Миражи успеха

      — Гляжу, вы были паиньками! — довольно прохрипел Бельгард, глядя на шокированных Дитя, которых он Обратил неделю как. — Ничего не трогали, какие молодцы!..       — Да мы очнулись недавно! — прорычал Амос, выходя вперёд. Этот фрик, чем-то похожий на них самих, его раздражал и злил. Потрёпанная серая футболка в засохших пятнах крови, чёрные джинсы. Если к лицу не приглядываться, то его со спокойной душой можно назвать месивом. Серо-зелёная кожа, острые клыки, два из которых упираются в сухие тонкие губы. Обе щеки вертикально пересекают загноившиеся порезы, на лбу — огромная красная шишка. Ушей почти нет, а их остатки увешаны кольцами всех возможных форм и размеров. От его вида становится страшно, а недавно съеденный обед так и просится наружу тем путем, каким он в желудок попал. Позвоночник, казалось, выгнут буквой «S». Анна, задушено пискнув, отползла в изголовье кровати, пытаясь вслепую нащупать хоть какую-то кофту.       — О, гляньте-ка! — оживился Бельгард, скаля зубы. — Самоуверенная язвочка испугалась большого и страшного тролля? А где же твои извечные посылы? Или ты только в сети сильна, а?       — Ты какого хрена творишь, урод? — зарычал Амос, инстинкт самосохранения которого улетучился в неизвестном направлении. Незнакомый им фрик только расхохотался в голос и послал в пешее эротическое возмущённого хозяина хостела, вновь постучавшего в дверь.       — Я тебе плачу за этот паучий угол? Плачу, — резко припечатал Бельгард. — Вот и вали обратно, пока я не потребовал свои деньги за этот клоповник.       Он повернулся к птенцам и смерил их оценивающим взглядом. Амос отошёл к сестре, которая благополучно сползла с кровати и спряталась за широкую братскую спину. Сжав его плечи, она аккуратно выглянула и посмотрела на незнакомца, который даже не удосужился представиться. Хотя, на просторах сети они точно встречались… Вспомнить бы, кто писал ей таким стилем. Кто мог назвать её паинькой, пупсиком и язвочкой. Кто говорил про «большого и страшного тролля»?       — Ты — «Грозный Имплантатор»! — воскликнула Анна, выглядывая из-за спины и тыча пальцем с самым длинным ногтем скалящемуся незнакомцу в грудь. Амос удивлённо приподнял то, что осталось от левой брови и, наклонив голову, посмотрел на сестру.       — Вообще, Бельгард, но с ником в сети ты угадала, малышка! — захлопал в ладоши Бельгард, довольный происходящим. — Это круто, иметь фотографическую память, уметь держать в голове все нужные факты!       Амос отодвинул сестру подальше. С этим ходячим недоразумением с талантом хакера он разберется позже. Гораздо сильнее его волнует псих, стоящий прямо перед ними. Миллер напряг мышцы, проверяя, сможет ли он хоть что-нибудь сделать. Двух ударов для такого щуплого, по сравнению с самим Амосом, противника должно хватить. А того, что этот «щуплый противник» без особого труда прижал его к асфальту, бравый птенец как-то не учёл. А Бельгард продолжал разглагольствовать.       — Что же ты на себя так наговаривала, крошка? — он вел односторонний диалог с Анной, отошедшей к фанерным доскам, закрывающим окно. — Ты очень даже красива, даже «этот грёбанный ужасный шрам» тебя не портит. Просто прелесть! Такая милая, что хочется повторить…       На этих словах Амос сорвался. Он ринулся вперед, рассчитывая хуком слева дезориентировать противника. Да и движение для Бельгарда было не слишком заметное — левый глаз заплыл, его почти полностью скрывали мясистые мешки кожи. Но даже отточенная до автоматизма атака не помогла — противник развернулся. Он с лёгкостью перехватил кулак Амоса обеими руками, обвел его вокруг своей оси, с напускной лёгкостью швырнув на жалобно скрипнувшую кровать.       — Что же вы все такие нервные, пупсики?.. — осклабился Бельгард. — Я же вам желаю…       Чего желает птенцам от всей широкой души, он договорить не успел…       Князь Лос-Анджелеса, Себастьян ЛаКруа, сцепив руки за спиной, оглядывал широкие владения в окно. Размер оного от пола до потолка представлял прекрасную возможность обозреть границы вплоть до небезызвестного бара «Последний патрон». Головная боль, очередная мозоль и прочие шероховатости человеческого организма — именно так воспринимались Князем различные группировки противоборствующих вампиров. И как утихомирить некоторые из них, достаточно революционно настроенные, он не представлял. И пусть довольно часто возникали острые ситуации, разрешить которые ЛаКруа мог в свою пользу, этого было безнадежно мало. Заразу необходимо уничтожать на корню. Иначе он никогда не пройдет «дальше», не получит более полной власти. Внутренний круг — его больная мечта уже не первое столетие. Ему казалось, что все они попросту зря тратят время. Казалось, что он, когда-то желторотый птенец, справится с управлением гораздо лучше.       Где-то там, за его спиной, вдали от понимания возвышенной венценосной особы, пыхтел Шериф. Он сидел у стены, прислонившись к ней спиной, и сосредоточенно взирал на клинок. Вернее, на огромный, неподъёмный тесак.       ЛаКруа устало закатил глаза, подавляя чудовищный зевок. Невероятно скучно. Ему необходимо действие. Боевик, триллер, в результате которого он бы провернул невероятную по степени дерзости операцию. Однако ЛаКруа даже помыслить не мог о том, что уже давно не сам себе режиссер. Его лёгким взмахом руки столкнули с высших позиций на роль актера, подкинув приманку в виде корабля.       Шериф тихо шуршал наждачной бумагой, ещё что-то умудрялся параллельно грызть и напряженно сопел. Острота тесака его не устраивала в корне. Он должен был с одного взмаха рассекать перышко или шёлк. Но достичь идеального результата Шерифу не удавалось, в итоге он едва не сточил свой тесак до состояния палочки. От занятия его отвлёк звон старого телефонного аппарата. Повернув голову, вампир проследил за Князем, неспешно подошедшим к телефону и поднявшим трубку.       — Я слушаю, — холодно и спокойно произнес Себастьян. На том конце провода заговорил взбудораженный высокий мужской голос. Пропустив подобострастное блеяние, он внимательно выслушал информацию.       — Вот как. Нарушитель. Дождитесь прибытия Шерифа, — Князь повесил трубку на законное место и повернулся к своему телохранителю.       — Хостел на Оушн-авеню в Санта-Монике. Старое пятиэтажное здание, спрятанное в небольшом переулке. Привести нарушителя и его Дитя в Театр Ноктюрн, — лёгкий, даже небрежный взмах рукой, и Шериф, подхватив оружие, направился к выходу. Подойдя к грузовому лифту, широкоплечий вампир с трудом в него протиснулся, локтём умудрившись нажать нужную кнопку и не смять приборную панель.       Только за личной гориллой ЛаКруа закрылись двери, только отошли от кабинета секретари, как помещение огласил довольный смех. Пока никого рядом не было, Себастьян смеялся. Громко, в голос, непозволительно неприлично для аристократа. Но смеялся, наслаждаясь происходящей ситуацией. Пока всё идет по плану. Осталось связаться с временным союзником и обговорить условия следующей операции. Анархи уже начали сами себе рыть яму. Бельгард, Бельгард, ты был таким полезным информатором. Как жаль, что ты сорвался с лезвия так быстро. С такой гордыней и с таким талантом, ты бы сыграл в спектакле, назначенном на следующую неделю, роль примы. Князь смеялся, сминая в руках бумагу с копией договора. Безумец-Вентру, со средневековой жаждой власти.       Спустя мгновение в кабинет вошла китаянка, но ей не посчастливилось застать ЛаКруа в неподобающем состоянии. Он уже сидел за столом, сцепив руки перед собой, и ждал. Ждал начала спектакля, в котором мнил себя режиссёром.       А тем временем в баре «Последний патрон».       — Вернер, ты с дуба рухнул? — дружелюбно поинтересовался Скелтер, выразительно глядя на соклановца. Тот скорчил гримасу, оценив выпад в свою сторону.       — Я тоже рад тебя видеть, Скелтер, — он ответил в тон чернокожему вампиру. — Знакомься, Мадлин Крафт, — Ральф представил девушку, мёртвой хваткой вцепившуюся в его левую руку. Она подняла голову, спокойно глядя на собеседника своего временного сожителя.       — Малка… — Скелтер прикрыл глаза рукой. — Нахрена тебе нужны такие проблемы? Мало ли, откуда эта девка взялась!       — Не беспокойся, она не Хамелеон, — хмыкнул Ральф, потрепав Крафт по голове. — Я нашёл Мадди в заброшенной больнице. Она была там совсем одна и… Его собеседник фыркнул.       — Сколько уже не-живешь, а всё ещё наивен до жути, — высказался он. — А если за тобой следили? Знают, как ты относишься к беспомощным девушкам, рыцарь с комплексом неполноценности? Вообще не предполагал, что это подстава, да?! — последнюю фразу Скелтер прорычал.       — Посмотри в эти честные разноцветные глаза и убедись в обратном, — нахально ответил Ральф. — Тем более, она живёт у меня почти месяц. Меня бы нашли давным-давно…       Скелтер скептично покачал головой.       — А сюда зачем её привел?       — Пытаемся правильно истолковать её видения, — широко улыбнулся Ральф.       Вместе со Скелтером они двинулись к ведущей наверх лестнице. Хотя его товарищ всё ещё хмурился, Вернер надеялся, что Мадлин здесь примут. Может, она и Малкавианка со своими очаровательными причудами, но не может постоянно скитаться в одиночестве. Ему казалось, что ранее Мадлин точно с кем-то жила. Может, это был её Сир, может, просто знакомый. Во всяком случае, она была не одна. И находясь в заброшенной больнице, истинно мучилась от одиночества. Относительного и совершенно не безопасного.       На втором этаже было тише: гитарные аккорды и дробь барабанов не тревожили отдыхающих здесь вампиров. И если внизу Джек, раскинувшись на стуле, травил пиратские байки новичкам и всем остальным желающим, то здесь каждый занимался своим делом. Периодически раздавался взрыв хохота и матерный комментарий пирата насчет Камарильи.       У самой лестницы, запрыгнув на перила, сидела злая Дамзел. Нет, не так, злая и голодная Дамзел. В связи с разбушевавшейся «чумой в Городе Ангелов» и резко возросшим количеством представителей эпидемиологов в непроницаемых костюмах, её рацион сильно сократился. А такая жёсткая диета в планы красноволосой вампирши не входила. Ральф собирался было подойти к мрачной Брухе и поздороваться, но от шага суицидента его удержал Скелтер.       — Не рискуй, друг, — тихо произнес он, кладя руку на плечо. — Она злее Шерифа в бою.       Вернер с пониманием кивнул.       За столиком у окна сидели две девушки. Светловолосые, казалось, они абсолютно похожи друг на друга. Но одна была крупнее, на руках видны мышцы. Она одета в борцовку и джинсы, волосы скрыты косынкой. Вторая — более хрупкая, кисти рук изящнее, фигурка тоньше. Волосы распущены и струятся по плечам, скрытым хлопковой тканью футболки. Сёстры Мёрфи, Гангрел и Вентру, Энжи и Лидия, не расстающиеся ни на миг и ни на одном задании.       За столом в углу сидел чёрноволосый вампир. Откинувшись на спинку стула, он уткнулся в книгу в толстом переплете. Что, как, зачем и почему — никого особо не заинтересовало. Ну, хобби у человека — читать книги, пусть радуется. Заметив гостей, Найнс отложил книгу и поднялся со стула. Ральф только открыл рот, чтобы поздороваться…       — Девятка! — взвизгнула Мадлин, кометой проносясь мимо ошалевших Скелтера и Ральфа, и с прыжка повисла на шее не менее удивленного Родригеза, который по инерции отшатнулся и головой приложился о стену. Из-за столика Мёрфи раздались приглушенные смешки.       — Прости, что? — спросил Найнс, отцепляя от себя взъерошенную Крафт.       — Ты жив, Девятка! — не замолкала она, тряся Лидера Анархов за руки.       — Это она о чём? — заинтересовался Скелтер, отойдя от шока.       — О своих видениях, — ответил Ральф. Всё же, ни черта они не прояснили.       — Все-таки это странно, — пробубнил себе под нос Вернер. На данный момент он сидел на маленьком каменном ограждении парковки и наблюдал за Мадлин. Та, видимо, поддавшись на уговоры одного из голосов в своей голове, танцевала. Включив композицию жанра «инди-рок», кружилась среди машины. Изящно поднимала руки вверх, и к ней тянулись, словно марионетки, водители автомобилей, человек шесть-семь.        — I’m waking up to ash and dust I wipe my brow and sweat my rust I’m breathing in the chemicals, — донеслось до него из динамиков мобильного телефона.       — I’m breaking in and shaping up Then checking out on the prison bus This is it the apocalypse (текст первого куплета песни Imagine Dragons — Radioactive) — она плавно двигается в такт музыке. Глаза закрыты, а на лице играет довольная улыбка. Словно она в другой эре и больше не связана с этим миром. Ей всё равно, что люди, подвергшиеся воздействию на мозг, тянутся к ней, повторяют движения… И смачно впечатываются в собственные же автомобили. Рубашка приподнимается, оголяя плоский живот, а Крафт все равно. Она продолжается порхать вокруг автомобилей, устраивая праздник Помешательства.       — Не думал, что она так сильна… — Ральф продолжал размышлять вслух, наблюдая за танцем. Мадлин никого не слышит и не видит. — Прямо Апокалипсис в миниатюре. Постановка собственного сочинения.       Вернер потянулся и достал из кармана пачку с последней сигаретой. Аккуратный щелчок зажигалки — и он выпускает в воздух первое колечко дыма. Горячий воздух обжигает рот, Ральф хмурится на мгновение. Теперь он понимает Дамзел: голод способен мучить хуже боли. Пальцы подрагивают, а Зверь внутри рвется наружу, к этим сходящим с ума марионеткам-людям, ведомым Мадлин. Он жаждет крови, жаждет расплескать её по мокрому асфальту и долго, истерично смеяться, глядя на расплывающееся сочетание черного с алым. Смесь пепла сигареты и пыли, пропадающая в красном мареве. Мадлин в сбившейся рубашке заляпана карминной жидкостью…       — Очнись, — тихий голос Найнса, и в руках оказывается грязный стакан, наполовину заполненный кровью. — У меня остался пакет с прошлого рейда.       — Спасибо, — прохрипел Ральф, делая большой глоток. Видения ушли, а горло, до этого сжатое тисками, отпустило.       Родригез сел рядом, опустив свой стакан. Кажется, даже Лидер Анархов устал от происходящего вокруг. Казалось бы, он уже столько всего видел, что ему очередной катаклизм в вампирском сообществе.       — Она как хиппи, — хмыкнул Найнс, кивнув на развлекающуюся Мадлин. А Ральф задумался.       Бруха привыкал к жизни с Малкавианкой. Он отдал в её распоряжение небольшую комнату, которая из холостяцкого пристанища превратилась в то ли хиппи-уголок, то ли «святилище» аниме-задрота. Серые стены завешаны разномастными плакатами, с плафона люстры свисали фенечки… В общем, культурно выражаясь, Ральф не слабо удивился. Сам же Вернер теперь обитал на двухместном диванчике в зале рядом с небольшим телевизором. Конечно, ноги не самым приятным образом свисали с подлокотника, но не ютиться же ему с девушкой на односпальной кровати, правильно.       Дав Крафт время оправиться от пережитого, Ральф потихоньку занялся её внешним видом. Сначала «одолжил» пару футболок и рубашек из местного магазинчика, потом утащил с фабрики джинсы.       А Мадлин удивлялась происходящей вокруг суете. И этому странному вампиру, спокойно называющему её «Мадди». И необъяснимому невероятному порядку в холостяцкой маленькой квартирке. Она чувствовала огонь в душе Ральфа, его силу и «степень неприрученности», как говорил её Сир, характера. Вернер, не боясь, грудью пёр на баррикады и шёл против правил. Это было в чем-то странно для неё, но интересно. Она пару раз «прогулялась с соседом до ближайшей трубы» на встречу с информатором. Крафт с интересом изучала город, который, казалось, видела впервые в жизни. Девушка вела себя по-детски непосредственно, могла легко лавировать в толпе, тыкая и задевая незнакомых людей. Они на Мадлин смотрели, как на чудачку, а ей было всё равно. Ральф задавался вопросом, что происходило в её не-жизни, что девушка порой так странно себя ведёт.       — Что угодно, — ответил на его немой вопрос Найнс, допивая содержимое своего стакана и глядя на кружащуюся вокруг своей оси Крафт.       — А?       Родригез хмыкнул.       — У тебя вопрос на лице большими буквами написан.       — Ага… — также информативно ответил Вернер, допивая свою порцию. А Мадлин так красиво изогнулась в танце… Справа снова хмыкнул Родригез. Как его Сир чувствует его эмоции — Ральф всё ещё слабо понимал.       Сзади хлопнула дверь бара, и к зрителям вышла Дамзел.       — ЛаКруа всех собирает в Театре Ноктюрн. Говорят, поймали нарушителей из числа наших, — оповестила она Лидера, повернувшего к ней голову. Ральф дотянулся до телефона и вырубил музыку.       — Идём, Мадди!        — Что же вы все такие нервные, пупсики?.. — осклабился Бельгард. — Я же вам желаю…       Дверь с грохотом распахнулась. Бельгард успел только резко развернуться. Его прицельно снёс плечом Шериф и тесаком едва не отрубил голову. Носферату, грязно ругаясь, рухнул на пол. Подскочивший Тореадор вогнал ему в сердце осиновый кол, заставляя заткнуться. Следующий за ним Бруха за ноги стащил громко орущего Амоса с кровати, поставил на ноги, схватив за шею. Еще один удар колом — и рядом с Сиром мешком валится его обездвиженное Дитя. Анна подскочила на кровати. Мысли спутались, она не могла понять, куда броситься. Тореадор метким броском обездвижил её, и девушка рухнула на пол. Бруха, размяв шею, подошел к Миллер-младшей, пребывающей в полуобморочном состоянии, и взвалил её на плечо. Шериф за шкирки поднял две остальные ноши и понес на выход; их ноги волочились по полу. Тореадор, мирно улыбаясь, наведался в кабинет к владельцу старого хостела. Он предложил за молчание чек на крупную сумму, абонемент на лечение в лучшей психиатрической клинике и безоблачную жизнь. Возможно, без этого занюханного хостела.       Три безвольных «мешка» были закинуты в кузов грузового автомобиля. Вместе с ними туда забрался и Шериф, положивший поверх тел свой тесак.       — Господин ЛаКруа, — отзвонился руководителю проекта Тореадор, пока Бруха пытался завести авто. — Нарушители схвачены, через несколько минут будут доставлены к Театру.       — Отлично, — раздался на том конце провода довольный голос Князя. — Хорошая работа.       Итак, действия начались.