— Получилось? — ошарашенно переспросил Леви. — Мы вообще где?
— Ну, — Мира оглянулась вокруг себя, пнув песок. — Кажется, в тех самых «путях».
— А ты…
— Я… — ласково улыбалась та.
— Это правда… ты? — произнёс он, всматриваясь в голубые глаза.
— Правда, — тепло ответила Мира. — Не нравится?
Леви глубоко вздохнул, подступая на полшага ближе и не в силах отвести взгляд. Приподнял руку, осторожно коснулся плеча. И тихо улыбнулся.
— Ты же… прыгнула? — улыбка тут же стёрлась с её губ.
— Да, — неуверенно ответила Мира. — Вроде того. Но сейчас это совсем неважно. Посмотри, — широко улыбнулась и подняла голову вверх.
— Только не снова о звёздах, — Леви ухватил тонкое запястье.
Тепло.
— Зануда, — засмеялась она. — Но правда же красиво. Только глянь…
И дыхание перехватило, когда Мира дотронулась его лица и мягко подняла голову, чтобы увидел небо. Небо, что раскрашивалось безумием. Чертилось линиями, уходя вдаль. И линии те отдавали холодной карамелью радуги. Взять бы этот леденец — да никак. Но Леви видел лишь отражения. Те, что мелькали в голубизне глаз напротив.
— Мира, — наконец выдохнул он, не отрывая взгляда. — Плевать мне на звёзды.
Она резко опустила голову, пронзительно заглядывая в серость глаз. Искала там обман. Не находила.
— Ты не можешь вернуться, верно?
Мира закусила губу, опуская взгляд. Попыталась выдернуть руку из стальной хватки. Не удалось.
— Зачем? Почему не сказала? Я же столько раз спрашивал…
— А ты бы тогда согласился? — поморщилась Мира. — Если бы знал правду? Да, я сама всё это натворила. Точнее… Всё просто так совпало. Я стояла на той чёртовой крыше и… — она резко выпустила воздух из лёгких.
— И думала о тебе. — Подняла взгляд и смотрела прямо в глубину кричащей души. — Думала, что ничего не имеет смысла, никому и дела не будет, если меня не станет. И о том, как было бы неплохо, если бы выдуманный персонаж оказался реальностью и смог… полюбить меня?
А у Леви перехватило дыхание. Полюбить? Что? Он что же… он способен на это?.. Тонкие пальцы пробежались по его предплечью и, мягко приблизили к себе. Так близко, что можно увидеть сосуды в белках глаз.
— В итоге сама… смогла, — отвела она глаза в сторону, сжёвывая слова. — Сама не понимаю, честно говоря, что заставило сделать тот единственный шаг. Разве что, — болезненная усмешка искривила губы, — собственная слабость? Глупость? Не знаю, — она покачала головой. — А потом сзади раздался взрыв. Тут, — Мира усмехнулась, останавливаясь взглядом на своей руке, что свободно касалась его плеча, — как ты понимаешь, я не соврала. Знала ли я, что не смогу вернуться? Пожалуй, да. Была ли я уверена, что смогу вернуть тебя? Процентов на шестьдесят. Я рискнула. Должна была.
— Ты… — Леви не хватало слов.
Пожертвовала жизнью ради меня. — И что мне делать с этим?
— Не переживай, — она внезапно отстранила руку и сделала шаг назад. — Скорей всего, ты даже не вспомнишь меня.
— Нет, — резко брошенная фраза кипятком обожгла слух. А Леви тут же притянул её обратно. — Не смей так говорить. Если ты надеешься как-то стереть мне память своей силой прародителя или что там, то не рассчитывай на это. На Аккерманов это не действует, забыла, величайший знаток моей жизни? — Мира лишь хлопала глазами, не находя слов. Леви выдохнул и чуть тише произнёс: — И да, мне есть дело, понятно?
— До чего? — глухо выдохнула Мира.
— До тебя. И даже не надейся, что я забуду. Забыть все твои выкрутасы? С заваливанием в мой кабинет в первый же день? С воровством приводов? С нелепыми попытками полётов, с дурацкой привычкой истреблять бумагу, с рубашкой Эрвина, в конце концов? — Мира густо покраснела, пытаясь отступить, отчего Леви довольно усмехнулся и украл ещё несколько сантиметров пространства между ними, выдыхая в самые губы: — с играми в бутылочки или как там? Со звёздами. С той ночью. Понимаешь?
— Д-да… — запнулась Мира.
— Давно ли ты краснеешь? — лёгкой насмешкой уточнил Леви, щекоча чёлкой нос и осматривая пятна, что поднимались от ворота кофты к щекам.
Мира секунду смотрела на него и вдруг засмеялась:
— А что, по-твоему, окрасило мне волосы? Конечно же, мои прекрасные щёки.
Воздух жарким костром пылал. Обжигал. Не давал думать ни о чём, кроме такой нужной сейчас близости чужого тела.
— И что же дальше? — пересиливая себя, уточнил Леви. — Что с тобой будет?
— Я… я думаю, я уйду.
— Куда?
— Туда, куда тебе сейчас хода нет, — грустно посмеялась Мира.
— Я тебя не отпущу. Я… я запрещаю тебе уходить, —
боги, говорит как ребёнок. И злится сам на себя за эти беспомощные слова.
Она подняла глаза и тыльной стороной руки провела по его щеке. Молча смотрела, подушечками скользя по коже. Леви медленно накрыл ладонь своей, сильнее прижимая к лицу.
— Не уходи, прошу, — пробормотал он.
А улыбка у Миры вырывалась сама собой. Как себя сдержать-то?
— Не могу. Я бы хотела всё изменить. Но не могу, — она сморщила нос (
только бы не заплакать) — Мы никогда не должны были встретиться, понимаешь? — она запустила руки под его локти, касаясь спины и с силой сжимая одежду. Заставляя, моля себя не проронить и слезинки. Ведь если начнёт — уже не остановится. — Это лишь насмешка мироздания.
Понимал. Прекрасно понимал. И вместе с тем никак уже не мог представить самого себя без этой встречи. И как же не хотелось отпускать.
Леви до бликов, до красных вспышек зажмурил глаза, одной рукой зарываясь в мягкие волосы, а подбородком вжимаясь в хрупкое плечо. Как же… неправильно.
— Я боюсь, — голос предательски дрогнул, заставив его сердце пропустить удар.
— Я найду тебя.
— Даже в том… мире? — Мира кривила губы, чувствуя щипающую боль в глазах.
— В любом из миров.
Он слегка отклонился и дрожащими руками приблизил её лицо к своему. Горько. Как же горько. Скольких людей он уже потерял? Не счесть. Мёртвые не должны тянуть за собой живых — годами твердил себе эту мантру. Но вот она же стоит тут вполне себе живая, настоящая, дышит, сдерживает слёзы, еле шепчет что-то, улыбается. Он же не дурак, он же чувствует. Чувствует ярко бьющееся сердце и горячее дыхание. Как матьвашу её отпустить?!
— Поцелуй меня, Леви, — тихо шепнула Мира. — Пожалуйста.
Он заглядывал в такие знакомые и такие неожиданно голубые глаза. Убрал за ухо непослушную светлую прядь. Мира пальцами вела от подбородка к шее, чувствуя, отпечатывая в себе этот миг. Леви подался вперёд и мягко накрыл её губы своими. Запоминая. Растворялся в этом, задыхаясь в страхе. Ещё хотя бы несколько минут, секунд, часов, хоть немного, самую малость,
нупожалуйста. Всё кричит. Истошно орёт, истекая кровью и слезами, отказываясь, отрицая, при этом не вырываясь наружу ни одним звуком. Лишь судорожным дыханием.
А что-то уже тянуло прочь, скурчивая внутренности, где-то эхом звучал голос что звал.
— Я найду, — тихо произнёс он, одним пальцем стирая всё же упавшую слезу.
— Это… прощание? — шепнула она, закрывая глаза.
— Нет, — отрезал, почти до хруста позвонков прижимая Миру к себе. — Это — до встречи.
Она тихо засмеялась и кивнула, глубоко дыша и стараясь быть ещё-ещё-ещё ближе, лишь бы остаться, не отпускать, не уходить.
— Пожалуйста, помни меня, — дрожащим шёпотом просила Мира. Леви лишь крепко держал её в своих объятьях:
— Обещаю.
Страх искрами отражался в глазах, что калькой копировали черты лица, руки касались, запоминали. Мир вокруг темнел, а звёзды затухали одна за одной, умирая и прощаясь. Глубоко вдыхали лёгкие, запоминая грозящий остаться горечью на языке запах. Песок под ногами превращался в затягивающее вязкое нечто. И миг этот длился бесконечно долго, а Леви всё вглядывался в голубые глаза напротив. Держал, хватался, молил… Ловил эту улыбку. Сжимал чужое тело, губами утешал солёные щёки.
Если бы он только знал, что такое море… Мягкие волосы шёлком рассыпались в руках. Халат мялся уродливыми складками. И оно всё длилось, длилось бесконечные секунды, пока тьма не сожрала последние касания, не оставила под ладонями пустоту. Пока из провала не послышался знакомый голос.
— Леви! Очнись же, ну! — его кто-то тряс за плечи, в закрытые глаза бил свет. Что-то гремело и стучало, а тело почему-то трясло.
— Х-Ханджи? — он с трудом разлепил глаза, тут же чуть не ослепнув от яркости полуденного неба над головой.
— Ох, слава богам, — она обеспокоенно вглядывалась в его лицо, помогая приподняться и сесть удобней. — Ты как? Что-то болит?
Да.
— Всё в порядке. Что произошло? — выдавил Леви, заходясь в кашле, и Ханджи тут же поднесла к его губам флягу с водой.
— Ты выбил Микасу из-под лапы титана, а потом…
— Дерево, — выдохнул он, отводя в сторону флягу и провожая взглядом плывущие облака.
— Да, именно. Она подхватила тебя и вынесла оттуда. Миссия провалилась, — Ханджи приподняла очки и устало потёрла глаза. — Много раненых, едем назад.
— Понятно, — безразлично отвечал Леви. А облака всё плывут и плывут.
— Дай осмотреть, — Ханджи водрузила очки на место, чуть сдвинув брови. — Похоже, сильно головой приложился. Следи за пальцем, Леви.
Надо же. Нет, ну надо же. И правда — удалось. Он снова Леви.
Он равнодушно водил глазами вслед за траекторией движения пальца: вправо, влево, вверх, вниз.
— Неплохо, — пробормотала она. — Доедем до штаба — ляжешь в лазарет.
— Зачем? — ради проформы поинтересовался Леви.
— Треснулся башкой о дерево — добро пожаловать на койку, — похлопав его по плечу, отвечала Ханджи. — Жив, и слава Сине, — пробормотала себе под нос и отвернулась, пустым взглядом просверливая воздух.
Жив, да. Кому там слава? Сине? Смешно. Две буквы неправильные, а так — порядок.
Они уже были на безопасной территории стен, когда Леви пришёл в себя. И всю дорогу он наблюдал за движением облаков по небу и слушал рассказ Ханджи.
Его Ханджи. Раненные, погибшие, выжившие. Как обычно. Как обычно херово.
Леви доставили в больницу в Тросте и оставили там. Сил протестовать не было, поэтому он смиренно позволил перенести себя в палату. По мимо него там находились и другие жертвы вылазки. Крики, стоны, вздохи. Ненавистные звуки. Леви даже не сопротивлялся осмотру, позволив вколоть себе... снотворное? Или что это было? Плевать, оно позволило забыться. И не видеть в каждом углу
тот силуэт.
На следующее утро зашла Ханджи. Беспокойно осмотрелась и присела на стул рядом с товарищем.
— Как?
— Порядок. Когда меня выпишут?
— Ох, Леви, — усмехнулась она. — Отдохни пару дней, без тебя не пропадём.
— Как Эрвин?
— Не пострадал, — откидываясь на стуле, отвечала Ханджи. — Что с ним будет…
— И правда… — пробормотал в ответ Леви.
Она молча сидела напротив ещё около получаса. Просто сидела. Что-то бормотала себе под нос, почёсывая голову.
— Ханджи, — она тут же подняла на него взгляд. — Спасибо.
— Что? — удивлённо спросила та.
— Не важно, — тут же отвёл взгляд в сторону Леви.
— Ладно, — она настороженно смотрела на старого друга. — Я, наверное, пойду. Дел, знаешь ли, много…
Леви только кивнул в ответ, не поднимая глаз. Ханджи поправила куртку и поспешила к выходу из, так называемой, палаты.
— Леви, — Зоэ резко обернулась у шторки и вернулась к кровати. Она запустила руку в сумку, будто в поисках. И воздух камнем встал в лёгких, когда положила в открытую ладонь нашивку.
— Наш, —
чёртов ком в горле, — герб? Чья эта нашивка?
— Не знаю, — она озадаченно дёрнула плечами. — Ты сжимал это, когда мы нашли тебя. Имени нет.
— Нет, значит, — Леви не узнавал тот сиплый голос, что вырывался из его рта. А чёрная дыра в груди разрасталась. Поглощала. Без остатка, без пощады.
— Леви? — Ханджи обеспокоенно осмотрела товарища. — Ещё обезболивающего?
— С чего бы? — пробормотал он, не отрывая взгляда от вышивки.
— Ты… ты плачешь же…
***
Опять три дня в больнице. Опять настойки, сон и прочее. Угрюмая медсестра, что три раза в день заглядывала за ширму.
— На выписку, — резюмировал мужчина с густой бородой, осмотрев Леви и делая пометки в бумагах. — Сестра, принесите форму. Капитан, — подняв на него усталый взор, обратился доктор, — посвятим наши сердца.
Леви коротко кивнул. Иронично. Ситуация повторялась. Правда, иначе.
— Ваша форма, — медсестра положила одежду на тумбочку, тут же разворачиваясь к зовущему пациенту.
Вдвойне иронично. Леви развернул форму.
Его размер. Втройне.
***
Он стоял у двери своей комнаты, положив ладонь на ручку. И никак не мог толкнуть. Даже ключ уже провернул. А вот открыть никак не получалось. Будто силы резко покинули тело.
Надо было считать. Глядя в пол — отворил дверь. Замер. И медленно поднял взгляд. Ничего, в общем-то не поменялось. Шкаф, стол, стул, херово кресло. Леви переступил порог, спиной закрывая дверь.
Больше не придёт. Шагами отбил расстояние до своего стула. Сел.
Пустое кресло. И не менее пустой взгляд вперёд. Вытянул из кармана нашивку и положил перед собой, слепо гипнотизируя пространство. Рука сама собой взяла листок, сминая его в кулаке. Леви медленно перевёл взгляд на образовавшийся комок.
— Прощай, — прошептал он, сжимая в руках бумагу.
