Медовый пряник

—Ты молодец, Саша, большой, большой молодец, — Поручик гладит его по волосам. — Давай, ты сможешь сделать это снова, я верю в тебя. Леонтьев шумно дышит и дрожит, как после трёхчасовой тренировки. На лбу выступают капли пота, а тело пронизывает неприятная доставучая боль. От неё хочется сбежать, но Саша никуда не уходит. Он всё ещё стоит на коленях на холодном твёрдом полу. А Поручик сидит на мягкой кровати. Он выглядит так гордо и важно, будто прямо сейчас снимается для обложки журнала, который потом купит подросток, только узнавший о сексе. В таких выпусках обычно позируют только чертовски богатые или до отвращения смазливые. Поручик же не относится ни к тем, ни к тем. Однако он трахал не только взглядом, как модели, но и телом, голосом, посторонними вещами. И прямое подтверждение — Леонтьев. — Давай, Саша, садись, ты уже очень много сделал, — Поручик берёт тёзку за подбородок, вынуждая посмотреть себе в глаза. Взгляд у Саши растерянный и боязливый. Если хорошо присмотреться, то легко можно заметить слёзы в уголках глаз. Щиголев вытирает из большим пальцем, а после слизывает. На языке остаётся приятный солоноватый привкус. Будь воля Поручика, то подобное чувствовалось намного чаще. Но доводить лишний раз тёзку до слёз — значит потом мучаться от доставучей совести. Но порой Александр забивал на неё. А иногда обходится и без подобного. Он просто пытался заставить плакать не только от боли или обиды. — Сейчас…сейчас, — голос дрожит, а его владелец пытается взять себя в руки и найти остатки сил. Леонтьев кусает губы и пытается вцепиться ладонями в края кровати, но вовремя вспоминает, что они связаны. Последнее показалось Поручику очень забавным, а Саша не смог отказать. Не то чтобы ткань так сильно мешает, просто она не даёт найти нормальную точку опоры. Леонтьев делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Он стискивает зубы и сквозь шипение присаживается ещё немного. Саша вновь замирает и начинает «глотать кислород». Со стороны такая картина походит на то, что рыбу выбросило на берег. — Ты молодец, осталось совсем немного, — голос Поручика звучит ласково и очень воодушевляюще. Если стоять за дверью и ничего не знать о происходещем — можно свободно подумать, будто Щиголев занимается с Леонтьевым каким-то хобби. А оно у Ренегата не получается, и Поручик, как хороший партнёр, хвалит того за каждую более или менее удачную попытку. Частично это правда, только никакого хобби нет. Зато есть резиновый член, на который Леонтьев пытается полностью сесть. Получается, мягко говоря, не важно, но со стороны Поручика всё равно льётся похвала. Только благодаря ласковым словам Саша находит в себе силы. Он продолжает насаживаться, едва сдерживал бурный поток матов. Игрушка хоть и недлинная, но широкая. В добавок ещё и с дурацкими «шипами». В магазине вещь показалась по-хорошему необычной. Леонтьев сам настоял на её приобретении, Поручик же отнёсся скептически. Видно не зря, не зря. Нет, сам он не стал пробовать засунуть в себя покупку, вместо него это пытается сделать Леонтьев. — Саша, ты умница, уже больше половины сделано, — Щиголев обхватывает чужие щёки руками и целует их владельца в нос. Саша глупо улыбается. Он готов чуть ли не растаять от такого тона. Его редко услышишь от Поручика в повседневной жизни. Тот предпочитает не сюсюкаться и не показывать «телячьи нежности». Но в постели быстро забивает на собственные принципы. Только во время секса Александр говорит такие слова, каких не слышит даже его горячо любимая кошка. Это определённо льстит и не хило так тешит самолюбие. С каждым «молодец» возбуждение проходит по телу с новой силой. Пальцы на ногах поджимаются от ласковых фраз, а в животе что-то стягивается в приятный тягучий узел. Ренегат садится до конца. С губ срывается протяжное «блять». Оно быстро заглушается почти что змеинным шипением. Животные издают такой звук, когда запихивают в свою глотку пищу. У зверей в подобные моменты из пасти капает слюна. Леонтьев же не ест, но всё равно в нём кое-что такое же крупное и мокрое. И всё равно из-за него пол мокрый. Точнее, из-за смазки, вытекающей из зада. — Всё, ты справился, дорогой мой, — чужая рука заботливо убирает пряди волос за ухо. — А теперь представь, что я в тебе. Покажи как ты выглядишь со стороны, когда скачешь на мне. Всегда мечтал это увидеть со стороны. Саша нервно улыбается, а после немного привстаёт. Чувствуется, как упругие «шипы» впиваются во внутренность. Продавец не предупреждал об этом, он нагло наплёл, что игрушка подарит новые наиприятнейшие ощущения. Ничего подобного Ренегат не чувствует. Наверное, он опять слишком поторопился с подготовкой и растянул себя недостаточно хорошо. Или во всём виновата ширина прибора. Или те же противные шипы. В любом случае, ничего приятного тут нет. Щиголев вновь осторожно и ласково гладит тёзку по чёрным густым волосам. Жест невероятно нежный. Таким обычно награждают рыдающих детей после неудачи. У Леонтьева сейчас происходит фактически тоже самое. Он нуждается в неменьшей поддержке и утешении. — Давай, ты сможешь, — заявляет Александр убедительно настолько, что в эти слова верит даже сам Леонтьев. Он облизывает губы и садится на игрушку, после чего приподнимается. Комнату заполняет шипение, смешанное с рваным дыханием. Саша повторяет движения, но не спешит увеличивать темп. Слишком тяжело и неприятно. Поручик кладёт руку на свой член и начинает медленно поглаживать его. Становится только жарче, и появляется желание переспать самым обычным способом, в ничем непримечательных позах. Но желание узнать, сколько ещё выдержит Ренегат, слишком сильно. В конце концов видно, что тот прямо сейчас готов «сдаться». Но последнего не происходит. Леонтьев немного ускоряется. Его губы дрожат, а в уголках глаз то и дело появляются противные слёзы, вызванные болезненным рефлексом. — Какой же ты молодец, Сашенька, — довольно стонет Поручик. От представшего зрелища Александру становится только жарче. Хочется схватить тёзку за лицо и слизать каждую слезинку. Саша хорош будучи радостным, но когда появлялась солёная жидкость — становилось только лучше. Наверное, самой заветной мечтой было увидеть не просто плачущего Леонтьева, а именно рыдающего. С одной стороны хочется оградить тёзку от всех бед, чтобы он только улыбался. А с другой, имеется невероятно сильное желание довести до истерики и просто наблюдать за тем, как Ренегат рыдает, захлёбываясь в слезах. — Так красиво и умело двигаешься, будто на гитаре играешь, — быстро бросает Поручик. Он продолжает надрачивать себе. Леонтьев продолжает «скакать» на игрушке. Её шипы всё ещё втыкаются в кишку. Но, похоже, организм сумел более или менее привыкнуть к размерам. От этого боль притупляется и появляется шанс ускоряться время от времени. Но вскоре Леонтьев не выдерживает и всё же полностью встаёт с вещи. На пол капают прозрачные остатки смазки. Её, в отличие от времени на растяжку, Лось ничуть не пожалел. Ренегат убегает в ванную, случайно задев ногой резиновый член. Вещь отлетела в сторону и отскочила от стены. Щиголев же кончает с громким выдохом и падает на кровать. Он широко и расслабленно улыбается.