***
Короля, стоящего на коленях никто не видел. Только те безумцы, что смогли захватить их в плен. Но таких очень мало. Глядя на короля, все думают об их власти, ни никак не стойки на коленях. Да что там. Подобное кажется чем-то неправильным, диким и выходящим за всевозможные рамки. Никто не смеет даже думать о таком. Если следовать этой логике, то получается, что Александр — самый настоящий бунтарь. Ведь он не только думал о короле в неправильном свете, но и видел его в столь унизительной позе. А ещё Поручик зарывался пальцами в густые чёрные волосы и трахал монарха в рот. Грубо и совершенно не церемонясь, будто это какая-то шлюха из дешёвого борделя на окраине города. Но те нищие дамы и юноши всегда слишком были самовлюблёнными, чтобы разрешать делать с собой что-то чересчур унизительное. А король Леонтьев позволял многое. Поручик сбился со счёта сколько раз его хлыст проходился по спине младшего. А тот скулил, прикусывая простыни, пока его дорогая жена сидела в соседней комнате и читала романы. Главный фетиш Поручика — не просто трахать тёзку, а иметь того прямо, когда совсем рядом есть кто-то посторонний. Леонтьев никогда не возражал, а если и поступал так, то быстро сдавался. Твёрдость и уверенность, коими всегда пользовался Саша, вмиг исчезали рядом с конюхом. Последний был редко ласков и никогда не сюсюкался. Он предпочитал быть сдержанным со своим любовником. Но только в плане эмоций, если брать «жизнь» в кровати, можно легко спутать Щиголева с диким зверем в гоне. Поручик оставлял багровые засосы на чужой шее и там же глубокие укусы. А потом издалека наблюдал за тем, как Леонтьев оправдывался перед супругой, объясняя, почему в этот раз секса не будет. Это очень смешило Щиголева. Он едва сдерживал себя от того, чтобы не начать смеяться в голос. Эти отношения были непонятными, неправильными и аморальными. Леонтьев был женат на чудесной, но глупой Маше. Она читала много книг и считалась достаточно умной. Только вот девушка в упор не замечала очевидных вещей и верила мужу без лишних вопросов. По этому поводу у Поручика было несколько теорий, объясняющих слепоту Марии: глупая девичья влюблённость или такое же наличие любовника. В любом случае Щиголеву подобное было на руку, ведь никто не устраивал скандалов и не грозился повесить его. Поручик втрахивал Леонтьева в королевскую кровать. Тот матерился сквозь стиснутые зубы, вытирал слёзы руками и пускал слюни. Простыни постели после каждого свидания были мокрыми и искусанными. Служанки искренне считали, что эти следы оставила Мария после бурной ночи. Поручик невольно стал свидетелем такого обсуждения. В голосах дам слышались завистливые нотки. Но Александр совершенно не винил девушек. Он сам себе завидовал, ведь Леонтьев подходил под все эпитеты, коими его величали девицы. Да, Леонтьев был и страстным, и жутко красивым, и сексуальным, и чутким, и сильным, и умеющим доставлять удовольствие. Щиголев порой не верил в то, что из того робкого и несуразного мальчишки вырос настолько хороший молодой человек. Александр прекрасно помнил первую с тёзкой. Тогда он совершенно не произвёл какого-то положительного впечатления. При знакомстве Поручику было уже добрых семнадцать лет. А это такой возраст, когда проявляется характер и младшие становятся противны. Леонтьеву же было около четырнадцати лет. Время, когда только-только начинаешь взрослеть и тянуться к старшим. Щиголева безумно бесил мальчишка, которого он должен был обучать верховой езде. Однако уже год спустя уроки с лошадьми отошли на второй план. Их сменило обучение поцелуям. Даже в юности тёзки, Щиголев не шибко церемонился и всегда целовал грубо и жадно. Он давал Леонтьеву шанс сбежать, пока не было слишком поздно и чувства не утянули с собой в тёмный омут. И Леонтьев не ушёл, и уже в своё шестнадцатилетие его впервые имели в спальне, пока родители спали в соседней комнате. Принц закрывал рот рукой и честно старался лишний раз не дышать. Конюх же совершенно не сдерживался. Ему было плевать на всех тех, кто находился рядом. Его волновала только чужая кожа. Чистая и мягкая. Можно сказать, даже невинная. С годами страсть кусаться не прошла. Поручику уже давно не девятнадцать, а он всё впивается в шею любовника, словно упырь или вампир. «Жертва» в свою очередь по-прежнему реагировал бурно и эмоционально. У Леонтьева была повышена чувствительность. И Поручик активно пользовался этим. Он любил собственноручно растягивать тёзку. Александр делал всё всегда чертовски долго, изводя младшего. Последний ругался на подобное так что любой сапожник позавидовал бы и попросил бы уроков. Поручик твёрдо уверен в этом и готов отдать Буцефалку, если бы оказался не прав. А в его жизни было всего три живых существа, коими он безумно дорожил и любил всем своим сердцем: Буцефалка, лучшая лошадь во всей округе; Матильда, кошка, которую конюх выкормил самолично, и Леонтьев. Последний редко слышал от Поручика ласковых и нежных слов. На подобное он был крайне скуп. Лишь в редкие моменты позволял себе «телячьи нежности». Леонтьев же был романтиком, но только для своего любовника. Для других Саша был совершенно иным человеком. Никто бы в жизни не подумал, что грозный король может липнуть к кому-то, как котёнок к хозяину. Во время ночных посиделок с вином в бокалах Леонтьев чуть ли не оды пел тёзке. Последний всегда внимательно слушал с усмешкой на своих устах. А потом целовал чужие. Так требовательно и страстно, что король таял, будто снег по весне. Леонтьев обожал прикосновения старшего и тянулся к его рукам, как всё тот же котёнок. Пальцы «хозяина» осторожно перебирали волосы Леонтьева и иногда пытались заплести косички, но быстро сдавались. В подобные моменты Леонтьев боялся лишний раз пошевелиться. Он знал, что таким образом старший успокаивал нервы, поэтому не мешал ему. В «винные вечера» они не занимались сексом, даже не лапали друг друга. Чаще всего Саша просто говорил. Много, подолгу и быстро. Будто у короля имелся страх того, что его перебьют и перестанут слушать. Щиголев не возражал, он любил голос своего тёзки. Пусть, раньше он и бесил безумно. Аж до тряски в руках и коленях. Теперь же Александр готов продать своих лучших лошадей, лишь бы младший продолжал что-то рассказывать с горящими от интереса глазами. Поручик не затыкал его поцелуям, как герой сопливых романов. Маша же любила так делать. Об этом часто говорил Леонтьев, добавляя, что чертовски сильно устал от подобного. Ему едва хватало самообладания, чтобы не оттолкнуть от себя супругу. До свадьбы Леонтьев много размышлял о побеге вместе с тёзкой туда, где никто и никогда не найдёт. Но было слишком поздно. Отец Саши просто поставил сына перед фактом. Мол, надо, не отнекивайся, сынок. И нормальный план побега ни конюх, ни на тот момент принц придумать не смогли. Поэтому оба лицемерно корчили из себя счастье всю свадьбу. А на душе у обоих скребли кошки. Зато сразу после первой брачной ночи жениха и невесты. Первый отсосал конюху в покоях того. Леонтьев заглатывал до конца, пряча зубы за губами. Он сам насаживался на член и старательно работал языком, вылизывая каждую венку. Король делал всё умело и быстро. Он прекрасно знал, как довести своего любовника «до звёздочек». Щиголев наматывал чужие пряди тёмных волос на пальцы. Он полностью отдал всю инициативу партнёру, но вскоре отнял её. Конюх крепко схватился за волосы младшего, а после стал вколачиваться в его рот. Александр делал всё быстро, чуть ли не порыкивая в процессе. Мучали смешанные эмоции и чувства. Не самые приятные и желанные. Но все они улетучились, стоило только кончить. Щиголев не дал тёзке отстраниться и только сильнее прижал того. Леонтьев даже не сопротивлялся, только рот шире открыл. После никто из них не проронил ни слова. Леонтьев просто лёг поближе к тёзке и прижался к тому, прикрыв глаза. В голове было пусто, а с уст так и ничего не сорвалось. Только тяжёлые вздохи слышались периодически. Они нарушали тишину, но не разряжали её. Саша осторожно прикоснулся своими устами к чужим. Его не оттолкнули и слабо ответили на поцелуй. Он был извиняющимся и просящий прощения. — Люблю тебя, — совсем тихо произнёс Леонтьев и лёг обратно, уместив свою голову на чужом плече. — Я тебя тоже, — шепнул Поручик еле слышно. Не привык он говорить подобное, от этого и смущался так сильно.***
Кровать тихо скрипит под весом тел двух мужчин. Не будь она качественно сделанной, определённо бы «ныла» на всю округу. Но Леонтьев заказывал мебель только у хороших мастеров. Щиголев наматывает его волосы на кулак и звонко шлёпает по ягодице. На коже остаётся ярко-красный след. Там же виднеются слабые желтоватые оттенки от когда-то больших синяков, оставленных пальцами. Ногти оставили короткие тонкие полоски царапин. — Саша… — почти что скулит король. Ему одновременно и больно, и чертовски сильно хорошо. Так не бывает рядом с супругой. Только с Щиголевым. — Для тебя я Александр, малыш, — с усмешкой на своих устах произносит Щиголев и вновь бьёт ладонью по чужой заднице. — Будь добр не забываться, Лосик. «Лосик» не успевает ответить, Александр меняет темп, делая его по-настоящему бешенным. Младшему приходится вцепиться руками в изголовье кровати. Иначе можно свободно упасть. Саша кусает свои измученные губы в попытках не застонать в голос. Последняя надобность безумно бесит и раздражает. Хочется приказать всем слугам и супруге в том числе уйти прочь из замка на добрые час-два, чтобы можно было прекратить изводиться в попытках быть тихим. Зубы Щиголева смыкаются на чужой коже, от чего Леонтьев громко шипит и сильнее сжимает дерево. Язык Поручика начинает старательно и тщательно зализывать «рану». Вскоре Александр отстраняется, отпускает волосы и перекладывает свои руки на задницу младшего. — Ал-Алекс-сандр… — Еле выдавливает из себя Саша и криво улыбается. Чужая рука гладит его по длинным волосам, будто успокаивая и отдавая несколько секунд на передышку. Но она растягивается, словно мёд. Кто-то открывает запертую дверь ключом и заходит внутрь. — Саша? — Возникшую тишину прерывает голос Марии. Она смотрит на любимого супруга в растерянности. Нет, она понимала, что её определённо не любят. Это было ясно ещё на свадьбе, когда жених старался лишний раз не касаться её. Но она до последнего надеялась, что случится столь чудесное «стерпится, слюбится». А в итоге перед глазами Марии её драгоценный муж, которого втрахивает в кровать конюх. Это мерзко, тошно и отвратительно. Леонтьев открывает рот, чтобы что-то сказать, но из горла вырывается только стон. Поручик, будто не замечая девушку, возобновляет движения и попадает по простате. Только через пару секунд Щиголев поворачивает голову в сторону Марии. Он глядит зло и раздражённо. — Мария, не могли бы вы оставить нас? Извините, но вы нам очень сильно мешаете, — твёрдо произносит Поручик и как-то по-собственнечески сжимает ягодицы своего любовника.***