***
— Убийство! Казуха резко дёрнулся вперёд, раскрывая глаза и прогоняя весь сон. Только секунду спустя он понял, что слова раздались из его же уст, и озадаченно нахмурился. — А? — прозвучало где-то рядом. Повернув голову, ронин обнаружил сидящего Дзушино, который поднял наклонённую набок голову и приоткрыл веки. Неужели он спал так всю ночь? — Дзуши?? Что ты тут делаешь? — обеспокоился Казуха. А, точно, его же вчера уложил спать как раз напарник. Только... Дзуши, уже не пытаясь разлепить глаза, сонно ответил: — Казуха, на кой чёрт ты так рано встал... Иди спи, Архонтов ради. Обсудить всё можно будет потом... — положив руку на плечо напарника, он уложил того обратно на постель, а сам вновь просто склонил голову. — Постой, но тебе же неудобно! — пересилив себя и свой сон, Казуха заставил себя снова приподняться, чтобы уложить Дзуши возле себя. Впрочем, только он это сделал и коснулся головой поверхности, как тут же снова провалился в сон. Дзушино же поднял веки и некоторое время смотрел на спящее лицо перед собой. Длинные ресницы, трепещущие от, наверное, неспокойного сна; приоткрытый рот, слегка покрасневшие от холода щёки. Поразмыслив, темноволосый подтянул одеяло на Казухе, но после этого быстро одёрнул свою руку. «Что я делаю?»***
— Почему ты спал тут? — спросил Казуха наутро, когда они направлялись в главное здание. — А? Дзушино моргнул несколько раз и, только тогда осознав суть вопроса, замялся. — А, ну, — он отвёл глаза и неуверенно ответил: — Дело в том, что палаток же на всех по отдельности не хватает и... Генерал Горо решил поселить нас вместе, правда он просил меня передать тебе это. А! Разумеется. В сопротивлении больше двух дюжин человек, конечно, в лагере нет стольких свободных мест. — Почему ты не сказал мне? — взволновался ронин. — Тебе пришлось спать сидя, это же неудобно! У тебя не затекла шея? — он неосознанно поднёс ладонь к шее напарника, из-за чего того словно передёрнуло. — Извини!.. — Каэдэхара поспешил убрать руку, неловко уставляясь в землю. Дзуши ведь никогда не давал прикасаться к своей шее. Едва ли что-то могло измениться к этому моменту. — Мы пришли. Услышав слова Дзушино, Казуха поднял голову и вспомнил, что они шли в кабинет генерала, на место преступления. — Я осмотрю карты на столе и полки. Может, обнаружу что-то, — сказал светловолосый и принялся разглядывать содержимое на полках. — Тогда я займусь телом. До прибытия Сангономии Кокоми ещё несколько часов — а до тех пор они должны сделать всё, что в их силах. Притом надо оставить произошедшее на территории лагеря. Если кто-то из сёгуната прознает, они используют эту ситуацию как свой шанс. Если, конечно... они уже не знают о ней. Каэдэхара покосился на Дзуши — и вдруг заметил, как тот забирает круглый светящийся предмет из раскрытой ладони почившего солдата и прячет в карман формы. Почему он крадёт улику? — И что мы тут замышляем? — поинтересовался Казуха, присев рядом с напарником. Тот только успел поднять брови, когда ронин продолжил: — Что ты забрал? — Ничего такого. Это не существенная улика. Это же невероятно подозрительно! Красть улики — это такое же преступление. Дзушино с невозмутимым лицом поднялся на ноги, а за ним и Каэдэхара. — Покажи, — настаивал последний. Он сжал руку в кулак. Дзуши не стал бы так рисковать, будь он преступником или соучастником — даже не заметь Казуха краем глаза, впоследствии всё равно бы обнаружили пропажу этого странного предмета. Пока ронин думал об этом, к нему пришла мысль, что улика — вещица, излучающая синее свечение, чем-то напоминает Глаз Бога по форме — но выглядит всё же по-другому. — Я передам её позже непосредственно этой вашей.. Сангономии, — твёрдо ответил Дзушино. Казуха нахмурился. — Но- — Что вы тут расшумелись? — раздался голос: один из солдат, охраняющих место преступления, зашёл в кабинет. Он окинул подозрительным взглядом обоих юношей и те сразу же развеяли напряжённую обстановку. — Ничего-ничего, мы просто не могли определить кое-что. Оно не связано с преступлением, — убедительно-успокаивающе улыбнулся Казуха. Солдат же посмотрел на всё так же лежащий рядом труп и задумчиво протянул: — Мне кажется, или здесь чего-то не хватает?.. — а, парой секунд погодя, он, похоже, вспомнил и начал было: — А разве в его руке не- — В его руке не что? Все присутствующие обернулись к двери, когда к разговору присоединился новый голос. — Ваше Превосходительство! — засиял Казуха, увидев вошедшую Кокоми, ведь это была она. А за её спиной следовала Люмин. — Путешественница! — Так вышло, что мы были вместе, когда я получила сообщение об экстренной ситуации. Путешественница любезно согласилась мне помочь. Дзушино покосился на напарника, но вскоре отвёл глаза, засовывая руку в карман. — Эта вещь, — сказал он, протягивая Сангономии округлый предмет. — Но я бы советовал сначала осмотреть тело, — больше ничего не сказав ей, он отошёл обратно. Рассмотрев полученную Кокоми вещицу, Люмин заметно вздрогнула. — Путешественница, ты знаешь, что это? — спросила Сангономия, и девушка наклонилась к ней, чтобы что-то сказать на ухо. Тогда Кокоми многозначительно посмотрела на Казуху, после чего поспешила к телу солдата, с момента смерти которого уже наверняка прошло с сутки. — Это... кинжал Горо? — спросила Её Превосходительство скорее просто для себя, и так зная ответ. — Да, — одновременно сказали Каэдэхара с рядовым, охранявшим дверь. Пока Сангономия осматривала тело, остальные молчали, только Казуха кидал взгляды на напарника. Тот в какой-то момент не выдержал и шепнул ему: — Посмотри лучше на того солдата. И ронин послушно посмотрел. Сначала не заметил ничего необычного, но не прошло и нескольких секунд, как он разглядел на вроде бы и молодом лице непривычные морщины. «Неужели он тоже?..» С самого утра они начали с расследования преступления в первую очередь. Но ведь странные симптомы у солдат никуда не делись! Не говоря о том, что они так и не выяснили, откуда они берутся. Казуха хотел было подозвать солдата, чтобы расспросить его, но Дзушино остановил его касанием к плечу. — Нет нужды. Сейчас всё поймёшь. — А? Каэдэхара недоумённо поморгал. Чем дальше шло расследование, тем страннее ему казалась эта ситуация. — Всё ясно, — произнесла вдруг Кокоми, поднимаясь и поправляя полы своего одеяния. Люмин подошла к ней, говоря: — Предмет, найденный в руке почившего — это Глаз Порчи Фатуи. Он негативно сказывается на здоровье владельца и может довести его до необратимых последствий. — Осмотрев тело, — продолжила Её Превосходительство, — я могу сказать, что характер ранения и причина смерти весьма очевидные. Однако, при таком ударе, должно было пролиться довольно много крови, как можно видеть, взглянув на пол возле тела. — И при нанесении раны на одежду преступника непременно попала кровь, — закончил её мысль Дзушино. — Мы всё обыскали и не нашли нигде следов крови, кроме как здесь. Возможность сменить одежду, к тому же быстро — была лишь у генерала, однако остаётся вопрос, куда он дел запачканную. — Никуда, — покачала головой Кокоми. — Потому что он — не преступник. Солдат по имени Такахаси убил сам себя под влиянием Глаза Порчи, затуманившего его разум. Истинный преступник — тот, кто пронёс и распространил в лагере это оружие. Кроме того, как раз тогда, когда я покинула лагерь. — И у нас есть только один вариант... В сопротивлении промышляет предатель, — произнесла Люмин и обвела присутствующих взглядом. — Ваше Превосходительство, — подал голос Дзушино, подбирая какие-то исписанные свитки со стола. Казуха думал, что это бумаги Горо, но, может, это Дзуши их принёс? — Я нашёл это в палатке Такахаси под его постельным бельём. Это его обмен письмами с сёгунатом. Каэдэхара удивлённо поднял брови. И он ему не сказал?! — То есть, он сам же себя и погубил... — заключила Путешественница. — Быть беспечным с Глазами Порчи никогда не стоит. — Значит то, что случай произошел тогда, когда меня не было в лагере — просто совпадение? — задумалась Кокоми. — Нет, — ответил Дзушино. — Скорее всего, Такахаси планировал совершить атаку изнутри и использовать для этого свой Глаз Порчи, но не управился с ним. Её Превосходительство кивнула. — Иными словами, дело обстоит так: Такахаси, шпион сёгуната, начал промышлять Глазами Порчи в лагере — вероятно, желая подорвать силы сопротивления. О его предательстве свидетельствуют переписки с сёгунатом, из которых и раскрываются все его истинные намерения. Вчера днём Дзушино и Казуха направились в кабинет генерала Горо, чтобы найти Такахаси, пропажу которого обнаружили его близкие коллеги. Они его нашли — но тот уже был мёртв. На первый взгляд всё выглядело как убийство. Орудием стал кинжал генерала, что сразу наводило о мысль о его персоне. Для убийства понадобился всего один удар — прямо в грудь. Пол залит кровью; она так же должна была окропить одежду преступника, что следует из характера раны. Убийство должно было произойти примерно между полуднем и тремя часами дня, когда было обнаружено тело. На всё это время алиби есть практически у всех солдат, ведь они тогда тренировались и обедали. Кроме Дзушино и генерала Горо. Однако первый не был ни в чьём поле зрения только около десяти минут, тем более, что у него не было дополнительного комплекта формы, который он мог бы надеть после совершения преступления — ведь одежда бы запачкалась. Поэтому он уходит из подозрения. Остаётся генерал Горо. В упомянутый промежуток времени его никто не видел, возможность сменить одежду — была. Однако использованная форма нигде найдена не была. Кроме того, стал бы генерал вовлекать себя под подозрение тем, что пустил в дело своё же оружие — да и то, ни разу не использованное до этого... Преступление так же было совершено в его кабинете, что только добавляет подозрительности Горо. Как ни посмотри, больше смахивает на то, что его старательно хотели подставить — только дурак бы не попытался хотя бы избавиться от следов с места преступления. Однако же генерал не настолько глуп, чтобы совершать такие очевидные оплошности. Кинжал, время, отсутствие алиби, само место произошедшего — его кабинет. А тем не менее, объяснить причину нахождения Такахаси там было несложно. Будучи предателем, ему на руку было изучить карты самого генерала и записи к ним. После этого, должно быть, он собирался применить свой Глаз Порчи и напасть на сопротивление изнутри. А может, ему просто не посчастливилось попасть под влияние этого предмета именно тогда. Таким образом, Такахаси с помутнённым разумом нашёл давно не использованный кинжал генерала и убил себя. — Осталось конфисковать все Глаза Порчи... — вздохнув, Сангономия Кокоми обернулась к Каэдэхаре: — Казуха, я благодарю тебя за то, что ты взял на себя временные обязательства генерала. И тебя, Дзушино, так же, за помощь и важные доказательства. Можете быть свободны, — она улыбнулась. — Скоро я освобожу нашего бедного Горо. — Надо ещё убраться тут, — произнесла Люмин со вздохом, имея в виду явно не радующий глаз труп. Не хотелось бы, чтобы кабинет генерала встречал его таким образом. Но Казуха не мог быть спокоен до конца. Что-то не сходилось. Вроде бы всё логично, даже слишком... В этом-то вся проблема. Такахаси был подослан сёгунатом и он же распространил Глаза Порчи, которые используют Фатуи. То есть, сёгунат и Фатуи — в сговоре? Что он упускает? — Пойдём. Мимо него прошёл Дзушино, и ронин, не помедлив, направился за ним. — Я забрал Глаз Порчи потому, чтобы он не сказился негативно на твоём состоянии. Тогда тебя точно можно было бы рядышком с Такахаси класть. И я же говорил, что отдам его Её Превосходительству, — темноволосый хмыкнул. — А ты мне не верил. — Как ты понял, что это был Глаз Порчи? — Я и не понял, что это был он. Только по состоянию солдат, охранявших дверь, смекнул, что что-то такое есть. Ты же видел? Единственное, что могло повлиять на них так — это некая посторонняя вещь, не само тело, ведь если бы оно, то тут все уже давно бы такими ходили. ...Весьма умно. — Хвала Архонтам и на том, что всё кончилось, — облегчённо вздохнул Каэдэхара. — Ах, Казуха, Дзушино, подождите! — их догнала Кокоми, и они оба повернулись к ней с вопрошающим взглядом. — Чуть не упустила. У меня есть задание для вас... Опять?!***
Свежий морской ветер ласкал щёки. Пространство разрезал свист, похожий на мелодию — это светловолосый юноша заиграл на листе. Дзуши не мог сказать, раздражало его это или ему всё-таки было плевать. Он непоколебимо грёб вёслами, сдерживая порыв закрыть уши руками. Кокоми поручила им доставить припасы с Ватацуми в лагерь. Если точнее, отвезти туда использованные ресурсы и забрать новые. Она посчитала, что это будет хорошей возможностью для них развеяться после тяжёлых последних дней. Но прямо сейчас можно было сказать, что только Казуха "развеивался", судя по всему, будучи в приподнятом настроении. В то время как он, Дзушино, старался двигать эту дурацкую лодку вперёд! И пусть они договорились, что путь — на Дзуши, а погрузка припасов — на Казухе, всё же... Из-за этого свиста у него сейчас кровь из ушей пойдёт! Хвала Архонтам, морской болезни у него не было. А то вышло бы убийственное комбо. — Казуха... У тебя нет чего-то более спокойного? — спросил темноволосый. — А? Оно ведь и так спокойное. Хм... — Каэдэхара призадумался. — Могу сочинить хокку.«Неподвижно висит Тёмная туча в полнеба... Видно, молнию ждет.»
Дзуши невольно поднял голову, чтобы посмотреть на небо. Как ни странно, там и впрямь оказалась туча — а, зная чутьё Казухи на погоду, похоже, и впрямь надвигался шторм. Тем временем ронин сделал шаг и оказался теперь на носовой части лодки. Там он продолжил:«Утреннюю мглу Разбила и гонит прочь Беседа друзей.»
Стоило ему сказать эти слова, как он прикрыл глаза. Зачитанный хокку был пропитан давней тоской по чему-то. Может, по кому-то. По крайней мере, так казалось Дзушино. Правда, долго думать он об этом не стал. — Тебе лучше спуститься, — предостерёг он, наблюдая за тем, как его напарник преспокойненько стоит возле края борта. — А то упадёшь ещё. Даже если и спасёшься, не утонув — промокнешь, а значит заболеешь и не дай Архонт и меня заразишь. Спасибо, я пас. Открыв глаза, Казуха засмеялся на эту реплику. Только вот, не прошло и нескольких секунд, как в лодку врезалась волна и она сильно покачнулась — из-за чего юноша не смог удержаться на ногах, повалившись вперёд. — Ой!- Тёплое дыхание совсем близко. Он может дышать? Светловолосый неосознанно задержал своё дыхание, не отрывая взгляда от чужих серых глаз. Биение сердца столь отчётливое, что хотелось закрыть уши, несмотря на то, что оно пробиралось по всему телу. Это было его собственное сердце? Или нет? Казухе понадобилось с минуту, чтобы прийти в себя. Он совсем не заметил, что лодка остановилась (ведь Дзушино, что очевидно, перестал грести) и теперь они покачивались посреди моря. Он также обнаружил, что очутился так близко, что их грудные клетки почти соприкасались. Во время падения он выставил вперёд руки, но, можно сказать, упал всё равно почти на напарника, и теперь задержался в этом положении. Что было довольно проблематично. Стоило ему посмотреть на эту ситуацию с другой стороны, как Казуха тут же вспыхнул мягким румянцем на щеках, резко вдыхая и поднимаясь на ноги и делая пару шагов назад. Как неловко! — Подожди! — хмурясь, воскликнул Дзуши, тоже вставая и хватая за руку Каэдэхару, который чуть не сделал шаг за борт, но темноволосый вовремя потянул его на себя. Ронин взглотнул, выдерживая чужой взгляд, бежать от которого было некуда. Стало до того непривычно тихо, что он на секунду подумал, не попал ли он на тот свет по причине остановки сердца. Но на самом деле это просто море успокоилось, Дзушино ничего не говорил (но и руку друга не отпускал), а сам Казуха вновь задержал дыхание от волнения. Вдруг он почувствовал, что ладони у напарника были шершавыми и покрасневшими, натёртыми от продолжительной гребли вёсел. — Ой, посмотри на свои руки, — наконец нарушил тишину ронин, указывая на стёртую кое-где кожу юноши. — Думаю, уже моя очередь грести. — Нет, — мгновенно отрезал Дзуши. — Я же говорил, что справлюсь сам. Можешь не переживать, в открытом море я нас не кину, — он усмехнулся и сел обратно, чтобы продолжить грести. — Ну, Дзуши, не мучай себя — отдохни хотя бы немного, пока я буду вести лодку. Темноволосый задумался, отводя взгляд, и спустя некоторое время всё же покорно сдался. Казуха, обрадованный, взялся за вёсла и принялся усердно грести. Дзушино потянулся, чтобы вернуть кровообращение в затёкшие конечности, и, оперевшись на бортик лодки, стал наблюдать за напарником. Несмотря на то, что греблей занялся ронин, передвижение, как ни странно, ощутимо замедлилось. Дзуши нахмурился, пробегаясь взглядом по сосредоточенному лицу друга, напряжённым мышцам рук и замер на перебинтованном предплечье. Как раз в этот момент Каэдэхара прервался, чтобы быстро встряхнуть этой самой рукой. Секундой позже он уже собирался было положить ладонь обратно на весло, однако его запястье перехватила чужая ладонь. — Постой, — произнёс Дзуши. — У тебя здесь рана? — А, ничего серьёзного. Старый ожог. Просто немного неудобно. Но я и меч держу этой рукой, поэтому уже привык, — он улыбнулся, склонив голову, явно намереваясь закрыть тему. — Давай лучше я всё-таки буду грести, а то мы такими темпами до Ватацуми только к ночи доплывём, — Дзушино окинул его прищуренным взглядом и взял одно весло, потянувшись ко второму. — Но ты тогда точно перенапряжёшься, — возразил Казуха, не отпуская другое весло. Темноволосый юноша закатил глаза. — Раз ты так упрямишься, давай я возьму правое весло, а ты — левое. Договорились? Каэдэхара просиял и в знак согласия закивал головой. Так дело действительно пошло быстрее. Казуха задавал темп, чтобы они гребли одновременно, и попутно говорил: — Мы отлично справляемся! Не могу поверить, что ты проплыл столько в одиночку. Ты очень силён, — он улыбнулся другу, замечая, как тот отводит глаза. — Пустяки, — ответил Дзушино, упорнее наседая на весло. Ронин посмотрел на него ещё пару мгновений, прежде чем опустить взгляд на дно лодки, замыслившись.«Гардении, вы Прорастаете во мне, Душу изводя.»
Услышав хокку, Дзуши покосился на Казуху. — А это что-то новенькое, — хмыкнул он. — Мы в море плаваем, о каких гардениях речь? Что-то я их не вижу. Каэдэхара усмехнулся и негромко произнёс: — Не всегда люди говорят о том, что видят. Зачастую в поэзии используют образы и метафоры, это тонкая непостижимая грань искусства. Она всегда пересекается с чувствами человека. Поэзия идёт от сердца. Именно поэтому нельзя творить, ничего не чувствуя. Хочешь, научу тебя сочинять хокку? — предложил он. Дзушино вдруг остановил весло и холодно ответил: — Невозможно. Творить без чувств нельзя. Создание без сердца не способно на чувства.***
Светловолосый мальчик стоял у их места, на берегу. Волны накатывались на песок и возвращались в море, забирая с собой что-то куда большее, чем просто минералы. На выделяющемся валуне лежал сломанный веер. Рядом ничего не было — даже если какие-то следы и оставались, то они уже были смыты водой. А, нет — присмотревшись, юнец заметил возле веера небольшой исписанный пергамент. Он всё никак не мог разобрать, что там написано, ведь слёзы застелили глаза. Прошло некоторое время, прежде чем он смог взять бумажку и прочесть:«Прощальные стихи На веере хотел я написать – В руке сломался он.»