может рухнуть. Как-то я не учёл того, что Хаган взлетит выше. Ужасная страна, что у вас за люди живут? Такие сердобольные и понимающие. Всё же, — осекается парень, — вечность Хаган не сможет пускать пыль в глаза. — Оставь его в покое. — Я подумаю, — Джэхён отвлекается на телефонный звонок, кривит лицо, смотря на дисплей, но всё же нажимает на зелёную кнопку. — Ты так вовремя. Селим невольно прислушивается, поглядывает на свою сумку, лежащую у него на коленях. Может, ему всё-таки удастся достать телефон? — Мне некогда, — тем временем продолжает альфа, закатывая глаза. — Такой ты нетерпеливый. Да, прямо сейчас выскочу из тачки на ходу и прилечу к тебе, чтобы выслушать никому ненужное нытьё. Селим опускает одну руку к сумке, пытаясь найти мобильный. Сокджин у него в быстром наборе, но ему нужна ещё хотя бы минута… — Сейчас буду, — сжимает корпус телефона альфа, омега в это время делает вызов. — Куда-то спешишь? — спрашивает, а сам надеется, что Сокджин возьмёт трубку. — Непредвиденная встреча, выброси меня на следующей остановке, — нервозность Джэхёна омега подмечает, знать бы ещё, кто именно его так расстроил. — Ты же понимаешь, что я всё расскажу Хагану? — Конечно, передавай «привет», — парень выходит на остановке, сразу садясь в другое тёмное авто неподалёку. Селим запоминает номера, но вряд ли это что-то ему даст. Он поднимает трубку телефона, видя, что Чон всё-таки слушал его. — Сокджин! — Это был он? Где ты? — суетится альфа, чем-то гремя на том конце. — Я сейчас приеду к тебе.✝
— Что за игры? — Тэхён выруливает на дорогу, с презрением смотря на Джэхёна, которого хочется приложить о панель. — Ты меня совсем слышать не хочешь? — Тебя? — альфа цокает, складывая руки на груди. — Кто ты такой? Я даже отца не слушаю, а тебя с какого перепуга должен? — Если ты не понял, то главный — я, а твой отец, Арат, они под мою дудку пляшут. — Удачи им в этом, я не собираюсь подстраиваться под тебя. — Я не понял, у тебя какие-то свои цели? В чём проблема? Альфа хмурится, лучше бы он остался вместе с Селимом, а Тэхён бы не травил его душу. Бета не собирается на него давить и тем более, говорить о том, что хочет избавиться от шайки Джэхёна. Его бы Ким пощадил, пригодился бы парень когда-нибудь. Тэхён даже не хочет его осуждать за убийства. — Нет проблем, просто развлекаюсь. — У меня есть предложение, от которого ты не можешь отказаться. Послушай, а потом делай, что хочешь. — Внимательно слушаю.✝
Селим находит Джина на кухне за готовкой. Омега просит стакан воды и садится за стул, в попытках успокоить сердцебиение. Мясника давно нет рядом, но Селима потрясывает пуще прежнего, будто в любой момент Джэхён мог придти сюда. Омега быстро рассказывает о том, что произошло и без конца думает о том, что волнение Сокджина какое-то наигранное. Словно он хочет казаться хорошим старшим братом, но проваливается в этом сразу же, как только говорит: — Хагану лучше не знать об этом. Селим в альфе разочаровывается. Что-то упущено… Омега смотрит на мужчину с нескрываемым испугом, успевает стакан на стол поставить, едва не уронив. Джин продолжает готовку как ни в чём не бывало. Возможно, Селим себе что-то надумал или не понял. Альфа не хотел беспокоить брата, в этом всё дело? Парень поднялся, подойдя к Чону, ладонь легла на лопатку. В омеге мечутся непонятные ему чувства, никто не помогает разобраться. Никто не даёт толчка. А Сокджин на мгновение становится омерзителен. Селиму надоело всё это. Как только альфа оборачивается на прикосновение, омега, устроив руку на его шее, дёргает мужчину на себя, впиваясь в губы. Чон не пытается поспеть за напором обиженного парня, только нож в сторону откладывает и прижимает к себе Селима ближе. Ему вновь дают — он не отказывается. Альфа садит его на стол, раздвигая ноги омеги, что обрывает поцелуй, разрывая языком ниточку слюны, соединяющие их губы. Глаза затуманены желанием у обоих, но Селим не позволяет зайти дальше, как бы не хотелось ему самому. Всё ещё обидно, да и Джин, наверное, скорее побежит к кастрюле, чем возьмёт его прямо сейчас. — Тебе совсем плевать на то, что меня могли убить? — томным шёпотом спрашивает омега. — Что за мысли? Я волновался. — Как-то я не заметил, — отталкивает от себя мужчину омега. — Возможно, ты волновался за то, что можешь потерять моё внимание, но не меня, — уходит Селим. Сокджин ошарашенно смотрит ему в след. И что с этим мальчишкой делать? Альфа не понял, как повёлся на его прикосновение, ставшее триггером. Остаётся вновь один, в пустоту глядя. Никому не нужны его оправдания. Джин просто бесчувственный сухарь, — омега не перестанет так думать, а ему успело показаться, что мужчина что-то испытывал к нему. Сам себе надумал, каждый из них. Так можно без конца бегать по кругу и внушать себе, что это любовь. У Сокджина братская, которую не успел подарить маленькому братику, а у Селима вполне себе осязаемая. Но кого он обманывает, этот альфа никогда не посмотрит на него так, будто в омеге заключён весь его мир. Пора успокоиться.✝
Юнги сложно принять Хосока в своей постели уже которые сутки. Он не уходит, сыпет соль на открытую рану. Жжётся, ноет, болит без конца. Омега смотрит на его голую спину и шмыгает носом. День уходит на то, чтобы пересилить себя и послать Чона, а ночью прощать его со стонами. Прощать ему всё, от брата до картеля. Прощать, потому что любит и по-другому не умеет. Пытался ли Юнги спасти отношения, которых не было? Хотел ли он быть омегой Хосока и с гордостью называть себя им? Ким знает, что сильнее мужчины в тысячи раз. Он, хотя бы, открыто всегда говорил о своих чувствах и болях, на которые альфа не обращал внимание. Течка всё сделала за них, вновь свела. Юнги забыл обо всём, что тревожило его последние дни. В чём Хосок был виноват? Омега не помнит. Когда альфа просыпается, Ким смотрит в потолок, пытаясь придти к каким-то выводам. Чем больше он думает, тем тяжелее приходится после. Мысли губят его, а не Чон Хосок, целующий в голое плечо. Альфа расплывается в сонной улыбке, обнимая парня, уходить точно не намерен. Юнги не знает, что ему сказать. Сложно смотреть в глаза, которые говорят о великих чувствах, а на деле ничего. Омеге от себя мерзко, он так легко сдаётся в руки альфы, стоит ему пальцем поманить. Но Ким так сильно от него зависим, что это кажется совсем пустяком. — Бессонные ночи кончились, — с горечью говорит Хосок, взяв Юнги за запястье, когда омега собирался встать с кровати. — Мне понравилось. — Ещё бы, — фыркает омега. — Можешь уходить, я тебя не держу. — Очень жаль, что не держишь, — присаживается он, потянув Кима на себя. — Не надо огрызаться, почему мы не можем поговорить? — Я пытался с тобой говорить. — Когда? — улыбается альфа. — Последнюю неделю я слышал только: «Глубже, быстрее» и моё любимое «Хосок!» — уже смеётся, а Юнги краснеть начинает. — Ну же, — качает его в своих руках мужчина, как ребёнка, пытаясь растормошить. — С чего ты такой добрый? — косится на него Юнги, сам уходить не хочет. — Это моя течка так на тебя повлияла? — Такое чувство, что тебя не трахали неделю, а палками били. Юнги пытается не купиться на открытость Хосока, но проигрывает ему в обаянии. Омега разворачивается в его руках, садясь лицом к лицу, и медленно трётся задницей о чужой член, прикусывая губу. Последний шанс? Чон все профукал. Но для разговоров Юнги всегда открыт, они бы ещё к чему-то приводили. — Разве ты уже разобрался в себе? — спрашивает Ким. — Я ведь знаю, что ты хочешь сказать. — Не знаешь, — опрокидывает парня на постель альфа, невесомо водя подушечками пальцев по бархатным щекам Юнги. — Я хочу извиниться перед тобой. Возможно, мы оба где-то были неправы, но я первым сделаю шаг навстречу. — Да, первым, — смеётся Юнги, поражаясь наглости мужчины. — Сколько я нервов на тебя потратил… — Ты имеешь полное право меня осуждать, — говорит Хосок, — но такой уж я человек. Прости, что так поступил с твоим братом, но всё же хорошо кончилось? Прости за Минги, он пытался нам обоим помочь, но есть моменты, которые я не могу ему простить. Это касается только меня и его. Прости за безразличие, я не переставал о тебе думать, но боялся своих чувств. Мне и сейчас страшно, но ты мне нравишься, Юнги, я не хочу терять тебя из-за пустяков. Вроде и приятно слышать это, но как-то поздно Хосок спохватился. Юнги не показывает, как тяжело слышать такое от него, улыбается альфе. Не привык свою боль наружу вытаскивать. Неподходящий момент для слёз, но очень хочется. Омега тянется за поцелуем, мужчина не отказывает ему в этом, нежно ведя ладонями по хрупкому телу, усыпанному его метками. Чон пока не представляет, к чему всё это может привести. Жалел ли он о том, что приехал? Ещё ни разу не успел. Хосок весь в Юнги, а омега в нём. — Заберу тебя на обед, — поднимается с постели альфа, — но сначала посмотрю, что в картеле творится. Юнги хотел сказать «буду ждать», но и улыбкой не удостоит Хосока. Обида сильная, она сейчас покоя не даёт. Ким уверен, что со временем снова потонет в альфе, как ранее. Опять не будет ничего видеть, кроме него и от этого ещё тяжелее становится. Когда за мужчиной хлопает дверь, Юнги уходит в душ и готовит себе завтрак. Звонок застаёт его врасплох, омега не ожидал услышать голос брата в такое прекрасное утро. Тэхён и не говорит ничего ужасающего, но Ким стал какой-то чувствительный и беду, висящую над головой брата, ощущает. — Я через неделю буду в Сеуле, хочу тебя увидеть, — лучше бы он про своё здоровье рассказал. Тэхён только и делает, что расстраивает Юнги. Больше, чем Хосок. — Я ненадолго заскочу. — Почему так резко? — Так получилось, доверься мне. Юнги давно перестал верить собственному брату.✝
Этот голод невозможно утолить, зубы сводит от желания прокусить кожу до крови. Чонгук отпустил все поводки и дал волю внутреннему зверю, что без особой ласки забирает своё. Альфа забыл о своей любви к Тэхёну, но для него эти чувства есть то, что происходит. Ким тянет к нему худые руки, сжимает в пальцах плоть до покраснения, пока Чон долбится в его податливое тело. Бете так нравится видеть в глазах альфы зависимость, сводящую его с ума. Тэхён сам на грани, только когда мужчина грубо берёт его. Нежность покинула их, оставляя наедине с животной страстью. Чонгук кусает мягкие губы Кима, доводя парня до пика ладонью, двигающейся в одном темпе с бёдрами. Мужчина бы заплакал от счастья, оно лопается в нём где-то в груди и вновь образуется. Тэхён — сумасшествие с первого взгляда. Чонгук вечность готов поклоняться ему. — Я слетаю к Юнги? — водит пальчиком по вздымающейся груди альфы Ким. — Тебя только выписать, — хмурится мужчина, перехватывая его запястье. — Пусть Юнги прилетает сам. — В другой раз. — Я против твоего отлёта, — стоит на своём Чонгук. — Это может быть небезопасно. — Ты сам сказал, что Усон в Сеуле. — И я пожалеть об этом. — Разве я не заслужил? — хлопает глазками бета, будто это подействует на Чонгука. — Не будь таким. Я постоянно заперт, то в квартире, то в больнице. Мне нужно немного свободы. — Хорошо. Видишь? Я иду тебе на уступки, — целует пальцы беты Чон. — Я просто буду скучать. — Мы, и так, редко видимся. — Учту, — посмеивается он, а сам внутренне переживает. Одно дело, когда Тэхён рядом, прямо под боком. Чонгук может следить за ним и меньше волноваться. А когда бета далеко в чужой стране, альфа не знает, куда себя деть. — Как только вернёшься, я от тебя никуда отходить не буду. — Ага, поселишься здесь, — цокает парень. — Надо будет, поселюсь. Привези своего брата. Тебе будет весело и я могу спокойно работать. А то, может, ты снова надумать уехать и бросить меня. Тэхён смеётся, а сам себя гадко чувствует. Он уходит покурить на кухню, расслабляясь, когда понимает, что Чонгук остался в постели. С ним рядом до безумия хорошо, ревновать его странно, а любить его сложно. Бета знает, что переживает старые эмоции по-новой, но он честно пытался отдать всего себя Чонгуку. Был ли сам альфа настолько же искренним с ним или же у Чона свои мотивы? Переиграли друг друга и уничтожили. Едет Ким совсем не к брату, но идея привезти его хорошая, нужно отвлечься. У Тэхёна война не только внешняя, но и внутренняя, её не выиграть никак. Надо решать навсегда. Навсегда прощаться, либо возвращаться. И раньше было не легко, справлялись. Есть хорошая фраза, описывающая ситуацию в целом: «Бойтесь узнать о своих врагах слишком много: поняв их, вы не сможете воевать с ними». Никто не знает Чонгука так хорошо, как Тэхён. У альфы был шанс отойти в сторону, но он выбрал бездонную пропасть, позволил бете скинуть себя в неё. Тэхён на него смотрит и испытывает жалость. Чонгук не виноват в том, что у него сейчас такая жизнь. Ким к этому привёл. Не стоит забывать о временности удовольствий и вечности последствий. Тэхён не вспоминает о призрачных изменах. Дело в другом. Долгое время он не мог понять, почему Чонгук обратил на него внимание, а после совсем запутался. В паспорте, в графе пол: альфа. Тэхён знал об этом давно, но верить начал последние годы. Проще быть никому неинтересной бетой. Тенью, на которую никто не обращает внимание. Ким простил врачам ошибку, когда узнал правду в больнице, попав в неё после драки, которую сам и устроил в казино. Никто не знает реальности, что уничтожает Тэхёна день за днём. — Собираться просидеть здесь всю ночь? — останавливается в проёме двери Чонгук. Тэхён тушит сигарету в пепельнице и глубоко вдыхает ночной воздух. Чон подкрадывается к нему сбоку, целуя в темную макушку, и закрывает окно. — Собираюсь всю ночь не слезать с тебя, — поднимает голову альфа, позволяя унести себя обратно в спальню.✝
Не слышат. Чимин будто бьётся кулаками об лёд. Не слышат. Неужели, он так и умрёт в холодных водах под толстым льдом? Последняя мысль? Глупо, но… — Чимин! — очередной крик разрушает тишину мрачной квартиры омеги. Он сидит посередине кровати, подобрав ноги под себя и беззвучно плачет. Ничего другого, кроме крика, Пак и не ожидал. Начинает болеть голова и, возможно, температура поднимается. Выпитые таблетки не позволяют истерике взять вверх. Чимин думал, все слёзы выплакал, но они продолжают стекать по щекам, пока брат его отчитывает, тряся перед лицом анализами из больницы. Целый букет, который совсем не радует Чонгука. Он сам в шаге от того, чтобы расплакаться от положения. К этому всё и вело. Никому не была нужна эта беременность, но никто не в праве забирать у Чимина жизнь его ребёнка. Единственное, что Хаган может сделать — рассказать общественности о том, что Намджун убил человека. И он это точно сделает, но не сейчас. Альфа сгорает от злости, с ней же беспокоится о брате. Чонгук откровенно ничего не понимает и боится потерять омегу из-за его игр с Кимом. Чимин хотел, как лучше, но только всё усугубил. Чон ещё не звонил Намджуну, но чувствует, что всему придёт конец. — Я хочу побыть один, — хрипит омега. Чонгук вообще его в одиночестве оставлять не хочет. Может, омега и не наделает глупостей, с него достаточно, но страх альфы оправдан его поведением. Успокоиться Чон так и не смог и, бросив бумаги на пол, скрылся из квартиры. Семья будет потрясена. Станет ли новость о беременности Пака хорошей? Чонгук в своих чувствах ещё не разобрался. Он потерял партнёра и шанс получить часть территорий для работы в Корее. Это ещё как-то можно решить, но наверное, всё же картель волновал Хагана больше, чем брат. До вечера Чонгук занимает себя делами, чтобы не думать о Чимине, и после работы уезжает домой, к мужу и сыну. Данзан новости радуется, едва не бежит шампанское открывать, пусть всё не так просто. Никто ещё не знает о том, что Пак болен. — У меня будет братик?! — визжит Шона. Чонгук устало трёт виски, отказываясь от ужина, пока его любимые омеги кружатся в танце по кухне. Будет и братик и ещё куча новых проблем. Ничего не разрешается. Этот ком продолжает расти, альфа ещё как-то перебивается, наверное, с божьей помощью. На его плечах непосильный груз, никто поддержки не оказывает. Не подставляет плечо под слёзы. Да и сам Чонгук не готов раскрывать душу. Никому и никогда больше. — Сынок, отец устал, беги к себе, — просит Данзан мальчика. Шона целует Чонгука в щёку и скачет до комнаты, напевая баллады Чимину. — Ты в порядке? — видит, что далеко нет. Омега подсаживается рядом, приобнимает, кладя голову на плечо мужа. — Всё очень сложно. Мне сложно, — признаётся Чонгук. — Это решаемо, дорогой. Всё решаемо, мы справимся. Альфа смотрит ему в глаза, бесконечно благодарный за то, что Данзан всё ещё с ним, что бы между ними не было. Они оба устали и знают это. Только Чонгук никогда не скажет, что именно тревожит его, а омега не сможет рассказать правду о Тэхёне. Альфа поднимается, скрываясь в спальне. На балконе он долго раскуривает сигарету, видя через стекло, что супруг готовится ко сну. Пока Чон придаётся своим мыслям, омега укладывает спать сына, и возвращается, переодеваясь в темно-красный пиньюар. Хаган дарил его в прошлом году. Когда он смотрит на Данзана, в душу поселяется надежда. Чонгук не такой жизни хотел, но сам к ней пришёл. Могло быть и хуже. Альфа пишет смс Тэхёну о том, что сегодня не приедет и входит в комнату. Он подходит к омеге сзади, когда Данзан мажет руки кремом. Чон аккуратно опускает лямку пижамы с плеча мужа и смотрит на него через зеркало. — Я всегда говорю, что нет ничего важнее семьи, — тихо, — но сам же ставлю её на последнее место. — Мы прощаем тебя, — подставляет шею под ласки омега, накрывая влажными ладонями руки Хагана, покоящиеся на его талии. — Ты — наше всё. Чонгук хочет сказать тоже самое о муже и сыне, но знает, что это будет ложь. По крайней мере, он честен в своих мыслях с самим собой. Альфа ведёт Данзана до кровати, загадочно улыбаясь. Он отдаёт супружеский долг и не вспоминает этой ночью о Тэхёне. На утро мужчине поступает интересный звонок. Чонгук завтракал в компании семьи впервые за долгое время и не сразу поднял трубку, но человек на том конце был настойчивым. Лишь после того, как сын был в школе, а муж на работе, Хаган ответил и не сразу поверил абоненту. Мясник объявился. Он не скрывал от Чона, что виделся с Селимом на днях. — Раон и Сухэ в городе. Я выманиваю Арата, ты его убиваешь. Как тебе? — Почему? — Потому что приказ сверху пришёл. Почему так просто? Почему Чонгук должен доверять тому, кто сделал его жизнь адом? Отказаться здесь просто невозможно. Самое важное то, что омеги в городе. Альфа снова загружается, а к обеду вызывает к себе Селима. Омега не отнекивается, но всё скидывает на Сокджина. Он должен поплатиться за своё безразличие. — Это серьёзно, — расхаживает по кабинету Чонгук, убрав руки за спину. — Я не знаю, что мясник задумал, но это может всех коснуться, понимаешь? — омега болванчиком кивает. — Каждый день происшествие, ни минуты покоя. Ты, хотя бы, не ври мне. Договорились? — Да, — говорит, а сам о Джине думает. Это он виноват в том, что сейчас Селим провинившимся должен стоять перед Хаганом. Омега это проглотит, но запомнит. — Можешь идти, — уходит Селим именно к Сокджину, но дверь заперта. Омега точно слышал шаги и голоса ещё секунду назад. Секретарь поднимает взгляд на растерянного парня и добивает парня: у господина Ганбата адвокат. — Дайте угадаю, — щетинится омега, — Дани? — Да, он. Селим не собирается уходить. Нет, подождёт, пока парочка закончит заниматься делами. Омега, конечно, сдуру думает, что Джин с Дани трахается, но это же глупо? Дани говорил обратное, а Сокджин бы не повёлся на него именно сейчас. И не на работе. Селим всё же нервничает, прислушивается к звуками в кабинете. Дело Чонгука ведь закрыли, для чего адвокату сейчас появляться в их жизни? Он не часть семьи, он — нарыв на заднице. Селим сдаётся и стучится в дверь. Через две минуты её открывает Дани, прошмыгивает в небольшую щель и исчезает, не поздоровавшись с Селимом. Парень ещё какое-то время приходит в себя, а после входит внутрь. — Помешал? — Немного, — Сокджин не выглядит так, будто раскладывал омегу на столе. Скорее, он загруженный и немного раздражённый тем, что его прервали. — Что ты хотел? — Хаган знает о Джэхёне. Он ему звонил. Я остался виноват, но ты не волнуйся, тебе тоже достанется, — хитро улыбается Селим. — Мы в одной лодке. Я один ко дну не пойду. — У тебя нездоровая привязанность. — Неправда, Хаган мне, как брат, — едва не топает ножкой омега, проклиная этот день. — Я о себе. — Что? — Покинь мой кабинет, Селим, и не тревожь меня по пустякам. Парень сдувается, как шарик, не стоит столбом напротив альфы, уходит, уже в коридоре пытается переосмыслить происходящее. Если бы Сокджин достал пистолет и выстрелил в него, ничего бы не изменилось. Альфа именно это и сотворил, убил его. Словами. Селим посмеивается над своей глупостью. Ему так хочется кому-нибудь позвонить и поплакаться. А некому. И это намного страшнее того, что любимый человек выставил его за дверь. Такой же чужой, в чужой стране, с чужими людьми. Возможно, есть человек, которому хотя бы половину можно изложить. Проблема не только в виде Сокджина, ещё есть внутренняя пустота. Но Данзан не поднял трубку, а Селим зарёкся больше не пытаться искать помощи в чужих людях.✝
Общественность перестала мусолить семью Ганбат во всех возможных социальных сетях. Люди успокаивались и принимали Хагана таким, какой он есть. Никто не мог доказать того, что он своими руками лишил кого-то жизни, или же был причастен к чему-то, что нарушало закон. Сам Чонгук продолжал спокойно работать, всё меньше ловя на себе осуждающие взгляды. Люди ничего не знают. Мужчина часто появляется на публике со своей семьёй. Их обошла волна. Правда, Чон посодействовал. А Бадма всё ещё видеть альфу не хочет. Чонгук и на его благо старается, но снова в тайне. Пытается вернуться в прежнее русло, проблем меньше не становится. Проходит время, пока Хаган не понимает, в чём именно прокалывается. Он так много говорил об этом, но не замечал своих ошибок. Семья. Чон был озадачен лишь своими личными проблемами и не заметил разлад между братьями. Каждый жил своей жизнью, не было больше никакой идиллии. Хаган это, скрепя сердцем, признал. Да и времени разбираться во всём не было. Альфа всё откладывал, а потом решил собраться семьёй поужинать. Скромно, у себя дома. Причина такого расшатанного состояния была ясна Чонгуку. Его связь с Тэхёном негативно влияет на отношения с роднёй. Исправить это невозможно. Мужчина всё ещё на два фронта воюет и решение принять не может, где-то в глубине души надеясь на то, что всё само собой разрешится. Так не бывает. Шона единственный, кто был рад тому, что любимые дяди приехали и привезли ему много подарков. Ребёнок не понимал, от чего часть гостей выглядит загруженными и отчуждёнными. Чимин не мог улыбаться, все уже знали о его беременности. Поздравлять не с чем, а сочувствовать не хотелось. Селим сел подальше от Сокджина. Как бы не хотел Чонгук, чтобы эти оба были вместе, в паре был разлад. Джунхи радовал старшего брата, Хаган в другой раз похвалил бы его за то, что голова на плечах у младшего начала думать, но как-то нет настроения. Это Чонгук всем чужим стал, он был тем, кто людей связывает между собой невидимыми нитями. Альфа их же оборвал. Чего он хотел? Мира и согласия? — Отец, — Шона покушал и поднялся из-за стола, — а Тэхён придёт? — омега так его ждал, боясь спросить у родителей о приходе беты, но уже осознал, что было слишком поздно для визитов. Насколько Чонгук знал, Тэхён улетел ещё вчера. — Нет, он занят, — альфа скучал, но звонками не доставал, чтобы Ким смог отдохнуть спокойно с братом. — Может, в другой раз, волчонок. Шона понуро поплёлся в комнату, не поблагодарив папу за ужин. Все сидящие проводили мальчика взглядом и уставились на Чонгука. Если бы за каждую ошибку альфы его братья получали по одному тугрику, они бы стали миллионерами. Омежка хлопнул дверью, ранее характер не показывая, но его начинало злить то, что ему не позволяют увидеться с Тэхёном. Сколько бы он не просил папу пригласить бету в гости или съездить к нему, Шона всегда отказывали. Он сильно скучал по парню, только догадываясь, что Ким по-настоящему занят чем-то важным. Они ведь когда-то увидятся? Омега хотел бы верить, что Тэхён сам приедет к нему, не забудет о нём. Не забыл. Тэхён сидит на задних сидениях тонированного майбаха, держа в руках плюшевого зайку. В салоне приглушенно работает радио, а водитель ругается из-за пробки. Ничего, если бета опоздает, он не торопится. Придётся раньше вернуться к Чонгуку. А Ким как-то не готов. Находясь от альфы подальше, у него сознание чище становится, не затуманенное Хаганом. Парень потерялся в своих планах. Убить? Простить? Отпустить? Тэхён хотел ему лучшего, Чонгук мести. Отказался от неё лишь потому, что перестал верить и вновь влюбился. Бета так не может. У него всегда в приоритете будет что-то иное. Что угодно, но не отношения. В главном офисе Тэхён проводит собрание с приближёнными к себе людьми, включая президента Северной Кореи, а вечером вылетает в Сеул. Намджун перестал выходить на контакт. Именно у него было ранее обговорено встретиться. Бета перехватил Минги ещё по дороге, думая, что президент занят работой, но охрана оповестила о том, что альфа в доме. Он плохо себя чувствует. То самое мерзкое ощущение катастрофы внутри стало расползаться стремительно быстро. Парни ускорили шаг. В доме стояла мёртвая тишина, даже прислуга не вылезала, прячась по углам. Стоял вечер, внутри особняка начинало темнеть, на первом этаже свет не горел. Тэхён переглянулся с Минги и стал подниматься по лестнице к спальне Кима, представляя жуткие картины в голове. Что могло случиться за несколько дней? Неужели Намджун что-то натворил? Альфа как раз-таки плакаться никому не собирался. Он лежал на своей постели в пижаме, будто и вовсе не вставал с кровати сегодня. Бета боязно проскользнул в комнату и включил свет, ослепляя им хозяина дома. — Ты болен? — спросил Минги, закрывая дверь. — Воспалением хитрости, — хмыкнул Тэхён и присел на край постели, дергая одеяло с Намджуна. Он и правда выглядел болезненно. Во взгляде только пустота. Будто он никого и не видел, оставаясь в одиночестве. Бета потряс его за ногу, тормоша, и Намджун взглянул на него стеклянными глазами. — Что с тобой? — Он выглядит мёртвым, — присел на корточки у кровати Сон. — Точно живой? — Я живой, — отозвался хрипло мужчина. Он не помнит, когда в последний раз вставал на ноги. Наверное, это было, когда Намджун ездил в больницу, где ему и подтвердили его диагноз. Земля ушла из под ног, жизнь в нём умерла, остались только воспоминания последнего вечера с Чимином, что так жестоко поступил с ним. Или это Намджун был виноват? Он столько всего натворил… Жизни одной не хватит грехи искупить. Альфа только и может, что добивать себя мыслями разными, забросив работу и самого себя. Выбросил на помойку все цели, отказался от обещаний. Дальше его ничего не ждёт. Потому что Намджун больше никогда Чимина не увидит. — Говори, что случилось, — Тэхёну не нужно много времени, чтобы разозлиться. Намджун просто не может сейчас валяться без дела, что бы у него ни случилось. А бета всегда готов вправить мозг, если нужно. — Не считая того, что у меня ВИЧ от Чимина, — заговаривает мужчина, — он ждёт ребёнка, знает, что я убил его брата и изнасиловал его. — Прости? — падает на задницу Минги, шокировано смотря на президента. — Так, по порядку, — спокойствию Тэхёна все очень завидуют. Просто, если Ким попробует повысить голос, то он себя уже не сдержит, ему есть на кого кричать к тому же вчера он отыгрался на работниках главного офиса в Пхеньяне. — У тебя ВИЧ? — Намджун устало кивнув. — От Чимина? — вновь кивок. — Он беременный? — Да. Тэхён поднялся на ноги, убирая руки в карманы брюк. Хочется курить. Бета стал гулять по комнате, задумчиво покусывая губы. Минги не хотел бы знать, о чём Ким думал. Вакуум в голове быстро сменяется ужасом. Это не проблема Тэхёна, но она его касается. Ладно Чонгук, смолчал. Никто, наверное, и не знает о том, что происходит с Чимином. Его жаль, но омега стал причиной такого состояния Намджуна. Наградил болезнью, оставил ребёнка без отца. У него были на то причины, они Тэхёну интереснее. — Ты его изнасиловал? — останавливается бета, не смотрит на альфу, смешанные чувства Намджун вызывает. — Это было ещё в школе, — шепчет он, — после вечеринки. Помнишь? — Зачем? — задаёт вполне адекватный вопрос Тэхён, сжав ладони в кулаки. — Он мне… нравился? — трет лицо мужчина. — Я любил его, постоянно к брату ревновал. Они же спали! Родные братья… — Это не твоё дело! — вскрикивает бета. Терпение кончилось. — Ты не имел никакого права прикасаться к нему. Даже если он и спал с братом, тебя это не должно касаться. — Тэхён, — очухивается Минги. — Ты взрослый мужик вроде, самодостаточный и не глупый. Так скажи мне, какого хрена ты на него залез? Что, Даин узнал об этом? — Нет, я его… он… Тэхён, всё было не так. Мы встретились, он упал и голову разбил, я бы ничего не смог сделать. — Видимо, ты помог ему упасть, — стремительно покидает комнату Тэхён, выходя на улицу, чтобы успокоиться. Он, наконец, закуривает, и поднимает голову к тёмному небу, слыша шаги сзади. Минги хлопает его по плечу и тоже поджигает сигарету. Намджун упал в глазах. Тэхён осуждает, проклинает, но разве должна его касаться личная жизнь Намджуна, если он просто партнёр? Что-то человеческое всё-таки в бете осталось и, как бы не была ему омерзительна семья Ганбат, в ней были те, кто ни в чём не виноваты. Им не повезло. Чимин, Селим, Союль. Если бы Даин не умер… спаслись бы Ганбаты? — Ты его растормошил, — улыбается Сон, — правильно, так с ним и надо. Он бы до конца жизни в кровати лежал. — Намджун — слабак. — Согласен. Я не понимаю только, почему ты его не сместишь? У тебя много власти, если бы ты захотел, мог бы избавиться от него. — Изначально, я собирался ему помочь. Точнее, я помогаю. Стране. Делаю всё для того, чтобы Чонгук не пробрался сюда. Намджун хороший правитель, но как человек дерьмо. — Что ты будешь делать? — Завербую как можно больше людей из семьи Чонгука. — Зачем? — Потому что я убил его родителей, — смотрит на альфу Тэхён, — я сбежал от тебя и сказал Арату, где их искать. Это правда был я. Чонгук это знает, точнее, не хочет в это верить, пока ему в лоб не скажут, не предоставят доказательства. Он одержим мною. Надолго ли это? Джунхи знает правду, Чонгук слушать его не станет, мне только верит. Но чем чёрт не шутит? — Не понимаю, — отшатывается от новой волны шока парень, — почему ты это сделал? Всмысле… из-за измены? — На всё есть причины, — касается шеи альфа, там где шрам от укуса.