***
— Джастин, возьми себе помощника. Тебе нужно закончить работу над тыквами вместе с Хагридом. Они все должны быть готовы к пятнице. Если зал будет украшен не так, как это планировалось, вы сами будете объясняться перед профессором МакГонагалл. Гермиона потирает глаза, чувствуя, как усталость давит на веки. За последние дни ей пришлось взять себя в руки и работать в режиме автопилота. Собрания префектов проводились каждый вечер. Подготовка к празднику в честь Хэллоуина занимала большую часть свободного времени. Иногда ей казалось, что она справляется. Но в такие дни, как сегодняшний, хотелось закрыться у себя в комнате, залезть под одеяло и притвориться, что Гермионы Грейнджер не существует. Ее напарник — Эрни Макмиллан —старается взять часть обязанностей на себя. Благодаря ему, ей не пришлось разбираться с потасовкой между первокурсниками из Гриффиндора во время прогулки в Хогсмид, которые не смогли договориться между собой, кто будет следующим в очереди за сахарными перьями. Как выяснилось позже, эти перья предназначались Розе Вилсон. Кудрявая темноволосая девочка с уверенно поднятой головой и вечно поднятой рукой на каждом занятие. Стоило ли говорить, что Грейнджер заметила некое сходство между этой троицей и ее друзьями? Она вспоминает слова Рона, который твердил, что все проблемы из-за девчонок. Роза Вилсон придерживается мнения, что проблем бы не было, если бы глупые мальчишки умели пользоваться серым веществом, а не кулаками. — Гермиона, не волнуйся, все будет хорошо. Тыквы будут устрашающими, а музыкантов можно заменить школьным хором, — Ханна пытается ее утешить, но мысль о школьном хоре на празднике, который по плану должен был пройти весело, только вызвала недовольный стон. Музыкальная группа, которая должна была прибыть на Хэллоуин, стала бы изюминкой этого вечера. Грейнджер надеялась на их выступление. Это должно было идеально завершить праздник, наполнив жизнь студентов тем безумием, которое она помнила с вечера Святочного бала на четвёртом курсе. Тогда все казалось легким и непринужденным. Каждый погружался в транс, слушая ритмичные песни группы «Ведуньи», оставляя на танцполе все свои силы. Она хотела повторить этот момент. Гермиона хотела напомнить всем, что жизнь идёт дальше, что теперь они могут продолжить с того места, где быть просто подростком — это нормально. Где можно беззаботно веселиться в стенах школы, не думая о том, что эта ночь может стать последней. Но ее надежды пошатнулись, когда Минерва МакГонагалл сообщила, что вокалист подхватил Драконью оспу. Вот так все планы за неделю до праздника превратились в пыль. — Так и вижу, как Дин приглашает на медленный танец Симуса под пронзительные завывания лягушек. Романтика… — Джастин и Эрни демонстрируют отвратительные движения, похожие на поцелуи, когда с другого конца класса в них летит перо, словно это дротик для игры в дартс, а головы парней — стопроцентное попадание в яблочко. — Если у кого-то есть идеи получше, то смелее, не стесняйтесь, — Грейнджер устала делать бесполезные замечания и напоминать всем, что ответственность за мероприятие лежит не только на ее плечах. — Вечеринка. Все гениальное — просто, Грейнджер. После унылого праздника, когда все бочонки с безалкогольными напитками будут пусты, а преподаватели уйдут по своим комнатам, мы устроим настоящее веселье. — Исключено. — Да брось, Гермиона. Это наш последний год. Ты сама говорила, что мы должны им насладиться, — парни подходят к ней с двух сторон и приобнимают за плечи. Если бы она их не знала, то, возможно, купилась бы на эти щенячьи глаза. — Я не буду организатором этого беспредела. — Если алкоголь и танцы до утра являются беспределом, то мы готовы взять на себя всю ответственность! Да, Симус? — она наблюдает, как тот охотно кивает и довольно улыбается, толкая в бок Дина. — Без проблем, мы всегда готовы приложить руку к прекрасному, — отвечает тот, делая недвусмысленные движения руками в воздухе. — Фу, мерзость. Держите свои руки при себе, — Джинни встаёт со своего места и обращается к подруге: — Но я считаю, что стенам Хогвартса не помешает хорошая вечеринка, а тебе, Гермиона, не помешает расслабиться. Так что, мальчики, с вас выпивка, музыка и закуски, ну а с нас присутствие. Давайте закончим уже это собрание. Все, кажется, выдыхают от облегчения и начинают торопливо собирать свои вещи, пока вдруг не возникли еще какие-то «важные» вопросы. Кабинет трансфигурации, который так любезно предоставила профессор, пустеет, взамен заполняя пространство долгожданной тишиной. Ей нужно записать важные моменты к себе в блокнот и пойти на ужин. Пропустив обед, она лишила себя любимого лакомства. Настроение из-за этого стало ещё ужаснее. — Что ты тут забыл, Малфой? Отбросов не приглашали на собрание, — голос Симуса и податливые смешки однокурсников доносятся из открытых дверей, и Гермиона напрягается от волнения. Ей не нужны сейчас проблемы. Особенно со слизеринцем. — Отброса можешь увидеть в зеркале, — Драко нарочно толкает его плечом и проходит в класс, встречаясь взглядом с Гермионой. Он, как обычно, одет во все черное. Короткие волосы немного отросли и беспорядочно торчат в разные стороны, чем-то напоминая прическу Гарри. Она мысленно смеется и делает пометку, что на Рождество ему следует подарить расческу. — Грейнджер, нужно поговорить, — голос холоден, как лед. Гриффиндорка вздрагивает, вспоминая о том, каким он может быть рядом с ней на самом деле. Наедине. Не прикрываясь маской безразличия. — Ты кажется не понял, Малфой, тебе здесь не рады, — Симус зачем-то возвращается в кабинет, следуя за Драко. Финниган старается зацепить его, ища малейший повод. Это продолжается с начала учебного года. Удивительно, как он ещё не воспользовался случаем, чтобы взорвать голову Нотта, который не уступает ему в соревновании по язвительности. — Так свали отсюда нахер и проблем не будет, — говорит Драко, не удостоив Финнигана взглядом. Все его внимание сосредоточено на Гермионе. Она привыкла к тому, как он изучает ее стальными радужками глаз. В этом взгляде нет ничего особенно для посторонних, но она знает, что именно скрывается за ним. — Дело в том, что ты и есть проблема, — Симус толкает его в спину, и это правда была его ошибка. — Что, Малфой, не такой смелый без своих дружков? Ах нет, ты не такой смелый без своих предков за спиной. У Драко дергается левый глаз, а на губах возникает устрашающая улыбка. Гермиона замечает, как меняется его настроение. Как просыпаются демоны, которых он пытается контролировать. Но сейчас он на грани срыва. Всего один шаг, и разрушения не миновать. Ей нужно предотвратить бедствие. — Тронь меня ещё раз, и ты узнаешь, что такое настоящая проблема, Финниган. Уверяю, твои дружки уж точно тебе не помогут, — он разворачивается и сжимает кулаки. Симус доволен его реакцией, расплываясь в ухмылке. Позади него собираются остальные парни. Они явно не в таком восторге, как их друг, но всегда встанут на его сторону без лишних вопросов. — Хватит, прекратите! — Грейнджер закрывает своей хрупкой спиной Малфоя. Этот жест настолько собственнический, что она сама удивляется этому поступку. В экстренных ситуациях она готова совершать необдуманные действия. — Перестань, Гермиона, сейчас может показаться, что ты выбираешь сторону врага, — Джастин хмурит брови, не отрывая взгляда от слизеринца. — Да это смешно! Вы себя вообще слышите? Кажется, вы забыли, кто на самом деле был врагом! — она тяжело дышит от всплеска эмоций. — Но ничего, я здесь, чтобы вам напомнить! Волдеморт. Вот кто был нашим общим врагом! И пусть Малфой не был на нашей стороне, но он пытается исправить свои ошибки! — Гермиона… — предупреждающе звучит голос Дина. — Достаточно, Грейнджер, — твёрдый голос слышен у неё за спиной. От его вибрации у неё мурашки по коже. Она чувствует, как в крови разливается волна адреналина. — Нет, я хочу поставить точку в этих бессмысленных пререканиях. Это относится к каждому, — она указывает пальцем на всех присутствующих и продолжает: — Нам всем выпал шанс исправить свои ошибки. Я не думаю, что те, кто отдал свою жизнь в той войне, хотели бы, чтобы мы загрызли друг друга до смерти, ссылаясь на ошибки прошлого. Прошлое пережито, настоящее — вот, что действительно важно. Не дайте забрать у вас будущее. Тишина наполняет комнату, заставляя каждого услышать своё сердцебиение. Гермиона все так же стоит впереди Малфоя, не давая ему сорваться с места. Сдерживает порывы его агрессии в своих хрупких руках. Ему хочется притянуть ее к себе. Почувствовать тепло тела у себя в рука. У себя под кожей. Расцеловать тонкую раскрасневшуюся шею, которая виднеется за слоем ненужной одежды. Драко хочет дотронуться до неё, передавая через касания свои слова благодарности. Свои извинения, даже если они ей не нужны. Он определенно этого желает. — Речь в стиле Дамблдора, — раздаётся тихий смешок у двери. Драко может поклясться, что Гермиона недовольно закатывает глаза на такое замечание. — Ладно, пойдемте, а то на ужин опоздаем, — Дин подталкивает остальных к выходу. — Гермиона, дай знать, если понадобится помощь. С этими словами они остаются совершенно одни, в классе, наполненном ароматом старой деревянной мебели, пожелтевших страниц учебников по Трансфигурации, которые аккуратно выстроены на стеллаже у большого окна, и летающей пылью в воздухе. Гермиона молча проходит к столу, на котором остались пергаменты, делая вид, что его рядом нет. Она раскладывает бумаги по разным стопкам, а он с жадностью наблюдает за этими движениями. Молча подходит, начиная передавать ей листы с другого конца парты, но не отрывает взгляда от гриффиндорки. — Ты можешь спросить, — она выдыхает и останавливается. Поднимает глаза, а ему хочется стереть усталость с ее лица. — Прошлое пережито? — ему правда интересно знать ответ. — Нам никогда не приходилось говорить об этом, но мне интересно знать твое мнение. Гермиона удивленно смотрит на него. Ее брови снова перебирают варианты эмоций, останавливаясь на переносице, что говорит о задумчивости. — Не то чтобы мы с тобой много говорили, — с его губ срывается легкая ухмылка, но он ждет ответа, и Грейнджер не заставляет долго ждать: — Но если уж тебе интересно мое мнение, то да. Прошлое пережито. Не хочу зацикливаться на том, что было раньше. Я хочу попробовать жить. И в новой жизни нет места для обид. — Я никогда не просил у тебя прощения. — Я никогда не ждала от тебя извинений. Достаточно того, что я смогла пережить это, — она пожимает плечами и опускает взгляд на стопку бумаг перед собой. — Но мне нужно это сделать. Драко подходит к ней совсем близко. Так, что он снова видит россыпь веснушек и родинок на ее лице. Поднимает заостренный девичий подбородок и видит глаза, по которым успел соскучиться. Он понимает, что зависим от нее. От этих эмоций. Но ничего не может с собой поделать. Да и не хочет. — Прости меня, Гермиона Грейнджер, за боль, что я тебе причинил, — целует в нос. — За ругательства, брошенные в твой адрес, — поцелуй в правую щеку. — За порчу зубов. Хотя, согласись, стало намного лучше, — левая щека. Он делает глубокий вдох, боясь совершить ошибку. — За то, что просто смотрел, как Беллатриса издевалась над тобой, — прислоняется лбом, чувствуя ее тихое дыхание. — За то, что был трусом, когда нужно было проявить храбрость. Прости… за все. Драко закрывает глаза, ожидая приговор. Он боится услышать отказ. Боится, что сейчас она оттолкнет и пошлет его к черту. Вспомнит все, что между ними было, и скажет, что ненавидит. И он бы согласился с этим. Ведь заслуживал ненависти. Но он чувствует лишь крепкую хватку ее рук у себя на рубашке, а затем мягкие губы на своих губах. Грейнджер не говорит, она действует. Она целует с отчаянием. Жадно забирает у этого момента каждую секунду, не стараясь поделиться. Он же согласно отдает ей желанное. Крепче прижимает к себе, руками впивается в мягкую кожу на бедрах и сажает ее на стол, становясь между раздвинутых ног. Жар исходит от тела, вызывая дрожь в стальных мышцах. Он бессовестно выдергивает подол школьной рубашки из ее юбки и дотрагивается горячими пальцами до кожи девушки. Гермиона довольно выдыхает, придвигаясь еще ближе к его прикосновениям. Это первый раз, когда ему не нужно убеждать ее в правильности момента. Драко ловит сладкие стоны. Кусает губы. И клянется самому себе, что никогда не откажется от этих ощущений. — Ты меня прощаешь? Губы прокладывают путь к мочке уха, и Малфой чувствует, как она кивает ему в ответ. Но этого недостаточно. Руки перемещаются на ее острые колени, мягко гладят, поощряя ее податливость, а затем сжимают сильнее, поднимаясь все выше. — Нет, Гермиона, тебе нужно сказать это вслух. Или же мне придется добиться от тебя этих слов. Правая ладонь находит край нижнего белья. Драко отрывается от ее поцелуев, встречаясь с опьяняющим взглядом гриффиндорки. В нем похоть вперемешку со страхом и желанием. Он полностью разделяет эти чувства. Она молчит, бросая ему вызов. Ей все равно на открытую дверь кабинета. На возможность быть застуканными кем-то из преподавателей. И если ему терять уже нечего, то ее репутация может пошатнуться. Захлопнув дверь с помощью магии и наложив на кабинет заглушающие чары, он отбрасывает волшебную палочку на стол, пока Грейнджер молча наблюдает за его действиями. — Ты сама начала эту игру. В конце нее ты скажешь мне, что простила. И если бы сейчас началась третья магическая война, он бы не остановился. Потому что Грейнджер чувствовалась под его руками чертовски хорошо. Она чувствовалась правильно. Правильно закидывала голову назад, одной рукой прикрывая себе рот, задыхаясь от нехватки воздуха, пока он языком собирал капельку пота, скользящую по ее горлу. Правильно проводила пальцами по его телу, когда расстегивала школьную рубашку, желая быть ближе к его шрамам, которые он не хотел от нее скрывать. Правильно прижималась к нему, без стеснения покачивая бедрами, когда он упирался в нее, совершенно не стараясь скрыть свое возбуждение. Она была безрассудна, как и он. От этого срывало крышу. Его руки на внутренней части ее бедра остановились на секунду. Теплота в ее взгляде обволакивала его холодную сталь, разрешая двигаться дальше. — Чего ты хочешь, Гермиона? Пальцы дразнят, выводя узоры на бархатной коже. Грейнджер подается ближе к его касанием, но он лишь встречает ее довольной ухмылкой и отодвигает руку ближе к коленям. — Тебе придется сказать это вслух, — целует шею, спускаясь ниже к груди. Сквозь хлопковый лифчик виднеется затвердевший сосок, который в следующую секунду Драко мягко целует, а затем кусает, доводя девушку до дрожи. — Будь хорошей девочкой. Но Драко знал лишь одно. За оболочкой хорошей девочки всегда скрывалась та, которая может свести его с ума, если захочет. — Прикоснись ко мне, Драко. Эта просьба зависает в воздухе на мгновение. Все запреты летят к чертям. И он не может остановиться. Пальцы касаются ее мокрого белья, и он стонет от удовольствия. Ему хочется сорвать с нее всю одежду, но капля здравого смысла еще остается в затуманенном рассудке. Отодвинув хлопковую ткань в сторону, подушечки пальцев собирают всю влагу и размазывают ее по самой чувствительной точке. Гермиона хнычет и прижимается губами к его плечу. Острые зубы впиваются в кожу, но ему нравится мысль о том, что она оставит свои отметины на его теле. В его сердце. Грейнджер извивается под его руками, подталкивая себя ближе к краю, подставляя свои губы, плечи и грудь для поцелуев. Он охотно принимает приглашение. Круги пальцами на ее клиторе становятся все сильнее. Стоны все громче, хотя она старательно скрывает их, утыкаясь ему в шею. Драко кажется, что он смог бы кончить даже без ее прикосновений. Когда Гермиона попыталась расстегнуть ему ремень, он заключил ее руки в жесткую хватку, даря наслаждения только ей. — Черт, — ругательства из ее рта были особым видом удовольствия. — Ты не ответила на мой вопрос, — Драко ускоряет движения, чувствуя, как ее тело начинает содрогаться. — Ты простишь меня? В моменте, когда Гермиона прижимается к нему всем телом, обхватив его ногами и крадя у него самый восхитительный поцелуй, она спускается на землю и выдыхает тихое признание. — Я правда тебя прощаю.***
Тишина приятно окутывала помещение библиотеки. Высокие книжные стеллажи воздвигали вокруг нее стены, за которыми она так любила прятаться. Это место было идеальным укрытием от шума, который разносился по школьным коридорам замка. Только шелест пергамента и желтоватых страниц потертого учебника. Ей нужно было это уединение. Все, что происходит в ее жизни, не дает сконцентрироваться на важном. Ежедневная подготовка к поступлению в Академию закончилась, когда в ее жизнь ворвался Малфой, который поселился в ее мыслях так прочно, что невольно становится страшно. Гермиона думает о нем, когда его нет рядом. В такие минуты она способна здраво мыслить. Трезво оценивать ситуацию и убеждать себя, что все происходящее между ними — просто нелепое стечение обстоятельств. Но когда он врывается в ее личное пространство, все разумные мысли улетучиваются с неимоверной скоростью, давая возможность безрассудным поступкам руководить ею. Как это было в классе трансфигурации. Она ждала от самой себя чувство стыда, которое по всем правилам Гермионы Грейнджер должно было наступить в тот момент, когда Малфой закроет за собой дверь с другой стороны. Но, к сожалению, испытывала только глупое ощущение счастья. Такое, при котором в животе поднимается стая бабочек, а на лице появляется улыбка. Будь она умней, то задумалась бы о нормальности этих чувств. Но грохочущее сердце в груди в момент близости с Драко Малфоем лишает способности анализировать. Даже сейчас, когда он молча сидит рядом с ней за письменным столом в библиотеке и что-то выводит у себя в блокноте, Гермиона не может отказаться от всего, что между ними было, есть и, возможно, еще будет. Пусть это что-то очень хрупкое и призрачное, но она не станет тем, кто поставит точку. — Ты же знаешь, что я вижу, как ты смотришь на меня? — Ты сидишь напротив. — Это не оправдывает твой изучающий взгляд. — Я не изучаю тебя, Малфой, — Гермиона демонстративно поднимает пергамент вверх, стараясь успеть спрятать румянец на лице. Она слышит шелест бумаги и постукивание пальцев по деревянной поверхности. Теперь она знает, что эти пальцы могут довести ее до безумия. Как избавиться от этих мыслей? — Если хочешь знать мое мнение, то я не против этих переглядок. Просто интересно знать, что же ты хочешь увидеть. — Драко убирает из ее рук пергамент и наклоняется ближе, упираясь локтями на стол. В последнее время рядом с ней он ведет себя иначе. Все чаще показывает красивую улыбку. Не ту ядовитую, от которой холодок пробегает вдоль позвоночника. Он улыбается искренне. Так, что в уголках глаз собираются морщинки, а на левой щеке появляется ямочка. Между ними до сих пор тишина. Только от нее не хочется сбежать. В этой тишине хочется остаться. — Мне просто интересно, что в твоем блокноте. На самом деле она пыталась найти в нем ответы. Ей было важно понять, почему он здесь. Зачем приходит каждый вечер, стараясь как можно дольше оставаться рядом с ней. Зачем приносит ей любимую выпечку, если видит, что она пропустила ужин. Почему окутывает ее согревающими чарами, когда Гермиона забывает свой шарф. Почему молча несет учебники до беседки, а затем уходит, если она не просит остаться. У нее много вопросов, которые она так боится задать, но старается найти ответы в его поступках. Возможно, в этом блокноте есть то, что приблизит ее к разгадке. — Здесь то, что ты никогда не увидишь, — он стучит по обложке рукой, а его ухмылка отдается у нее под ребрами, и это чувство пробуждает тех глупых бабочек, которых она так старательно подавляет весь вечер. — Хорошо. Гермиона с легкостью пожимает плечами, делая вид, что ей не интересно, что прячется в записях, надеясь, что ему наскучит молчание и он просто оставит ее в тишине. Ей действительно нужно найти рецепт зелья, для своей личной разработки. Если она в ближайшее время не покажет записи профессору Слизнорту, то он просто потеряет к ней интерес. Этого нельзя допустить. Ей нужно быть уверенной в своих силах, и индивидуальные занятия с профессором пойдут только на пользу. Поступление в Академию до сих пор является ее приоритетом. — Хорошо? Куда исчезла настоящая Гермиона Грейнджер? Где твое любопытство, которое не знает границ? — Мне некогда играть в твои игры, Малфой. Либо ты молча сидишь и занимаешься своими делами, либо оставь меня в покое, пока я ищу этот проклятый рецепт, — ей кажется, что она перегибает палку, когда видит как густые брови парня изгибаются от удивления такой резкой смены настроения, а мадам Пинс появляется из ниоткуда, пугая Гермиону строгим взглядом. — Еще одно замечание, и я попрошу вас сдать все книги. Напряжение витает в воздухе, когда шепот Малфоя снова доносится до ее ушей. — Знаешь, в чем твоя проблема, Гермиона? — она по привычке закатывает глаза, предчувствуя нелепую колкость с его стороны. Драко явно пытается вывести на эмоции, как это бывает всегда, но ей не хочется снова попасться в эту ловушку. — Ты не умеешь просить о помощи. Это замечание заставляет ее остановиться на очередной странице учебника и наконец-то обратить на него внимание, которое ему было необходимо. В последнее время разговоры с ней стали производить такой же эффект, что и выкуренная пачка сигарет у берега озера. Он пользуется этим моментом и продолжает свою мысль. — Ты привыкла всем помогать, но никогда не ждала ничего в ответ. Вся такая благородная, — их разделяет небольшое расстояние, которое предоставляет им письменный стол, поэтому Драко не составляет труда протянуть руку и убрать выбившийся локон за ушко. — Знаешь, нужно уметь принимать помощь. Это может работать не только в одностороннем порядке. — К чему ты клонишь? — К тому, что мы вместе можем найти информацию, которая тебе нужна, и заняться более интересными вещами, — Малфой подмигивает, а затем облокачивается на спинку стула, ожидая ответа. На самом деле ему правда хотелось ей помочь. Тем более, как он успел заметить, все книги, которые штудировала Грейнджер, были давно им изучены и выучены. Личная библиотека в поместье позволяла быть на несколько шагов впереди остальных учеников. Даже таких способных, как гриффиндорка. — Ты же знаешь, что это звучит просто отвратительно? — Возможно, но вот твои довольные стоны говорили мне совсем о другом, — Драко смеется, когда веснушки на лице Гермионы скрываются за толстым слоем румянца. — Идиот. — А вот с этим утверждением я бы поспорил. Давай так: я говорю тебе название и рецепт зелья, который тебе нужен, и если не допущу ошибки, то выиграю одно желание. — Во-первых, невозможно знать все зелья наизусть. Во-вторых, ты слишком глуп, если считаешь, что я буду спорить на желание, — Грейнджер складывает руки на груди, принимая удобную позу. Но от Драко не скрывается заинтересованность в ее взгляде и чувство азарта. — Если я сделаю хотя бы одну ошибку, то ты сможешь получить мой блокнот. У тебя есть минута на размышление, пока я не передумал. Драко наблюдает, как гриффиндорка сомневается. Она хлопает ресницами и по привычке стучит по носу кончиком указательного пальца, раздумывая над ответом. Его предложение было весьма необдуманным. Блокнот всегда был чем-то личным для него. В нем скрывались настоящие чувства, которыми ему не приходилось ни с кем делиться. И если Грейнджер увидит его, то он будет весьма уязвим. Это подстегивает Драко забрать свое предложение, только вот она уже кивает в знак согласия. — Я перерыла все учебники и свои записи, но так и не нашла того, что мне нужно. Не думаю, что у тебя получится, так что бояться мне нечего. — А ты попробуй, Грейнджер. В моей голове хранится много полезной информации, в этом можешь не сомневаться. — Профессор Слизнорт дал задание узнать все о самом сложном яде. Оно совмещает в себе отравляющие ингредиенты растительного и животного происхождения. Не имеет ни вкуса, ни запаха, ни цвета. Но, кажется, профессор забыл уточнить, что в школьной библиотеке нет доступа к таким рецептам. Ну что, Малфой, когда ко мне в руке попадет твой блокнот? — на ее лице довольная самоуверенная улыбка. Он часто использовал такую же, когда знал, что одержал победу над соперником. — Наверное, никогда, Грейнджер. Слушай внимательно, а лучше сразу запиши, ведь ты правильно подметила, что в школьной библиотеке нет информации о яде Танталий, который состоит из настойки чистотела, листьев полыни, тертого корня мака, настойки золототысячника, яда акромантула, шкуры бумсланга и семи капель крови дракона. Глядя на то, как удивление расползается на лице Гермионы, Драко готов изучить всевозможные редкие рецепты, чтобы каждый раз производить на нее такое впечатление. Для того, чтобы заставить человека влюбиться, волшебники рисковали счастьем, используя Амортенцию. Грейнджер же было достаточно дарить ему эмоции, чтобы он с каждым днем привязывался к ней еще сильнее. Чтобы он возвращался именно к ней, за новой порцией личного зелья. — Это невозможно, — наконец-то пробормотала она, но все же принялась записывать название яда. — Откуда…? — Личная библиотека, Гермиона. Не ты одна скрываешься от людей за книжными стеллажами, поглощая информацию вместо нормального приема еды. Проходит несколько минут, пока гриффиндорка старательно записывает продиктованный рецепт, уточняя у него детали, а он выводит последние штрихи в своем блокноте. Сегодня они плавные и переплетаются друг с другом воедино. Нет резкости в чертах девичьего лица. Только гибкие линии от мягкого нажатия на грифель придают утонченность силуэту. — Ну и каким будет твое желание? — ее голос уже не такой уверенный как раньше. — Я найду этому желанию достойное применение, не переживай. Они остаются в погруженной тишине. Молчание каждого говорит о многом. С ее стороны — невысказанное восхищение вперемешку с желанием пробудить затихших бабочек в животе. С его же — навязчивая идея завладеть каждой клеткой ее тела и души. Они смотрят в глаза так, словно действительно что-то значат друг для друга. Но, наверное, никогда не скажут об этом вслух.