***
Андрей растерянно смотрит на вещь в своих руках. Он, мягко говоря, совершенно не понимает, что именно надо делать. Нет, они с Сашей раз сто всё обсудили. И Лось подробно описал то, чего именно хочет. Только вот сам Князев ни черта не понял. — Андрей, давай уже, у меня всё затекло, — Леонтьев поворачивает голову в сторону партнёра. Очков на лице Саши нет. Он их снял, от того и не видел страдальческого выражения лица старшего. Последний с одной стороны, безумно рад этому, ведь позориться не придётся. С другой, всё свободно могло бы прекратиться. — Сейчас… — Князев не может собраться с силами, чтобы выполнить просьбу любимого человека. Головой молодой человек понимает, что Саша — не фиалка. От удара не рассыпется точно. Но страх никуда не отступает. Он, скотина такая, всё нашёптывает, что это всё неправильно и попахивает нездоровыми отношениями. В таких обычно муж алкоголик лупит свою жену. — Князь, — «супруга» нервно вздыхает и хмурится. — Ты там решил повеситься? — Лосик, умей ждать, — цокает языком Андрей. Ему умело удаётся выровнять голос, дабы тот звучал уверенно. На деле же, хочется повеситься, как и говорит Лось. Прямо на этой чёртовой скакалке. Будь она проклята вместе со своим владельцем и самим поэтом. Он мог тогда свободно сказать: «Саша, я не фанат таких игрищ. Прости, но я не стану лупить тебя скакалкой». Но нет, Князев согласился, пообещав сделать всё в лучшем виде. Андрей даже не сомневался, что не оплошается. Поэтому и не смотрел ничего на тему, и не готовился толком. Он делает несколько глубоких вздохов и замахивается. Удар выходит слабым. Даже следа на чужой спине не оставляет. Но Леонтьев всё равно вздыхает и произносит: «наконец-то». Он укладывает подбородок на кровать. В голове пробегает мысль, что удобнее было бы не стоять на коленях на полу, а просто лежать на кровати. Старший закрывает глаза, вновь замахивается, и скакалка попадает прямо в центр спины. Она оставляет бледно-красную полосу. Глядя на неё, Князь чувствует себя странно. Это всё одновременно и дико, и непонятно, и несколько приятно. В руках будто некая власть находится. Она смешивается со страхом получить самому от Леонтьева при слишком сильном ударе. Князев думает, где именно находится та самая грань дозволенного. — Андрей, блять, давай уже, ты достал, — Ренегат стискивает зубы и грозно шипит. Колени уже болят от твёрдости пола. Ковра в номере нет, да и с ним было бы не шибко удобно. — Если не можешь, скажи прямо. А то с твоей тормознутостью мы до утра тут проторчим. — Да подожди ты, дай мне собраться. Первый раз бью кого-то скакалкой. Я в душе не ебу как и что тут надо делать, — на одном выдохе произносит мужчина и беспомощно глядит на прыгалку. — Просто бей, — пожимает плечами младший. — Представь, что я ковёр, и ты должен выбить из меня пыль. Ему легко говорить. Он точно миллиард порнухи на тему посмотрел. Да и будучи снизу и фактически ничего не делая, Саша свободно может бросаться советами. Злиться на него глупо, тут можно только на себя. — А если слишком сильно ударю? — Не унимается Андрей. Он вертит в руках предмет. Длинная верёвка приятного прозрачно-зелёного цвета. Её явно покупали не на какой-то дешёвой барахолке, а в специальном спортивном магазине. — Ты же мне эту скакалку в жопу затолкаешь. — Успокойся, всё нормально. Просто ударь меня посильнее, — голос звучит устало. Конечно, Леонтьев уже минут пятнадцать ждёт хоть каких-то нормальных действий от партнёра. И Князев послушно выполняет просьбу. Но бьёт всё равно недостаточно сильно. Рука по-странному дрожит. Немного успокоиться помогает музыка. Её включает Яков, находящийся в соседнем номере за стенкой. Кажется, это какая-то американская группа. Слов разобрать не получается от слова совсем. Но даже без этого в Андрея, словно вливается уверенность. Прыгалка врезается в кожу быстро, создавая тихий шлепок, который быстро утопает в мелодии. Тоже самое происходит и со сдавленным хрипом Леонтьева. Он не ожидал действий от старшего. По-правде говоря, молодой человек чуть не провалился в приятную дрёму. Лучше неё только то самое долгожданное прикосновение длинным шнуром. Ренегат нисколько не жалеет, что выбрал не ремень, а именно прыгалку. Ощущения намного лучше, чем в спортивном зале. Там и открылось то, что когда скакалка вырывается из рук, это не всегда неприятно. Андрей поднимает руку для нового удара. Тот выходит намного сильнее, чем все предыдущие. Он попадает не только по спине но и по шее, немного задевая ухо. Младший громко шипит и прогибается, сжимая простыни на кровати. — Блять, я слишком сильно ударил, да? — Князев бросает прыгалку и опускается на корточки рядом с Леонтьевым. Рука осторожно касается бледно-красных следов на чужой спине. — Всё нормально, так и должно быть, — гитарист поворачивает голову в сторону старшего и прищуривает глаза в попытках хоть немного увидеть лицо того. — Ненормально это, у тебя спина похожа на тигриную, — мужчина делает короткую паузу. — Тоже вся полосатая. — Он замолкает, прикусывая свою щёку изнутри. — Хочешь, чтобы моя спина была полосатой по другой причине? — Спустя несколько секунд тишины произносит Саша, а на его губах расплывается несколько наглая усмешка. Андрей поднимает взгляд на младшего, неуверенно кивая. Почти тут же Князь чувствует на своих губах чужие. Лось кладёт свою ладонь на шею вокалиста и слегка сжимает её. Андрей зарывается пальцами в чёрные волосы младшего. Как же сильно он их любит. Для него это одна из самых лучших частей Ренегата, если не самая лучшая. Поцелуй выходит долгим и по-странному неловким. В последний раз такое было при первом поцелуе с Леонтьевым. Нет, в тогда всё было намного-намного хуже. Ренегат прикусывает шею старшего и начинает вылизывать «пострадавшую» кожу. Андрей довольно прикрывает глаза и шумно выдыхает. Он просто наслаждается чужими прикосновениями. Они не похожи на те, какие бывают на людях. При них Саша старается нормально сдерживаться. Но получается, мягко говоря, хреново. Чего стоят только постоянные «случайные прикосновения» и глупые прозвища, произнесённые по привычке. Саша сжимает бёдра молодого человека, последний обнимает его за шею. Ладони гитариста мозолистые и тёплые. Они мнут чужую кожу, несколько нежно и осторожно. А Андрей вновь целует Сашу, уже более уверенно и нагло. Сдавленное и шумное дыхание обоих «растворяется» в музыке, всё играющей из соседнего номера. Оттуда же и доносится громкий смех Горшенёва и возмущённые вопли Якова. Ренегат отстраняется, собираясь прокомментировать услышанное. Но поэт тут же закрывает его рот рукой. Настроения на очередные гейские шутки нет. И если Саша всё же испортит ими момент, Андрей изобьёт его не только скакалкой, но и арматурой, а после запихнёт в автобусный ящик для барабанов. Мужчины перемещаются с пола на кровать. Младший нависает над партнёром и целует того в губы. Быстро и мимолётно. Князев внимательно следит за Сашей и ждёт его действий. Последний вытаскивает из-под подушки тюбик со смазкой (заготовили заранее) и начинает выдавливать её на свои пальцы. Князев раздвигает ноги пошире и прикрывает глаза. Он толком ничего не ел за сегодня, ведь вычитал в каком-то женском журнале, что для анального секса это обязательно. Да, и клизму мужчина сделал. Леонтьев растягивает старшего долго. Хотя, сам уже давно находится на пике. Чужая безопасность намного важнее собственного удовольствия. — Лось, давай уже, — Андрей приподнимается на локтях и смотрит на Сашу устало. — Не тяни кота за рога. — Прямо как ты со скакалкой? — С усмешкой спрашивает Леонтьев и выдавливает гель на свой член. — То есть ты мне мстишь? — Брови сводятся к переносице. — То есть я тебе мстю, — невинно хлопает глазами Леонтьев и пожимает плечами. Вид у него такой, будто это не он сейчас сидит голый, готовясь войти в другого мужчину. — Дурак, нет такого слова, — смеётся поэт и опускает голову обратно на подушку. Саша громко цокает языком и закатывает глаза, после чего всё же толкается вперёд. С губ Андрея срывается тихое, почти змеиное, шипение, а он сам сжимает простынь руками. Леонтьев входят до конца и берёт в ладонь чужой член. С каждым своим толчком Ренегат надрачивает старшему. Последний громко дышит, и периодически с его губ срываются стоны. Лось двигается быстро, он не такой фанат долгой раскачки, как Князев. Тот может чуть ли не по десять минут «баловаться» с темпом. Ренегат ненавидит это, но никогда не жалуется. Только тихо (чаще всего нет) материт Андрея. Спустя пару толчков Саша выходит и кончает с громким и протяжным стоном. Немного придя в себя, Лось доводит до разрядки и старшего, после чего ложится рядом с Князем. Тот лежит несколько секунд без передвижения и щипает младшего за бок.***