***
Яша любил, чтобы было побольше. Нет, не в плане размеров члена, а в габаритах тела. Нахер всех этих миниатюрных девушек, постоянно строивших глазки и дующих ботоксные губы. Цвиркунову они были нужны, как корове вторая жопа. Он смотрел далеко не на пышные формы маленьких девушек, нет. Взгляд раз за разом устремлялся прямо на товарища «по оружию». Тот был не просто немного высоким, а, чёрт его подери, громадным. Он постоянно стукался о дверные проёмы, носил такую обувь, что Яша мог использовать её в качестве лыж. Сперва громила, по имени Саша, невероятно сильно раздражал. Он много курил, от чего дико вонял и вызывал раздражение у Яши. Но потом отношения улучшились настолько, что вместо Шварценеггера во снах он видел Леонтьева в одних трусах. В фантазиях Саша позволял не только дружески обнимать себя, но и, откровенно говоря, тискать. Из-за таких снов смотреть на Леонтьева в реальной жизни становилось всё сложнее и сложнее. Не получалось отделаться от желания утащить Ренегата подальше ото всех. А там уже не только руку пожать. Наверное, это читалось на лице Цвиркунова. Иначе не объяснить почему Саша резко стал ещё более тактильным, а его шутки приобрели более пошлый характер. И Яков нисколько не возражал, только подыгрывал и шептал такие же шутки. Для ребят в группе подобное являлось лишь не шибко смешными приколами и подъёбами. Но для Саши и Якова это было чем-то намного большим. Точнее, началом чего-то намного более близкого, чем просто товарищами «по оружию». Именно поэтому спустя много лет они до сих пор вместе. Даже несмотря на долгую разлуку. Яша до сих пор с безграничной любовью прижимается к широкой груди. Ладно, не только с любовью. Он выводит пальцами на чужой груди странный непонятный узор. А его владелец терпеливо стоит на месте в ожидании, когда «рисование» закончится. Сейчас всё это крайне неудобно. Леонтьев едва ли не бьётся головой о потолок душевой кабинки. До него остаётся совсем немного. Яша привстаёт на носочки и обнимает младшего за шею. Сейчас Цвиркунов не то чтобы наслаждается моментом, а ловит самый настоящий кайф. Его можно сравнить только с тем, что получается, когда куришь марихуану. Но в отличие от неё, Ренегат не вредил здоровью и не убивал. Он включает воду, и та льётся на музыкантов непрерывным потоком. Температура сразу же выпадает идеальная. Кожа не чувствует ни холода, ни кипятка, только приятную, слегка горячую воду. Кажется, она только усиливает возбуждение. А оно и без этого было просто диким. По крайней мере у Якова точно. У него вставал только от одного факта размера Саши. Да, он невероятно красив внешне и с годами сделался только лучше, даже густая борода не испортила его. Но для Яши это всё меркнет, его возбуждают конкретно размеры партнёра. — Избушка, Избушка, повернись ко мне задом, а к лесу передом, — Ренегат выдавливает на пальцы смазку (она всегда стоит на бортике). Яша подкатывает глаза и качает головой. В молодости он бы начал возмущаться и причитать из-за испорченной атмосферы. Но с годами удалось привыкнуть к подобного рода шуткам в самые неожиданные моменты. Яша поворачивается задом к младшему и упирается руками в стену душевой кабинки. Место не так много, на кровати или в том же коридоре было бы намного удобнее и, возможно, даже в сто раз приятнее. Но кто не рискует — тот не пьёт шампанское, как говорится. Вот и гитарист придерживается такого мнения, вдруг секс в ванной окажется самым невероятным в жизни. Или же Ренегат подскользнётся и раздавит его к чертям собачьим. О последнем лучше не думать — всё настроение и желание сразу улетучивается. Леонтьев вводит один палец, капля смазки тут же падает на пол кабинки и смывается потоком воды. Геля на нормальную растяжку Саша никогда не жалел, он готов использовать целые вёдра, лишь бы партнёру было хорошо и комфортно. Даже будучи в зюзю пьяным, Ренегат не изменял своим принципам. Он добавляет к одному пальцу ещё один, разводит их в стороны, образовывая «ножницы». Яша шипит, расставляет ноги пошире. По телу бегут приятные мурашки, омываемые водой. Сейчас можно специально кричать во всё горло, этого никто не услышит из-за шума от душа. В добавок на фоне играет группа «Nautilus Pompilius», слов разобрать не получается от слова совсем. Яша слишком сосредоточен на своих ощущениях, и до музыки совершенно нет дела. Саша вводит ещё два пальца и проталкивает их как можно глубже. Он щурится, чтобы точно видеть чужое тело. Оно кажется маленьким и чересчур хрупким. Ощущение, что одно неверное движение способно сломать все кости. Это одновременно и пугает до чёртиков, и заводит, получше любого дорогого афродизиака. Как ни крути, больше старшего, Леонтьев любит только чувствовать себя сильным по сравнению с кем-то. Из-за этого Паша называл его самовлюблённым, Куликов предлагал устроить армрестлинг, Поручик награждал званием «дебил», а Яша улыбался и просил продемонстрировать силу на деле. Цвиркунов выгибается чуть ли не до хруста костей, когда пальцы заменяет член. Старший упирается лбом в стену, от чего на той образовываются разводы. Молодой человек поджимает пальцы на ногах и прикрывает глаза. Ощущения не самые приятные, тело не способно так быстро привыкнуть. Руки Саши перемещаются на чужую талию. А широкая ладонь медленно перемещается на живот, она поглаживает его в ласковом жесте. Лось даёт время, чтобы старший сумел привыкнуть и не испытывал настолько сильного дискомфорта. — Саш, давай, — на одном выдохе произносит Яша и двигает бёдрами, как бы показывая, что всё хорошо. Руки Леонтьева смыкаются замком на талии того. Ренегат целует партнёра в макушку и тихо шепчет что-то отдалённо похожее на «Ну держись, Яков». Разобрать не получается из-за всего шума. Леонтьев начинает медленно толкаться, так плавно, равномерно и нежно. Его дыхание обжигает кожу старшего. Самому Лосю жутко неудобно сейчас, он не может нормально развернуться из-за громадного роста и телосложения. Яша шумно дышит, периодически постанывая и двигая бёдрами навстречу. С приоткрытого рта стекает слюна, она почти сразу же смывается потоком воды. Молодой человек чувствует как к его уху наклоняются и слегка прикусывают. Цвиркунова в этот момент прошибает нехилая такая дрожь. Низ живота приятно тянет, а с губ слетает стон. Всё вызвано тем, что гитарист всё же вспомнил, насколько большая у Леонтьева челюсть и какого размера зубы. Его широкая ладонь резко опускается на чужой пах и начинает мять яички. Губы касаются шеи, и Цвиркунов от подобного вновь громко стонет. Толчки всё ещё плавные, Лось не вколачивается. Он либо не хочет этого, либо боится подскользнуться и упасть в процессе. И последнего никогда не признает. Пальцы перебирают яички, слегка щипают их. Яша и шипит, и стонет, и матерится, и поскуливает щенком. Хорошо настолько, что перед глазами звёздочки мелькают и быстро взрываются. Целый салют разных ощущений и эмоций. Через несколько движения Ренегат буквально вдавливает старшего в стену и кончает. С губ Саши срывается полустон-полухрип. Он прикусывает чужое плечо, и Яков изливается следом.***