Kyoto night one.
Love + Fear
В первую ночь было ужасно грустно и я от скуки вспоминал того, кого любил когда-то. Нет, точнее… Ладно, зачем я вру самому себе… люблю до сих пор. Но, так как я склонен в силу своей природы забывать негатив, оставляя лишь приятные воспоминания, пришлось намертво вбить себе в голову пару… десятков тезисов. Например: никогда не возвращайся туда, откуда ушёл. Даже если и скучно и грустно, и некому руку подать. Успокойся, выдохни. Просто заткнись, найди себе занятие и сиди, где сидел. Следовать этому было бы проще, если б он не пытался найти меня и невесть что сотворить с моей нежной ухоженной шкуркой. Соблазн вернуться из ОАЭ в США был велик тогда. Но запасной план и то, как я готовился сбежать… Даже само его наличие, разве не безумие? Если меня толкают на такое… надо и впрямь затаиться, от него точно нельзя ожидать ничего хорошего. Может, оно и к лучшему. Я неизвестно где, неизвестно с кем, в относительной безопасности. Будущее как никогда туманное, не передать словами, как это пугает. Та музыка, что мы слушали вместе, теперь звучит иначе. Поэтому предпочту тишину. Помню свои тогдашние чувства, Браун ощущался, как родной дом, как что-то безопасное и уютное. Мы жили во всю силу, многое пробовали, танцевали, смеялись и не оглядывались по сторонам. И в какой-то момент я настолько растворился в нëм, что в этом мире, казалось, были мы одни. Интересно, а у этого господина Учиха не завалялось часом бутылочки сакэ? Или что там пьют японцы. Я блуждал по коридорам, пока позади меня не приоткрылся вход в одно из помещений. Обернувшись на шуршание, я увидел самого хозяина имения. — Плохо со сном? — Да… — Могу понять. Вам сейчас нелегко приходится. Хотите попробовать сливовое вино? — Как раз пришëл попросить чего-то горячительного. Спасибо, м, — я прошëл в небольшую комнату, которая совсем без мебели, лишь с парой циновок. — Располагайтесь. Мы одни, я сейчас не занят, так что можете поведать мне, что у вас стряслось с бывшим супругом. — По документам не бывший, хм. Но проблема не в этом. — Понятно. Вы не стесняйтесь, прошу, — и протянул мне квадратную лакированную штуку с напитком. — Как из этого пить… — Это масу, традиционная посуда. Она покрыта краской для гладкости. Попробуйте же. Я молча принял эту штуку из его рук. Квадратная деревянная рюмка? Ладно, сделаем вид, что меня ничего не удивляет в этой вашей Японии… Распробовав, удивился мягкому вкусу. Да уж, это вам не лимонный гараж какой-нибудь. — Ну… вкусно вроде как. — Ясно. Мы неловко замолчали. Ох уж эти ясно-понятно, никогда не знаю, что отвечать на это. Он выжидающе смотрел на меня… ах, я и забыл уже, что он задал мне вопрос. Но я не хочу говорить обо всëм этом. Возможно, это будет обсуждаться позже, и не с ним. — Я пойду к себе, спасибо за напиток. — Уже уходите? Там есть ещë. — Звучит заманчиво… но нет. Доброй ночи. — И Вам, мистер Набоков. Ну вот, зачем отказался? Надо было налечь на это всë и не стесняться, что со мной вообще творится… Ничего не поменялось, всë ещë ворочаюсь и не могу спать. Выудил из рюкзака маленький пакетик глины, запустил туда руку. Она начала лепить мне журавлей, фламинго и какие-то мелкие неровные полусферы… чипсинки что ли? Когда их стало много, я собрал их и почему-то мне захотелось их подбросить. Как будто… лепестки сакуры. На что Дара намекает? Что ж, пусть это будет означать начало японских приключений. В этот раз помимо полимерной глины взял несколько разных акриловых красок, пока раскрашивал фигурки, сон словно мягко приобнял и помог лечь, затем провалиться в небытие. Так и уснул с недокрашенной птицей в ладони.Kyoto night two.
My body is for jail
Я долго не мог привыкнуть к тому, чтобы спать на полу. Меня не обделяли мягкими покрывалами и матрасами, но это всë не то. Я привык к дивану, мне нравилось кататься по нему, раскидываться звëздочкой нравилось ощущать его спинку своей спиной, эх, столько воспоминаний. Чего греха таить, он был словно создан для утех, от и до приспособлен для самоудовлетворения. А здесь… скучно, даже минималистичнее, чем было в моей квартире. Я судорожно выдохнул. Руки так и мечтали наброситься, я ведь снова организовал им целибат. Вообще не до вас сейчас, ничего не хочу. Стоп, куда… несносные… — Дейдара, вам нужно знать… что вы делаете? — господин Учиха, как оказалось, отодвинул сëдзи, работающие как шкаф-купе, а я и не услышал. — Это срочно, господин Итачи? — я сидел, отодвигая от лица прифигевшую Дею; меня больше интересует, как долго он там стоял и пялился, и стучался ли вообще. — Кхм… поговорим позже, — он молниеносно закрыл за собой и послышались торопливые шаги; с того момента я не видел его какое-то время.•••
Kyoto night six.
Beauty behind the madness
Не могу уснуть, сегодня футон кажется крайне неудобным, покрывало — колючим, а подушка и вовсе — камнем. Скучающе лизнул линию рта на руке, безо всякого на то желания. Она провела языком по моим губам, затем сделала вид, что ничего не было. Я лизнул снова. Ещë раз. Не дожидаясь, когда та откроется, в нетерпении вторгаюсь языком в еë ротик, она не успевает обхватить мой язык, поэтому, загнанная, просто бьëтся изнутри. И так продолжалось, пока я не раздразнил её достаточно для того, чтобы у неё было настроение на всё, что я хочу. Вижу, ей это не по душе, судя по всему, ранее она подхватила мои асексуальные вайбы. Простите, девчонки, у меня дикий стресс, вы просто обязаны помочь. Ну, или одна из вас. Вторая рука покоилась на полу и ей не было дела до происходящего. Я перепробовал всë, но мне уже ничего не помогает. Может, кончив, смогу в этот раз нормально поспать наконец? Полное расслабление обычно позволяет это сделать, хм. И неважно, что всë, чего я хочу на самом деле, гораздо прозаичнее. — Ниже… — я впустил её под одеяло и зажмурился и тихонько прошипел, — м-м… — Господин Набоков? Вам больно? — послышался знакомый бархатный голос, отдающий беспокойством. — Наоборот!.. Итачи?.. — Что вы делаете? — А вы как думаете? — 'что по-твоему можно делать там под одеялом?.. колу с ментосом взбалтывать? ' — сейчас не лучшее время, м. — Если что, я стучался. — Оу… — Три раза. — Я понял, ну… Это… Если не собираетесь помогать, оставьте меня. — Кажется, ты забылся. Нахал, — он мигом вылетел и хлопнул дверцей. Судя по тону, он перешëл на ты. И мне это чертовски нравится. Веет силой и агрессией, всë, как мы любим, м?•••
Безымянный прислужник явился по приказу своего босса. Критически осмотрев меня, он начал докапываться: — Тебе лучше снять украшения, это может навредить, так или иначе. — Нет, не сниму, — сказал я, затягиваясь самокруткой. — Дай посмотреть, — он взял мою руку в свою и пригляделся, — это кольцо с голубым камнем настолько важно? Ты никогда с ним не расстаëшься. Я одëрнул руку, всё ещё ощущая на ней чужое прикосновение. Оно не было грубым, но и приятным тоже. От этих мыслей ладонь начала гореть. С какой стати он должен церемониться со мной? Это глупо. Я тоже не уступлю ему. — Эти штуки у тебя на лице могут примëрзнуть к коже во время подъëма. — У этих «штук» название есть. Пирсинг, слыхали о таком, м? — Разве Итачи-сама не говорил, что курение сигарет в помещении воспрещено? — продолжил напирать он. — Это не сигарета, а косячок, — выдохнул ему прямо в лицо, от чего он отскочил назад. Да, вот так, держи дистанцию, чертила. — Тоже нельзя, — прокряхтел он, прокашлявшись. — Скройтесь, пожалуйста, пока я его об вас не потушил. — Дейдара, я вынужден настаивать… — Следует заметить, я просил по-хорошему. — Но в помещении нельзя… — На улицу тогда пойду, хм, — я не останавливал своë занятие, да и ситуация в целом становилась всë забавнее. — Не так быстро. Значит так. Ты снимаешь с себя свои странные вещи и украшения в том числе. Тебе скоро предстоит отправиться в горы, ты можешь потерять свои драгоценности. — Они сидят как влитые, не буду снимать. — Откуда это кольцо? Что оно значит вообще? — Напоминание. — Какое? — Вам знать не обязательно. — Ладно. Просьбы будут? — Только один вопрос. Зачем мы отправляемся в горы? — Вам знать не обязательно, — передразнил он и развернулся на пятках и ушёл с самой сучьей походкой. — Козлятина тупорылая, хм! — плюнул ему в след, затем, немного покрутив кольцо, задумался. Какого чёрта он вообще со мной так неуважительно разговаривает? Я нервно докуриваю свою шмаль и выкидываю ошмëток в окошко, затем приступаю к сбору походного рюкзака. Весь кайф обломал, обосрыш японский.•••
После трëх недель лишений, преодоления и просто цепочки странных событий, мы вернулись, но уже не в прежнюю, а в нынешнюю столицу. Жизнь в Киото, восхождение на Фудзи, затем ночлежка у подножия… не понимаю, это какая-то особая придурь, именуемая жизненной философией? Пришлось подчиняться вообще во всëм господину Учиха, потому что иначе плакала моя протекция и спокойное будущее. Ко мне мигом изменилось отношение, потому что он меня поселил в одну из своих штаб-квартир. Окружив меня охраной, предоставив авто, помощников и новое жильë в распоряжение, он лишь отдалился, во всех смыслах. Мы никак не поддерживали связь по телефону, и уж тем более, не чатились в мессенджерах. Он уехал по каким-то делам, неизвестно куда. Я сразу обозначил свои границы и настоял на том, чтобы жить одному. Сошлись на том, что персонал будет жить от меня через стенку. Слишком мало информации, ничего не понимаю. Могу лишь судить по первому впечатлению и нашим редким и недолгим взаимодействиям и некоторым фразам его приближëнных. Он всегда держался с достоинством, никто не смел смотреть ему прямо в глаза. Всë, что я знал о нëм, это то, что он что-то вроде местного мафиози. При всëм при этом Итачи был невероятно… романтичным? Говорят, он не пропускал ни одного сезона сакуры. Часто он прогуливался в традиционной одежде по своему саду. И да, я совру, если скажу, что европейский костюм на нëм сидит лучше, чем кимоно. Это прозвучит странно, но что-то в нëм есть такое… то, что нельзя охарактеризовать в пределах моего лексикона. Это точно не восхищение и не священный трепет перед ним. Скорее, одна из форм… почтения? Уважение, которое он внушает одним лишь своим обликом, действительно поражает воображение. Страшно помыслить о том, на что способен этот человек в гневе, и каков его реальный уровень власти и влияния. Выглянул в окно, увидел кучу рекламных баннеров, неоновых вывесок, кричащих огнями и красками. Токийские улицы будто говорят мне: тебе это не по зубам. Нет уж, я способен на что угодно. Я мог рассекать местные подиумы, внешность типа моей очень востребована в Японии, да и в Китае, Южной Корее тоже, насколько мне известно. Будь я чуть умнее, выбрал бы моделинг вместо вебкама. Но до этой Азии всё равно следовало добраться, затем бегать по кастингам и всë такое прочее, что тоже было бы невозможно без стартового капитала. Это ж сколько мне пришлось бы вкалывать на работе для простых смертных для того, чтобы накопить себе на такое? Жизнь, несомненно даëт тебе много возможностей, особенно, если ты и так богатый. Жизнь такая странная, почему же шансы для всех так странно распределяются? И те, у кого есть всë, могут получить больше? Может, оно и к лучшему?.. Я сделал себя сам и теперь никому ничего не должен, а сейчас лишь пожинаю плоды своего так сказать труда. Хорошо ли это? И да, и нет. Сейчас просто такой период, а период можно и пережить, за ним будет следовать другой. Вот что я сказал себе, глядя на сияющие иероглифы и билборды с аниме: всë будет хорошо.•••
— Даже не упрашивай, Лимончини, — подпиливаю ногти, пока через динамик слышу очередные дурацкие просьбы, — иди вон к своему Кабуто Прилепосса, или как там его, он же обожает тебя. — Но ты мне нравишься больше, к тому же, что мне помешает веселиться со всеми вами? — Даже не знаю, мне нравится то, что я услышал, или же нет… — 'очевидно же, что нет, этот старый хер меня бесит'. — Продлишь нашу условную подписку? — Разбежался. Я получил то, что хотел, ты тоже. Нам нечего ловить, так что откисай там у себя, лимон. — Я знаю то, что может тебе пригодиться.