Между Ветром и Водой

      То, что Канкуро наконец выспался и пребывал теперь в прекрасном настроении, Нами поняла сразу — с первых же звуков барабанной дроби по двери. Он застал её врасплох, с поясом от платья в одной руке и сандалией в другой. Повезло, что здесь внутренний замок был на месте и заперт, но Нами откинула обувь в сторону и поторопилась открыть дверь, опасаясь, как бы Канкуро со своим неумеренным энтузиазмом её по случайности не вышиб.       — Привет… — Она не договорила и замерла, разглядывая свежие, ещё блестящие полосы краски на мужском лице. Рисунок был удивительно чётким и ровным, а его конфигурация — крайне замысловатой. Сколько времени уходит на такой? Канкуро сам его рисует или?..       Канкуро понимающе ухмылялся.       — Глаз не отвести, признайся? — Он прислонился к косяку двери, принимая картинную позу «я красавчик» и играя бровями, перекрытыми толстым слоем пигмента.       — Не то слово, — согласилась Нами, жестом приглашая его внутрь. Проходящие мимо люди уже косились в их сторону с самым живым интересом. — Заходи, не стой на пороге.       — О, сестрёнка, переживаешь за свою репутацию? — подмигнул Канкуро, перехватив её взгляд. — Не переживай, когда я хочу испортить чью-то репутацию, то захожу в гости с вечера, а с утра, наоборот, выхожу.       Неизвестно как, но ему это удавалось: быть приятным и милым, а спустя секунду уже совершенно несносным.       — Смотри тогда свою не испорти слишком долгим стоянием в дверях, — проворчала Нами и пошла на кухню. — Какой ты будешь чай, Канкуро-сан? Я нашла здесь просто зелёный и ещё что-то с гречкой…       Пока она выставляла на стол чашки, Канкуро устроился на единственном в квартире табурете, возле окна.       — А можно мне чай без гречки, но с завтраком? — попросил он. — И давай со мной без «сан», надоело. Не возражаешь?       Что она могла возразить после того, как они вдвоём в полной темноте прошагали половину пустыни, разговаривая о своих семьях?       — Конечно, — согласилась Нами. — Тогда, Канкуро, сделай одолжение, убери ноги с подоконника. А я сделаю нам завтрак.       — Оу, обожаю, когда девушка командует! — восхитился Канкуро, однако проявил неожиданное смирение и сел нормально.       Нами покрутила в руке найденный в ящиках нож, прикидывая, что можно соорудить из продуктов, оставшихся от вчерашнего больничного пайка. Набор включал в себя уже сваренный и подсохший комочками рис, четыре сырых яйца, лук, немного варёного мяса и странного вида грибы, напоминающие чьи-то длинные пальцы. Решив, что из этого выйдет сносный омурайсу, она принялась за дело.       Пока Нами нарезала мясо и помешивала палочками омлет в сковороде, Канкуро высунулся в окно, поколупал краску на обшарпанном стуле, а потом замурлыкал себе под нос незатейливый мотивчик. Под аккомпанемент готовка пошла ещё веселее, и вскоре квартиру наполнили ароматы еды, ещё более восхитительные оттого, что накануне оба шиноби пренебрегли обедом и ужином, обойдясь одним завтраком. Канкуро замолк и привстал, заглядывая Нами через плечо.       — А у тебя неплохо получается, — удивился он. — Я уж боялся отравиться.       — Эй! — полусерьёзно возмутилась она, оборачиваясь. — Ещё слово, и я сама всё съем.       — О нет, бессердечная женщина! — Он попятился и сделал рукой движение, как будто застёгивал рот на молнию. — Я молчу. У кого еда и разделочный нож в руке, у того и власть. — И тут в животе у него громко заурчало.       Нами, не выдержав, рассмеялась и поставила перед ним тарелку с рулетиком омлета, а рядом положила палочки. Канкуро с азартом принялся за свою порцию, но молчать при этом не смог.       — Флуфай, ну а как тебе квафтифка-то? Офвоилась? — пробубнил он с набитым ртом.       За неимением второго стула Нами уселась на подоконник, подхватила со своей тарелки кусочек омлета и задумчиво обвела взглядом кухонку размером ровно с кошкин лоб. Кухня переходила в такую же компактную уютную гостиную, а затем в коридор. Две двери вели из гостиной в спальню и ванную.       Она и правда живёт здесь теперь?       Нами не восприняла всерьёз слова Канкуро накануне и искренне поразилась, когда ей действительно выделили целую квартиру в одном из низкорослых «куличиков» в центральном секторе селения. В реальность происходящего верилось с трудом, и всё, на что её хватило, когда Канкуро вложил ей в ладонь ключи, — это поблагодарить его и оценить симпатичные занавески, оставшиеся в наследство от предыдущих жильцов.       Ей с первого взгляда полюбилось тут без преувеличения всё. И лестница с высоченными, крошащимися под ногами ступеньками, которая обвивала здание на манер плюща, и хлипкий мостик-переход, соединяющий её дом с соседним на уровне третьего этажа, и мягкие, лишённые углов очертания квартиры. А ещё арочные окна с широкими подоконниками и оживлённая улица с детской площадкой неподалёку, и… ну, вообще всё. Это место было таким… родным, что ли? Может, её родители — выходцы из Песка? Вот было бы смешно.       «Смешно. Всё это и так уже смешно», — остановила она себя.       Подобная мечтательная беспечность и для гражданского опасна, а уж для шиноби-ронина, которым она теперь являлась, — самоубийственная роскошь. Суна — это прежде всего скрытое военное селение. Что потребуют с неё песчаные шиноби взамен за убежище?       Осознание того, что она действительно оказалась в той самой деревне, против которой должна была сражаться, всколыхнуло и преумножило подавленную тревогу. Нами всю ночь мучилась вопросами, спорила с демоном, а на утро вернулась к решению, уже принятому на подступах к стране Ветра: поверить в правдивость чужих слов. Ей нужна была эта передышка. Как глоток воздуха. Как твёрдое дно под ногами. Тихая заводь. Оазис. Ненадолго, совсем на чуть-чуть. Разве это так много?       А дальше… дальше будет видно. Прямо сейчас сил на то, чтобы искать подводные камни посреди пустыни, не осталось.       — Сестрёнка, — позвал Канкуро. Он прикончил свой завтрак и теперь смотрел на неё, подперев щёку кулаком. — Скажи честно, ты так зависла потому, что опять думаешь о том, какой я красивый?       — Я думаю о том, какая Суна красивая, — откликнулась Нами, уворачиваясь от его поползновений потыкать её пальцем в плечо. — И о том, что я впервые живу в отдельной квартире, и это немного… непривычно.       — Это называется «одиноко», солнышко. Хочешь, составлю компанию? Сейчас вот о-очень вкусно было, правда. За такие завтраки я готов к тебе сам переехать.       — Нет, спасибо.       В груди неприятно кольнуло, как старая заноза, всегда готовая воспалиться. «Одиноко». Что за дурацкое слово. И звучит по-дурацки. Что тебе известно об одиночестве, Канкуро?       — Неужели предпочитаешь девушек? — не унимался он.       — Что? Я не… — недоумённо нахмурилась она.        — А-а, поэтому ты вчера отвернулась от меня! И ещё заметил по твоему рассказу, что вы с Хитоми…       А вот это было уже слишком. Нами резко подалась вперёд, опираясь на столешницу и, нависнув над собеседником, полушёпотом проговорила, глядя ему в глаза:       — А знаешь, что я заметила вчера? Без грима ты был куда сдержаннее, Канкуро. Это краска придаёт тебе столько уверенности?       Канкуро от неожиданности почти отшатнулся — прервал движение в зародыше, но всё же вздрогнул и подобрался.       — Кхм. Тебе стоит поучиться флиртовать, ты в курсе? Пока что это наводит жуть.       — Так и было задумано, — нараспев сказала Нами, снова прислоняясь спиной к оконному откосу.       — Скорпио-о-нчик, — смешливо протянул Канкуро ей в тон, почёсывая слегка обросший щетиной подбородок. — Ладно, я понял, есть темы, на которые с тобой лучше не шутить. Так а где ты, говоришь, жила в Ки… Конохе?       — В Резиденции. — Нами с лёгкостью приняла его предложение переключиться с обмена колкостями на насущные вопросы.       — Значит, там соседей у тебя было предостаточно?       — Вроде того. А здесь? Тут такая тишина, как будто никого кроме меня во всём доме не живёт.       — Никого и не живёт. Он строился специально для гостей из других деревень и столицы. На случай, если пожалуют дипломаты или торговые миссии. Только давненько у нас таких гостей не бывало. Ну, ладно. — Он встал и хлопнул ладонями по столу. — Возвращаясь к теме резиденций: нам сейчас как раз туда. Я, собственно, чего пришёл-то. Гаара сбежал из больнички, пока Темари отвлекала Хисотэ-сенсея. Он ждёт нас на аудиенцию этим ранним добрым утром.       Утро, на самом деле, было не такое уж раннее. И не такое уж доброе, если задуматься.       Солнце палило без устали, песок успел раскалиться, и ступни в непривычно открытых сандалиях обжигало на каждом шагу. Нами едва сдерживалась, чтобы не морщиться. Но вне стен Суны сейчас наверняка было в тысячу раз жарче, потому что здесь улицы от взгляда небесного ока оберегали своей тенью громадные скалы, обнимающие деревню по периметру.       Суна отличалась от большей части пустыни ещё и тем, что здесь, пускай и на огромной глубине, где-то в безграничной толще земли, можно было почувствовать тихий «зов» воды. Будто чья-то прохладная рука поглаживала Нами по затылку, намекая на подземные реки. Несмотря на это, она всё равно закуталась в светлый плащ с капюшоном. Привыкание к местному климату обещало занять некоторое время. Если сухой ночной холод пустыни после влажных заморозков Кири казался приятной прохладой, то днём здесь мог спасти только контроль чакры и правильный выбор одежды.       От дома Нами до массивного шаровидного здания с иероглифом «ветер» было рукой подать. Неприметные двустворчатые двери, скрипнув, пропустили двоих шиноби внутрь. Резиденция дыхнула в лицо прохладой стылого камня и отозвалась гулким эхом шагов в просторных, неожиданно тихих коридорах.       «Кто строил это чудовище? — спросила себя Нами на десятом крутом повороте и пятом по счёту подъёме по лестнице. — Термиты?.. — предположила она спустя ещё пять поворотов. — Посмотрела бы я в глаза этому архитектору-садисту…»       — Вот мы и на месте. Запомнила дорогу? Не заблудишься? — поинтересовался Канкуро, подпустив заботы в голос, когда они пересекли небольшую проходную комнату, где в углу пустовал стол, и подошли к тяжёлой обитой деревом двери.       — Каждый коридор запомнила, — в тон ему подтвердила Нами. — Но в следующий раз зайду, пожалуй, с главного входа, а не с чёрного.       — Эх, — досадливо цокнул он. — Раскусила. — И, без стука и предупреждения распахнув дверь, провозгласил: — Вот твоя помощница, братишка, доставил в сохранности. Держи, не потеряй!       Нами огляделась по сторонам. Не обнаружив в просторном светлом помещении никого, кроме них двоих и Гаары, сидевшего за большим столом в официальном одеянии Каге, она вопросительно развернулась было к Канкуро и тут же передумала — а смысл?       По дороге он успел прожужжать ей уши обо всём на свете: о погоде, о природе, о марионетках, о еде, о девушках. О чём угодно, но только не о внезапно открывшихся карьерных перспективах.       Гаара молча поднял ладонь в приветственном жесте и продолжил смотреть в бумаги. Только дверь позади них медленно и величаво закрылась, да щёлкнул замок.       — А, я забыл тебе сказать, Нами. У нас, видишь ли, проблемка с кадрами на эту должность, — громко пояснил Канкуро. Он явно знал, как привлечь внимание брата. — Девушки обычно… как бы это объяснить? Теряют голову от мрачного очарования и героической харизмы Пятого и перестают работать. — С каждым словом ухмылка на его физиономии делалась все шире и загадочнее. — Ну ты сама посмотри, как можно работать, когда тут такое? — Он широким жестом обвёл фигуру Казекаге в белоснежном хаори.       — Спасибо за бесценные сведения, Канкуро. — Гаара оторвался от документов. — Что с патрулями и проверками?       — Порядок. — Канкуро в мгновение ока переключился на отрывистый серьёзный тон. — Меры приняты, в том числе и самые строгие. Пока по нулям, ничего нового.       — Охрана стратегических объектов?       — Усилена в меру имеющихся ресурсов.       — Квартира?       — Квартиру нашли, оформили, экскурсию я провёл, подопечная счастлива, — указал Канкуро на Нами, и она склонила голову, подтверждая его слова и выражая признательность.       — Хорошо. Нами-сан. — Теперь Гаара обратился к ней и перевёл спокойный ясный взгляд на неё. — Канкуро хотел сказать, что для безопасности и с точки зрения… дипломатической миссии тебе лучше находиться в Резиденции. А мне действительно нужен ассистент.       Высоченная стопка бумаг на полу подтвердила его слова, красноречиво рухнув от сквозняка и превратившись в бесформенную кучу. Гаара поморщился, пробормотал что-то нелестное в адрес Баки-сенсея, но быстро вернулся к делу.       — Вопросы? Возражения? — подался он вперёд, опираясь локтями на стол и сцепив пальцы в замок.       Требовательный, властный. Политик, что тут скажешь. Каге. Видимо, теперь ей придётся наконец поверить в то, что её ровесник — действительно Каге. Эта мысль вызвала в Нами неожиданно сильный протест. Хаори Гаары живо напоминало облачение Мидзукаге, как и шляпа, лежащая перед ним на столе, — такие носили все пять Каге в великих странах. А в нём самом не узнать было того замкнутого взъерошенного юношу в боевой форме, с которым Нами несколько часов к ряду разговаривала ночью на обрыве и который рассказывал ей истории о Суне и Конохе посреди пустыни.       Тот Гаара стал ей немного близок, капельку понятен. А этот человек за столом, виделся опасным чужаком. Может быть, она была и не права в том, что позволяла своим чувствам к Шестому Мидзукаге перекидываться враждебным пламенем пожара на Казекаге, который плохого ей не сделал. Может быть, она была слишком предвзята. Может быть. Но правду покажет только время.       — Я не против любой работы, Казекаге-сама, — ровно отозвалась Нами, опуская глаза в пол.       Вряд ли он хотел послушать её недоумения по поводу назначения на должность, которая подразумевала работу с важными документами.       — Хорошо. Моя нынешняя помощница всё объяснит. Месяц или два поработаете вместе, потом ты заменишь её полностью. Главное — не мешать. Ты же умеешь вести себя… прилично? — закончил Гаара осторожно и немного неловко, будто не был уверен, что правильно подбирает слова.       Нами вскинула на него удивлённый взгляд:       — «Прилично»? Что ты имеешь…       — Забудь. Неважно.       — Гаара хотел сказа-а-ть, — громко пробасил ей прямо в ухо Канкуро, не слишком удачно пародируя брата, — он надеется, что ты не полезешь к нему с поцелуями и прочими чуждыми его тонкой нервной натуре пошлостями на второй день работы. Но, кстати, день на пятый уже можешь попробовать, мало ли он передумает.       Да с какой стати они… Додумать мысль до конца Нами не успела. Очередная перетянутая струна внутреннего напряжения с резким щелчком оборвалась, стегнув её по лицу и груди жаром, который мгновенно выплеснулся наружу.       — Не беспокойтесь, Казекаге-сама, правила субординации мне достаточно хорошо известны. Я не собираюсь лезть к вам ни в душу, ни в постель, — выдохнула Нами, глядя на Гаару сверху вниз, и сердитое эхо разнесло её тихие слова по углам кабинета.       Гаара медленно и вдумчиво моргнул, склонил голову набок и…       — Чудесно. Меня оба пункта очень устраивают.       Повисшую тишину нарушил хрип Канкуро. Нами с тенью злорадства подумала, что хрип предсмертный, потому что его душит песок, который сейчас и до неё доберётся.       — Это… — просипел «умирающий» Канкуро, — Ну ты… вы… просто… до слёз!       Да этот вредитель, никак, наслаждался моментом!       Не переставая кашлять и всхлипывать, он ухитрился похлопать её по плечу:       — Молодец, сестрёнка, моё пха-ха-ха п-почтение, такого я ещё не слышал… Стойте… Идея! Можно… я эти пу-у-нкты в договор включу? А вы двое подпишете, а?       — Канкуро. Свободен.       Тяжёлая дверь распахнулась под давлением песка заметно быстрее, чем до этого захлопнулась.       — Понял-понял, оставляю вас и дальше соревноваться в правильности и невозмутимости… Ох, какое утро, а! — Он выкатился за дверь, и из соседней проходной комнаты донёсся приглушённый хохот.       Нами усердно разглядывала пол и собственные ноги в поисках подходящих слов. На самом деле впору было хвататься за голову, потому что её эмоциональная выдержка, оказывается, была в ещё более плачевном состоянии, чем её же чакра. Она прекрасно знала, что повелась на шитую белыми нитками провокацию, но жгучая волна неловкости этого понимания смешивалась с упрямым, не желающим отступать негодованием. И, к собственной досаде, чувствуя себя закипающей кастрюлей, с которой никто не снимет крышку, Нами не могла решить, что теперь сказать Гааре. Сложный выбор стоял между «Простите, Казекаге-сама, я повела себя неподобающим образом» и «А какого же щипаного енота ты имел в виду, когда задавал вопрос?». Вернувшееся благоразумие и первый вариант уже почти победили, когда Гаара заговорил сам.       — Забудь. Канкуро любит злить людей.       Нами подняла на него глаза. Лицо Гаары так и осталось абсолютно безмятежным. Не лицо, а водная гладь в штиль.       — У него хорошо получается, — тихо заметила она.       — Он много практикуется.       — На марионетках?       — Преимущественно на мне и Темари, — ответил Гаара и, кажется, улыбнулся — почти незаметно, одними глазами. И снова на мгновение стал похож на человека, который разбудил её в пустыне, избавляя от болезненных снов. — Хотя, я не удивлюсь, если однажды он сумеет вывести из себя кусок дерева.       Нами тоже позволила себе намёк на лёгкую улыбку.       — Не верится, что вы из одной семьи.       — Нас воспитывали разные люди. Канкуро бывает невыносим, но он хороший шиноби. И брат.       За рёбрами кольнуло второй раз за утро. Редкое, почти раритетное для неё чувство зависти. Гаара, Темари и Канкуро могли позволить себе такую небрежность — бесить друг друга, бросаться глупыми шутками, иногда ругаться и отталкивать — и всё равно оставались семьёй. Переживали, заботились, принимали.       Гаара тем временем замолчал и застыл, задумчиво глядя в пространство перед собой и ритмично прокручивая в пальцах карандаш, как будто хотел им в кого-то запустить, но не придумал, в кого. Нами немного постояла, не шевелясь, но, поняв, что продолжения разговора пока не предвидится, начала изучать нехитрую обстановку комнаты.       После общества трещотки-Канкуро тишина кабинета Казекаге казалась благословением. Для полноты впечатления не доставало одиноко жужжащей мухи или тиканья часов. Впрочем, часы здесь были, но песочные. Абсолютно бесшумные, как и всё остальное. Потрясающий символ власти, если задуматься. Эти часы покажут Гааре любое время, какое он захочет, или вовсе остановятся по его приказу.       Всю остальную обстановку кабинета можно было описать одним словом. Аскетично. Мебели всего ничего: стол, кресло — две штуки. Огромное круглое окно за спиной Гаары с видом на селение, скалы и каньон — он же главные ворота Суны. Вдоль стен расставлены массивные старые шкафы, забитые книгами, которые видно сквозь застеклённые дверцы. И много-много бумаг и свитков, куда ни глянь. Просто какой-то локальный бюрократический ад.       В дальнем углу скромно стояла пальма, которая, судя по унылому виду, давно отчаялась привлечь к себе внимание человека с лейкой. Руки тут же зачесались привести деревце в порядок, но едва ли это входило в список обязанностей ассистента.       Но что всё-таки за обязанности?       Нами вернулась взглядом к Гааре, мимолётно оценив, как чистый белый цвет хаори подчёркивает аномальную яркость его волос и глаз.       — Гаара-с… Казекаге-сама?       Он прекратил вертеть карандаш и вопросительно посмотрел на неё, словно только что вспомнил, что находится здесь не один.       — Простите, что прерываю, но у меня будут задания, кроме как стоять в центре вашего кабинета?       — Да, извини, я задумался. — Гаара достал из ящика своего стола тонкую папку и протянул её Нами. — Пока вот. Ознакомься со списком отделов и должностей. Их необходимо будет выучить.       — Позволите? — кивнула Нами на кресло для посетителей.       — Садись. Но переходить на «вы» не обязательно.       Она села, и кабинет снова погрузился в тишину.       Если бы Гааре вздумалось написать отчёт о прошедшей миссии, первый черновик состоял бы исключительно из ненормативной лексики. Кроме предлогов разве что. Возможно, со второй попытки он был бы более объективен. Нашёл бы что-то хорошее. Полезное, в конце концов.       Вот, например…       Он посмотрел на девушку, которая устроилась в кресле слева от его стола и просматривала бумаги, неторопливо перелистывая страницы.       Они не нашли на этой миссии Саске, как мечтал Наруто, но по стечению обстоятельств спасли джинчуурики. И теперь джинчуурики восьмихвостого в Суне.       Хорошо ли это?       Пока неизвестно.       Проблема ли это?       Настоящая головная боль.       Джинчуурики — всегда угроза и проблема, ему ли не знать.       Угроза… и щит.       Авторитет. Оружие. Шанс.              Закравшиеся в голову мысли отозвались нервным холодком где-то в позвоночнике и на кончиках пальцев. Так странно было вдруг обнаружить себя по другую сторону барьера, разделяющего Каге и джинчуурики. Именно сейчас, в этой комнате, в этом кресле, в момент, когда на плечи давило облачение Каге, понимание, что в его власти оказалась джинчуурики, впервые стало таким ярким и отчётливым.       А ведь это мог бы быть выход. Разве нет? С восьмихвостым демоном Суна, столько лет балансирующая на грани нищеты, могла бы вернуть себе устойчивость. Нападать ни на кого не нужно, достаточно дать всем понять, что к чему. И Коноха из союзника, покровительственно глядящего сверху вниз, станет ровней. И затянутые переговоры с Кумо принесут долгожданный результат. О, совет пришёл бы в восторг. Но плевать на совет — приток миссий улучшит положение всей деревни, благо слово «джинчуурики» всегда действовало на заказчиков подобно гендзюцу и заставляло выкладывать деньги и кредит доверия. А Кири? Если они сами продали свою джинчуурики, то жаловаться на несправедливость и качать права на международном уровне поздно. Их главный козырь в ими же затеваемой войне утерян. Но Акацуки… Вот где проблема. Сообщи даймё о джинчуурики в Суне, и о ней узнают все, и конфликт с её участием станет неизбежен…       Гаара вдруг понял, что всё это время неотрывно смотрел на Нами, а она смотрела на него в ответ. Умный, пронзительный взгляд серых глаз словно рентген подсвечивал тёмные пятна его мыслей и безмолвно сообщал: «Знаю, ты смотришь на меня как на вещь, которую и использовать не получается, и выкинуть жалко. Так же, как отец смотрел на тебя, проходя мимо».       «До чего же вы все похожи, Каге!» — вспомнился её же брошенный вскользь злой упрёк. Гаара нахмурился и поджал губы. Быть похожим на отца — последнее, чего он мог бы себе пожелать.       — Я что-то не так делаю? — прервала Нами затянувшееся взаимное разглядывание.       — Нет. Всё в порядке.       — А у тебя? Всё в порядке?       — Не отвлекайся от работы, — сухо бросил Гаара и уткнулся в бумаги.       Ничерта не в порядке. И вряд ли когда-то будет. Решив помочь Нами и пообещав Наруто заботиться о ней, он загнал себя в поистине дьявольскую ловушку, но осознал это только теперь…       Гаара не успел додумать неприятную мысль. Песок сообщил, что та, кого он ждал, явилась.       — Фукаи-сан, заходите, — проговорил Гаара, глядя в сторону входа.       Дверь отворилась, и в кабинет с поклоном вплыла миниатюрная женщина в бордовом кимоно. В её возраст было сложно поверить, хотя цифры Гаара прекрасно знал. Гладкая фарфоровая кожа, волосы чёрные, как смоль, без единой седой волосинки, и глаза — тоже чёрные и яркие — заставляли каждый раз думать, что ей нет и сорока.       — Гаара-сама, — сказала Фукаи-сан с ласковой улыбкой. — Пожалуйста, простите моё опоздание. Эта милая девочка и есть моя преемница?       Не дожидаясь ответа, она невесомым движением опустила белую ладонь на плечо Нами, которая как раз встала с кресла.       — Здравствуй, дочка.       Нами вздрогнула от прикосновения, и на долю секунды Гаара с неизъяснимым облегчением решил, что ничего не выйдет. Но уже в следующий момент она доброжелательно и спокойно взглянула на Фукаи-сан и поклонилась.       Гаара отвёл глаза.       — Это Куромидзу Нами, шиноби Конохи, — сказал он. — Между нашими деревнями мирный договор, поэтому я открываю ей доступ к документам до уровня S включительно. Нами-сан, это моя помощница, Фукаи Масуми. Она расскажет всё, что тебе нужно знать…       — Гаара! — В кабинет без стука влетел нежданный посетитель. — Прошу, пойдём со мной. Это срочно.       — Хисотэ-сенсей, простите, но я не вернусь в больницу, — покачал головой Гаара. — Может быть, вечером, если вы так настаиваете…       — Это касается Темари. Идём скорей.

***

      Темари не понимала, где находится. Она просыпалась, смотрела в белый потолок, видела странные блики и пятна света, проплывающие перед глазами, и снова засыпала. Точнее проваливалась в глубокий тоннель.       Туда можно было падать бесконечно. Дна не существовало, как и времени. Но в своём свободном падении она сталкивалась со стеной страшного синего огня и резко вздрагивала всем телом, и распахивала глаза, и снова смотрела на пятна и блики. И так по кругу.       Она не понимала, день сейчас или ночь. Минуты или дни то рвались вперёд, то наоборот, ползли чёрной полуденной тенью по песку.       А потом Темари увидела маму.       Мама была такой, какой она запомнила её в свои три года и позже, по паре оставшихся фотографий. Мама смотрела серьёзно и грустно. Темари позвала её, но ответа не услышала. Вместо этого почувствовала прикосновение ко лбу. И чья-то рука, горячая и родная, сжала её ладонь.       Вдруг лицо мамы стало расплываться перед глазами, как будто слёзы навернулись. Но это точно были не слёзы — Темари ведь никогда не плакала.       — Мама… — сказала она.       Она хотела посмотреть на родное лицо ещё немного, но тот, кто держал за руку, сжал пальцы сильнее. Мама же улыбнулась напоследок, а потом её волосы и глаза поменяли цвет, лицо стало моложе и жёстче…       Темари со вздохом удивления и нежности прикрыла глаза:       — Гаара, как же ты похож на неё, оказывается…       И опять провалилась куда-то.       — Хисотэ-сенсей? — Гаара тревожно обернулся к врачу, отпуская руку сестры. — Что происходит? Она шла на поправку. А сейчас сильный жар. И бред.       Темари, очнувшись накануне, узнала всех, бодро улыбнулась и сразу предложила отметить выписку из больницы ровно через неделю. Медики радостно поддержали инициативу, совсем позабыв о том, что до смерти боятся грозную химе. Братья дружно выдохнули и даже, по её настоянию, провели короткое совещание втроём. А сегодня, буквально час назад, началось это.       — Гаара, я боюсь, дело в яде. Предлагаю пройти в мой кабинет, тут за Темари присмотрят.       В голосе Хисотэ не было ни обычной жизнерадостности, ни гнева, и Гаара счёл это плохим знаком. В молчании они следовали по коридорам госпиталя, сопровождаемые приветствиями и улыбками персонала и пациентов, но сами ни разу не улыбнулись в ответ.       — Итак, сенсей?       Главврач расположился в кресле, Гаара остался стоять не в силах заставить себя сидеть на месте.       — Как я уже сказал, думаю, что дело в яде.       — Она была ранена не оружием с ядом, а…       — Вспомни, — прервал Хисотэ-сенсей, — ожоги на своих руках. От контакта с единичными отравленными частицами песка. Они проникли даже через песчаную броню.       Гаара ощутил, как медленно встают дыбом волосы на затылке.       — Вы не хотите сказать, что…       — Да. Я думаю, такие частицы могли попасть и в рану Темари. Ты ведь использовал песок, чтобы нести её, верно?       — Да… Но почему раньше…       — Частицы слишком мелкие, их просто не обнаружили. Концентрации яда недостаточно, чтобы прожигать ткани, но, попав в кровоток, он отравляет организм изнутри.       — И его невозможно извлечь?       — Настолько тонкой техникой владеет только Хокаге. И, насколько я помню, её ученица. Да можешь не говорить, — опять опередил он Гаару. — Помню, какая ситуация в Конохе. Они не придут на помощь как в тот раз с Канкуро. Есть ещё две новости, плохая и хорошая.       Гаара нетерпеливо дёрнул головой.       — Хорошая: я взял образцы яда с кожи тех, кто пришёл с поисковой миссии. Они зацепили песок в небольшом количестве. Так вот: противоядие, точнее, нейтрализатор, нашлось, и довольно эффективное. Мы перепробовали все имевшиеся у нас варианты и нашли его. Парням уже стало лучше.       — Но? — прищурился Гаара.       — Плохих новости две. Во-первых, что это за яд, мы так и не поняли. Во-вторых, найденное противоядие — это эфирное масло из растения, которое не выживает в нашем климате.       — Теплица?       — Пробовали однажды, но не пошло.       Гаара побарабанил пальцами по спинке кресла, раздумывая.       — Какой у нас запас?       — Вчера мы потратили почти весь на лечение отряда после миссии. Остатков для Темари хватит на несколько дней, но этого недостаточно. И… боюсь, старейшины наложили запрет на его закупку. Я вчера проверил по бумагам.       — Это уже третья плохая новость, — заметил Гаара, усилием воли сохраняя спокойный вид.       После слов о старейшинах через всё тело прокатился острый импульс — что-то среднее между желанием начать биться о стену головой и порывом разнести эту стену до самого фундамента. Однако взбесившийся Казекаге — совсем не тот человек, который сможет решить проблему.       — М-да, признаюсь, арифметика — немного не моё, — вздохнул Хисотэ, поправляя очки на носу и пристально глядя на Гаару. Он неплохо знал привычки своего Каге, ученика и младшего друга, а потому ждал его слов.       — Старейшины изменят своё решение в ближайшее время, — тихо сказал Гаара. — Для Темари…       — Постой, постой. — Встав, Хисотэ аккуратно положил ему на плечо худую руку, непоправимо искорёженную в войнах недавнего прошлого и оттого похожую на птичью лапу. — Гаара, ты сам понимаешь, Суна не сможет позволить себе такую большую партию, какая нам нужна. Мы просто напросто разоримся. Это очень дорогое лекарство, а Куса отродясь не делает никому скидок. К тому же срок хранения препарата ограничен, со временем его свойства слабеют.       — Тогда как нам помочь Темари? Мы можем закупить сырьё и производить лекарство у себя?       — И да, и нет. Производить можем, но для этого нужны свежесрезанные соцветия. В момент цветения.       — То есть привозное сырьё не годится, и выращивать это… Как оно называется, сенсей?       — Салазария.       — Выращивать салазарию мы должны сами?       Хисотэ кивнул.       — Увы.       — Хорошо. Где достать ростки? Закупим сразу много. Пусть часть умрёт, но мы подберём для них условия.       Врач кашлянул в кулак.       — Салазария растёт в стране Огня. Думаю, отправить запрос в Коноху будет самым разумным решением. Но зелень это достаточно капризная. Доставить сразу много ростков, сохранив их способность к переопылению не позволит…       — Бюджет.       — Он самый. Пусть пришлют хотя бы пару взрослых растений. Мы пока подготовим оборудование и будем полагаться на золотые руки ботаников.       — Сколько у нас времени?       — Дня четыре наверняка.       — Спасибо, сенсей. Я отправлю срочное письмо. Остаётся уповать на великодушие Хокаге. В Куса мы тоже сделаем запрос. Если понадобится, я заставлю старейшин залезть в их собственные карманы, потому что Темари делает для Суны больше, чем весь совет вместе взятый, — отчеканил Гаара и хотел уже развернуться и выйти, но его остановил голос врача.       — Гаара… Разреши дать совет. Я ведь не давал тебе плохих в последние три года, не так ли? Не совершай резких движений. Старейшины, и особенно Химитаро, любой твой промах обратят в свою выгоду. Особенно сейчас, когда ты привел сюда эту девушку. Будь осторожен. Мне очень, очень не хотелось бы увидеть за свою жизнь ещё одного Казекаге, мой друг.       — Я запомню ваши слова, сенсей.       По дороге к кабинету Гаару догнало неприятное предчувствие, которое сразу же себя оправдало: в приёмной обнаружился только что помянутый неласковым словом старейшина Химитаро — как всегда круглый, словно статуэтка тануки, и раздражающий, как зубная боль.       — Как же вас, доченька, отпустили к нам из родной деревни? — сладко цедил он, заглядывая в лицо Нами снизу вверх.       — Хокаге-сама поручила мне миссию, Химитаро-сан, — отвечала она.       — Позволено ли мне узнать, как лицу, крайне заинтересованному в благе селения, что за миссия предполагается? До меня дошли крайне тревожные слухи о возможном конфликте между нашими деревнями…       — Моя миссия подразумевает обмен опытом и укрепление взаимного доверия.       Фукаи-сан стояла чуть в стороне, сложив ладони на животе и опустив голову. Поза её выражала смиренное почтение, но хорошо знакомый с ней человек прочитал бы в опущенных уголках губ и морщинке на лбу нечто весьма далёкое от почтения.       Было любо-дорого понаблюдать за безуспешными попытками старейшины выжать хоть каплю информации из сухих, как верблюжьи колючки, ответов Нами, которая отлично вжилась в роль посла, но Гаара решил прервать их милую беседу.       — Химитаро-сан? Вы ко мне? — спросил он.       — Гаара-сама! — расплылся тот в приторной улыбке. — Просто проходил мимо и решил познакомиться с вашей новой помощницей. Как неожиданно увидеть в этом месте женщину, да ещё столь юную! Это что-то из ряда вон, поистине. Как и проявление такого доверия с вашей стороны, да-а… — На последней фразе он понизил голос и перевёл взгляд на Фукаи.       — Доверие, Химитаро-сан, как и обмен опытом, — залог мира. Нашим союзникам и Нами-сан в частности я без колебаний доверил бы свою жизнь, — отрезал Гаара, пристально глядя на старого тануки. — Совет, вероятно, хочет увидеть бумагу от Хокаге с поручением миссии? Если вы зайдёте ко мне, я отдам вам свиток.       Химитаро выпятил нижнюю губу и развернулся к выходу.       — Благодарю, Гаара-сама. Не стоит беспокойства. Лучше захватите его на ближайшее собрание вместе с отчётом о нападении на вашу команду.

***

      «Ладно, приступим», — сказала себе Нами. Она вышла из укрытия, приютившего её несколько минут назад, и нырнула обратно в гущу толпы, которая двигалась по рыночной улице.       Чужого взгляда, сверлившего спину, больше не было. Потому что теперь она шла прямо позади незадачливых «шпионов».       До самого рынка кто-то следил за ней, причём уровень этого кого-то отчаянно не дотягивал до АНБУ, о присутствии которых накануне любезно оповещал Ёкиджу. Нынешняя слежка была примитивна. Нами краем глаза то и дело улавливала мельтешение позади и кожей ощущала чей-то чересчур пристальный взгляд. Он не вызывал ощущения опасности — только желание почесать в затылке и поскорее приобрести более стандартную для местных одежду, чтобы слиться с толпой. Однако из врождённого духа противоречия она решила скинуть надоедливый «хвост».       Юркнула за угол в ближайший тёмный дворик и, немного выждав, вышла оттуда под хенге. На удивление, простенькая уловка моментально сбила наблюдателей со следа. Они сразу выдали себя, встав столбом посреди дороги и вертя головами — два молодых парня в нарочито непримечательной гражданской одежде.       — Куда делась? — пробормотал один, не подозревая, что цель стоит ровно позади него.       — Пошли искать, — отозвался другой. — Я хочу ту премию, которую Химитаро-сама обещал за информацию. Надо найти.       «Химитаро, значит. Старейшина. Местный совет так сильно не доверяет Гааре?» — С этими мыслями Нами оставила горе-шпионов искать свой след. Что ж, ей, значит, судьба бродить по рынку в образе черноглазой шатенки.       — Одежда, продукты, точилка для ножей… — бормотала она себе под нос, пытаясь сосредоточиться на цели прогулки и лавируя, а местами протискиваясь между прохожими.       Рынок, похоже, был единственным по-настоящему ярким местом в Суне. Он навалился на Нами буйством красок, голосов и запахов, и крупнейшие рынки Воды показались ей на этом фоне сеткой дохлых рыб, беззвучных и бесцветных. Многообразие товаров здесь было такое, что глаза разбегались и сбегаться обратно отказывались.       По обе стороны рыночной улицы гнездились магазинчики, мастерские и лавки. Те, что побогаче, могли похвастаться полноценными витринами, плотно закрывающимися входными дверьми и прохладой внутри. У большей же части имелись только навесы и символические стены из натянутой ткани, через которые их владельцы свободно переговаривались. Зато абсолютно у каждого магазина висела или стояла рекламная вывеска, табличка или полотняная растяжка, и все они пытались перекричать друг друга за счёт размера и яркости начертанных на них иероглифов.       Одежда, безделушки какие-то, керамика. О, строгая табличка оружейного магазина! Свитки, печати, специи, специи, ещё специи. Мамочки, они что, питаются одними специями? Благовония… Нами втянула носом воздух, и её повело от терпкой смеси запахов: сандала, ладана, чужой потной кожи, раскалённого песка, фруктов и жареной еды.       Помимо вещей здесь на каждом углу продавались закуски вроде корокке с аппетитной корочкой и маленькие шашлычки, щедро посыпанные специями такого оттенка, что от одного взгляда на них во рту начинало печь. А в попытке спастись от жажды Нами уже купила стаканчик домашнего лимонада из сока неизвестных ей бордовых и жёлто-оранжевых плодов.       — Одежда и еда. И ещё нож. И медикаменты с бинтами… — напомнила она себе, когда поняла, что не одну минуту уже стоит у прилавка с керамикой. Взгляд притянулся к паре чайных пиал, покрытых тёмно-коричневой эмалью снаружи и ярко-синей изнутри. Увы, на эту красоту денег пока не хватало.       С назначением на должность помощника, которое всё ещё вызывало недоумение, Нами вручили и деньги — на первое время. Сумма была скромной и распределить её требовалось рационально…       При этом не забыв про котов и данное им обещание.       Утром на выходе из дома ей под ноги с мявканьем кинулись три молодых тощих кота с короткой песчаного цвета шёрсткой, отливающей золотом, и томными чёрными глазищами. Протяжно мурча и наступая друг на друга, они наперебой тёрлись о ноги, не давая сделать и шагу. Нами ничего против таких соседей не имела и почесала самого настырного за ухом.       — Смотри, не разбалуй их, а то совсем змей ловить перестанут, дармоеды, — строго покачала головой проходящая мимо женщина. — Жила тут бабулька одна, кормила до отвала, они и расслабились…       Она пошла своей дорогой, что-то ещё неразборчиво бурча, а Нами укоризненно посмотрела на котов:       — Так-так. Значит, я стану не первой жертвой? Ладно, буду вас иногда угощать. Изредка! А вы змей ловить не забывайте…       Тут она заметила ещё одного. Четвёртый кот выглядывал из-за поворота лестницы и был стар и суров. Его клочкастая шёрстка походила своим пятнистым окрасом на панцирь черепашки, одно ухо было порвано, а вместо хвоста торчал обрубок.       — Да ты совсем как мой старый друг! Кис-кис. Иди-ка сюда, — позвала Нами, протягивая к нему руку. Кот грозно заурчал и исчез в дыре в основании лестницы, где, по-видимому, находилось его убежище. — Ладно, ладно, не доверяешь. Понимаю. Буду тебя звать Юрэй. Бывай, Ю.       «Дожили, котов заводим», — проворчал Ёкиджу.       «Ну не ревнуй уж. У них хвостов на всех в сумме меньше, чем у тебя одного», — успокоила Нами и под его ответное бурчание поднялась в квартиру, вынесла для кошачьей банды воды в плошке и отправилась на рынок.       Пока она вертела головой в поисках хоть одной продуктовой лавки, рядом разгорелся спор. То ли продавец кого-то обсчитал, то ли покупатели товар не поделили. Толкотня и крики подсказали, что темперамента в некоторых вопросах суновцам не занимать. Кто-то из толпы на полном серьёзе угрожал дерущимся именем Пятого Казекаге.       Крики стали ближе, сбоку раздался звук удара. Один из спорщиков пропахал носом песок рядом с Нами и рухнул на ящики, сваленные в углу, едва не порвав собой полотняную стену лавки. Нами отступила назад, инстинктивно вскинула руку и поймала нечто, падающее ей на голову. Улов оказался своеобразной витриной — длинной палкой, увешанной множеством разноцветных полос ткани.       — Э-э, вон оно как. А ты, дочка, из шиноби, будешь? Реакция-то что надо, — прошамкал кто-то. Голос доносился из дальнего угла и принадлежал сухонькому дедуле, который с хитрой улыбочкой щурил подслеповатые — или наоборот слишком зрячие? — глаза. — Давай-ка поправлю. Вот же ш бестии, разнесут тут всё и ущерб не оплатят, пока Пятый по башке не постучит…       «Серьёзно? Он правда решает такие вопросы?»       Нами передала хозяину лавки конец вешалки, и он заново закрепил её к стене.       — А тебе, дочка, непременно нужен шарфик, раз судьба тебя сюда толкнула. Заходи, помогу выбрать, — добродушно позвал он. — Ты ведь ещё и неместная, как я погляжу. Обгоришь да не заметишь.       Нами, не отыскав в его поведении признаков угрозы, разгладила подол кимоно и прошла вглубь лавки. Внутри здесь все стены и даже потолок закрывали шарфы, свисавшие с горизонтальных вешалок бесконечным многоцветным водопадом. На небольшом столе были разложены ещё какие-то мелочи вроде расчёсок, лент, подсумков и даже обуви.       — Так ты шиноби и неместная, верно говорю? — повторил хозяин, копаясь в товаре. — Конохская, что ли? Как мир установился, их тут много бывает. Дам совет: серьгой не свети, коли уж так хочешь остаться незаметной. Тут такого не носят.       — Вы верно угадали, я из Конохи, — подтвердила Нами сдержанно и пригладила прядь волос, закрывая серьгу. — С дипломатической миссией.       — Ну и хорошо, ну и ладно. Я против разве? Нам старые войны с Конохой много бед принесли… — Теперь от старика остался только голос, потому что он раздвинул руками мягкие стены, образованные шарфами, и исчез среди них, точно в параллельный мир занырнул. — Но времена меняются. Пятый вон хочет крепкого союза с ними. Уж кто что себе думает, а я считаю, мальчик прав. Хватило нам грызни снаружи и внутри, сполна хватило… Вот, нашёл, примерь-ка.       Лавку Нами покинула с тремя шарфами песчаного, молочного и серого цветов и двумя парами домашних тапочек вырвиглазного розового цвета, которые хитрый старичок всучил ей вместо сдачи. Хенге пришлось сбросить, снова завернув в глубокую тень какой-то арки, — слишком много чакры отнимала техника перевоплощения, а Нами привыкла свою личную чакру экономить. Горе-шпионы поблизости не ошивались, поэтому она просто прикрыла свои непривычно светлые серые кудри новеньким шарфом в тон и двинулась на поиски остальных вещей.       С одеждой пришлось сложнее. Совершенно неясно было, на что ориентироваться: суновцы, даже шиноби, одевались слишком разномастно. Кто-то бросал вызов солнечным ожогам, щеголяя в сетчатых майках и коротких шортах, кто-то напротив — кутался в многослойные накидки.       Подражать шиноби Песка было бы неумно, оставалось брать пример с гражданских. Хозяйка магазина с одеждой, полноватая высокая женщина пристально следила за каждым движением Нами, пока та перебирала вешалки. Под её тяжёлым взором Нами выбрала и оплатила три пары свободных штанов, непритязательных в носке, тунику с геометрическим узором по краю ворота и рукавов, которая могла бы заменить ей куртку, несколько маек, накидку и сандалии. Вещи были и вполовину не такими красивыми, как платье Темари, но оно своей очевидной изысканностью притягивало слишком много любопытно-настороженных взглядов.       Выйдя из лавки, Нами обнаружила среди покупок маленькую склянку с чёрным порошком. Вытащила, покрутила, подставив под лучи солнца, и удивлённо хмыкнула. Было ли со стороны торговки решение положить ей в пакет краску для волос актом непрошеной заботы или выражением неприязни к иноземке? Кто знает? Нами мимоходом посмотрела на своё отражение в полированном кувшине и закинула склянку обратно в пакет. Желания возвращать свой родной цвет волос у неё не было. Чем больше Куромидзу Нами из Конохи будет отличаться от Игараси Нами из Кири внутри и снаружи, тем лучше.       Помня о том, что в Ветре почитают симметрию во всех проявлениях, Нами мельком заглядывала и в ювелирные лавки, попадавшиеся на пути, в надежде найти пару к своей одинокой серьге, но в результате только убедилась в правдивости слов старичка с шарфами: местные девушки серьги не носили вовсе. Зато самый красноречивый торговец украшениями едва не продал ей целую связку браслетов, которая доходила чуть ли не до локтя. Сбегая от ненужной покупки, Нами случайно завела новое знакомство.       — Могу я вам помочь? — окликнула её на выходе девушка лет шестнадцати или семнадцати. Невысокая и миловидная, с круглым личиком, каштановыми волосами чуть выше плеч и тёмными глазами. Шиноби.       Нами заколебалась, но внутренний голос вовремя напомнил, что у посла из Конохи нет причин отказываться от помощи.       — Буду благодарна, — ответила она. — Я ищу лавку с продуктами и овощами.       — А, так она на другой улице! Вот эта улица, где мы сейчас, вещевая, она заканчивается у храма. А в конце продуктовой расположены теплицы. Легко запомнить, идёмте, покажу. А я, кстати, Мацури, — выдала на одном дыхании новая знакомая и поманила за собой.       — Нами, — представилась Нами.       — Ой, а что это у тебя такое? — полюбопытствовала Мацури, легко перейдя на «ты», и указала на кристалл на ухе. — Миленько! А почему только одно?       — Просто украшение, — пожала плечами Нами, прикрывая серьгу шарфом. — Вторую потеряла по дороге сюда. Кажется, у вас такого не найти.       — Это да. Я только в Конохе их видела. А хочешь, познакомлю тебя с мастером-ювелиром? Она на заказ может сделать всё, что угодно. Она невероятная, клянусь!       Нами заинтересовалась было, но тут же вспомнила, сколько денег у неё в кармане, и покачала головой.       — Спасибо, Мацури-сан, думаю, в другой раз. Это не срочно.       — Слушай, а ведь ты и есть та куноити из Конохи, которая пришла с командой Гаара-сама? — воскликнула вдруг Мацури, и на её лице отразилось всё любопытство мира.       — Верно, — признала Нами.       — О-о, как здорово! И у тебя миссия? Сложная? А надолго? А как там Наруто и Сакура поживают? И Ли? И тот симпатичный с длинными волосами… м-м Неджи!       Всю оставшуюся дорогу до продуктового рынка Мацури сначала сыпала вопросами о коноховцах — к счастью, о тех, которые были знакомы Нами, — а потом разговор каким-то образом зашёл о Гааре. Нами выслушала историю о том, как он сражался с Дейдарой и закрыл песком всю Суну, пожертвовав собой. О том, как его вернули к жизни благодаря Наруто. О том, какой он прекрасный и самый лучший в мире сенсей — сама Мацури оказалась его ученицей. И ещё огромное количество хвалебных слов в его адрес. По итогу нетрудно было догадаться, что новая знакомая по уши влюблена в Казекаге.       Наконец они добрались до продуктовых лавок, но Нами сразу же пришлось отказаться от идеи купить здесь что-либо, кроме яиц, лука и грибов: цены на овощи и фрукты оказались заоблачными. Мацури объяснила это тем, что они были либо привозными, либо с большим трудом выращивались в одной из двух теплиц.       — Вон, — махнула она рукой на два идентичных куполообразных здания с матово-серыми стенами, сделанными из похожего на стекло материала. — В одной овощи, в другой разные лечебные травы и всякое такое. Ничего интересного, в общем-то.       — Как интересно, — зачарованно протянула Нами, разглядывая купола. — А у них что, всего один этаж? Или есть подземные?       — Есть подземные, — подтвердила Мацури и украдкой зевнула в ладошку. Продуктовый рынок ей сразу наскучил. — Здесь у многих зданий есть подземные этажи. В Конохе такого нет?       — Нет, в гражданских зданиях нет, — ляпнула Нами с самым уверенным видом, надеясь, что Мацури не вздумается проверить.       — А можно спросить, Нами-чан? — Новая знакомая загадочно воззрилась на неё, украдкой вытирая вспотевшие ладони о подол формы. — Тебя правда назначили на место помощника Казекаге?       Вопрос прозвучал уязвлённо. Мацури наверняка хотелось оказаться на этом месте самой.       — Да, — осторожно сказала Нами. — Но это временно. Ненадолго.       — Эх, — вздохнула Мацури, не скрывая разочарования. — Что же за миссия-то у тебя такая?       — Прости, я не имею полномочий раскрывать подробности.       Мацури сдулась и замолчала — то ли обиделась за украденную должность, то ли просто потеряла к новой знакомой интерес, но не могла придумать повода уйти.       — Мацури-сан, спасибо большое за помощь, — обратилась к ней Нами. — Без тебя я бы точно заблудилась здесь. Но, наверное, у тебя свои дела?       — Эх… — протянула Мацури ещё раз, витая в своих мыслях, а потом встрепенулась. — Да-да, Нами-чан, не за что. Я пойду… по делам. У тебя больше нет вопросов?       — Нет, спасибо ещё раз, — слегка поклонилась Нами. Ей не терпелось прогуляться до теплиц.       Но до теплиц добраться ей не дали. Откуда ни возьмись из переулка вынырнул Канкуро. Не прекращая сыпать шутками, он выхватил из её рук пакеты и вызвался тащить их до дома. Нами бросила прощальный взгляд на мерцающий серый купол и пошла за ним. Сегодня Канкуро не стал набиваться в гости. Убежал, как только они дошли до квартиры.       Зато у дома встречали коты и нетерпеливым «мя-я-я-я» намекали, что помнят об утреннем обещании. Больше всего после прогулки по рынку Нами хотелось смыть с себя налипший на кожу песок — а лучше просто утопиться в ванной с прохладной водой — но она кинула покупки прямо в прихожей и вышла к котам. Небольшой шашлычок, который ей удалось спасти от обваливания в специях, те встретили с большим энтузиазмом. Один светло-рыжий малыш и вовсе освоился как дома: боднул Нами в ногу, а когда она присела на ступеньку, запрыгнул на колени и начал топтаться, цепляя когтями подол платья.       — Ну нет, друг, не всё сразу. К тому же портить чужую одежду нехорошо. Вот переоденусь, тогда и пообщаемся, — сказала Нами, спроваживая его обратно на землю и поглядывая на тёмный провал, где утром исчез старый Ю. Кажется, там промелькнул его бесхвостый силуэт, когда она закидывала внутрь кусочек мяса. — А вы следите, следите. Всё равно ничего интересного не увидите, — покосилась она в сторону крыши, где тут же скрылась тень, набившая оскомину своим присутствием.

***

      — Нет, ну ты посмотри! Химитаро уже на неё глаз положил. Недошиноби его вон с крыши чуть не навернулся.       — Я вижу, — подтвердил Гаара из-под своего капюшона.       — Одно твоё слово — и ликвидирую. — Канкуро потёр ладони и хрустнул костяшками пальцев, выражая готовность к действию. — У-у, бесят поганцы, не могу.       — Не нужно.       — Да я нежно. Просто ноги переломаю, чтобы не лазали где ни попадя.       — Нет, Канкуро. Химитаро не зря набирает их из знатных кланов. Рассчитывает, что не тронем, и в этом прав. Пусть убедятся, что ничего интересного здесь нет. Им скоро надоест, тем более она уже знает об их слежке.       — И как скоро им надоест, по-твоему? Сколько они следили за тобой? Я тебе скажу: полтора года!       — Сейчас снова следят — за моим клоном в кабинете, — равнодушно ответил Гаара. — Пусть. Перехватывай их отчёты, делай копии.       — Может, ты уже просто запретишь к хренам этот вонючий карманный отрядик, а? — взмолился Канкуро. Наличие в Суне полутеневого отряда плохо обученных шиноби, которые и шиноби-то официально не были, да ещё под управлением советника из оппозиции было для него, как для руководителя АНБУ и охраны, больной мозолью. — Сколько можно это терпеть?       — Бесполезно, — в который раз повторил Гаара свой вердикт. — Химитаро пожалуется даймё, что ему нужна личная охрана в путешествиях до столицы, и нам придётся тратить на это ресурсы АНБУ и джонинов. Тебе оно нужно?       Канкуро закатил глаза и бессильно выругался.       — Да, насчёт АНБУ, Гаара. Я не смогу отрядить больше двоих на постоянное сопровождение Нами. Людей мало, внутри деревни усилены охранные посты. Плюс мы потеряли сильную команду убитыми.       Гаара на секунду задумался, прикидывая нагрузку.       — Ладно. Пока я сам присмотрю за ней. Скоро с долгосрочных миссий вернутся две команды.       — О-о, — тут же плутовато сощурился брат. — Кто-то наконец созрел и выразил желание подсматривать за девушкой.       — Присматривать.       — Ну-ну. Надеюсь, тебе повезёт, и она хоть разочек забудет о существовании занавесок.       — Канкуро.       — Молчу-молчу. Только в толк не возьму, зачем это всё? Вот чего она такого делает?       — Играет с котами, — бездумно ответил Гаара, наблюдая, как хитрые создания вьются вокруг девушки и перепрыгивают со ступеньки на ступеньку в погоне за её рукой.       Канкуро усмехнулся, откидываясь на тёплые перекладины перил позади них.       — Да уж. Основной закон шиноби именно это нам и завещал: не доверяй людям, которые играют с котами. Нет, серьёзно, она и так бука каких поискать… Ладно, будем справедливы, затащи меня кто в Кири, на любых условиях, я бы и сам клацал зубами направо и налево.       — Она нестабильна, с трудом контролирует себя, а ты специально её провоцируешь, — не менее справедливо заметил Гаара.       — Просто хочу понять, как она устроена. Чего хочет, чего боится, — пожал плечами Канкуро. — Это мой способ наладить отношения. А вы с Темари весь прогресс мне испортите.       Гаара скрестил руки на груди и повернулся к брату.       — Кто тебя просил что-то налаживать с ней, Канкуро? Не лезь.       Канкуро легкомысленно хмыкнул.       — Не переживай, она не в моём вкусе.       — Зато она может убить тебя одним касанием, — с нажимом сказал Гаара и, помолчав, добавил: — Темари права. Схему с подосланной джинчуурики Кири однажды уже пробовали провернуть в Конохе и могут повторить попытку. А если в Суне шпион, он может попытаться выйти с ней на связь.       — Да не вопрос, делайте, как решили, — поднял ладони Канкуро в знак капитуляции. — Только, знаешь… — Он наклонился вперёд и заглянул Гааре под капюшон. Глаза его были совершенно серьёзны. — Не подумай, будто я упрекаю и всё такое, но ты ведь можешь убить меня вообще не прикасаясь, а я по-прежнему сижу рядом. И кстати, хотел спросить: как тебе ощущения, когда джинчуурики — не ты?       Получив в ответ тишину, Канкуро махнул рукой и незаметно соскользнул с крыши. Гаара остался наедине со своими мыслями, похожими на непроходимый тёмный лес в Мидзу. Нами внизу тем временем продолжала отбиваться от котов, упорно стремящихся залезть к ней на руки и стащить последние кусочки угощения. Как и накануне, она была одета в кимоно Темари. Свободный крой слегка скрадывал угловатости её фигуры, но девушка явно чувствовала себя некомфортно и постоянно одергивала край подола, который снова и снова уползал выше, открывая острые колени. Она сама походила на одну из этих тощих бездомных кошек, только другого, чужого окраса.       «Джинчуурики — не ты…»       Он-то больше не джинчуурики, но разве это клеймо когда-то сотрётся?       «Угроза. Польза. Проблема». Гаара прекрасно помнил времена, когда так говорили о нём самом. В тех разговорах не было места человеку. Одно единственное слово, «джинчуурики», заслоняло собой всё. Всё, кроме единственного факта: «Вот, поглядите, это сосуд, а в нём демон».       Твоё тело — сосуд. Твой разум — пробка в бутылке с концентрированной смертью. Ты сам… Оружие. Убийца. Монстр на свободе. Вещь. Собственность деревни. Всё, что угодно, но не человек со своими желаниями и чувствами. С душой, в конце концов. Ни на что из этого у него не было права.       Гаара верил, что будет последним, кто посмотрит на человека с биджу внутри как на оружие. Однако вот же он: второй день рассчитывает выгоды и риски от пребывания в его деревне джинчуурики восьмихвостого…       И правильно делает. Нужно думать о стратегическом значении джинчуурики. Об опасности нужно думать. Это правильно и неизбежно для Каге… И именно из-за этого он был разочарован в себе, как в человеке.       Внимание привлёк знакомый жест: одной рукой Нами гладила кота, а другой прокручивала кристалл на ухе. Только на сей раз без рывков и нервозности — медленно, задумчиво, словно настраивая невидимый внутренний фокус. А потом она наклонила голову, с улыбкой что-то говоря коту, и тяжёлая прядь волос, похожих цветом на чернёное серебро, упала ей на глаза.       Гааре отчего-то вдруг очень понравилось уверенное плавное движение, которым она заправила волосы обратно за ухо.       «Сибуми»,— всплыло в памяти слово из давно прочитанной книги. Так, наверное, выглядит живое воплощение «сибуми». Девушка, которую вряд ли кто-то назовёт милой и уж точно никто не сравнит с нежным цветком, потому что куда больше она похожа на стальной клинок. Далёкий от совершенства боевой клинок, лишённый украшений, покрытый царапинами и зазубринами, но по-своему притягательный, поскольку даже не пытается сойти за цветок.       Если не сосуд, не угроза, то кто? Просто человек, просто девушка? Вот только этой девушке потребуется от силы несколько минут, чтобы уничтожить половину его деревни. Он пообещал ей жизнь гражданского здесь, в Суне, пообещал Наруто позаботиться о ней… но о самой Суне он обязан позаботиться в первую очередь.       Гаара нахмурился и встал, потирая правый висок: распиравшие голову противоречия превращались в боль.       К демонам. Он занимает кресло Каге не для того, чтобы заботиться о чьих-то чувствах.       Вихрь песка над ладонью собрался в третий глаз. Прежде, чем оставить наблюдение на своё дзюцу и вернуться в Резиденцию, Гаара в последний раз оглянулся на Нами сам. Она всё ещё просто играла с котами.