✝
Усон провожает Чимина до операционной, держа его за руку. Волнуется, кажется, больше самого омеги. Не видит в лице Пака ничего, что выражало бы страха, хотя он прошлой ночью был совсем другим. Омега не хочет расставаться со своим ребёнком, и сколько бы альфа не повторял ему, что всё наладится, он где-то в глубине души знал, что это не так. Ничего не будет как прежде, но очень хотелось подарить Чимину надежду, однако она была ему не нужна. Он так ничего и не сказал Усону за это утро. Дверь перед носом альфы закрылась, и он Пака больше не видел. Чимин не сказал, но и альфа не говорил. Стоило подбодрить его непростым: «Всё будет хорошо». Стоило… Впрочем, это перестало иметь какой-то смысл, когда Усон, сев на стул, стал дожидаться Чимина. Он видел, как несколько врачей бегали вокруг омеги, и эта суета больше накаляла, чем внушала доверие, что всё пройдёт быстро и безболезненно, потому что спустя двадцать минут доктор вышел и, сняв маску, сказал: — Он не выжил. Усон подорвался в шоке, на лице появилась нервная улыбка. Первое о чём он подумал, — ребёнок, но ведь умер давно, зачем врачу повторяться? Тогда он боязно пояснил: Чимин. И альфа упал обратно на стул, смотря на мужчину нечитаемым взглядом, едва моргая. Этого просто не может быть. Чимин сильный, он должен был справиться с этим. Усон всё надеялся, что Пак сейчас выйдет к нему и скажет, что глупо пошутил. Он будет живым, он должен. Чимин заслуживает всё счастье этого мира, омега не должен был страдать всю свою жизнь. Хотя бы сейчас, находясь между двумя мирами, умирая от болезни и болей жизни, он должен быть здоровым, радовать Усона своей улыбкой, глядя на закат. Почему всё так? Разве это есть для него освобождение? Безумие какое-то. Кому станет легче? Усон не понимает, сколько времени проходит, он со своими демонами борется. А для чего уже оружием махать, если человек, в котором он себя увидел, мертвым лежал? Тело провезли мимо Кима, укрытое белой тканью. Альфа ощущал прикосновения доктора, но никак не реагировал. Он подумал о семье Чимина. Если Усона так разрывает изнутри, то что может быть с Ганбатом? Они не готовы к такой потере, как бы не были в последнее время не дружны. Собраться нужно, но это кажется совсем невозможным. Альфа поднимает тяжёлую голову, чувствует влагу на щеках, перед ним медбрат сидит, тычет вонючей ваткой ему под нос, а Усон мумией продолжает притворяться. Он кладёт руку на сердце, к высшим силам взывает, чтобы это всего лишь сон кошмарный был. Чтобы Чимин спал мирно рядом, а Ким так же держал его худую руку… Альфа промаргивается. Всё тот белый коридор и много врачей. — Мне нужно… — он опирается о стену, поднимаясь. Машет головой в стороны, будто можно из сознания выбросить картину неживого тела, что увозили доктора, — подышать. Усон выходит на улицу, хватая раскалённый воздух ртом. И, чёрт, ему даже некому выплакаться, рассказать о том, как больно сейчас в груди. Как мечется в припадке его душа, на части разрываясь. А он стоит один совсем и выть готов в голос, только бы перестать чувствовать. Прямо сейчас он не может позвонить Хагану и рассказать ему об этом. Уверен в том, что будет лишь рыдать, так ничего и не объяснив. Такое вслух даже говорить страшно, не то, чтобы подумать. Усон не может, но ему приходится набраться сил, чтобы вернуться в больницу и сказать главному врачу, чтобы он скрыл смерть члена семье Ганбат хотя бы на этот день. Руки дрожат, руль выскальзывает. Усон не смотрит на спидометр, он уверен, число трёхзначное увидит. И лучше бы уж он перевернулся несколько раз, может быть тогда утихла в нём волна отчаяния. А оно лишь усиливается. Телефон где-то в кармане джинсовки подаёт признаки жизни, привлекая внимание. «Минги». Как же это всё не вовремя. Одной рукой Усон пытается руль держать. Второй слёзы вытирает и на зелёную кнопку нажимает. — Что это всё значит!? — кричит брат без приветствия. — Хаган, что, правда порубил его на кусочки? Нам теперь собирается отправлять? — О чём ты? — голос выдаёт его с потрохами. Усону не до какого-то там предателя в подвале и его останков. У него на глазах умерла первая и последняя любовь. — Что случилось? — Минги успокаивает голос, хотя его очень интересует посылка Хагана. — Чимин умер, — говорит, а свой голос не слышит. — Чего? — Я не… не верю. Он умер. Он умер! — бьёт руль альфа, приближаясь к салону красоты Данзана. Альфа кое-как паркуется и откидывается на спинку сидения, облизывая солёные губы. — Его больше нет. — Жаль симпотяшку, — хмыкает Сон, — но Ганбаты это заслужили, — бросает он трубку, а Усон кричит, даёт себе волю. Его обжигает то пламя, которое Чимин внутрь поселил. Он зажёг, а сам погас. К альфе не приходит смирение, никогда не придёт. Его шок током поражает. Ким тащит себя с трудом, собирая взгляды клиентов и персонала салона, пока идёт к кабинету Данзана. Он вваливается в комнату ураганом, падает тут же на диван, до жути пугая своим поведением омегу. Данзан встаёт из-за стола и с осторожностью касается плеча парня. Усон не может вновь сказать это, он пытается, а выходит лишь хрип. Ком в горле стоит. Альфа берёт омегу за руку, сажая рядом, Данзан плечо под слёзы подставляет. Ничего пока понять не может и представлять страшно. Сложно смотреть на такого Усона, омега и вовсе его видит впервые в таком состоянии. Что должно было случиться, чтобы он насколько убитым был? Данзан подумал о муже, но если бы Усон в чём-то провинился перед Хаганом, он бы точно не плакал. Скорее, альфа от босса бежал. — Чимин… — совсем тихо произнёс альфа. Данзан встал, чтобы налить ему стакан воды и стал пазлы в голове складывать. Чимин в больнице. Неужто Усона так расстроила смерть малыша? — Во время операции, — пьёт воду альфа и продолжает, смотря в прозрачное дно стакана, — он не выдержал. — Что ты имеешь в виду? — Данзан застывает на месте, боясь шевельнуться, услышать не то, чего хотелось бы, но молчание Усона обо всём сразу говорит. — Нет, — отрицает в тишину, — скажи, что он жив. Альфа смотрит на него, губы до крови кусая, и всхлипывает уже вместе с омегой.✝
Стоит невыносимая жара. На небе не облачка, а так хотелось бы дождя, слякоти, что отразили бы настроение всех присутствующих на кладбище людей. Вся семья Ганбат в сборе. Когда ещё они смогут всем составом быть вместе? Чонгук поднимает ничего не соображающую голову на старшего брата, придерживающего за талию Данзана, и опускает взгляд на тело погибшего. Альфа надевает тёмные очки и отходит в сторону, закуривая. Сосуды вот-вот лопнут от давления. Ему поставили столько уколов с успокоительным, что задница болит. И то лекарства не помогают держаться. Стоит только ближе подойти к гробу, как запах формалина бьёт в нос, и кружат в голове воспоминания. Кожа Чимина начинала темнеть на жаре. Чонгук не мог дождаться момента, когда тело опустят в землю и все смогут разойтись. Альфа не собирался ни с кем обсуждать это. Он, узнав о смерти брата за мгновения до того, как Селима убрать хотел, сразу уехал. Сначала ударил Усона за то, что скрыл, потом с мужем поругался. Оно приходит неожиданно и обрушивается на голову кувалдой. Чонгук не помнит, какое сегодня число и день недели. Он сутки провёл в одиночестве на квартире и пил. По-другому он горевать не умеет. Пил и бил стены. Скандалил с соседями и едва не был повязан полицией. Чонгук не мог этого ожидать. Он жил и верил, что Чимин справится со всем, но этого всего было слишком много, и он сдался. Альфа понимал. И думал, что научился проживать такого уровня боли, но ошибся. Вот он затягивается и кажется, что всё будет хорошо. Чимин долго мучился и заслужил покоя. А вот он снова оборачивается к толпе, и солнце бьёт прямо в его бледное лицо, сам скоро трупом ходячим станет. Нужно всего лишь подождать, всё кончится. — Мы все решили у тебя остаться, — подходит к Хагану Джунхи, скрывая красные от слёз и недосыпа глаза тёмными очками. — Я всё понимаю, да и Данзан себя плохо чувствует, к тому же у тебя ещё дети дома, так что… — Ладно, ладно, — он даже упираться не хочет. Ему есть, куда сбегать. Сегодня хочется бежать. Подальше от обреченных лиц родственников и слёз, что они уронят вечером. Чонгук хотел тишины, и он её получит, просто стоит перетерпеть. Не ему одному сейчас невыносимо стоять здесь и прощаться с братом. Хочется кого-то обвинить, убить. Хаган может лишь безмолвно умирать внутри и лишь себя винить, но в том, что мало времени уделял Паку и его жизни. Всё кончено. Чонгук лишился частички себя, она теперь погребена под землёй. Альфа не ждёт конца, не остаётся в одиночестве стоять у могилы. Не хочет говорить что-то омеге, потому что единственное, что он шептал в пьяном бреду последние дни, было: "Прости". Чимин его простит. Все расходятся по машинам, альфа в окне видит оставшихся Сокджина и Джунхи. Мешать им не хочет. Чонгук не считает себя плохим братом, но если он задержится ещё на пять минут, то его прорвёт и он уже не захочет уходить. Мужчина смотрит на пустое место рядом с собой и тяжко вздыхает. Ему не хватает Данзана рядом? Хагану не хватает поддержки. А муж только и может, что попрекать его, снова вспоминать о Тэхёне. Чонгук паркуется и ещё пару минут сидит в машине во дворе своего дома. В особняке Союль и Шона ждут возвращения альфы. Сложно было объяснять сыну, что Чимин теперь живёт на облачке, а самому в этот момент не разрыдаться. Чонгук лишь надеется, что Союль смог правильно до сына донести информацию. Не только альфе придётся переживать тяжёлую ночь, но и Шона смотреть на весь этот кошмар. В доме атмосфера напряжённая, в воздухе висят недосказанности. Чонгук только подходит к бару, как со второго этажа начинает спускаться Союль, поддерживая мужчину взглядом. Ему боязно подходить и говорить что-то лишнее. Омега ловит Шона на полпути к отцу, забирая снова в детскую, и Хаган мысленно благодарит его. Дом постепенно заполняется людьми, Чонгук не прячется, но очень хотелось бы. Он садится за стол на кухне в компании бутылки коньяка и стакана. Его взгляд каждому члену семьи говорит о том, что лучше сохранять тишину, но альфа слышит, как из гостиной доносится тихий плач и голоса. Это большая потеря, альфа соврёт, если скажет, что неожиданная. Где-то в глубине души он знал, что Чимин покинет их раньше из-за болезни. Беременность всё усугубила, но готовиться к такому Чонгук себе не позволял. Он не уверен в том, что алкоголь поможет ему хоть на мгновение заглушить ноющую боль в сердце. Она там навечно. Хаган снова теряет свою семью. В голове слишком много мыслей, а адекватной ни одной. Он получает успокоение от того, что вся семья вместе и они поддерживают друг друга. Здраво мыслит в этом доме лишь Раон, незаметно, как он думает, поглаживая Джунхи по спине. Данзан утирает слёзы и его опорой в этот вечер становится Джин, не смотрящий в сторону Селима. — Отец! — разносится по первому этажу. Чонгук отмирает, поняв, что уставился в стену на добрые пять минут. На столе полупустая бутылка и две подсыхающие капли слёз. Альфа не двигается, прикрывает глаза, слыша шаги. Они вскоре останавливаются, и Хаган может ощутить не только аромат сгоревшего сердца, но и тяжёлый, мускусный. Мужчина молча протягивает стакан, наполненный алкоголем куда-то в воздух, но его подбирают и молча осушают. Чонгук открывает глаза, скрытые пеленой, и смотрит на человека, которого совсем не ожидал увидеть. — Господин, — кивает ему Хаган. — Рад вас видеть. — Сынок, — Бадма кладёт тяжёлую ладонь на его плечо, крепко сжимая, — я знаю, как это тяжело. Спиртное не поможет тебе. Не надо боль приглушать, ты её выпусти. — Глаза уже болят, — трёт лицо альфа. — Я устал. Мы все устали. Бадма понимающе покачивает головой, возвращаясь в гостиную, где к его груди прижимается сын, давая волю новой волне слёз. Хаган поднимается, забирая с собой бутылку, и выходит из дома через задние двери, оставаясь незамеченным. Бадма прав, это нужно выпустить и не держать в себе, иначе оно останется и прирастёт. Так больно уже раз было, Чонгук знает, что нужно делать. Но именной свой покой он находит в неожиданном для себя месте, — рядом с Тэхёном, в полной тишине. Бета лежит к альфе спиной, прижимая ладони к груди. Он слышит Чонгука, но не реагирует на него, пока мужчина закрывает дверь и допивает алкоголь. Хаган садится на другой край постели, сгорбившись, ничего от Тэхёна не ожидает. Может, лишь удара сзади. — Чимин умер, — рассказывает альфа, и Ким тут же реагирует, зашевелившись. Тэхён с недоверием оборачивается, видя перед собой лишь спину Чонгука, а потом он слышит, как его личный зверь шмыгает носом и видит, как он присасывается к горлышку бутылки. — Надеюсь, Даин его встретил. Тэхён подкрадывается, идея огреть альфу по голове кажется очень соблазнительной и не то, чтобы Ким повёлся на его слёзы, но он ничего не делает. Садится позади него и не находит слов. Чонгук сделал ему слишком больно, чтобы бета сказал ему подбадривающие слова. Но Тэхён не дурак, и он будет глупцом, если не попробует отвечать обидчику на его выпады любовью. Потому что она в груди у Хагана всегда будет жить. Парень прижимается грудью к его спине, выдыхая тёплый воздух в затылок. Чонгука будто током бьёт, но двигаться он не хочет, оборачиваться и смотреть в ненавистные глаза. Тэхён на боль не ведётся, но мужчина сдаётся. Пустая бутылка катится по полу, альфа касается холодных рук беты, лежащих на его плечах. Чонгук ощущает уродство подаренное Киму, и что-то ёкает в груди, но он не замечает. Сидит так недолго, поглаживая длинные пальцы, наслаждаясь губами, мажущими по шее. — Узнал, кто из твоих на меня работает? — шепчет на ухо альфе Тэхён, разрушая созданную для Чонгука идиллию. Мужчина поворачивает голову к нему, бета улыбается, никакого сочувствия в нём не прослеживается. Киму, может быть и жаль омегу, но он ни за что этого не покажет. Хаган, схватив его за шею, валит на кровать и садится сверху. Нет места слабостям, когда Тэхён с явным вызовом смотрит в глаза. Непонятно чего он хочет. Знает же, что Чонгук сдерживаться не будет, тем более когда Чимина потерял. Мужчина не держит это в себе, он выпускает. Рывками снимает одежду с Кима и припадает солёными губами к его губам, с них вот-вот готовы были сорваться проклятия. Тэхён бесится, отталкивает Чонгука от себя, кусает его. Ничего в парне не умоляет продолжать сладкую пытку. Альфа в нём сильнее беты, и он хочет на волю. Хаган хочет, чтобы боль ушла. Он задумывается всего на секунду: а имеет ли смысл его месть, если становится только сложнее. А потом продолжает издеваться. Всё из-за Тэхёна. Чонгук продумывает следствия его действий и сходит с ума. Виновник прямо под ним и в нём никакого раскаяния нет. Он не жалеет ни о чём. Плюётся в лицо альфы, слабыми руками пытаясь скинуть его с себя, но Тэхён слабее. Он терпит все унижения и готов ещё сто раз вытерпеть, но знать бы, что его ждёт солнечный свет, а не вечная тьма в заточении с чудовищем. Чонгук есть для него монстр, преследующий страшные цели. Альфа голодными глазами смотрит на обнажённое тело, здравый смысл помогает удержаться и не откусить кусочек от желаемого. Как же он зависим… Чонгук закидывает чужие ноги себе на плечи и расфокусировано смотрит на шрам от своего давнего укуса на шее Тэхёна. Нет, больше он не напоминает альфе о тех светлых днях. Он наклоняется, запечатлевая на припухших губах новый поцелуй, и расстёгивает ширинку. — Ты же не такой, — говорит бета, цепляясь за воротник пиджака мужчины. — Уверен? — впервые за день улыбается Чонгук. Его не подкупить жалостливым взглядом и какими-то фразами. Он пришёл за упокоением души и уверен, что ему станет лучше, как только Тэхён получит порцию боли. Альфа немедля размазывает членом выделяющуюся смазку по тугому кольцу мышц. Не заботится ни о чьём комфорте, на сухую до жгучей боли, проталкиваясь в горячее тело. Тэхён пищит, впиваясь ногтями в лицо мужчины, за что получает слабый удар по рукам. — Заткнись. — Ненавижу тебя, — рычит парень, жмуря глаза. Чонгук хотел бы ему верить? Может, так было бы проще. Но Тэхён обещал любить, и альфе легче от этого, от его пенящейся в сердце любви, от которой не только сам бета страдает, но и Хаган. Что он даёт ему через боль? Ничего. Он всего лишь проводит бету через те же круги ада, которые прошёл сам. Внизу хлюпает кровь, на чёрных брюках альфы пятен от неё не видно, но вся постель окрашивается в красный. Тэхёну не хочется открывать глаза и смотреть на безумие, что творит Чонгук. Альфе хорошо, действительно хорошо, он спускает с себя поводок и наслаждается близостью с бетой. Это лучше всякого алкоголя, дурманящего сознание. Чистейшая боль, заломленные брови и губы, с которых не срываются крики, только жалобный скулёж. Тэхён ни за что не унизится и не извинится. Отныне ему не за что. Чонгуку не в первый раз делать из него кровавое месиво, а Тэхёну не в первый раз себя собирать по кусочкам. Справится. — Что же ты молчишь? — куда-то в губы говорит альфа, толкаясь в разорванную дырку. Он сжимает до синяков ягодицу, оттягивая в сторону, для более глубокого проникновения. Тэхён смыкает зубы, ожидая, когда это кончится, но не кончается. Чонгук кусает за нижнюю губу, оттягивая с силой, заставляя бету посмотреть на него. — Пошёл ты, — сплёвывает кровь в лицо альфы Тэхён. Чонгук ухмыляется и выходит из беты. Он расстёгивает брюки и чуть приспускает их, бета с недоверием смотрит на него, пока альфа не дёргает его за волосы, притянув лицом к своему окровавленному паху. Ким кривит лицо от неприятных ощущений, простреливающих его позвоночник и упирается ладонями в крепкие бедра, пытаясь остановить Чонгука. Только он пощады никакой не знает, давит на затылок Тэхёна, смотря угрожающе, будто этим парня можно испугать. — Поторопиться, мне нужно к семье, — альфа даёт ему несильную пощёчину. Тэхён почти плачет, но ему совсем не обидно и не больно уже внутри так сильно, как могло быть. Чонгук сделает с ним всё, что захочет, а если Ким станет упираться, то альфа заставит или же найдёт ниточки, за которые можно дёргать. У Тэхёна таких нет. Он сам по себе и любит только себя. Бета касается члена правой рукой, на которой отсутствует один палец, и широко раскрывает рот, только бы не начать блевать желчью от голода. В нём борются разные противоречивые эмоции, но он их затыкает. Нет, Тэхён ничего не должен чувствовать. Он и не будет. На пробу парень лижет головку, сжимая второй своё колено, чтобы немного отрезвить себя болезненными ощущениями. Ему всё мало, нужно больше боли. Жаль этого мало, чтобы отключиться. Но Чонгук остаётся доволен, гладит бету по голове и его падению нескончаемо рад. Тэхён может до конца жизни опускаться всё ниже. Предела для него нет. Бета закрывает глаза снова, будто это правда помогает ему ничего не видеть, но Чонгук всё ещё здесь. Ким ощущает тепло его тела и усилившийся запах. Его всё же мутит от того, какую власть над ним имеет альфа. Тэхён кое-что понимает и ему жутко от этой мысли. Он поднимает взгляд, сталкиваясь с цветными глазами мужчины и глубже вбирает в себя член, пока в уголках собираются слёзы. Слабеет далеко не его тело, а душа. Хаган сжимает волосы Тэхёна на затылке и сам задаёт ритм. От его тихих стонов Тэхён воет приглушённо, пуская вибрации по органу. Собственная кровь во рту вяжет, солёный привкус отпечатывается на нёбе. А по щекам начинают опускаться первые дорожки слёз. Чонгук делает несколько ленивых толчков и заполняет рот беты. Его взгляда достаточно, чтобы понять, что нужно делать дальше. Тэхён глубоко вдыхает и глотает. Альфа указательным пальцем тыкает в его лоб, и Ким падает безвольной куклой на кровать. — Спокойной ночи, — одевается мужчина. — Утром принести тебе что-нибудь вкусное. Ты заслужил. Как думаешь? — Дай мне сдохнуть от голода. — Размечтаться. Надо будет, я тебя с ложки кормить буду, — хмыкает альфа, выходя за двери за пару минут до того, как свет в комнате погас. И загорелся тут же. Тэхён сидит сгорбившись над украденным телефоном альфы, судорожно перебирая контакты, чтобы найти хоть какой-то знакомый номер, но ему не везёт. Дверь снова открывается, и Чонгук не кажется таким добрым, как мог. Он забирает у беты телефон и за шкирку тащит его к стене, чтобы приложить лицом об неё. Тэхён хотел потеряться в темноте.✝
— Говорил с братом? — останавливается в дверях Раон, наблюдая за младшим Чоном расправляющим постель. — С каким из? — оборачивается Джунхи, омега пожимает плечами. — Я пытался, он с Шона закрылся в комнате. Не хочу никого травмировать. — Вы все уже травмированные. Смотрю на твоих братьев и думаю, чего дальше ожидать. Страшно, если честно, — проходит в комнату омега, Джунхи тут же обнимает его, оставляя в покое одеяло. — Мне тоже. Останешься со мной? — Конечно, — Раон отрывается от альфы, чтобы закрыть дверь, и возвращается в его объятия.✝
Сокджин принял уже много лекарств, но сердце не оставляет его в покое, так и норовит из груди выскочить. Альфа не смотрит на алкоголь, он не поможет ему, лишь усугубит состояние. Следовало бы пойти спать, но голова, какая бы дурная не была, отказывается отдыхать. Альфа остался в гостиной один. Как только Бадма уехал, все разбрелись по комнатам, оставляя Джина наедине с его горечью. Он заметил, что семейных фотографий в доме стало меньше, тем более снимков с Чимином. Он был красивым и достойным большего, чем мог получить от семьи Ганбат. Они убили в нём человека. Альфа достаёт бумажник и выуживает из него небольшое фото с Юнги, которому уже лет двенадцать. Они совсем молоды и ещё счастливы. Сокджин оставил его одного переживать потерю друга. Юнги в принципе слишком много лишился за последние дни. Чон сам решился набрать его номер, пусть уже и было поздно. — Разбудил? — тихо поинтересовался альфа, смотря на улыбку омеги на фото. — Нет, я тут убираюсь в твоей ванной, — Джин уверен, что омега улыбается, несмотря на скорбь. Когда мужчина одного оставлял его, то Юнги валялся в сумасшедшей истерике, но сейчас всё кажется лучше. — Решил волосы подкрасить, и в итоге краска оказалась не только на моей голове. — Собираешься в люди? — Да, я… подумал, что мне стоит вернуться к Хосоку, — и глупая улыбка с губ альфы спадает. — Я не хочу, чтобы он меня или кого-то ещё в чём-то заподозрил. К тому же скоро выборы, я должен его поддержать. Ну и поздравить. Намджун сдаёт позиции. Он знает? — Думаю, да. — Как всё прошло? — Ужасно, — трёт переносицу Джин, убирая снимок обратно. — Мы у Хагана. Хотел перед сном твой голос услышать. Мне Чимин везде мерещится, вряд ли смогу уснуть. — Постарайся, мне тоже… не легко, — у Юнги начинает дрожать голос, и он спешит закончить разговор. Сокджин понимающе мычит в трубку и поднимается с дивана, чтобы уйти в комнату, но голос за спиной останавливает его, пригвождая к месту. — Вот оно что, — сложив руки на груди, проговаривает Селим, — воркуешь, значит, со старшим Кимом. Я почему-то даже не удивлён. Это у него ты пропадал всё это время? — Не твоё дело, — двигается дальше альфа, но омега не собирается больше молчать. — Моё дело, раз ты так поступаешь со своей семьёй. Ты у Тэхёна его просил? — альфа сжимает кулаки, вновь обернувшись. — Хотел, чтобы этот бледный омега выбрал тебя? — Что здесь происходит? — Чонгук выворачивает из-за угла, явно только выйдя из душа. С его волос капают капли воды, а тёмный халат он завязывает по дороге к братьям, зыркая на них с раздражённостью. — Вы решили устроить скандал? Мы только похоронили нашего брата, так что заткнитесь и идти спать. Живо! — Я не могу спать в доме рядом с ним, — дёргает головой омега и на шум спускается Джунхи, а на лестнице остаётся полусонный Данзан. — Хаган, ты всё знаешь, так почему я ещё жив? — Я не собираюсь выяснять сейчас отношения. У нас траур, имейте совесть, — пытается сдерживать гнев альфа, пока вся семья постепенно собирается в комнате. — Вот именно, — поддакивает ему старший Чон, — иди спать. — Как я могу спать, когда ты себя так ведёшь? Утолил боль в своей кукле? Я представляю, как вы оба скорбели. А не боишься, что Чон Хосок оторвёт тебе яйца? — кричит омега, никто не замечает, как на лестнице появляется новый зритель вечернего шоу, а самый маленький житель дома, лёжа в кровати, прислушивается к крикам и обнимает мягкие игрушки от страха. — О чём он говорит? — подходит к брату Чонгук, за его спиной вырастает Джунхи, чтобы если что спасти альфу от ошибки. — Да, я был у Юнги. И что? — выпячивает грудь мужчина, в ней сердце колет. — Ударишь меня за это? Выставишь за дверь? — А, я понял, — расплывается в ядовитой улыбке мужчина. — Подставил плечо под слёзы? Что же он своему альфе не плачется. — Он спасает твою задницу, будет молчать. — Я не хочу, чтобы он молчал. — Кто-нибудь объяснит, о чём вы говорите?! — расталкивает братьев Джунхи. — Это из-за Тэхёна? — Да, его мерзкой тушки, которую я убил. Вы же все этого хотели, — поворачивает голову к мужу альфа, — ты хотел этого. — Я рад, что ты принял верное решение, — говорит младший, — но давайте вы это утром обсудите. — Как вы не понимаете! Я не предатель, — блестящими глазами смотрит на Хагана Селим, — меня подставили. Я же тебя собой прикрывал. Ты мне столько всего дал. Я бы никогда не предал тебя. — Кто тогда? — цокает мужчина. — Ты, Джунхи? У тебя здорово получалось скрывать свой роман с Раоном. Или ты, Джин? Всё ещё за Юнги бегаешь? — Я бы не бегал, если бы ты не изнасиловал его. — Что? — Данзан не замечает последних ступенек на лестнице и падает на пол в шоке. — Сам хотел? — не обращает внимание на мужа альфа, к нему на помощь уже выбежал Раон. — Скажу тебе по секрету, его никто не интересует, кроме Хосока. Можешь забыть. Ещё не хватало, чтобы Ганбат бегал за чей-то дыркой. Себя совсем не уважаешь? — Да? — тянет альфа, сталкиваясь грудью с чужой. — Что ты тогда не оставил в покое Тэхёна? Как пёс бегал за ним. Стало легче после его смерти? Чонгук только поднимает кулак, но Джунхи останавливает, оттаскивая его от Джина, просит успокоиться, и альфа слушается. Он не осквернит погибшего дракой бессмысленной. Брат уводит его в другую комнату успокоиться. Джин задерживает взгляд на Селиме и поднимается на второй этаж, пока всё не усугубил. Раон помогает Данзану тоже вернуться в спальню и осуждающе поглядывает на оставшегося омегу. — Всё? — прикрыв ладошками ушки, спросил ребёнок, видя, как в комнату проскользнул Союль. — Они перестали ругаться? — Порядок, просто все на нервах из-за Чимина. Ложись спать, — омега подоткнул одеяло Шона, не спеша выходить из комнаты. Многое сошлось после разговора с Бо. Омеге боязно подумать, что он живёт под одной крышей с убийцей человека, который был его семьей долгие годы. Потому что это Хаган убил Тэхёна. Председателя. И как же он похож на парня, с которым встречался когда-то его брат.✝
Когда Хосоку передают посылку, он с недоверием смотрит на коробочку. В этот момент в кабинете сидит также Минги, покачивая ногой в воздухе. Что угодно могло оказаться внутри, к тому же записка имелась. Подарок от Хагана. Хосок переглянулся с Соном и чуть отъехал от стола, медленно открывая коробочку. Внутри лежал палец, не сложно догадаться кому принадлежащий. Альфа подорвался с места, схватив телефон, но Чонгук оказался занят. На последние несколько дней. Либо занят, либо недоступен. Тогда новая новость обрушилась на мир. Хаган лишился члена своей семьи, Чон не разделял его боль и хотел вновь дозвониться до него, чтобы позлорадствовать. Ничего не вышло. — Стоит поговорить с Намджуном? — спустя несколько дней вспомнил о президенте Минги. — Он должен быть раздавлен. — Должен, но не будет, — отмахивался от идеи альфа. Хосок разрабатывал новый военный план с Минги, когда в дверь коротко постучались. Чон не успел предположить, что кто-то из солдат его потревожил, как в кабинет вошёл омега. Юнги улыбался ярко, и лишь Минги сразу раскусил его. Тональный крем не скроет синяки под глазами, а красивая одежда болезненной худобы. Хосок так и замер, любуясь Кимом будто видением. Они так давно не виделись, и альфе очень стыдно за то, что он последнее время почти не вспоминал о Юнги. Омега первым подошёл к нему, умоляя себя не расплакаться, когда Хосок обнимет его. Второй альфа скривил губы, показывая Киму выражением своего лица, что из него выходит паршивый актёр. Только Хосок ведётся. — Где ты пропадал? — влюблённо спросил Чон, забывая о войне за окном. — Я буквально бежал от брата, прости, мне нужно было время, потому что… ты же знаешь, да? Хосок снова обнял, думая, что омеге сложно перенести смерть Тэхёна. Хотелось знать больше, но Юнги не способен выдавать легенды. Сил хватило на то, чтобы достать из кармана брюк тест на беременность с двумя полосками и положить на стол. Юнги узнал вчера, когда рвота окончательно доконала его и единственным выходом было проверить догадку. Он одного у бога просил, чтобы этот ребёнок не был сыном Хагана. Омега ни в чём не уверен, даже в себе, но его обязанность заставить Хосока думать, что всё хорошо. Нужно самому радоваться такому повороту событий, но Юнги оказывается не готов. Если бы не беременность, он бы не показался альфе ещё ближайший год. Хосок раз взглянул на тест, а после закружил омегу по комнате, подхватив на руки. Он сам-то такого не ждал, но это лучший подарок для будущего президента. Всё отошло на второй план. Минги, раскрыв рот, наблюдал за происходящим, желая напиться. Он смотрит на омегу и видит склеенные в нём трещины, всё ждёт, когда Юнги снова прахом ляжет под его ноги, но этого не происходит. Он целуется с Хосоком и обещает вернуться в особняк. Сон не сразу отмирает, лишь когда дверь за Юнги хлопает, а Чон начинает щёлкать пальцами у него лица. — Пора отпраздновать наши победы и, конечно, такую новость! — восклицает альфа, Минги кивает на автомате, поглядывая в закрытую дверь.✝
На улице давно стемнело. Шок не позволил Минги напиться должным образом и отключиться где-то под диваном дома Хосока. А ноги сами привели альфу к мастерской, там он и нашёл Юнги. Предчувствовал, что Ким после возвращения продолжит жить свою жизнь, сразу возвращаясь ко всему и ему совсем не нужно время пережить потери. Минги оказывается прав, омега убирается в мастерской, не сразу его замечая. Альфа начинает хлопать представлению парня, поражаясь тому, как он не разваливается даже сейчас. — Ты чего? — Хосок купился, но мне ты можешь сказать, — запрыгивает на стойку Сон. — В этом цирке достаточно клоунов, меня не делай им. — Я вернулся к своему альфе, ничего такого не произошло. — Да, и перед этим убили твоего брата, друга, тебя изнасиловали и избили, и ты беременный. — Спасибо, что напомнил. Слушай, я хочу забыть об этом, сделай милость, отстань от меня, — останавливается напротив альфы Юнги, размахивая тряпкой. — Я рожу ребёнка, Хосок выиграет войну и всё будет хорошо. — Веришь в это? Хаган прислал ему пальчик твоего брата. Он уж точно не отвалит. — Пусть хоть его голову пришлёт. Мне нет до этого дела. Уходи. Юнги думает, если перестать обращать внимания на эти проблемы, то они исчезнут сами собой. В конце-то концов он должен быть счастлив с Хосоком. Всё только начало налаживаться, но новости с каждым днём ещё лучше. Юнги не будет рассказывать Минги, что секретным ингредиентом в его тесте стали слёзы. Он полчаса назад их утёр, а Сон пришёл, чтобы новые увидеть. Он будто ничего не понимает и мира не хочет ни с кем. В особенности с раздробленной душой Юнги. — Давай я отвезу тебя, — останавливается у дверей альфа. — Хочешь, чтобы Хосок снова ревновал? — Он уже спит, не дождался тебя. Был слишком рад наследнику. — Ладно, — бросает тряпку Юнги и снимает резиновые перчатки, уходя за Минги.✝
Хосок крепко спит, дуя во сне губы, пока омега сидит рядом, боясь к нему прикоснуться. Юнги тяжело даётся этот обман. На его плечах непосильный груз, но Киму как-то удаётся сдерживать его, пока он вниз не потянул. Правда вскроется, Юнги в этом уверен, а ему так хотелось бы ещё немного побыть счастливым. Вдруг Хосок откажется от него, если всё узнает? Много людей погибнет и сам Юнги не сможет тянуть эту лямку. Из Минги поддержка никакая, но он вряд ли хочет высказать всё Чону. — Напугал, — дёргается альфа, проснувшись. — Почему не спишь? — Не могу, — ложится на грудь мужчины омега. — В голову всякое лезет. — Ты многое пережил, — гладит его по голове Чон, прикрывая глаза, — не нужно волноваться, тебе ещё мне сына рожать. — Ты правда рад? У нас так и не вышло нормальных отношений. — Всё будет, — тянет омегу на вторую половину кровати. — Захочешь поговорить — скажи. Я всегда готов тебя выслушать. — Давай договоримся никогда не вспоминать про моего брата. — Почему? — обнимает Юнги альфа, резко теряя сон после таких заявлений. — Он тебя обидел? — Мне нужно тебе рассказать кое-что.✝
К утру все родственники разъезжаются, Чонгук одевается на работу под пристальным взглядом мужа, не собираясь ни о чём говорить. В доме было тихо. Союль прихорашивался в своей комнате, чтобы увезти Шона на танцы, пока мальчик завтракал. Вчерашняя ссора не выходила из его головы и ему не переставало казаться, что в доме пахнет Тэхёном. Отец говорил, что убил. Шона отказывался верить, всё чаще замечая на родителе запах любимого альфы, но больше он не спрашивал. Омега поднялся со стула, идя на запах, мучащий его последние пару часов, и так он оказался в ванной. В ней всё было так же, лишь капли остались у душа после того, как в нём побывал папа. Тогда Шона остановился у корзины с грязным бельём, ощущая себя воришкой, прокравшимся в дом. Взгляд поймал одежду отца, пропитавшуюся тем самым ароматом, в котором хотелось укутаться, как пледом. Мальчик достал чёрные брюки, подозрительно всматриваясь в них, тёмные пятна были почти не видны. Шона смекнул и намочил ручки, прикасаясь мокрыми пальцами к брюкам. Ржавые разводы остались на его руках. Он сдержал вскрик, отходя от детали костюма. Шона понял, что это была кровь. — Что это ты тут делаешь? — омега обернулся на голос вошедшего в ванную Усона, что стремительно вывел его из комнаты. — Разве ты не опаздываешь? — Да, я просто руки мыл, — опустил голову ребёнок, побежав в сторону спускающегося Союля. Усон вернулся к корзине, хмыкнув на окровавленную одежду, но это его не волновало. Он приехал за Хаганом, а наткнулся на подозрительного Шона и разгневанного Данзана. По виду Чонгука понятно, что он скорее хочет сбежать. Не прощаясь с омегой, мужчина покинул дом вместе с Усоном. Альфы думают об одном, но заговорить никто не решается. Безразличие делает неприятно. Вот вчера они попрощались с Чимином, а сегодня нужно возвращаться к делам. Хаган завидует Усону, тот мог в одиночестве отсиживаться сколько угодно, а Чонгуку присматривать за мужем, братом, сыном, Тэхёном. Сам эту кашу заварил, но не время сдаваться. Альфа находит некую отдушину в этом. — Отправь к Намджуну парней, — на полпути к офису говорит Чонгук, пялясь в планшет на задних сидениях авто. — Зачем? — ответом на вопрос служит поднятая голова и тёмный прищуренный карий глаз. — Мне интереснее бороться с Хосоком. Он хотя бы не строит из себя мученика. — Намджун сдаёт позиции. — С переломанным хребтом ему будет сложнее управлять армией, если от нее ещё что-то осталось.✝
По полу разбросаны таблетки и пустые бутылки от алкоголя. Намджун не успел ничего сказать. А он собирался? День за днём только и делал, что отвоёвывал свои земли и не думал… Он ненавидит себя за то, что перестал волноваться за омегу. Самое страшное, что скорбеть почти не хочется. Был Чимин и вот его нет. И ребёнка нет. Намджун любил его или он любил Чимина любить? Страдать по нему, убиваться и грезить о том, что всё когда-то сложится. А оно давно прошло. Альфу смыло цунами под названием «жизнь». Бумеранг прилетел ему прямо в голову и лишил почвы под ногами. Он совсем один. Без шансов сохранить статус, без единой возможности прожить ещё несколько лет. Без Чимина. Зачем бороться ещё за что-то и ждать какой-то помощи свыше, если это всё не имело смысл? Намджун же давно всего лишился, он себя успокаивал, что это не так. Были потому что силы для борьбы. Последние похоронены вместе с его ребёнком и Чимином в яме. Ким винит своё характер, не позволяющий помахать белым флагом. Хосок не заслуживает этого, ему не может всё так просто достаться. Намджун шёл к такой жизни долго, но в итоге он потерял себя. Выстрелы с улицы не сразу привлекают внимание. Альфа думает о Хосоке, солдатам ничего не стоило добраться до голубого дома. Намджун сидит на полу, допивает очередную бутылку и поднимается, выглядывая в окно, там далеко не солдаты. Мужчина выходит из комнаты, спускаясь вниз, где его встречают крепкие парни с пистолетами. Намджун сжимает карман халата, в котором у него телефон остался, смотрит на перебитую охрану. Мало верится, что подкрепление прибудет раньше, чем президента добьют. Он слаб и показывает это сразу, но эти люди явно пришли убивать, и они не станут милее, узнав, что Намджун тяжело болен. Альфу бьют по голове сзади, он падает, пытаясь закрыться хоть как-то. Тупые удары чужих ботинок приходятся в живот и спину. Ким слышит, как гогочут черти, где-то рядом точно смерть стоит с косой. Либо сидит в кресле у камина, с которого один из наёмников забирает горящую доску. Намджун ничего не слышит из-за хлюпающей крови в ушах, но ему точно что-то говорят, упоминая Хагана. А потом нагло заметают следы, обливают мебель бензином и бросают треклятую дощечку. Комната вспыхивает. Намджун пытается раскрыть слипшиеся из-за слёз и крови глаза. Нужно выбраться… или лучше остаться? Такую смерть он заслужил? Это и правда достойно, и к чему ему жить, если это бессмысленно? Альфу спасает телефон в кармане. Он всё же трус. Страшно умереть вот так. Намджун ползёт к задней двери, набирая номер Минги. Больше его никто не сможет спасти.✝
Джунхи выбрасывает пустые коробки от еды, прибираясь на кухне. Раон давно спал, не хотелось будить его из-за пустяков. Им обоим нужно побыть наедине. Альфа уже проверял омегу, глупо зависнув на спящем парне на пять минут. Между ними не совсем нормальные отношения. Джунхи всегда хотел это исправить. В университете ему было проще. Раон просто недолюбливал его, а альфа был плохим парнем. Они могли бы сойтись. Сейчас оба разбитые и несобранные осколки одного целого. Чон выключает свет на кухне и тихо пробирается к гардеробной, чтобы взять толстовку. Незамеченным уйти не получается, сонный омега ловит его в коридоре, когда альфа надевает кроссовки. — Куда? — Прокачусь. — Я с тобой, — щурит глаза от яркого света Раон, возвращаясь в комнату. Альфа ждёт пять минут и уходит с парнем, чувствуя себя немного легче. Возможно, омега так действует на него. Не даёт долго грустить, показывает, что есть ещё ради чего жить. Джунхи ради этого омеги хочется. Раон кладёт голову на плечо альфы, пока они не торопясь едут по городу, любуясь ночными видами столицы. Он ощущает себя правильно рядом с Джунхи. Глупо отрицать привязанность к альфе. Он всегда рядом, но и этого порой кажется мало. Омега первым поднимает тему их отношений, ему хочется знать, что происходит. Потому что неизменным остаётся то, что сбежать не удастся, не куда, не это главное желание Раона. — Мы вместе? — спрашивает омега, сделав музыку в салоне тише. Альфа чуть притормаживает от резкого вопроса, смотрит на макушку омеги, боясь, что послышалось. Раон хлопает в ответ глазами растерянно, краснеть начинает. — Ты этого хочешь? — осторожно, а в груди сердце кульбит сделало. — Очень, — гладит бедро Джунхи омега и за поцелуем тянется, ему не отказывают. Альфа борется с желанием повернуть машину обратно и завалиться с парнем домой, желательно в постель. Чон слишком долго этого ждал. Не вопроса, ощущения решённого вопроса. У них это взаимно.✝
Союль собирает игрушки Шона, разбросанные по всему дому, наблюдая исподтишка за Данзаном. Омега пока работает на дому, не хочет светится в городе после случившегося. Его внешний вид оставляет желать лучшего, омега и не пытается собраться, вернувшись к жизни. Сидит в пижаме с ноутбуком на коленях, что-то быстро печатая. Союль недавно вернулся с Шона домой, у него язык чешется поговорить с хозяином дома, пока это возможно. — Я слышал, как вы утром снова ругались с мужем, — издалека начал омега. — Кто ты такой, чтобы я обсуждал с тобой свои отношения с Хаганом? — не отрывая взгляда от экрана, спросил омега. Без этого разговора он был на грани срыва, но успокоительные не позволяли и голоса повысить. — Извините, мне просто волнует Тэхён и… — Не смей, — предупреждает омега, — это имя даже мысленно произносить нельзя. — Я не хотел вас расстраивать, просто я хочу понять кое-что. — Мой муж изменял мне с этим парнем. Он же его и убил. Ещё вопросы? — Вы простили его? — Я люблю своего мужа и дорожу семьёй. Будь ты на моём месте, поступил бы так же, — Союль в голове соглашается, а на деле вертит головой. — Ты ещё молод, тебе может повезти. Встретишь нормального альфу, без замашек садиста и комплексом неполноценности без Ким Тэхёна, — Данзан откладывает ноутбук в сторону и наливает себе лимонада из графина на столике. — Господин Ганбат кажется милым. — Когда спит зубами к стенке, — цокает омега. — Никогда не выбирай альф, у которых в сердце другой омега. Проблем не оберешься. Будешь как я, на публике самый счастливый человек в стране, а на самом деле начнёшь заливать обиды алкоголем и пытаться вырастить детей. Не хочу, чтобы у моего сына была такая судьба, — вздыхает Данзан, укладываясь на диван. — Так что забудь об этом Тэхёне. Он пустое место. Если бы Хагану было всё равно на Тэхёна, он бы действительно был пустым местом для Союля. Казалось, что сначала Ви волновался за него, потому что Хаган и правда был жестоким. А на самом деле он ревновал. Союля на смех от этого пробивает. Тэхён заслужил смерти от любимых рук. К возвращению домой Чонгука омега забывает о Тэхёне. Хочется навсегда, но он вечно всплывает где-то в разговорах. Это очень злит. Союль и так не без труда пытается не входить в ярость, когда у него ничего не клеится с Хаганом. Так близок и так далёк одновременно. Омега готов играть свою роль до конца, улыбаться за глаза и притворятся, что его никакой альфа не интересует. А потом наступает ночь и сомнения. Омега спускается выпить воды и корит себя за то, что съел на ночь много острого. Он удивляется, когда встречается с мужчиной на кухне. Дьявольская улыбка тут же расплывается на лице подростка, но Хагану не до этого. Альфа тихо разговаривает по телефону, на самом деле именно в тот момент узнаёт, что Намджун выжил. Не расстраивается, поднимает взгляд на омегу. У его брата ужасная привычка носить короткую одежду. Пижамные шорты ничерта не скрывают, и Союль специально наклоняется в полную силу, пока наливает себе воды. Чувствует взгляд цветных глаз на себе, в экстаз приходит. Чонгук кладёт трубку, собирает в одну стопку разбросанные по столу бумаги и хочет скорее уйти, пока брат его взглядом не съел. Альфа не в настроении, бросает на брата оценивающий взгляд и поднимается. Союль вырастает рядом в одно мгновение, тихо ставит кружку на стол и облизывает влажные губы. — Что ты делаешь? — Хаган готов нагнуть его на этом столе лишь для того, чтобы хорошенько отшлёпать за такое поведение. Ему от самого себя мерзко за то, что прикасался к этому телу когда-то. — Господин, простите, но я не могу уснуть без вас. — Ты что-то путаешь, я сплю только в своей кровати, — альфа обходит его. — Не дури, иди спать. — Пойду, только поцелуйте меня на ночь. — Никаких поцелуев, иначе вылетишь из этого дома, — угрожает он, но Союля не пугает. Он смелеет и останавливает мужчину. — Не надо, — голос у Чонгука жалобный. Союль встаёт на носочки, целует, пока альфа не оклемался от шока. Документы выпадают из рук, разлетаясь по всей кухни. Ладони рефлекторно оказываются на талии брата. Чонгук пытается оттолкнуть его от себя, понимая, какую ошибку снова совершает. Он себя опять ненавидеть будет за это, но кажется не только он. — Шона… — замечает он сына поздно, лишь когда омега отрывается от его губ в ожидании продолжения, но Чонгук срывается вслед за ребёнком по лестнице. Шона закрывается в комнате, слыша, как отец тихо зовёт его. Не стоило выходить, не стоило подкрадываться. Он плачет, вытирая горячие дорожки слёз кулачками, но никак не пытается показать это родителю. Хаган едва замок не вырывает, а Шона молчит. Он не должен был этого видеть, но ему не надо знать, что отец плохой, когда он убил Тэхёна. Для мальчика это главнее. — Хватит, — тоненьким голоском просит омега, стоя у двери. — Ты разбудишь папу. — Волчонок, открой дверь, мы поговорим. — Потом. Уходи, — Шона прячется под одеялом, а Чонгук бьётся лбом о дверь.✝
— Тебе бы врач не помешал, — гуляет по красной комнате Чонгук. — Всё ещё болит? Тэхён кутается в окровавленное одеяло, не шевелится совсем, каждый уголок его тела взрывается, стоит лишний раз вдохнуть поглубже. В комнате пахнет едой, но бету от неё воротит, хоть желудок и отдаёт спазмами. Появление Чонгука ещё сильнее расстраивает. Глаза бы его не видели, но альфа подходит совсем близко, садится на корточки перед постелью, смахивает чёлку с глаз Тэхёна и цепляется взглядом за разбитый нос. — Ты пришёл глумиться? — шепчет Ким. — Если будешь насиловать или бить, то можешь начинать. Я не буду играть с тобой в гляделки. — Стал мазохистом? — Надеюсь, что однажды твой удар станет смертельным. — У меня проблемы. Не хочу заражаться общей атмосферой хаоса. С тобой спокойнее, — выпрямляется Чонгук. — Шона застукал меня с Союлем. — Так ты ещё и инцест практикуешь, — не может не злорадствовать бета, но Шона его беспокоит. Ребёнок не должен быть втянут в эти интриги. — Ты ужасный отец и брат. — Я в курсе, — закатывает глаза альфа, плюхаясь на вторую сторону кровати, удобно расположив подушку. — Союль сам меня поцеловал. Теперь я не знаю, как уговорить Шона забыть об этом. — Купи ему дорогую игрушку. Ты же так раньше делал? — Ты о чём? — смотрит в спину парня альфа. — Перестань. Ты знал, что всегда был отвратительным родителем и выполнял прихоти своего сына, чтобы тем самым успокоить свою прогнившую душонку. Типа ты хороший, но это не так. Твой сын несчастлив. Хаган кладёт ладонь на плечо Тэхёна, переворачивая его на спину, чем вызывает у беты стон. Хотелось бы отрицать слова Кима, но не получается. Чонгук плохой отец, хотя бы потому, что позволил сыну увидеть, как он целовал другого омегу. Своего брата. И Тэхён снова давит на больное. Альфы бы силой заставил его изменить точку зрения, но прикасаться к парню не хочется. Не потому что жаль, а потому что прав он. Чонгук снова в минусе. — Роди своего ребёнка, а потом умничай. — Ауч, — шипит бета, едва не раскрыв себя. Если он выйдет, то с удовольствием попробует завести ребёнка, но Чонгук всё ещё думает, что перед ним бета и от его слов должно стать неприятно. Единственное, что Тэхён чувствует, это жалость. — Как низко. — Как и всегда. Кстати, я нашёл предателя, но теперь вся семья в курсе твоего братца. На меня волком смотреть все. Спасибо за то, что травить мою жизнь даже на расстоянии. — Обращайся, — возвращает свой взор стене бета, кутаясь с головой. — Теперь вали. Чонгук возвращается в дом, находя сына в комнате. Он хотя бы не прячется больше от него. Альфа прикрывает дверь в комнату и садится на пол в кучу игрушек, где и был Шона. — Что мне сделать, чтобы ты меня простил? — Я не обижаюсь. Это папа бы расстроился, но я не сказал ему, он и так много плачет, — отвечает ребёнок, Чонгук забирает из его рук кукол, привлекая к себе внимание. — Что? — Я люблю только твоего папу, Сухэ сам ко мне полез. — Так уволь его. — Я не могу. — Почему? — Это сложно, — сложнее смотреть в глаза сыну и нагло врать. — Забудь и скажи, что я могу для тебя сделать? — Не можешь. — Сомневаешься в моих силах? — улыбается мужчина, думая, что у него всё получается. Шона всё так же смотрит на него с обидой, но Чонгук в нём и ненависть прослеживает. — Мёртвых нельзя воскресить, — уходит к сундучку с игрушками омега. — Ты убил Тэхёна, а я хочу его увидеть. Хаган давится вопросом. Шона повзрослел на глазах, но альфе страшно становится от того, каким тоном он говорит такие вещи. Убийство для него будто ерунда. Сам он не боится своего отца, а скорее делает его своим мальчиком на побегушках. Чонгук готов исполнить любое его желание, если оно не касается Тэхёна, потому что бета и правда умер для всех. Альфа снова соглашается с ним, — Хаган плохой отец, потому что допускает такие разговоры. — Я тебя понял, — он чувствует себя побитой собакой. Чонгук всё всегда делает не так, и это выходит ему боком. Каждое его слово и действие совсем не уместны. Альфа теряет последнее — сына. Шона ненавидит его, Чонгук чувствует это душой. Мужчина игнорирует Союля, когда спускается на первый этаж, мужа взглядом находит. Плюёт на то, что они друг другу глотки готовы разорвать в любую минуту. Это касается их сына. — Может отправить Шона в лагерь? — нависает над мужем альфа. — Зачем? — Данзан отрывает взгляд от телевизора. — Чем он тебе мешает? — Он мне не мешает. Шона стал вести себя не очень. Мы с тобой явно не в состоянии заниматься им. Сейчас по крайней мере. — Делай как хочешь, — Данзан притягивает ближе миску с чипсами с живота и снова увлекается сериалом. — Значит, он поедет. Чонгук уходит к себе, где натыкается на Союля, он всё откладывает этот разговор. Омега светится от счастья, точно подслушивал и строит план по захвату сердца альфы, заметив, что он стал к нему по-другому относиться. Если ещё избавиться от Данзана, то пределу радости не будет. Омега перекрывает вход в спальню собой, улыбкой пытаясь растопить льдинку в груди мужчины. Почти выходит. Хаган любит своего брата, не омегу в нём и всё ещё ругает себя за то, что позволил поцеловать себя. — Ты всё делаешь правильно, — щебечет младший. — Шона там понравится. — Не чувствуешь вины? — Он большой мальчик, должен понимать, что всякое в жизни бывает. Хаган отталкивает парня, проходя в комнату, но лишь для того, чтобы не сдержаться. Он не может простить Союль и себе такую оплошность. Омега оказывается прижатым к стенке за шею. Нельзя как раньше, насилием Чонгук ничего не добьётся, как бы соблазнительно это не было. У брата глаза горят возбуждением, вот кто настоящий мазохист. Он бы не постеснялся никого в доме, по приказу упал бы на колени. Уже на кровать огромную в центре комнаты поглядывает. В ней спать не Хаган с Данзаном должны. Союль себя на ней обнажённым видит, извивающимся под крепким телом любимого мужчины. — А ты маленький мальчик и очень не послушный. Может и тебя куда-нибудь отправить? — рычит в губы парня альфа, поставив колено между его ног, он до боли давит на ширинку коротких джинс. — Не надо меня злить. Я же тебя по-хорошему прошу. Что с тобой не так? — Сдержанность портит вас, господин. Почему бы не делать то, что хочется? — У меня нет желания спать с тобой. — Ну, конечно, — шаловливые ручки касаются бедра, Чонгук останавливает. — Докажи. — Не бери меня на слабо, — мужчина отступает, делая несколько шагов назад. — Я никогда в жизни больше не прикоснусь к тебе. Понял? И не смей на меня смотреть таким взглядом, даже не думай, что я могу променять семью на тебя. Ты для меня всего лишь ребёнок и останешься им навсегда, что бы не было между нами. Я повторяюсь, ты понял? Омега подбегает к зеркалу, разбивает его фигуркой лошади, стоящей на тумбочке, и хватается на осколок, приставив к горлу. Хагану никогда не прочувствовать его боли, текущей по венам ядом. Слышать такое от смысла всей жизни сравнимо со смертью. И лучше уж умереть, чем никогда вновь не коснуться альфы. Чонгук прослеживает за каплей крови, тянущейся по руке брата. Он боится подойти, сделай один неверный шаг и Союль воткнёт осколок себе в шею. Альфа может лишь закрыть дверь, чтобы никто не прибежал на шум, но уверен, что муж уже поднимается, либо он может решить, что Чонгук выпускает пар. Он бы с удовольствием, но при этом не должен страдать Союль. — Положи, — просит мужчина. — Брось его. — Ты меня не любишь… — Хватит истерить. Да, я был груб, но мы можем поговорить в спокойной обстановке, — медленно подходит альфа, вытянув руки, — не надо усугублять. — Не надо пытаться меня успокоить, — замахивается омега. — Союль! — срывается с губ. Чонгук смотрит на острый уголок осколка у шеи брата, не понимая, что остановило его. Страх в глазах альфы или же… — Как ты меня назвал?