«Любовь с первого взгляда? Чушь! Бред для сопливых девчонок и старых маразматиков, — в который раз повторил себе Канкуро, ожесточённо продираясь через толпу людей на рыночной улице. — Ксо, как меня сюда занесло?.. Глупый и неловкий, а? Это я-то? Доверчивый? Нет, надо же! Дед паршивый. В розыск объявлю, поговоришь мне тогда…»
Ругаясь с воображаемым собеседником, он на полном ходу врезался в чью-то спину. Второй раз за один день. Просто фантастика! Канкуро приготовился выплеснуть накопленное раздражение на жертву своей невнимательности, но жертва оказалась проворнее. Она удержалась на ногах сама, удержала свои пакеты с чем-то брякающим и резво повернулась, впечатав ладонь ему в грудь.
— Эй! Смотри куда идёшь!
— Нами? — растерялся Канкуро, увидев знакомые глаза над кромкой ткани.
— Канкуро? — Она потянула шарф вниз, открывая лицо. — Привет.
И Канкуро мигом забыл обо всех недоразумениях и терзавших его размышлениях — умение быстро переключаться он считал лучшим из своих многочисленных достоинств. Он смотрел на Нами и уже прикидывал, какая из роящихся в голове шуточек будет воспринята ею с наибольшим энтузиазмом. Что ни говори, ему до смерти понравилось выводить её на эмоции, и он был бы не он, если бы не пытался делать это вновь и вновь. Темари, кривясь, называла его за такие наклонности эмоциональным вампиром и в некоторой степени была недалека от истины, хоть он и огрызался на это определение.
Говорили, что первые марионеточники придумали свой боевой раскрас не показухи ради. Они не хотели брать на душу ответственность за совершённые убийства и потому стали наносить на лицо краску. Но не абы как, а так, чтобы линии компенсировали природную ассимметрию — ведь полностью симметричное лицо может иметь только мертвец. У каждого мастера марионеток имелись свои шаблоны, сделанные по его меркам и компенсирующие его индивидуальные черты. Так убийцы-отравители, управляющие смертоносными механизмами, сообщали Ками: «Глядите, моя душа мертва в момент преступления, а значит, живой я чист перед вами». «Надевая» на лицо рисунок, они снимали с себя ответственность, которую понесли бы в следующем перерождении, и чувствовали себя в безопасности. Трусы, что тут сказать.
Канкуро ещё в глубоком детстве проникся этой философией, поскольку его престарелый, а теперь уже покойный, сенсей был потомком одного из великих первых марионеточников Суны и баек, полуправдивых-полумифических, травил бесконечное множество. Эта, кстати, была правдивой — раскопанные в библиотеке свитки подтвердили.
Притворяясь для богов понарошку мёртвым и проводя кучу времени с безжизненными деревянными имитациями людей в попытках вдохнуть в них жизнь, Канкуро с любопытством и страхом тянулся к проявлениям жизни в других людях. В детстве ему страшно и неуютно было от осознания, что все кругом что-то скрывают. Отец, дядя, учителя — все и каждый. Даже мама точно что-то скрывала, когда была жива. Небезопасно, страшно и некуда спрятаться. Потом он выяснил, что при желании может до этого скрытого дотянуться, и даже чакра для этого не нужна. А ещё приятнее было ощутить однажды своё влияние, почувствовать, что его контроль может распространиться не только на марионеток. Заглядывать под чужие маски, никогда не снимая свою. Вызывать злость или смех, внушать симпатию, выводить на чистую воду, наводить на нужные мысли. Это не техники шиноби, но ничем не хуже.
В детстве Канкуро обожал доводить до белого каления сестру и, конечно, же, наставников. Особенно по этикету и всяким танцам — маски идеальной воспитанности и выдержки всегда, слетая, громыхали эффектнее прочих. Позже он переключился на сверстников и первых встречных, потом на подчинённых и на девушек. Одного он всегда боялся — вывести из себя Гаару. Раньше это было слишком легко и страшно, поэтому Канкуро молчал в тряпочку и полагался на аккуратную дипломатию Темари. Теперь пошатнуть равновесие брата стало куда сложнее и — где-то в глубине души он признавал — даже ещё страшнее. Именно поэтому Канкуро к этому стремился раз за разом, а Гаара раз за разом элегантно обламывал его старания.
А вот с Нами другое дело. С ней было просто, весело и легко — совсем как с Темари в детстве. У них обеих считай, и не наросло никакой маски. Сколько бы Нами ни старалась оставаться невозмутимой и строгой, когда Канкуро её цеплял, в итоге она либо колко, но безобидно начинала ему отвечать, либо потешно сердилась. (Охота ещё было посмотреть, как она смеётся, ведь рассмешить девчонку всегда приятно. Но за всё время, что он её знал, Нами и улыбалась-то раз десять от силы). Так что Канкуро их встрече совершенно искренне обрадовался.
— Приветствую! — замурлыкал он. — По рыночку, значит, гуляем? А рабочее время-то разве закончилось? А что-о это у тебя там такое? — Он с заинтересованным видом отогнул пальцем краешек бумажного пакета, который она держала в руках.
— Канкуро, клешни!
— Опа! Скорпиончик сегодня кусачий! — в притворном ужасе воскликнул Канкуро и попятился, но заглянуть внутрь всё же успел. — Да ладно? Чашечки, сувенирчики? — Теперь он был заинтригован по-настоящему. Она что, ушла с работы пораньше, чтобы прикупить сувениров?
— Что тебя смущает? — с вызовом поинтересовалась Нами, подняв подбородок. Смотрелось это забавно, учитывая их разницу в росте.
«Обиделась из-за такой ерунды?»
Канкуро сощурился:
— Чего это ты? Так любишь всякую всячину покупать? А вот этого как звать? Ты же наверняка придумала ему имя? — Он снова сунул нос в её пакет и потянулся к маленькому керамическому мышонку, надеясь добиться смешной реакции. Но в этот раз всё выходило как-то нифига не смешно.
Нами резко отдёрнула пакет, плотно закрыла его и угрожающе сдвинула тёмные брови.
— Никак. Не трогай. — Её голос стал ниже от гнева.
— Э-э, да не кипятись ты, — примирительно замахал руками Канкуро. — Я же не в плохом смысле. Это… мило по-своему. Просто думал, ты слишком серьёзная для таких штучек.
— Много ты про меня знаешь, — буркнула она, отворачиваясь. — Зарплата у меня есть? Есть. Хочу и покупаю. Хобби, может, такое, ненужную ерунду покупать.
Канкуро озадачивался всё сильнее. Во-первых, в голове не укладывалось, что эта угрюмая девчонка коллекционирует безделушки, которые описать можно одним словом: «милота», с тремя восклицательными знаками. Вот если б он увидел, как Нами скупает половину оружейного магазина, или, на худой конец, цветочного, никаких вопросов бы не возникло. Но это ладно. Главное, что настораживало, — почему она так дёргается из-за безобидных вопросов.
— Хобби, значит. И давно это с тобой? — протянул он, потирая подбородок.
— С рождения! — Нами обернулась с таким выражением на лице, что Канкуро понял: ещё немного, и он получит в глаз, так и не узнав, за что. Но она взяла себя в руки и натянуто улыбнулась. — Просто мне нравятся такие вещи, вот и всё. Красиво. Дома уютнее становится. В Суне чудесная керамика. Гаара вроде говорил, что это одно из основных ремёсел у вас. Вот я пришла посмотреть. Ну, ладно, мне домой надо… — И, опять отвернувшись, она зашагала вдоль улицы. Наверное, решила на этом закончить разговор. Только вот закончить разговор с Канкуро, когда он хотел его продолжить, было не так просто. Он догнал Нами, ловким движением забрал у неё пакет потяжелее, с продуктами, больше не покушаясь на драгоценные сувениры, и пошёл рядом.
— Правильно всё помнишь, про керамику-то. Её по всей стране Ветра ценят и в других странах охотно покупают. А стекло! Видала какое красивое?
Нами задумчиво глянула на него:
— Да. Я таких вещей раньше не видела. Хотя мы с Хитоми часто заходили на разные ярмарки после миссий… М-да. — Она опустила голову и натянула шарф обратно на лицо.
— Понятно.
«Ничего не понятно. Ну да ладно, разберёмся позже».
Канкуро круто свернул с рыночной улицы на другую, менее многолюдную, увлекая спутницу за собой:
— Так покороче будет.
«И тему лучше бы тоже сменить. Тему… О!»
— А расскажи, Нами-чан, как поживают наши ботаники? Гаара ведь дал добро на твою помощь в теплице?
Она сразу оживилась и расправила плечи:
— Дал. По-моему, всё неплохо идёт. По крайней мере, за последние две недели новые детки ещё подросли и приготовились цвести. О, ты не представляешь, до чего они капризные! Но…
Канкуро кивал не переставая, хотя слушал не очень внимательно. Растения в сферу его интересов не входили, их полив — тем более. Если б речь шла про яды и противоядия… А зеленушки, всего лишь сырьё — совершенно не увлекательно. Тем не менее целей своих он достиг: удачно сменил тему после предыдущего провала и получил возможность ещё понаблюдать за поведением.
— Отличные новости, — резюмировал он, прилежно выслушав самый длинный в своей жизни монолог о судьбе двух салазарий. — Но, я надеюсь, ты не сидишь целыми днями, скрючившись над грядками?
Нами весело хмыкнула. Отлично, похоже, хорошее расположение духа возвращалось к ней.
— Нет, я в основном сижу, скрючившись над бумагами Гаары. И… Странный он у вас, Канкуро. Не спит, не отдыхает. Не переживаете, что с такой нагрузкой ваш брат загнётся быстрее, чем та трава, вокруг которой мы все танцуем?
Канкуро хмыкнул про себя и повёл носом. Что это сейчас было? Чем это запахло? Заботой в полупрозрачной обёртке из сарказма, не иначе. На душе даже как-то посветлело, что ли… И сразу же колюче заворочалась совесть, намекая, что зря он тут играет в параноика.
— Ну, сестрёнка, а что делать? Из нас троих только он здесь Казекаге. Мы, поверь, пытались повлиять, но имеем то, что имеем. Я хочу сказать вот чего: лучше бы тебе побольше работать в Резиденции и поменьше вне, — добавил Канкуро, понизив голос. — Никто в Суне не сможет серьёзно противостоять Акацуки или им подобным, случись что. Никто, кроме Гаары. Он лично за тебя несёт ответственность. Ясно? И, между нами, по секрету, мне не нравятся последние новости о перемещениях Акацуки.
Нами потёрла пальцами лоб и поджала губы.
— Я понимаю. Так Гаара ведь тоже в основном находится в теплице, пока я там. Всё и всегда проверяет. За месяц всего пару раз пропустил. Но он тогда и с работы почему-то уходил раньше обычного. Полнолуние было, кажется.
— Да, полнолуние. Гаара в это время уходит куда-то из деревни, чтобы никому случайно не навредить, — сообщил он доверительным тоном и покосился на Нами: как теперь отреагирует? Она только стала ещё задумчивее. Ладно. — А ты в курсе, — снова громко продолжил Канкуро, — что тебя ждёт на днях?
— Что меня ждёт?
— О-о… Приёмный день Казекаге же! Его долго откладывали после нашего возвращения, так что народу набежит - только держись.
— А, да. Фукаи-сан говорила, что это испытание не для слабонервных.
При упоминании Фукаи-сан Канкуро поморщился — получил очередной ощутимый пинок совести под рёбра.
— Ты чего? — покосилась Нами.
— Не, я так. Пакет в руку впился, — неловко выкрутился он. — Так вот, насчёт приёмного дня. Клянусь своими марионетками, после него ты перестанешь злиться на меня за свой первый рабочий день и «договор» с Гаарой. Кстати! Хочу похвалить, ты до сих пор его соблюдаешь, так держать! Зря я в тебя не верил.
— Канкуро… — протянула Нами без намёка на улыбку. — Сколько можно?
— Завтра своими глазами увидишь, что я не врал! Ещё спасибо скажешь, что предупредил.
Она отмахнулась и начала подниматься по лестнице:
— Отчёт тебе напишу, как всё пройдёт. Лучше скажи, Темари и правда послезавтра выписывают? Гаара говорил, что снова появились осложнения и что нужно повышение дозы лекарства.
— Да. Он одобрил повышение дозы, и вторая волна осложнений миновала. Так что всё хорошо, её действительно выпишут на днях.
— Здорово. Ладно.
Сегодня все разговоры с Нами получались какими-то неловкими, невпопад и повисали обрывками в воздухе. Где он обронил своё умение заговаривать зубы? Или всё-таки дело не в нём?
— А ещё я ей подарок заказал маленький, покажу, как будет готов, — сообщил он её прямой и невнимательно слушающей спине. — Тебе точно понравится, с твоей тягой к мелочам. Там мастер — просто огонь… Ну да это ерунда, как-нибудь потом расскажу, — Канкуро резко оборвал себя и протянул ей пакет через порог. — Счастливо, сестрёнка! Я б забежал на ужин, но долг не велит прохлаждаться.
— Счастливо, Канкуро. Спасибо, — рассеянно пробормотала Нами и закрыла дверь.
«Тьфу ты. Что-то с ней не то. Неужели…»
Секунду помешкав, он начал рыться с подсумке.
«Глупости, конечно. Но а что, если…»
А вдруг именно сейчас пора бить тревогу… А вдруг они с Гаарой и правда ошибаются, чрезмерно доверяя Нами, а Фукаи-сан опоздает? АНБУ все рассредоточены по другим заданиям, людей не хватает… А он, в конце концов, начальник охраны и АНБУ.
Канкуро нащупал в сумке ключ и, не позволив сомнениям одолеть себя, бесшумно открыл замок соседней квартиры на той же лестничной площадке. Вошёл внутрь. Ювелирно точным и деликатным движением прикрыл дверь. Осторожно ступая, он подошёл к стене, которая граничила с квартирой Нами, и нитями чакры приоткрыл замаскированную нишу.
Во всех гостевых квартирах Суны были подобные механизмы для наблюдения, ещё со времён третьего Казекаге. Песок испокон веков ожидал неприятностей не только от явных врагов, но и от послов из дружественных стран. Чаще всего небезосновательно. Союзы шиноби никогда не отличались прочностью. В случае Нами воспользоваться этим методом пришлось впервые.
Не переставая препираться с собственной совестью, Канкуро убедился, что тщательно скрыл свою чакру, и приложил глаз к щели.
Нами пока не делала ровным счётом ничего шпионского.
Она поставила бумажный пакет на стол и вынула оттуда три статуэтки, одну побольше и две поменьше. Следом на столе оказался маленький глиняный листик, покрытый яркой зелёной глазурью, и две чайные кружки в глазури глубокого синего цвета. Отодвинув кружки в сторону, Нами взяла статуэтки и подошла к полке. С этого угла стало видно получше. Все три фигурки имели форму мышек, как та, про которую он спрашивал на улице: маленькие, пузатые, словно шарики, с блестящими чёрными камешками на месте глаз. Канкуро наблюдал, уже сам не зная, зачем, как Нами неспешно выстраивает их в ряд. Мышка побольше и посветлее встала с правого края; две маленькие, тёмно-коричневые, почти прислонились боками друг к другу левее. Завершил загадочную композицию листик, установленный по центру и чуть впереди.
Что за алтарь мышиного божества?
Нами постояла, оценивающе глядя на то, что получилось, а потом вернулась к пакету и вынула оттуда три тонкие палочки, положила их на керамический листик и подожгла.
В воздухе медленно выросла ленивая сизая струйка дыма и поплыл тёплый запах благовоний. Канкуро узнал его. Древесный аромат в смеси с ладаном использовали в святилищах Суны во время церемоний поминовения и похорон. Запах тоски непрожитых дней, незавершённых дел, неслучившихся поцелуев — даже на привычного Канкуро он всякий раз навевал смутную печаль, словно тени погибших в разное время товарищей и знакомых мелькали за спиной и хлопали его по плечу, напоминая о себе.
Нами сложила ладони перед грудью и опустила голову. Её полушёпот был отчётливо слышен сквозь тонкую перегородку.
— Ичиро, Джиро. Ровно десять лет. Хитоми. Год и три месяца. Ребята, я помню. Время идёт, а мне по-прежнему вас не хватает. Смотрите, — обвела она рукой комнату, — мой дом. Мы с вами должны были жить в таком все вместе, но вышло так, что я здесь одна. Простите.
Она сделала паузу, вглядываясь в нарисованные глазки статуэток, и продолжила тише:
— Думала, что никогда не почувствую этого, но сейчас я снова хочу жить. Так же сильно, как раньше. Видите, даже день рождения решила отметить, вон, подарок купила… — Она махнула рукой в сторону кружек, оставленных на столе, и усмехнулась. — Глупость, знаю, но захотелось. О, и вот ещё что! Чуть не забыла. Голова же дырявая, да, Ичи?
Нами встала и взяла со стола нож, из пакета с покупками вытащила яблоко — большое, аппетитное. Чертовски дорогое в пустыне лакомство. Канкуро вытаращил глаза, когда, подтащив к себе стул и сев напротив мышек, Нами начала резать его на дольки, оставляя по одной перед каждой фигуркой.
— Праздничный обед, ребят. Вы не поверите, одно яблоко тут стоит как запас продуктов на неделю. Вот дела, да? Сейчас проверим, стоят ли они своих денег или те, что мы таскали из сада в Икагаве, были получше… — Она надкусила свою дольку и, прожевав, покивала со знанием дела: — Вкусное! Надо будет узнать, в какой из теплиц их выращивают. Может, и там смогу помочь. Тут ведь почти ничего и не растёт вне теплиц. Здесь вообще всё-всё другое, интересное. Вам бы понравилось это место. Хотя вы бы точно ныли из-за ужасной жары, особенно Ми. Я и сама иногда ною. И ещё вот что… кажется, я встретила людей, которым могу доверять. Хочу доверять. Давно такого не было. Может ли так случиться, что я назову друзьями кого-то, кроме вас? А они меня? Я боюсь, если честно. Вдруг это тоже сон? — Нами вздохнула, помолчала, дожёвывая своё яблоко, и встала. — В общем, ребят, вы присмотрите там друг за другом, пожалуйста, и немного за мной. А я постараюсь жить так, чтобы не разочаровать вас.
«Молодец, Канкуро, ты сегодня точно идиот».
Сделав такой неутешительный вывод и отвесив себе мысленную затрещину, Канкуро хотел уже покинуть свой наблюдательный пункт, но застыл на месте, загипнотизированный шелестящими и в то же время напевными звуками чужого наречия. Незнакомые слова, которые сбивчиво, но старательно выговаривала Нами, взбудоражили, заставили напрячься, но потом шестым чувством Канкуро понял: молитва. Это всего лишь молитва. Почему-то захотелось узнать, чего она желает своим друзьям по ту сторону бытия. Безоблачного неба и места в оазисе, как это делают в пустыне? Навряд ли. Тихих вод океана, может быть?
Глядя на лицо девушки по ту сторону стены, Канкуро ожидал, что вот-вот она даст волю чувствам и расплачется. Шиноби и куноити — тоже люди, нет ничего зазорного в том, чтобы наедине с собой плакать, как и в том, чтобы непринуждённо болтать с мёртвыми друзьями. Нами не проронила ни слезинки. Договорив, она на мгновение прижала сложенные в молитвенном жесте ладони ко лбу, ставя точку, потом обняла себя руками за плечи и, постояв так немного, развернулась и пошла на кухню. Через мгновение оттуда донесся тихий звон посуды и шелест закипающей воды.
Канкуро покачал головой, осуждая свою подозрительность. Он закрыл нишу, неслышно вышел из квартиры, так же неслышно запер дверь и пошёл куда глаза глядят. На душе было погано, как будто там кошки нассали, но он умел быстро выходить из унылого состояния. По мере того, как Канкуро удалялся от дома Нами, сожаления о сказанном и подсмотренном медленно вытеснялись яркими впечатлениями от другой встречи.
***
Час назад
Канкуро был озадачен. Он прислонился к стене в тени дома, почёсывая затылок и соображая, куда теперь податься. Цель стояла проще некуда: заказать крепежи для веера Темари и заодно кое-что из запчастей для марионеток — его запас деталей, казавшийся неисчерпаемым, неожиданно истощился. Тут он и столкнулся с проблемой: мастерская, где он обычно приобретал всё необходимое, оказалась закрыта. А поскольку Канкуро ходил по миссиям гораздо чаще, чем по магазинам, и сюда забредал в последний раз около года назад, сейчас он чертовски удивился при виде заколоченных дверей. Старик, который здесь работал, был отличным профессионалом. Очень жаль терять такого человека. Да и вопрос довольно срочный…
Канкуро потерянно вздохнул и окинул взглядом людей, спешащих мимо кто куда. У него не так-то много времени, чтобы шататься сейчас по всей Суне в поисках подходящего мастера.
Вдруг в толпе промелькнула знакомая девичья фигурка. Блестящие каштановые волосы до плеч, джохьё, закреплённое на поясе. Ну так и есть, она. Вот, кто мог бы помочь.
— Мацури, а Мацури? Мацури-чан! — окликнул Канкуро девушку.
Та не обернулась.
— Хэй, Мацури! Прекрасный денёк, а? — Он догнал её и пошёл рядом. Девушка засопела, не глядя на него, явно была ещё обижена — за недавние допросы.
«Какого чёрта? Канкуро, придурок, какого?! Неужели ты меня мог заподозрить в предательстве? Меня! Ты же знаешь, как я… ла-ла-ла», — вспомнил он, как Мацури бесновалась сразу после допроса. А ведь Канкуро дал распоряжение проводить его максимально мягко. При этом мягкостью дознаватели Песка традиционно не славились, между прочим. Так что она могла бы и поблагодарить вместо того, чтобы орать, пока у него кровь из ушей не пошла.
Сейчас же Мацури, упорно игнорируя его персону и надув губки, шагала вперёд. Как с такой диалог построить? Вроде не маленькая уже, должна понимать, что обязанности шиноби и безопасность деревни превыше личных обид.
— Мацури, извини, а? Хватит дуться.
— Как ты мог предположить, что я предам Гаару-сама? — срываясь на смешной возмущённый писк, воскликнула она. Но так и не обернулась.
— Так! Хватит дурить! — грубовато скомандовал Канкуро. Её поведение враз выводило его из себя. — Ты прекрасно должна понимать, в чём дело! Это не моя личная прихоть и не Гаары. Вот устроим в следующий раз допрос по всей форме и не вспомню, что ты его преданная ученица! Посмотрю, как тогда запоёшь.
Девушка рассерженно хмыкнула, но, видимо, увещевания вперемешку с угрозами возымели эффект.
— Чего надо-то? — недружелюбно спросила, наконец, Мацури и остановилась.
«Ну наконец-то, слава Ками! А то мелкая, а несётся как сороконожка. Бегать ещё за ней!» — сердито подумал Канкуро.
Нет, вообще-то он считал Мацури хорошей девчушкой. Вот только порой её абсолютно детское поведение раздражало, ведь Канкуро вынужденно часто общался с ней на заданиях. И всё же она была доброй, открытой. Никто не мог бы всерьёз подозревать её в пособничестве шпиону. Слишком она любила Суну, да и вся её семья жила здесь — и погибшая родная, и нынешняя приёмная. Да потом эта привязанность к Гааре, которую не увидел бы только слепой. Собственно, даже Гаара видел. Просто в упор игнорировал.
— Ты же у нас тут спец по магазинам и лавочкам, разбираешься во всём, Суну знаешь, как свои пять пальцев, не так ли? — аккуратно начал Канкуро с небольшой лести. — Будь другом, подскажи мастера, который работает с ювелиркой и металлами. Мой мастер, Хозуно-сан, закрыл лавку. Видела, может, заколоченная стоит.
— Ага, больше полугода назад уже закрылся. Тебе зачем?
«Так-то лучше».
— Ты же знаешь, Темари в больнице. А я занимаюсь починкой её веера. Нужна пара деталек. И это… Хочу сделать ей подарок, украшение! — придумал он в приступе вдохновения.
— Ооо… Это так мило! — тут же растаяла Мацури.
«Девчонка, что с неё взять. Любят же они всякие мелочи, — снисходительно решил Канкуро. — Счастье, что такая отходчивая, хоть и капризная».
А Мацури уже «на буксире» тащила его по людной улице, заставляя протискиваться между прохожими и рискуя сбить кого-нибудь с ног. При этом она без умолку тараторила:
— Сейчас! Я тебя к такому потрясающему мастеру отведу! Я заказывала там подарок Гааре-сама, просто чудесное, чудесное украшение вышло!
«Ками, пощади. Что ещё за украшение нахрен? Гаара отродясь украшений не носил. Серьги она ему, что ли, вручит? Колье? Ой, чую, будет скоро повод повеселиться», — думал Канкуро, волочась позади шустрой куноити. Они только успевали петлять и сворачивать.
«Что-то этот мастер далеко забрался. К ночи доберёмся до него хоть?»
— Пришли, пришли! Аои-сан! А я тебе клиента привела, — звонко выкрикнула Мацури в дверной проём, закрытый шуршащей занавеской из длинных серебристых цепочек. Не дождавшись ответа, она затащила Канкуро внутрь. В полутёмной лавочке на прилавке под пыльным стеклом мягко поблёскивало множество ювелирных изделий. Без драгоценных камней, но весьма искусных и изящных, выдававших немалый талант и мастерство своего создателя.
— Мацури-чан, это ты? — раздался из тёмного угла нежный женский голос.
«Аои, мастер — девушка? — изумился Канкуро. — Да вряд ли мастер, скорее всего продавец», — тут же обуздал он своё удивление, оборачиваясь на звук…
И встретился взглядом с самыми большими, самыми бездонными, самыми прекрасными синими глазами, которые только видел в жизни.
— Добро пожаловать. Вы Канкуро-сан, брат Казекаге-сама, не так ли? — проговорила девушка. И уверенно протянула руку.
Канкуро пожал. Рукопожатие было крепким, но хрупкая ладошка утонула в его лапище, которая показалась вдруг неприлично широкой и грязной. Он сглотнул и еле вспомнил вовремя, что пожатую руку надо бы отпускать.
— Что вы хотели приобрести? — поинтересовалась Аои, заходя за прилавок. Она словно и не обратила внимания на замешательство клиента. — У меня есть не только украшения, я закупаю и разные технические запчасти. Не всё в наличии, но поставка налажена быстрая, долго ждать вам не придётся. Металл — высококачественная сталь и сплавы с серебром…
— О, правда? Это замечательно! То, что надо, — ожил Канкуро, услышав о запчастях. И принялся перечислять список необходимого, украдкой рассматривая девушку, которая являлась, очевидно, как минимум хозяйкой магазина, а не простым продавцом.
Девушка была совершенно потрясающая. Но Канкуро и сам не мог разобрать, почему так решил. Мешал какой-то странный звук, колотивший по ушам и отвлекавший внимание. А, кажется, это было сердцебиение.
Он не то чтоб мог похвастаться огромным опытом в отношениях, но брату с сестрой, вместе взятым, в свои двадцать один точно фору давал. Это было совсем не трудно: одна вздыхала по своему гению из клана Оленей всея Конохи, хотя на неё положила глаз половина самых крутых джонинов Песка, а другой вообще по уши закопался в бумажках и проблемах, отказываясь что-либо делегировать, и толпы обворожительных, на всё готовых девушек принципиально не замечал. И только Канкуро не стремился похоронить свою личную жизнь ни в песках между селениями, ни в политических разборках внутри него. Его опыт насчитывал четыре романа, причём два из них довольно долгие и серьёзные. Не так уж много, но количество и не было главной целью, хотя Канкуро с удовольствием про это шутил при любом удобном случае, создавая себе удобную репутацию бабника. Определённый вкус у него тоже давно сформировался: ему нравились высокие девушки, с приятными округлыми формами, желательно блондинки или шатенки с длинными волосами. А финальным штрихом к портрету его идеала были тёмные, почти чёрные глаза. На любую другую внешность он мог иногда полюбоваться, но не западал, так уж вышло.
Так вот эта Аои, стоящая перед ним, с какого ракурса ни глянь, выпадала из идеального образа целиком и полностью. Совсем невысокая, ему по плечо, с прямыми короткими, чуть ниже подбородка, волосами странного тёмно-синего оттенка. Формы у неё были вполне себе ничего, но недостаточно округлые, чтобы потрясти воображение. Зато глаза, заглянувшие прямо в сердце в первую же секунду знакомства — густо-синие, пронзительные, как безоблачное небо — вот они его потрясли. Канкуро словно услышал, как все боги разом рассмеялись, говоря ему: «Ты прятался от рока за красками, но от
этого тебе не спрятаться».
А потом Аои заговорила о работе, обыденно и просто, но это всё усугубило. Идеальное знание названий необходимых для марионеток запчастей, которое она продемонстрировала, и тот факт, что украшения, выставленные на прилавке, она сделала сама, и ловкий эскиз серебряного веера для Темари, занявший у неё от силы пару минут… Канкуро понял, что ещё немного, и у него из ушей от восхищения пойдёт пар.
— Изделие будет готово через два дня, — сказала Аои, когда он тихонько пятился в сторону улицы.
— Буду через два дня ровно в это же время! — Он улыбнулся, надеясь, что фраза не прозвучала слишком по-идиотски.
Из лавки Канкуро вышел, ничего не видя и не чуя под собой ног. За ближайшим поворотом он чуть не налетел на старичка, который примостился отдохнуть у стены с охапкой разноцветных шарфиков в руках. Канкуро вовремя успел вывернуть в сторону, но старичок сам переполошился, вскочил, выронил свой товар и жалобно заохал. Тонкие полосы ткани разметались на пыльной дороге будто женские волосы.
— Чёрт, ксо, твою ж… Извини, дедуль, я сейчас… — Канкуро опустился на колени и принялся подбирать и отряхивать несчастные шарфики. Оцарапал ладонь о камень и спросил себя, за каким таким хреном он ползает на карачках и собирает тряпки руками, когда мог использовать нити чакры. — Вот. Я очень извиняюсь. Сейчас, оплачу убыток. — С этими словами Канкуро поднялся, впихнул пыльный моток старичку и полез в карман за деньгами.
— Ничего, сынок. Их всё равно простирнуть надобно после окраски, — снисходительно проскрипел тот, а после лукаво улыбнулся сквозь жиденькие серые усы. — А денежку-то приму, как же, но не за так. Выбирай любой шарфик своей девушке.
— Какой ещё девушке? — рассердился Канкуро, шаря по карманам. Где деньги-то?
Старикашка мелко захихикал.
— Той самой, той самой. Любовь — редкость. С первого взгляда — ещё большая редкость. Её сразу видно, так что не обманешь. Ничто другое не делает умненьких молодых людей такими неловкими и доверчивыми дурачками. Бери-ка вот этот, на. Он даже к самым красивым глазкам подойдёт. А плату я уже взял, не переживай.
Старый ловкач слинял так резво, что Канкуро и опомниться не успел. Он остался посреди улицы с помятым ярко-голубым шарфиком в одной руке и ощутимо выпотрошенным кошельком в другой. Да ну нахрен! Осознав ситуацию, он зарычал сквозь зубы, скомкал ткань и запихнул её в карман подсумка. Серьёзно? Нет, серьёзно?! Его развели как дурака на улицах собственной деревни. А старикан — наверняка сам марионеточник в отставке. Мать его… Это кто тут глупый и неловкий, а?!
Канкуро, вздрогнув, потёр лоб, на секунду перепугавшись, что хитрожопый незнакомец успел незаметно прилепить ему на лоб наклейку «влюблён с первого взгляда» на манер «ай» Гаары, и теперь все эту чушь увидят и будут смеяться. Ладонь ощутила только привычную шершавую полосу краски.
Ками, ну и денёк.
Канкуро машинально повернул в сторону рынка, всё ещё не понимая, как его смогли так облапошить. Никогда, никогдашеньки с ним такого не случалось. Это всё Аои и глазищи её, к которым шарфик и правда хорошо подойдёт. Но он его, конечно, дарить не станет. Зачем оно ему? Он встречался с девушками из симпатии, ухаживал, бывало, из спортивного интереса. Но это… Что это вообще такое? Неважно, что бы ни было, надо проще относиться, а лучше забыть.
Так, варясь заживо в собственной голове, Канкуро угрюмо топал по улицам и спорил со своим неприлично колотящимся сердцем до того самого момента, как столкнулся с Нами. А позже, проводив её, снова пустился блуждать по Суне и заодно по внезапно вскрывшимся лабиринтам собственной души. Он уже знал точно, что не сможет никому рассказать о своих переживаниях. Ни сестре, ни брату. Не в этот раз. О его тайне будет знать только он, старикашка и небесно-синий шарфик, торчащий из кармана глупым щенячьим хвостиком.
