***
Проснувшись на следующее утро, Уилл обнаружил спутанные вокруг его бёдер простыни, и на секунду ему показалось, что в постели он один. А потом он повернулся и увидел Ганнибала, лежащего на спине рядом с ним. Волосы его были растрёпаны, и он внимательно разглядывал свои поднятые руки. В частности, как подозревал Уилл, запястья, до синяков опухшие от его зубов и выпачканные кровью. — И как я тебе? — спросил Уилл. — Признаться, я надеялся, что ты откусишь кусок или два кожи. Но начало весьма многообещающее, — Ганнибал опустил их и посмотрел на Уилла, подперев голову одной рукой. — Я перебинтую их после завтрака. Удивительно, но, похоже, Ганнибал впервые в жизни не спешил браться за готовку. Он смотрел на Уилла сверху вниз с такой откровенной нежностью, что Уилл и сам ощутил её отголосок у себя в груди. Ганнибал потянулся к нему одной рукой. Но не для того, чтобы заключить в объятья, как сначала подумал Уилл, а чтобы он мог провести по его животу кончиками растопыренных пальцев — прямо по шраму, который Ганнибал оставил ему много лет назад. Напоминание должно было омрачить чувства Уилла к нему, должно было превратить этот нежный момент в уродливый и жестокий. Но этого не случилось. Уилл накрыл руку Ганнибала своей, и Ганнибал переплёл их пальцы, улыбнувшись так, словно Уилл был для него самой большой драгоценностью на свете, а не человеком, чью жизнь он разрушал снова и снова. — Ты сожалеешь об этом? Ганнибал колебался с ответом, плечи его поникли. — Сожаление — это… — Я не приглашал тебя поэтично поразглагольствовать о природе сожаления. Я задал тебе конкретный вопрос. — Нет, — Ганнибал расплылся в совершенно бесхитростной улыбке, мгновенно сделавшей его моложе на несколько лет, что резко контрастировало с последовавшими словами: — Я не жалею об этом. По правде говоря, я ни о чём не жалею. Всё, что я сделал — или ты сделал, если уж на то пошло, — привело нас к этому моменту, и я ни на что бы его не променял. Уилл моргнул. — Это… наверное, самая романтичная вещь, которую мне когда-либо говорили. Что делает ещё более сюрреалистичным то, что ты сейчас говоришь о том, как меня выпотрошил. Он ослабил хватку на руке Ганнибала, но Ганнибал крепче сжал свою, не отпуская его. — Я видел тебя так, как никто другой. Я держал в своих руках твою жизненную силу и вёл тебя из одной жизни в другую. Я не могу представить ничего более романтичного. — Конечно, не можешь. А самая сокровенная, самая тёмная правда заключалась в том, что Уилл и сам не мог. «Господи». Может, они были созданы друг для друга. Или, что более вероятно, Ганнибалу наконец-то удалось отсечь у Уилла всё, что не нуждалось в Ганнибале так же сильно, как Ганнибал нуждался в нём. В любом случае, сейчас Уилл был здесь, с ним, и он не представлял, что когда-нибудь смог бы его оставить. В первый раз они выжили только потому, что Ганнибал позаботился о том, чтобы ничто по-настоящему их не разлучило. — У меня есть несколько домов с видом на море, — сказал Ганнибал, внимательно наблюдая за Уиллом. — К сожалению, не все из них, но достаточно, чтобы мы могли найти для тебя подходящий. «Да сколько ж, чёрт возьми, у тебя этих домов?» — подумал Уилл. И в то же время решил, что знать ему этого вовсе не хотелось. Он покачал головой. — Не нужно мне море. Ганнибал приподнял брови. — Ты чахнешь здесь без воды, Уилл. — Да, но это не обязательно должно быть море. Мне нравятся реки, озёра, даже ручьи. Хочешь — верь, хочешь — нет, но мне, вообще-то, довольно легко угодить, когда мной не манипулируют, не пытают и не держат в клетке, — а потом до Уилла дошёл смысл затеянного Ганнибалом разговора, и он запнулся в изумлении: — Постой… Мы уезжаем? — Думаю, скоро. Мы пробыли в Канзасе достаточно долго. И это при том, что прошло вовсе не один-два месяца, как в прошлый раз заверял его Ганнибал. Что ж, это только подтвердило давнишние подозрения Уилла. «Не разыскивало нас ФБР, ты всё это затеял, чтобы я оставался именно там, где тебе было нужно, ублюдок ты манипулятивный!» — Ну и что мы тогда будем делать? — спросил Уилл. — Бойня во Флоренции была безрассудством. Если захочешь её повторить ещё где-то, у нас возникнут проблемы. Ганнибал уставился на скомканные простыни поверх плеча Уилла, выражение его лица стало настороженным. — Я хотел показать тебе Флоренцию, но не смог. Ты этого не захотел. В результате я впал в… безрассудство, да, как ты и сказал. Теперь всё будет по-другому. — Потому что у тебя буду я, — Уилл намеревался произнести это, как утверждение, но фраза каким-то образом прозвучала, как вопрос. Улыбаясь, Ганнибал улёгся обратно, всё ещё не сводя с Уилла глаз. — Потому что у меня есть ты, — пальцы его остались переплетены с пальцами Уилла, а вторая рука не отрывалась от шрама на его животе. — Нам не нужно охотиться, если ты не хочешь. Он звучал искренне, но Уилл не верил в это ни на секунду. — Да ну? И ты будешь счастлив провести столько времени, разыгрывая семейное счастье? Ничего, кроме работы по дому, вежливой компании, тихих домашних вечеров и ей-богу настоящей свинины на ужин? Тебе это не наскучит? Всё, что ответил на это Ганнибал: — А тебе? Наскучит. Конечно, наскучит. Ему станет скучно, и он попытается убедить себя, что это не так, но, в отличие от Молли, Ганнибал будет способен заглянуть за вуаль и напомнить ему, кем он на самом деле является. Кем сделал его Ганнибал. — Думаю, мы увидим, — Уилл даже был не в силах на себя разозлиться, когда Ганнибал просиял на это самодовольством. — В интересах эффективности, — заметил Ганнибал, — мы должны ограничить перечень вещей, которые возьмём с собой, когда уедем отсюда. Взять только самое необходимое и действительно важное. Что, разумеется, включает и твою коллекцию. — Ага, — сухо ответил Уилл, — я почему-то и не думал, что теперь вот так просто с ней распрощаюсь.Глава четвёртая
23 сентября 2021 г. в 17:00
Ужин превратился в неловкую пытку, ещё более неловкую, чем Уилл вообще мог себе представить.
Они не обменялись ни единым словом. Ганнибал подал на стол, не представив блюда и не делясь секретами приготовления, и как только оба принялись за еду, его, похоже, совершенно перестало интересовать, что Уилл о ней думает. Он даже не смотрел, как Уилл ел, тем жадным взглядом нескрываемого удовольствия.
Они будто ужинали каждый сам по себе, просто сидя за одним столом, и это определённо было одним из худших впечатлений, когда-либо испытанных Уиллом.
Единственным утешением служило то, что Ганнибал всё же уделял Уиллу некоторое внимание, пусть и не так явно. Несмотря на то, что ел Уилл гораздо быстрее и, в отличие от Ганнибала, не был склонен смаковать еду, делали они это приблизительно с равной скоростью и ужин закончили одновременно.
Ганнибал нарушил тишину, но только для того, чтобы с мучительно-невыносимой вежливостью спросить:
— Не поможешь мне убрать со стола?
И снова воцарилось молчание, правда, теперь, пока Уилл помогал Ганнибалу собрать тарелки, оно казалось ещё более гнетущим. Ганнибал начал вручную мыть посуду в раковине, Уилл же взял на себя сушку.
В паре футов стояла отличная посудомоечная машина, но Уилл предпочёл о ней промолчать. И так было понятно, что это своего рода наказание, и он полагал, что примет его, даже если со стороны Ганнибала всё это больше походило на истерику.
— Ты ведь так и не кончил, — внезапно произнёс Ганнибал, протирая мыльной губкой последнюю тарелку, пока Уилл стоял рядом, держа полотенце, и ждал, чтобы её вытереть.
Сперва он подумал, что речь о недоеденном ужине, но потом до него дошло.
— Как-то расхотелось.
Задумчиво хмыкнув, Ганнибал подставил тарелку под струю воды.
— Могу я присоединиться к тебе, когда мы тут закончим? Возможно, я смогу посодействовать.
— Посодействовать.
— Возможно, не самое удачное слово. У меня есть к тебе предложение. Касающееся одного конкретного предмета из твоей коллекции, привлёкшего моё внимание. Не из числа твоих любимых игрушек, как мне кажется, но я был бы очень признателен, если бы ты удовлетворил моё любопытство.
Чистая победа. Ганнибал сдался, сам приполз к Уиллу и попросил об этом. Вот только победой это не ощущалось. Не после того, как Ганнибал весь ужин откровенно манипулировал им, не проронив ни слова, и Уилл, конечно же, ему это позволил.
— Если хочешь, — ответил Уилл, принимая из рук Ганнибала мокрую тарелку.
Уиллу стало легче от того, как Ганнибал посмотрел на него, хотя совершенно не должно было. Как и всё, что бы ни предложил Уилл, будь то секс, платоническая привязанность или даже насилие, Ганнибал примет это и поблагодарит за его щедрость.
— Хочу, — ответил Ганнибал. — Очень этого хочу.
Уилл медленно вытер тарелку, заставляя себя не спешить, чтобы не показаться слишком нетерпеливым, и убрал её в шкаф. Ганнибал к этому моменту уже покинул кухню. Уилл слышал его шаги, нехарактерно громкие, когда тот направлялся по коридору к спальне Уилла.
«Мы действительно собираемся этим заняться».
Он недолго колебался, сомневаясь в разумности идеи, а потом всё же последовал за ним. Добравшись до спальни, он обнаружил Ганнибала, стоящего на коленях возле открытой пластиковой ванны и внимательно перебирающего её содержимое. Уилл не знал, чего ожидать, не знал, какая игрушка могла бы привлечь внимание Ганнибала, но его выбор определённо удивил Уилла. Силиконовая игрушка уродливого фуксиевого цвета, наполовину пробка, наполовину анальные шарики. На стволе на равном расстоянии друг от друга располагались три шарика, увеличивающихся в размере от кончика к основанию.
Ганнибал оказался прав. Это даже близко не одна из его любимых игрушек, на деле она была ближе к самому концу списка. Впрочем, это в большей степени потому, что куплена она была всего за несколько недель до того, как энцефалит усилился настолько, что Уилл едва мог соображать. Он использовал эту пробку только один раз, и воспоминания об этом сейчас казались очень далёкими и туманными. Разум его, вероятно, тогда уже вовсю полыхал.
Ему стало любопытно, знал ли об этом Ганнибал, и не потому ли выбрал именно её, но Уилл посчитал, что это вряд ли имеет значения.
Будто бы прочитав мысли Уилла — нет, серьёзно, Уилл бы даже не удивился, будь это так, — Ганнибал произнёс:
— Меня заинтриговала её форма. Могу я вымыть её для тебя?
— Я и сам могу, — Уилл приблизился, чтобы взять её, но Ганнибал быстро отвёл руку с игрушкой.
— Считай это частью моего к тебе предложения. Ты ведь используешь для этого мыло для рук в ванной, да?
В Вульф Трап Уилл пользовался специальным очищающим составом для секс-игрушек. В доме, который он делил с Молли и Уолтером, он обходился простым средством для мытья посуды. Здесь же, в ванной рядом с раковиной, имелась здоровущая стеклянная бутыль с дозатором, заполненная гипоаллергенным мылом без запаха, идеально подходящим для целей Уилла. Уилл подозревал, что именно запах-то его и выдал, даже если мыло якобы его и не имело.
— Ага, — ответил он.
— Тогда я скоро вернусь. А ты пока разденься и постарайся устроиться как можно комфортнее.
«Комфортнее». Уилл почти рассмеялся, но потом осознал, что на самом деле не ощущал себя дискомфортно. Он немного сомневался и нервничал в предвкушении, но в остальном чувствовал себя более-менее непринуждённо. И ему отчаянно не терпелось снова заставить Ганнибала посмотреть на него с тем же голодом и страстью.
Раздевшись, он вытянулся на кровати, уставившись в потолок. Член ещё не встал полностью, но уже ощутимо напрягся. Анус был немного влажным от смазки и неплохо растянут с прошлого раза, сейчас засунуть в него что-то будет проще простого.
Вернувшись в спальню, Ганнибал неодобрительно нахмурился, глядя на разбросанную по полу одежду. Но потом он посмотрел на Уилла, и тот смог уловить момент, когда Ганнибал решил для себя, что оставленный Уиллом бардак не имеет значения. Взгляд Ганнибала медленно прошёлся по телу Уилла: по его губам, груди, шраму на животе, конечно же, удостоенному самого пристального внимания, по его члену и бёдрам. Просто лежать смирно, не пытаясь соблазнить Ганнибала или выгоднее выставить себя перед ним напоказ было невыносимо трудно.
Уилл с полной уверенностью ожидал какого-нибудь комментария, сравнивающего его с классической статуей, произведением искусства или чем-то в этом духе. Вместо этого Ганнибал просто протянул ему вымытую пробку и сказал:
— Это должен быть вибратор. В игрушке есть пустой слот для него.
— Ага, в комплекте шла вибро-пуля, — взяв игрушку, Уилл потянулся за бутылкой дорогущей смазки, стоящей на тумбочке. — Я от неё избавился. Я нахожу вибрации… отвлекающими.
— Моё присутствие также будет тебя отвлекать, Уилл?
— Возможно, — признался Уилл. Но ему хотелось, чтобы Ганнибал остался. Хотелось увидеть, как ледяное самообладание Ганнибала неизбежно даст трещину. Может, ему даже удастся заставить Ганнибала почувствовать себя слабым и беспомощным.
Пока Уилл наносил на пробку смазку, особенно тщательно смазывая шарики, Ганнибал разделся сам и, как не без удовольствия заметил Уилл, оставил одежду на полу в таком же беспорядке. Обойдя кровать, он забрался на противоположную её сторону. Ганнибал придвинулся ближе, почти вплотную и опустил ладонь на бедро Уилла. раздвинув ноги Уилла, он приподнялся на локте, наблюдая, как тот приставил кончик пробки к анусу.
— Это единственная подготовка, которая тебе необходима? — каким бы спокойным он ни пытался казаться, хриплый голос выдавал его с потрохами, как и твёрдость члена. Он большой, Уилл не мог этого не отметить. Широкий и необрезанный, покрытый венами и с розовой головкой.
— Сейчас, да. Я растянул себя раньше, когда вставлял чёрную пробку.
Уилл закусил губу, проталкивая внутрь первый шарик, но это едва ли помогло заглушить гулкий стон в груди. Ганнибал вторил ему, ниже и тише, и пальцы его впились в бедро Уилла.
«А вот это, определённо, отвлекает». Уилл многозначительно посмотрел на руку Ганнибала, и тот убрал её, а в уголках его глаз проступили морщинки смеха. В качестве награды и благодарности Уилл ввёл в себя второй, более крупный, шарик и приоткрыл губы, позволяя вырваться крику. Ганнибал ощутимо вздрогнул.
Нижняя часть позвоночника Уилла выгнулась дугой, мышцы подрагивали вокруг игрушки. Он уже чувствовал себя заполненным, хотя знал, что может выдержать гораздо больше.
— Ты предпочитаешь мастурбацию сексу с партнёром, — голос Ганнибала звучал ненасытно и по-хищнически опасно. Уилл почти мог почувствовать, как вокруг него медленно смыкаются его зубы, выжидая перед настоящим укусом.
Последний, самый большой шарик проскользнул внутрь, и Уилл тут же начал лениво покачивать бёдрами, чтобы насладиться и лучше прочувствовать проникновение.
— Видимо, — выдохнул он. — Так и есть.
— Это вполне понятно. Если бы мне пришлось выбирать исключительно между твоей компанией и тобой в компании кого-то другого, я бы выбрал то же самое.
Смех Уилла оборвался, сменившись всхлипом, когда мускулы ануса непроизвольно сжались, переполняя его новыми ощущениями. Пришлось подождать, пока они угаснут, прежде чем он смог попытаться ответить снова:
— Полегче, доктор Лектер. Полегче.
Ганнибал взял Уилла за подбородок, нежно призывая повернуть голову. Встретившись взглядом, они не спешили отводить глаза. Под натиском Ганнибала Уилл почувствовал себя выпотрошенным и выставленным напоказ.
— Скажи мне, Уилл, почему мы вновь вернулись к тому, чтобы называть друг друга по фамилии? Всё ещё пытаешься сделать наши отношения менее личными?
Уилл судорожно сглотнул. Он не хотел разговаривать. Разговор удерживал его, привязывал к миру и к его работавшему в полную силу разуму. Ему уже хотелось выйти за его рамки.
«Но в таком случае я с тем же успехом мог бы заняться этим и в одиночку».
— Возможно, неосознанно, на подсознательном уровне, — допустил он. — Но думаю, мы оба можем сойтись во мнении, что если это действительно то, чего мне хочется, получается у меня довольно дерьмово. В моём понимании всё это настолько интимно, насколько только возможно.
— Думаю, это не совсем так. Но всё же могу предположить, что на данный момент мы наиболее к этому близки.
Ганнибал одним пальцем провёл по линии челюсти Уилла до подбородка, а затем по его противоположной щеке. Он невесомо скользнул костяшками пальцев по шраму на ней, и нежность, отобразившаяся на его лице, вкупе с прикосновением, пробрали Уилла до костей. На секунду ему захотелось прекратить это, вытащить пробку и просто лежать с Ганнибалом в постели, пока ни один из них больше не сможет пошевелиться.
А затем Ганнибал убрал руку и велел:
— Повернись.
У Уилла только и успело вырваться «Что?», прежде чем Ганнибал сам перекатил его на бок лицом к тумбочке. Руки Уилла, лежащие на основании игрушки, будто её нужно было постоянно придерживать, на секунду покинули своё место, и пробка неприятно дёрнулась внутри него.
— Я тебя отвлекаю, — ласково объяснил Ганнибал. — Тебе будет легче, если ты отвернёшься. Ну а кроме того,— он положил ладони на ягодицы Уилла, едва не заставляя его подпрыгнуть, — у этого ракурса есть свои преимущества.
Он раздвинул ягодицы большими пальцами. Мысль о том, что он видел, как должен был выглядеть анус Уилла с выглядывающей из него игрушкой цвета фуксии, напомнила Уиллу о его цели, о том, чего он жаждал от этой их маленькой игры. Ганнибал не раз ломал его, и теперь Уилл собирался сломать Ганнибала, правда, совсем иным способом.
Он немного сдвинулся на кровати, пока удобно не улёгся на живот, оставив бёдра слегка раздвинутыми, а руки сложенными под головой.
Закрыв глаза, он попытался себя отпустить. Тело извивалось, как само того хотело, заставляя силиконовые шарики внутри него двигаться. Игрушка надавливала на все его сладкие местечки, но никогда на них не задерживалась. Это, плюс знание того, что Ганнибал неотрывно за ним наблюдает, не давало ему как следует себя отпустить.
Он открыл глаза и обернулся, бросив на Ганнибала короткий взгляд, и тот, по крайней мере, его не разочаровал. Губы Ганнибала были приоткрыты, обнажая стиснутые зубы, и он делал один судорожный вдох за другим. Он пытался то ли обуздать себя, вновь взяв всё под контроль, то ли вдохнуть как можно больше пьянящего возбуждения Уилла. Уилл не был уверен, но остался доволен в любом случае.
Ганнибал выглядел совершенно очарованным. Одной рукой он крепко сжимал член, но она не двигалась. Просто оставалась на нём, поддерживая эрекцию, пока член подёргивался в руке.
Уилл ухмыльнулся. Не смог удержаться. Он снова ощутил себя могущественным и властным, и это пьянило.
— Не представляю, насколько это, должно быть, увлекательное для наблюдателей зрелище, — наигранно-застенчивым тоном сказал он, сильнее покачивая бёдрами, больше для Ганнибала, чем для себя.
Губы Ганнибала скривились от чего-то необузданного и хищного.
— Как понимаю, я далеко не первый, кто за тобой наблюдал.
Это заставило Уилла поморщиться и уткнуться лицом в сложенные руки. Он не хотел думать о Молли. О том, с каким терпением и пониманием она относилась ко всем его странностям и причудам, и как легко он ушёл от неё, даже не попрощавшись. Как мало вспоминал о ней с тех пор, как снял со своего пальца обручальное кольцо.
Матрас подпрыгнул от резкого движения, и Уилл почувствовал тепло Ганнибала почти на своей коже.
— В любом случае, — пробормотал Ганнибал, кладя ладонь между лопаток Уилла, заставляя его вздрогнуть и прогнуться под давлением, — я не согласен. Прямо сейчас ты являешь собой воплощение красоты и соблазна. Олицетворение похоти. Должен тебя предупредить, что почти наверняка воссоздам эту сцену в своих рисунках. И, полагаю, не единожды.
«Господи. Я бы тебе это позволил». Уилл бы даже не стал заставлять Ганнибала воспроизводить это на бумаге по памяти. Он бы лежал вот так там, где было бы нужно Ганнибалу, двигаясь очень-очень медленно, чтобы продержаться как можно дольше, пока Ганнибал сидел бы рядом и рисовал его.
Рука Ганнибала опустилась ниже, скользя вдоль позвоночника к ягодицам. Пальцы нырнули между ними и замерли, когда он добрался до основания пробки.
— Могу я? — спросил он.
Уилл кивнул, но вместо того, чтобы трахнуть его игрушкой, Ганнибал потянул за неё, вытаскивая шарик за шариком. Уилл со стоном запрокинул голову, пока они покидали его тело.
— Тебе она понравилась не так сильно, как я надеялся, — Ганнибал отбросил игрушку в сторону, и Уилл засмеялся, когда она, скатившись с кровати, шлёпнулась на пол. — Если передашь мне лубрикант, я хотел бы попробовать кое-что ещё.
«Пальцы». Уилл легко мог сказать это по тому, как Ганнибал поднёс к глазам руку и провёл подушечкой большого пальца по кончикам первых трёх, будто проверяя их чистоту, гладкость и готовность к работе.
Решив, что ничего не имеет против, Уилл без вопросов протянул ему смазку. Ганнибал смазал пальцы и устроился между бёдер Уилла. Два пальца легко и уверенно проскользнули внутрь, заставив Уилла, уронив голову, застонать в предплечье.
— Нет, — не вынимая пальцев, Ганнибал наклонился, почти вплотную прижавшись грудью к спине Уилла. — Если ты себя укусишь… что ж, полагаю, я предельно ясно выразился по этому поводу на кухне.
Он погрузил два пальца Уиллу в рот, и не успел тот принять их, как Ганнибал принялся уверенно массировать его простату. Уилл впился в них зубами, и его тело вернулось к жизни с пронзительным вскриком.
— Преимущество занятия сексом с врачом, — прошептал Ганнибал Уиллу в плечо, его горячее дыхание пробежалось по коже Уилла. — Прошло много лет с тех пор, как меня вызывали для массажа простаты, но я не забыл. А твоя настолько выдающаяся. Её просто невозможно пропустить.
И в доказательство он практически пробарабанил по ней кончиками пальцев. На несколько мучительно-долгих, восхитительных минут, Уилл позабыл обо всём на свете. Он извивался, вгрызался и выл. Не мог лежать смирно. Раздвинув ноги шире, он согнул колени, чтобы ему было удобнее двигать бёдрами, трахая себя пальцами Ганнибала именно так, как ему было нужно.
— Ах, — также взволнованно, как и Уилл, выдохнул Ганнибал. — Понимаю.
Уилл не знал, что там понимает Ганнибал, и ему было всё равно, потому что Ганнибал перестал массировать его простату, но его рука осталась неподвижной, а пальцы — идеально изогнутыми, чтобы Уилл сам мог на них насаживаться. Уилл ещё несколько раз царапнул зубами костяшки пальцев Ганнибала, а затем выпустил их, более чем довольный, чтобы на мгновение запрокинуть голову и наполнить комнату своими стонами.
— Не ожидал от тебя такого, — заметил Ганнибал, — хотя теперь понимаю, что должен был.
— Не ожидал чего? — спросил Уилл, слыша рычание в своём голосе. Уилл Грэм перестал существовать, медленно растворившись в собственном гедонизме.
— Твоей потребности всё контролировать.
Слова немного отрезвили Уилла.
— Это не потребность. Это…
— …то, к чему привыкло твоё тело. Пробка более-менее остаётся неподвижна внутри тебя, пока ты извиваешься на ней. Ведь так, Уилл?
Именно так, и Ганнибалу было чертовски хорошо это известно. Разумеется, он понимал. Он всегда понимал Уилла, видел его насквозь.
— Как будто это что-то плохое, — успокоил его Ганнибал. Он тяжело дышал, и зубы его, как и у Уилла, казалось, были оскалены в рычании. Уиллу это нравилось. Очень нравилось. — Ты привык к полному контролю, и поэтому привык на него полагаться, — он прижался ртом к плечу Уилла и достаточно сильно укусил, заставив Уилла зашипеть и повернуть голову, в отместку кусая воздух. — Да. Давай же, Уилл. Покажи мне, как ты прекрасен, когда держишь всё под контролем.
Возможно, он и сформулировал это как приказ, но Уилл услышал в его словах мольбу. Он знал, что Ганнибал сделает всё, о чём бы Уилл ни попросил его прямо сейчас.
— Три пальца, — велел ему Уилл. — И дай мне свою руку, чтобы укусить.
Третий палец ощущался почти болезненно. Вместе они были толще, чем любая из пробок, которые Уилл вставлял в себя сегодня. Он использовал запястье Ганнибала, чтобы заглушить свой скулёж: нашёл бледный шрам, оставленный ему Мэттью Брауном от имени Уилла, очертил его зубами и укусил. Ганнибал застонал ещё громче Уилла, звуча гораздо болезненнее и куда блаженнее. Уилл укусил сильнее, просто чтобы услышать его снова, и ощутить вкус железа.
Ганнибал раненным зверем застонал Уиллу в плечо, а потом поднял голову.
— Мне любопытно, будь в тебе сейчас мой пенис…
Уилл разжал челюсти, огрызаясь:
— Просто скажи «член», как все нормальные люди.
Рука Ганнибала молниеносно взлетела к горлу Уилла и сжалась вокруг него. Уилл подавился воздухом и, задыхаясь, почти начал сопротивляться, но Ганнибал использовал хватку на горле только для того, чтобы повернуть голову Уилла к себе и поцеловать его в губы. Мимолётное, хоть и влажное прикосновение, а затем Ганнибал выпустил его горло и с новой силой принялся за простату Уилла, пока его дыхание ещё не пришло в норму, и он не успел вернуть себе контроль.
— Будь в тебе сейчас мой член, — с блеском в глазах продолжил Ганнибал, — ты бы заставил меня лежать неподвижно, в экстазе и агонии, используя меня для собственного удовольствия?
«Да. Блять, да!»
В воображении Уилла ещё не успела сформироваться чёткая картинка, а он уже выпалил:
— Сделай это!
— Хм?..
— Вставь в меня член. Хочу трахнуть себя им.
На лице Ганнибала промелькнуло удивление, но он не стал спорить и не колебался ни секунды. Ганнибал вытащил пальцы из ануса Уилла, уже саднившего настолько, насколько же он был разработан. Уилл даже не сомневался, что сейчас всё будет только хуже, ещё болезненнее. Ганнибал отстранился, и Уилл повернулся на бок, спиной к нему. Задрав одну ногу, он раздвинул руками ягодицы, позволяя Ганнибалу увидеть, как сильно он этого жаждал.
Голос Ганнибала прозвучал так, словно его выпотрошили, когда он спросил:
— Защита? Больше лубриканта?
— Нет. На оба вопроса.
Ганнибал придерживал член рукой, пока Уилл медленно на него опускался. Мышцы болезненно растягивались, но это было хорошо. Уилл не переставал скулить, пока член Ганнибала погружался в него всё глубже и глубже, пока задница Уилла не оказалась прижата к паху Ганнибала.
— Дай мне минутку, — пробормотал Уилл, что было довольно глупо, учитывая, что сам он тут же слабо задвигал бёдрами, привыкая к заполненности и желая большего.
Ганнибал обхватил Уилла за грудь дрожащими руками, в этот раз подставив для зубов другое запястье. Пальцы этой руки побывали в заднице Уилла, и в доказательство от неё исходил сильный мускусный запах. Потакая ему, Уилл нашёл зубами парный шрам на предплечье и укусил. Ганнибал издал прекрасно-мучительный стон, но остался совершенно неподвижен, когда Уилл начал насаживаться на его член уже по-настоящему.
Видимо, это всё, что было нужно Уиллу. Он решительно вращал бёдрами, потребовалось несколько толчков, прежде чем он нашёл правильный угол, дразня простату и заставляя член пульсировать, истекая смазкой, а потом он полностью растворился в инстинктах и животном желании, беря то, что ему было нужно, и не заботясь ни о чём другом.
Кожа Уилла казалась горячей и скользкой, бёдра болели, и он ощущал на языке вкус крови и пота. Он непрерывно рычал, впиваясь зубами, пока не запротестовали десны, и трахал себя всё сильнее и быстрее, размашистыми толчками вместо коротких, с которых начал.
— Пожалуйста… — в какой-то момент он услышал, как Ганнибал выдохнул ему прямо в ухо. — Уилл, пожалуйста. Я… я… да. Пожалуйста
Уилл почувствовал в воздухе отчаянье, такое же густое и острое, как кровь во рту, и со стоном продолжил отчаянно двигать бёдрами, пока член не дёрнулся, начав изливаться.
Он ещё не успел отойти от подступившего удовольствия, даже не отпустил запястье Ганнибала, когда тот прижал его к матрасу и стал нещадно трахать. Потрясённый и всё ещё слишком чувствительный, он мог только извиваться под ним и бессвязно постанывать. Ганнибал же в ответ навалился на Уилла ещё сильнее, вбиваясь в него с такой необузданностью, что кровать застонала, и её изголовье ударилось о стену.
— Ганнибал, — попытался произнести Уилл, заикаясь в такт толчкам Ганнибала. — Ганнибал!
— Да, — в эйфории рычал Ганнибал. — Да.
Уилл с трудом мог это выдержать. Это было уже слишком; тело его было таким чувствительным и переутомлённым. Дрожа и всхлипывая, он потянулся назад и вцепился ногтями в бедро Ганнибала, одновременно впиваясь зубами в его предплечье. У него появилось смутное ощущение ещё одного нарастающего мощного оргазма, и это было так же болезненно, как и приятно.
Вскоре Ганнибал тоже кончил, до предела заполнив задницу Уилла спермой так, что он почти ожидал, что она хлынет у него из горла, а потом всё закончилось. Когда они немного приподнялись, чтобы отдышаться, Ганнибал прижал Уилла к своей груди, покрывая небрежными поцелуями его шею, щёку и подбородок.
Уилл старательно отворачивался, чтобы Ганнибал не мог дотянуться до его губ, и тогда тот, властно взяв его за подбородок, повернул голову Уилла к себе. На вкус губы Ганнибала были как соль, и он гладил его по лицу и волосам с такой душераздирающей нежностью, что Уилл не сомневался, что сейчас ощущает на языке его слёзы.
Наконец Ганнибал отстранился и, уткнувшись носом в затылок Уилла, глубоко вдохнул. Он двинулся ниже, и Уилл поспешил пресечь любые его дальнейшие действия:
— Даже не смей.
— Прошу прощения?.. — голос его прозвучал так, будто голосовые связки Ганнибала превратились в клочья, и Уилл был более чем горд собой по этому поводу.
— Не обнюхивай мою задницу, не вылизывай её, или что бы ты там ещё ни собирался сделать.
— Я просто хотел ею полюбоваться.
— Да? Ну так не смей. Не сейчас.
Он почувствовал улыбку Ганнибала.
— Значит, в следующий раз?
Уилл фыркнул, борясь с собственной улыбкой.
— Ага. В следующий раз.