Нами открыла дверь, и они вошли в полукруглый сектор теплицы, ограниченный с трёх сторон стенами из полуматового стекла. В одно мгновение их окутало облако ароматов, тёплых и пряных древесных, густых землистых и цветочных, оседающих во рту сладостью дикого мёда. Голова сразу же слегка закружилась от насыщенности и приятной тяжести воздуха.
Пока Гаара осматривался, Нами присела возле ближайшей посадки, придержала у земли высокий стебель, чтобы сорвать с него тёмный со светлыми прожилками листик, и протянула его Гааре:
— Добро пожаловать. Младшие ботаники вместо саке угощают своих гостей рассадой.
Раз ей пришло в голову позвать его на прогулку по теплице, можно было смело продолжать совершать странные поступки — хуже уже не станет.
— Я — твой гость? — уточнил Гаара.
— Вопрос, конечно, с подвохом, но прямо сейчас — думаю, да. Я же ориентируюсь здесь лучше тебя.
— А это что? — Он с нескрываемым подозрением уставился на протянутый листик.
— У тебя голова болит. — Нами постучала пальцем себе между бровей, намекая на болезненно прорезавшуюся морщинку у него на лбу. — Щуришься от любого света чуть ярче настольной лампы. Это растение действует как обезболивающее, именно в таком, необработанном виде. Помогает быстро, попробуй.
Гаара нахмурился сильнее. Вероятно, ему не понравилось слишком пристальное внимание к его персоне. Но когда Нами отвернулась, чтобы сорвать ещё лист, а затем снова посмотрела на своего спутника, тот уже вдумчиво жевал предложенное лекарство. Впору было задуматься, не вызывает ли цветущая салазария галлюцинации и всякого рода отклонения в поведении. Сегодня все, кто побывал в том отсеке, вели себя необычно.
— Даже не убедишься, что я не пытаюсь тебя отравить? — с бесхитростным любопытством плинтересовалась Нами, надкусывая свой листик.
Гаара пожал плечами:
— В случае чего, отравление отвлечёт меня от головной боли.
Она рассмеялась этому доводу.
— А как тебе на вкус? В Мидзу эти листья сушат, получается неплохая специя. Правда, лечебные свойства пропадают.
— Ну… Могло быть и хуже, — сообщил Гаара. — А что за растение рядом с тобой?
— О, а это тоже очень любопытная штука! — Нами обрадовалась вопросу, поскольку сама не могла выбрать, с чего начать внезапную экскурсию. — Оно приспосабливается абсолютно к любой среде, в отличие от одной вредной травы, которую мы не станем называть. Его долго считали сорняком, но однажды…
Поначалу она старалась рассказывать кратко. Периодически поглядывала на Гаару, ожидая увидеть на его лице признаки скуки и усталости. Но он задавал вопросы, один каверзнее другого, внимательно слушал и нисколько не выглядел заскучавшим.
А отсек дышал приветливым спокойствием. Он сильно отличался от «аквариума», в котором обитали салазарии. Прозрачные стены здесь полностью закрывала металлическая сетка, а её от пола и до самого потолка увивали ползучие кустарники, отчего маленький и непримечательный в общем-то сектор теплицы казался тайной лесной поляной, скрытой за зелёным занавесом. В одном углу вверх, ко множественным солнцам ламп стремились изящные плети плюща и ломоноса, в другом пенились цветами пышные кудри жимолости, между ними ютился невысокий душистый горошек, снизу скромными жёлтыми соцветиями выглядывала сурепка. Воздух, впитавший в себя аромат каждого растения, был опьяняюще вкусным, а от ласкового рассеянного света становилось весело на душе, словно в детстве, когда хорошо выспался и точно знаешь, что впереди ждёт длинный-предлинный день, полный приключений.
Вдохновлённая то ли атмосферой, то ли искренней любознательностью спутника, открывшегося для неё с новой стороны, Нами забыла об усталости и о времени. Бродя между островками зелени и останавливаясь то у одного, то у другого, она увлечённо рассказывала Гааре обо всех растениях, какие узнавала среди растущих здесь.
А потом в какой-то момент поражённо уставилась на душистый горошек. Вместо очередной истории, она вспомнила о растениях-компаньонах, и о том, что этот скромный вьюн образовывал настоящие заросли в лесу страны Огня, через который они прошли по пути в Суну. Рядом с ним росли люпины из того же семейства и… салазарии! Сопоставив несколько фактов, Нами принялась поспешно объяснять Гааре, что отсек салазарий необходимо срочно засадить вот этим самым горошком и ещё желательно синими люпинами.
—… так что бобовые как раз и должны помочь с удержанием азота в почве, — закончила Нами свою тираду. — Как думаешь? Это должно сработать.
— Удержание азота, — задумчиво повторил Гаара и кашлянул.
— Да.
— И для этого нужно растение-э… Эм…
— ЭндемикКонохи.
Гаара опять кашлянул.
— Почему у меня ощущение, что последние десять минут ты говоришь на каком-то другом языке?
Нами в смущении потёрла подбородок.
— В твоей библиотеке нет книг по ботанике? — аккуратно уточнила она.
— Я никогда не интересовался растениями.
— Ясно… То есть, ты ничего не понял?
— Я всё понял. — На его лице, однако, не было обычной уверенности.
— Да ни черта ты не понял! — рассмеялась она.
— Ни единого слова, — признал Гаара. И вместо того, чтобы рассердиться вдруг улыбнулся, широко, так по-настоящему.
У Нами даже дыхание перехватило. Неужели она случайно заставила этого человека-колючку улыбнуться?
— Извини. Я попробую объяснить без всех этих терминов…
— Нет, не нужно, — мягко прервал он. — Я понял, что ты хочешь опять что-то пересадить вокруг салазарий, чтобы они лучше цвели.
— А, да. Это и была моя основная идея, — обрадовалась Нами. — Правда, я не знаю, как её воспримет Кано-сан.
Гаара, к её разочарованию, мгновенно посерьёзнел.
— Думаю, Кано-сан поймёт твои объяснения лучше меня. А чтобы он не воспринимал их в штыки, я постою рядом.
Он задал ещё какой-то вопрос, и Нами снова переключилась на более простые и понятные вещи. Только теперь ей хотелось после каждой сказанной фразы оборачиваться к Гааре в надежде на то, что он улыбнётся снова. Его улыбка смотрелась странно, чужеродно — так, как будто её украли с чужого лица. И всё же очень ему шла. Даже слабый её отблеск чудесно оживлял привычно бесстрастную маску, и что-то лукавое проскальзывало во взгляде Гаары. Что-то по-мальчишески озорное и доброе — что-то, чему он никогда не давал воли.
За то время, что она работала рядом с ним, тренировалась с ним, лечила растения под его неусыпным — в буквальном смысле — надзором, Нами успела убедиться в одном: пусть Гаара и не обладал искромётным чувством юмора старшего брата, но в нём была и лёгкость, и любопытство, и вспыхивающий в глазах азарт. Просто всему этому редко находилось место в жизни Каге скрытого селения. И она неожиданно для себя обнаружила, что если истории могут отвлечь его, хотя бы на время, от груза ответственности, который он тащил, она не против рассказывать их сколь угодно долго. А ещё он всё сильнее напоминал ей Ичиро, мальчика, который уже к одиннадцати годам почти разучился легкомысленно смеяться и делать глупости, зато прекрасно умел заботиться о других.
За разговорами и изучением отсека время летело незаметно. В ту ночь они задержались в теплице намного дольше, чем кто-либо мог ожидать, и домой возвращались, когда небо уже окрасилось в оттенки рассвета, а солнце заявило о себе золотистыми кромками на краях гигантских скал.
Совершенно случайно, без обсуждений и договорённостей так и повелось. Среди ночи они приходили в теплицу, Нами проверяла или корректировала состояние салазарий, а потом они шли обратно, всегда тем же серым коридором, говоря о чём-то незначительном, и синхронно замедлялись перед дверью с лучащимся тёплым светом окошком. И ручка каждый раз приветливо ложилась в руку, приглашая внутрь.
Нами не спрашивала, зачем они это делают. Казалось, что заговори она об этом, и всё прекратится. А ей не хотелось прекращать. Гаара тоже никак не комментировал происходящее и никогда первым не предлагал завершить очередную экскурсию. Их странный негласный договор был чем-то вроде птицы, которую все боятся спугнуть, но толком не знают, зачем она так нужна.
Тренировки, чтение по ночам и время, проведённое в теплице, выливались в то, что днём на работе Нами клевала носом и при любом удобном случае закрывала глаза. Бумаги не переводились, и под их завалами она порой забывала, как выглядит улица при дневном свете. К счастью, Фукаи-сан всё ещё была рядом, так что приличная часть документации снова легла на её плечи.
Салазарии росли, крепли.
Первая партия противоядия была изготовлена и отправлена в госпиталь, и первые выздоравливающие смогли покинуть свои палаты.
Вот тогда-то один из источников внутри Суны отравили.
Тем вечером Нами нога за ногу возвращалась из Резиденции домой, выбрав очередную окольную дорогу, затейливо петлявшую между главными, когда её внимание привлёк шум. Завернув за угол, она стала свидетелем сцены у одного из мелких источников.
— Это всё вы! Пришлые нахлебники! На шею сели, еду нашу жрёте, воду пьёте, так ещё и травануть нас вздумали!
— Мы из больницы, придурок! Кого тут отравить хотели, так это нас! Сам Казекаге разрешил нам жить здесь, нечего брехать! И мы вас не объедаем, а кормим! Кто вам рис выращивает в грёбаной пустыне, а?!
Это была только пара реплик, которые она расслышала в общем шуме.
Спорили люди, стоявшие в очереди за водой со своими бутылями и плошками. В основном здесь были те самые пришлые гражданские из окольных деревень. Их подлечили и выписали, но временно оставили в Суне, чтобы они могли приходить в госпиталь на осмотр и процедуры до полного выздоровления. Поселили их в пустующих домах на окраине. Там не было водопровода, поэтому за водой они по расписанию ходили к источнику.
Второй — обвиняющей — стороной были суновцы. Им не нравилась толпа чужаков в селении, и вот, похоже, они нашли повод заявить об этом во всеуслышание.
— Хватит! Разойдитесь и не мешайте! Живо! — неубедительно разгонял спорщиков молодой шиноби. Он и его товарищ, очевидно, охраняли этот источник.
— Пошли бы вы к чертям песчаным со своими склоками! Кокоро, ей совсем плохо! Она же нас предупредить хотела! — с надрывом вскричал кто-то, и по голосу Нами узнала Нахо-сан — торговца якитори, который частенько приносил местным котам обрезки мяса.
Кокоро? Вода? Отравление? Что вообще происходит?
Нами аккуратно протиснулась ближе к колодцу. Пришлые и местные, которых постепенно становилось больше, продолжали галдеть, обвинять друг друга во всех грехах, и на неё внимания не обращали.
У бортика источника на корточках сидел Нахо-сан, склонившись над маленьким палево-рыжим кошачьим тельцем. Кошечку била судорога, она неестественно выгибалась назад дугой, раскрыв рот в беззвучном плаче и тяжело дыша.
Нами упала на колени рядом.
— Нахо-сан, что тут произошло? Скажите скорее, что такое?
— Ох, Нами-сан, слава богам, хоть вы… Да вот, принёс зверям поесть, — с готовностью затараторил он, узнав её и обрадовавшись, что кто-то его услышал. — Смотрю, Кокоро чего-то вертится вокруг воды, мяучит, мешает людям. Ну, думал, хочет пить, а не дают. Нагибаюсь, значит, зачерпнуть для неё, а она под руку суётся! И не даёт, проклятая, никак до воды добраться, толкается. Трое после меня уж набрали, а я стою с ней ругаюсь, поди ж ты… Оттолкнул её, и тут она мордой как сунулась прям в воду и лакает! Дурында ты, говорю. И тут, Нами-сан, минута какая-то прошла, а она вон чего… — Он жалко дёрнул плечами и погладил кошку. Та ненадолго затихла, из пасти у неё текла пена. — Отнесёте её в госпиталь, а? Очень прошу за неё. Хорошая ведь животина. Предупредить пыталась… Отнесите, вас там знают вроде. Я-то пока дотащусь.
— Отнесу, — отозвалась Нами, у которой от услышанного волосы встали дыбом.
В источнике яд. Тот самый яд. Маленькой кошечке хватило всего ничего, чтобы получить тяжёлое отравление, а люди набирали здесь воду и несли её домой. Этот колодец связан с другими. Как долго яд пробыл там?
Насколько сильной будет новая волна эпидемии, сейчас зависело от всех факторов сразу.
— Давай в Резиденцию гони, Пятому доложи! — донеслось до неё.
Это шиноби-охранники сообразили отправить клона к Гааре. Вот только, зная его расписание наизусть, Нами была уверена, что в Резиденции они его не найдут. Он сейчас закончит проверять пылевые щиты с инженерами, а потом пойдёт в госпиталь.
Разорваться бы на много теневых клонов, как Наруто, и решить все проблемы одновременно, но чакры и умений хватало только на парочку обычных. Нами быстро сложила печати простого клонирования, и рядом появилась её копия. Эта до госпиталя как раз дотянет, тут недалеко.
— Найди Гаару, Канкуро или Хисотэ-сенсея. Отнеси в госпиталь кошку, — отдала Нами быстрый приказ. Клон кивнула, подхватила из рук Нахо-сан пушистое тельце и рванула прочь.
Нами пошарила взглядом по толпе. Остудить враждебный пыл двоим шиноби никак не удавалось, суновцы упорно лезли в драку на пришлых. Про отравленную кошку и яд в воде все позабыли — возможность выместить накопленную за несколько недель антипатию оказалась важнее. Оба шиноби-охранника были незнакомы Нами, а значит не послушались бы, попроси она немедленно перекрыть доступы к источнику и участок водопровода. Поэтому, убедившись, что слежки за ней нет, она избрала свою любимую стратегию: думать некогда — действуй.
Нужно было вернуть фокус всеобщего внимания на яд и облегчить задачу для шиноби. Ещё печать, и рядом с Нами стоял второй клон — сразу под хенге бойкой пожилой тётушки-торговки, голос которой всегда бывало слышно в самом начале рыночной улицы при том, что работала она в противоположном её конце. Расход чакры вышел на критический уровень, но, к счастью, задача тут была на пару минут.
— Вода, люди добрые! — заверещал клон-тётушка, вклиниваясь в толпу как хороший волнорез. — Водичка-то отравленная! Люди, не пейте эту отраву! Шиноби-сан, не подпускайте сюда никого, доложить надобно, чтоб перекрыли! Видали вы, что с кошечкой стряслось!
«Неплохо», — удивлённо одобрила Нами, не ожидавшая от своего клона такого артистического дара. Народ понемногу приходил в себя и переключался с противостояния обратно на общую беду, а «тётушка» проталкивалась к сужающейся части улицы, чтобы там незаметно развеяться.
Сама Нами между тем скользнула вперёд, к человеку, которого наметила себе в «жертвы». Он стоял ближе всех к колодцу, держа в руке маленький металлический веер и нервно поигрывая им, и тянул шею, в попытке увидеть побольше.
Лёгкий удар пришёлся ему прямо в локоть. Выпавший из ладони веер описал дугу и булькнул в колодец. Всё, повод залезть руками в колодец готов, а она не в форме шиноби, так что можно свободно прикидываться гражданским несмышлёнышем.
— Ох, простите меня! Толкнули! — заизвинялась Нами, когда человек с веером обернулся. — Я сейчас же его достану!
С этими словами она погрузила руку по локоть в воду, будто бы шаря по дну в поисках веера. Куда там дальше идут протоки? Куда по ним течёт яд?
Быстро, очень быстро смешать чакру демона со своей. Два крошечных импульса холода и готово. Хоть бы рядом не было сенсоров. Всё. Вода плещется, но никуда не утекает, пока ледяные затычки перекрывают трубы.
— Вот, держите! — вытерев веер насухо об одежду, Нами всучила его обратно владельцу и побежала было вслед за своим клоном.
— А ну-ка стой! Ты чего там шуровала в источнике?
Прекрасно. Подкрепление прибыло очень вовремя. Нами мысленно зашипела от досады, а снаружи невинно захлопала глазами, что всегда крайне плохо у неё выходило, но попробовать всё же надо было.
— Я доставала упавший веер, вот, — «созналась» она.
— Руки покажи. Ты что, шиноби? — парень сканировал её очень внимательным взглядом и не отпускал.
«Твою бы бдительность сейчас, да в правильное русло».
— Да, шиноби. Я помощница Казекаге. Куромидзу Нами. Коноха. Источник отравлен. Необходимо сообщить Казекаге о случившемся и изъять воду у всех, кто набирал её здесь, — быстро отчеканила она, решив, что теперь это кратчайший путь к достижению согласия.
Шиноби почесал в затылке, что-то сказал товарищам и повернулся к ней.
— Идёшь со мной.
— Воду перекройте!
— Вот Пятый скажет, тогда и перекроем, — огрызнулся он. — Покомандуй мне тут. В Резиденцию марш.
— Казекаге не там!..
Клон тем временем пытался пробить головой другую, не менее глухую стену.
— Вы в своём уме, какие коты? У нас тут люди с отравлениями лежат, — цедила сухощавая медсестра. Она перегородила дорогу Нами и скрестила руки на полной груди. — Хисотэ-сенсей занят, ему недосуг слушать байки.
— Да какие байки! — возмутилась Нами, понизив голос. — Источник отравлен. Эта кошка пыталась предупредить людей. Просто дайте мне ампулу вытяжки из салазарии и поговорить с главврачом. А лучше с Казекаге-сама, я его помощник. Остальное я сделаю сама!
— Выведите её, — махнула медсестра рукой на Нами. — Противоядие всем подряд не дают!
«Ах ты глупая курица! Я ж его выращиваю, противоядие твоё!» — в сердцах подумала клон. Несчастное животное на её руках трепыхалось всё слабее от минуты к минуте.
Шиноби, охранявший госпиталь, — как назло, тоже незнакомый! — крепко взял её за плечи.
— Передайте хотя бы мои слова Хисотэ-сенсею! — крикнула медсестре Нами. — Про воду передайте!
— Что про воду?
Клон чуть не развеялась от радости, к тому же чакра, поддерживающая его существование, заканчивалась.
— Гаара-сама! Хисотэ-сенсей! Баки-сан…
— Отпустите её, — приказал Гаара. — Доложи, Нами-сан.
— Источник в третьем западном квартале, где гражданские берут воду, отравили…
Спустя меньше, чем минуту Гаара уже отдавал приказы, Хисотэ и Баки ринулись на свои места организовывать поддержку, и только в тот момент в холл госпиталя вошёл шиноби, который толкал впереди себя недовольную Нами-оригинал, а следом за ними вкатился и клон того, кто охранял источник. Они тоже наконец-таки отыскали Казекаге. Не в Резиденции, ясное дело.
— Отпустить, — снова приказал Гаара, оценив ситуацию.
Нами-оригинал стряхнула с себя ладонь шиноби, подхватила у истаявшего клона кошку и, зная, что информация о диверсии уже передана в надёжные руки, помчалась из госпиталя прочь, в сторону теплиц. У Кокоро оставался малюсенький шанс выжить, да и тот висел на ниточке.
— Кира-сан, помоги, пожалуйста! — С таким призывом она ворвалась в главную лабораторию теплицы.
Ампул с готовой вытяжкой салазарии здесь не оказалось — всё отдали в госпиталь. Но Кира не опустил руки. Он без лишних вопросов принёс Нами два соцветия, помог перетереть их в кашицу и засунуть в пасть кошке.
— Я за водой, — сказал Кира. — Сейчас вернусь.
Он отошёл, а рядом с Нами поднялся легкий вихрь песка.
— Вот ты где. — Гаара протянул ей два шприца с бледно-зеленым раствором. — Делай инъекцию. Трава не сработает, для веса животного доза яда слишком большая.
Нами молча выхватила один шприц у него из руки и воткнула иглу в бедро Кокоро. Когда первый закончился, Гаара передал ей второй.
— Теперь неси в больницу, там долечат.
— Правда можно? Меня только что оттуда выгнали.
— Можно. Почему не попросила меня сразу?
Нами посмотрела на него с нескрываемым удивлением.
— Я не могла отвлекать тебя от главной проблемы. Источник отравлен, люди в опасности. Но… спасибо, что ты нашёл время помочь.
— Разве это не одна из твоих «призывных» котов?
— Не совсем, но я обещала спасти её.
— То есть, её жизнь тебе важна?
— Конечно.
— Значит, я не зря нашёл время.
Нами не успела ответить, потому что Гаара просто исчез — отправился дальше решать глобальную проблему.
***
— Нами. Нами-сан, слышишь меня? — Звук шёл как будто издалека, сквозь плотную тишину, ватой забившуюся в уши. Нами не повернулась и не подняла голову — слишком больших усилий требовало это крошечное движение.
Кажется, она сейчас и впрямь перестаралась…
Новую волну отравлений предотвратили. Воду у людей за очень небольшим исключением изъяли прежде, чем они успели сделать хоть глоток. А благодаря заморозке Нами отрава не успела проникнуть в другие колодцы. Даже кошку Кокоро реанимировали на радость Нахо-сан, который тут же забрал её домой, выхаживать. Однако само по себе отравление источника вместе с теперь уже массово разнёсшимся известием о том, что в стенах Суны шиноби завёлся шпион, накалило атмосферу.
Виновника обнаружить и поймать до сих пор не удавалось. Канкуро во главе охранно-поискового отряда разводил руками и люто ругался уже на подходе к кабинету Гаары. Даже Шикамару, чей срок пребывания в Суне подходил к концу, не смог вычислить затаившегося шпиона. Одно было хорошо: ловушки за его авторством были расставлены на каждом углу, и вполне вероятно, что именно благодаря им диверсии не приобрели больший размах. Кем бы ни был шпион, ему не оставили и шанса сделать в стенах Суны лишний шаг без проверок и сюрпризов.
Сильнее всего усугубилась ситуация с пришедшими из мирных селений. Прошло всего несколько дней с инцидента, а шиноби уже предотвратили добрый десяток конфликтов, вспыхнувших на почве разногласий между ними и местными. Нужно было либо сейчас же прогонять недолеченных людей прочь, либо поднажать и обеспечить их запасом противоядия, чтобы опять-таки поскорее отправить восвояси, но с шансом на выздоровление. Гаара склонился ко второму варианту и даже убедил совет принять его.
Салазария росла хорошо, кустиков стало более сотни, так что этой ночью Нами, стремясь ускорить их цветение, отбросила соображения рационального расхода чакры и влила все силы без остатка.
Закончив работу, она села на стул у стены, пряча одеревеневшие пальцы в карманах, и закрыла глаза. Руки свело внезапной болезненной судорогой, так, как не сводило даже в самый первый раз. От этого ощущения грудь начали стягивать холодные путы страха. Ещё и короткое «перестаралась, дурочка», вскользь брошенное демоном, не на шутку встревожило. Но добиться от Ооками чего-то более вразумительного ей не удалось.
— Ты не рассчитала силы, — сурово предъявил настырный голос, заставляя сделать-таки усилие и посмотреть на его источник.
Гаара стоял напротив, скрестив на груди руки. Лицо у него было, что очень непривычно, не спокойное, а сердитое и одновременно встревоженное.
— Это не то, чему я тебя учил. Зачем ты влила в него всё, что было, да ещё одним махом?
— Не ругайся, сенсей, — примирительно улыбнулась Нами и снова прикрыла глаза, опираясь спиной на шаткий стеллаж. — Я боялась потерять время и шанс. Сейчас как раз фаза роста, когда можно подтолкнуть их к цветению, не потеряв в концентрации противоядия. А это просто откат, всё как обычно. Сейчас пройдёт.
Гаара неодобрительно покачал головой — движение легко было угадать даже не глядя на него — а потом придвинул ногой противно скрежетнувший табурет и сел рядом, протягивая Нами бутыль, снятую с пояса.
— Держи.
Она взяла, поднесла сосуд к губам и запоздало подумала, что теперь-то Гааре слишком хорошо заметно, как трясутся её руки. И верно. Как только Нами вернула ему бутыль, Гаара поймал её за рукав и потянул к себе.
— Откат, говоришь? Разреши, я посмотрю.
— Зачем? Сейчас пройдёт. — Нами упёрлась и отодвинулась подальше.
— Я проверю, — потребовал Гаара.
Она очень нехотя уступила. Протянула сжатый перенапряжением кулак и тихо ойкнула — не ожидала, что Гаара так резко и с такой силой сомкнёт цепкие жёсткие пальцы на её запястье, пресекая малейшие поползновения забрать руку.
— Извини, — сердито буркнул он и ослабил хватку.
— Что ты делаешь? Гаара-сан?
Вопрос не удостоился ответа, Нами оставалось только изумлённо следить за тем, как он давит на какие-то точки на её ладони и фалангах. Давит грубовато, безжалостно разжимая негнущиеся холодные пальцы, но явно не случайным образом.
От каждого нажатия вверх к локтю и дальше, к плечу, побежали горячие импульсы. Центр ладони, подушечки пальцев, тыльная сторона. Пройдясь по всем зонам, Гаара вернулся к центру и, обхватив её кисть, медленно, с усилием провёл большими пальцами в разные стороны. Последнее движение заставило поморщиться, но мгновенно растопило незримую ледяную корку, стягивающую кожу. Лёгкая боль напомнила, что казавшиеся минуту назад чужими и омертвевшими руки всё ещё принадлежат ей.
Точечные нажатия перешли в поглаживания, — если эту экзекуцию вообще можно было назвать поглаживаниями — веером расходящиеся от запястья к кончикам пальцев. Чувство опустошения вместе с усталостью отступили. Внутри медленно разливалось приятное тепло. И непонятно, что согревало сильнее — интенсивные до боли нажатия или сухие горячие руки, выполняющие эти замысловатые манипуляции.
Снедаемая странным смущением, Нами всё же не могла не рассматривать руки Гаары и не наблюдать за их движением. Длинные пальцы с выступающими острыми суставами и аккуратными короткими ногтями. Ни единой царапины, ни единой мозоли. Руки аристократа, феодала, не державшего ничего опаснее фарфоровой чашки… Руки шиноби, который вечно носит невидимую песчаную броню, настолько тонкую, что она не укрывала от взгляда выпуклые синеватые прожилки вен под белой кожей. Ладонь, с нажимом двигавшаяся сейчас от запястья Нами к предплечью, была шершавой от той самой брони, а её собственные руки, мозолистые и исцарапанные от оружия и работы с землёй, ощущались в этой хватке непривычно хрупкими.
Наконец, спустя довольно долгое время он отпустил её кисть, расслабленную и согретую, и Нами уже без сопротивления протянула ему вторую. Весь процесс повторился с начала, только нажатия стали чуть легче и не граничили так явственно с болью.
— Как сейчас? — спросил Гаара и выпрямился, внимательно заглядывая в лицо Нами. Тень беспокойства по-прежнему проступала в выражении его глаз и голосе. — Лучше?
Нами медленно пошевелила пальцами. Покрасневшая кожа горела, от онемения не осталось и следа. Невольно обмирая от волнения, она попыталась пропустить чакру.
— Да… Да! Полный порядок. Спасибо большое. Спасибо, Гаара-сан.
— На здоровье.
— А говорил, что у тебя не получается с медициной.
— Это элементарная техника.
— Значит, ты не всё делаешь песком?
— Обычно именно им. Но иногда живое прикосновение ничем не заменить. Даже если оно неприятное.
— Да нет, это было довольно приятно, — горячо возразила Нами, осеклась и поспешно добавила: — И очень эффективно.
Гаара бросил на неё суровый взгляд и поджал губы, всё ещё чем-то недовольный:
— Больше не расходуй всю чакру до конца в такой технике. Повредишь тонкие каналы — и всё. У неопытных медиков такое случается. После этого они перестают быть медиками. Навсегда. Понимаешь меня? Раз называешь свой талант смыслом жизни, то береги его. Не нужно разбрасываться.
Отчитав её таким образом и убедившись, что сказанное произвело должный эффект, и Нами даже не находит слов, чтобы возразить, а только кротко кивает, он встал и повернулся к двери, тихо проговорив:
— Спасибо за работу. Я… ценю её и переживаю за результат. Надеюсь, это заметно.
Нами хотела пошутить насчёт того, что он тренируется на ней проявлять что-то кроме строгости и требовательности, но язык не повернулся.
— Конечно, заметно, Гаара-сан, — улыбнулась она. И в этот момент случайно поймала нечитаемый, хмурый взгляд Киры, который после прихода Казекаге остался стоять в стороне не у дел.
Ещё через день Гаара объявил, что они переходят к следующему этапу тренировок.
— Этот шаг последний и самый сложный, — сказал он. — Фигуры. Когда освоишь его, время работы с растениями сократится примерно втрое. Думаю, это позволит работать с большим объёмом растений без перегрузки чакроканалов.
— Звучит хорошо. Я готова.
Песок под эти слова закружился, образуя сферу, и Нами уже привычно повторила действие, только с водой. Шар в руке Гаары сплющился, изогнулся и превратился в фигурку верблюда. Нами мысленно фыркнула, вспомнив книгу про диалекты Суны, которая лежала на тумбочке ещё не дочитанная.
— Почему же не табун сразу? — посетовала она.
Количество песчаных животных выросло до десяти.
— Ого! А можно, чтобы ещё барханы вокруг и горы вдалеке?
Песок сложился в целый миниатюрный пейзаж.
— Потрясающе. А что-нибудь другое?
Гаара прищурился и мимолётно улыбнулся. Верблюд превратился в облачко песка, облачко стало кактусом. Кактус отрастил уши, лапы, хвост и стал феньком. Нами рассмеялась и попыталась дотронуться пальцем до носа зверушки. Слишком уж он был похож на очаровательный оригинал. Ничего не вышло — «фенёк» отвернулся. Она попробовала ещё раз и снова не попала. Песчинки перетекали так плавно и стремительно, что все движения выходили совершенно как у живого фенька. Гаара при этом не шелохнулся.
— Чёрт, неужели ты делаешь это только за счёт концентрации? — неподдельно восхитилась Нами.
— Да, только за счёт концентрации и правильного распределения чакры. Твоя очередь.
Невзирая на успехи со всеми прошлыми этапами, повторить хотя бы упрощённую фигуру лисёнка ей не удавалось, даже с десятой, даже с двадцатой попытки.
— Попробуй что-то другое. Кого-то, чей внешний вид ты хорошо знаешь. Желательно с детства.
Гаара был само воплощённое терпение. Он расслабленно сидел, подперев щёку ладонью, и наблюдал за неуклюжими попытками Нами превратить шар в животное. Ей уже не в первый раз казалось, что ему особенно нравится, когда у неё что-то долго не выходит.
Нами сердито сдула мешающую прядь волос со лба и сосредоточилась. С горем пополам у неё получилось сформировать продолговатый силуэт, похожий на мешок, набитый яблоками.
— Что это? — вопросил Гаара.
— Планировался кит, — честно призналась Нами и закрыла лицо ладонью, пряча улыбку, которая наползала на лицо.
— Допустим. Я плохо представляю, как они выглядят.
— О, поверь на слово, не совсем так. — Ками, как же сложно было не смеяться, особенно, глядя на серьёзное выражение лица «сенсея». — Вода, кажется, не годится для создания точных скульптур.
— Да. Как и сухой песок, — безапелляционно отрезал Гаара. — Дело в контроле чакры, поэтому пробуй пока не получится. Можешь вспомнить что-то, что с ними связано. Это помогает сконцентрироваться.
— Что-то, что связано, говоришь?
«Что связано… Что связано с китами…»
Нами подняла глаза к потолку и тихо нараспев забормотала себе под нос:
Смотри скорей! Киты плывут
сквозь бури серый мрак…
Слова всплывали в голове неохотно, но вот образы гораздо охотнее… Гаара прислушался, по привычке склоняя голову набок.
Кит чёрный пророчит час скорби
Кит синий — судьбы знак.
Не плачь, родная, не надо,
Забрезжил рассвет вновь.
Меня уберёг от смерти
Кит белоснежный — любовь.
Кончики пальцев начало покалывать холодом, зато из тонких свивающихся, льнущих друг к другу струй будто сама собой проступила фигура. Горбинка на спине, мощный хвост, большая округлая голова и мягкие овалы грудных плавников. Один из самых красивых морских гигантов, чей образ Нами частенько перерисовывала в детстве из книжки и однажды даже видела мельком издалека, там, где океан сливался с небом в одну линию.
— Гораздо лучше. — оценил Гаара и, разглядывая незнакомое создание, склонился к рукам Нами настолько низко, что она чувствовала горячее дыхание на своих пальцах и могла рассмотреть его опущенные длинные ресницы, которые оказались такого же тёмно-алого цвета, как и волосы. — А что за… песня? Похоже на песню.
— Старая песня моряков и рыбаков, — подтвердила она немного охрипшим голосом.
— Известная в Мидзу?
— Не знаю, честно говоря. Просто мама моих друзей была родом из прибрежного рыбацкого поселения. Ичиро, старший брат, часто пел эту песню и рассказывал про поверье. Чёрную косатку местные рыбаки называют дурным знаком, предвестником скорой смерти или беды. Синий кит пророчит крутой поворот, важное событие или знание. А белый считается воплощением любви тех, кто ждёт на берегу. Он указывает путь, помогает уйти от штормов и вернуться домой. Правда, чтобы увидеть белого кита, нужно заплыть так далеко на север, что только чудо и поможет оттуда вернуться.
— Интересно. Какой кит получился у тебя?
Нами скользнула взглядом от точной копии белого кита к шраму на лбу Гаары, наполовину прикрытому волосами. По спине побежали мурашки, внутри нехорошо и предостерегающе кольнуло.
— Синий. Это синий кит. — Она поднялась на ноги. — Прости, Гаара-сан, я, кажется, выдохлась. Продолжу позже, если ты не против. Иначе сил не хватит на салазарию. — Нами сжала ладонь, кит рассыпался мелкими брызгами. — Пойду бумаги разберу. Фукаи-сан не справляется одна.
