***
— Андрей, нас могут увидеть! — Миша перехватывает чужие руки и несильно сжимает их. — К тому же, мне нельзя пачкать костюм. Он предназначен только для тренировок. — Да брось ты, — цокает языком Князев и улыбается, как лисица из старых мультиков. — Ничего страшного от одного раза не случится. Тем более, что только сейчас мы остались одни. Меня уже конкретно достал Виктор Робертович: он тебе проходу не даёт. Вонючий кореец! — Последнее слово произносится со странным «ядом». — Не ори так, — Горшенёв прикрывает чужой рот своей ладонью. Ту облизывает Андрей, от чего конечность отдёргивают в наигранном отвращении. — Этот вонючий кореец совсем рядом. Не думаю, что он погладит тебя по голове за то, что ты о нём говоришь. — Давай хотя бы сейчас ты не будешь восхвалять своего тренера? Миш, я же скучаю сильно, почти не вижу тебя, — Андрей тяжело вздыхает и смотрит на объект своего обожания взглядом побитого щенка. Ненормальная обида, не имеющая права на существования, грызёт изнутри.— А если и вижу, то ты всегда говоришь только о Викторе Робертовиче, или вообще молчишь и спишь на ходу. После этих слов Миша поджимает губы и стыдливо опускает взгляд в пол. Больно от того, что слова Андрея являются правдой чистой воды. И самое паршивое — Горшенёв ничего не может с этим поделать, ведь на кану стоит победа и золотая медаль. Виктор Робертович, родители, друзья и противные журналисты-крысы прожужжали об этом все уши. Только один человек спрашивал не «Миша, ты готов привести нашу страну к былому величаю?», а постоянно повторял: «Миш, Миша, сильно натёр коньками ноги? Принести ещё пластырей? Может в этот раз пропустишь свои поганые тренировки? От одного раза никому не станет хуже, зато тебе только лучше!». И эти слова произносила неродная мать, а просто один из сотни тысяч фанатов. И имя ему было Андрей Князев. Он же владелец самого крупного фан-сообщства, посвящённого Михаилу Горшенёву, в соцсети «Вконтакте». — Прости, но я не могу иначе… — Миша осторожно кладёт руку на щёку своего самого главного фаната. — И думаю, что если Виктор Робертович проведёт один вечер без меня — никто от этого не облезет и не помрёт, — добавляет юноша и неловко улыбается своей полубезззубой улыбкой. И Андрей в один миг оживляется и чуть ли не пищит от счастья. Он приближается к тому и просто обнимает. Действие получается максимально нежным и тёплым. Его инициатор очевидно пытается хоть как-то оказать «юному таланту» поддержку. Она чувствуется даже без прикосновений. Но они дополняют картину и вызывают тех самых бабочек в животе, о которых все так много говорят и пишут. Миша сейчас похож на ласкового кота, доверяющего своему хозяина на все сто процентов. И Андрею подобное сравнение кажется смешным и одновременно максимально точным. Улыбку вызывает и, резко всплывшая в голове, фраза от одного из «супер важных» журналистов, мол, Михаил Горшенёв, как пантера на льду — все соперники дрожат перед юным талантом Российской Федерации. Андрею льстит, что «пантера» превращается рядом с ним в маленького дрожащего «котёнка». Только тот трясётся не из-за страха, а от возбуждения. Оно лёгкое и приятное, от него не хочется поскорее убежать и избежать. Наоборот, только продлить его, чтобы насладиться лишней парой минут или секунд. — Поворачивайся ко мне спиной и закрывай глаза, — Андрей пытается говорить тем самым томным голосом, какой обычно бывает в фильмах «для взрослых». Но получается больше смешно и нелепо, будто Князев сорвал себе голос и охрип. Но Миша не замечает этого, он слишком влюблён и рад сложившейся ситуации. А ещё привык к подобным косякам во время секса и ласк. Опыта у юнош фактически не было, всю информацию приходится чаще всего искать информацию в том же порно или на форумах. Только последние слишком стыдно читать, поэтому остаётся только первый вариант. А он не самый надёжный и правильный. Благодаря ему случались самые неловкие и постыдные казусы, после которых стыдно смотреть друг другу в глаза. И даже несмотря на это Андрей чувствует себя самым счастливым. В конце концов после такого неловкого секса доверие друг к другу только крепнет и становится в сто тысяч миллионов раз сильнее. Чувства только усиливаются, когда Миша всё же поворачивается лицом к железным шкафчикам. Он вцепляется в них руками и упирается в металл, который покрашен идеально-ровным слоем белой краски. От цвета тошнит, от него у Миши уже рябит в глазах от ассоциации со льдом. Он и пугает, и тянет, и вызывает дикое желание убежать прочь, и заставляет возвращаться к нему раз за разом, несмотря на всю ту боль, которую он приносит. Иногда из-за катка Миша думает, что находится в тех самых абьюзивных отношениях, где на людях всё идеально, а за «ширмой» происходит самый настоящий ад, сопровождаемый болью и усталостью. И это всё приносит своеобразный кайф, сравнимый только с наркотиками. Они точно также приносят только разрушение организма, но люди не отказываются от них. И Миша ничем не отличается от всех тех зависимых людей. Он тоже медленно умирает, пусть и делает это невероятно красиво для глаз людей. И сейчас Миша впервые за долгое время «сбежал» от своей зависимости от катка к другой от Князева. Тот целует в шею и слегка прикусывает её, так чтобы не осталось никаких следов. Хочется поступить иначе, но голос разума говорит, что после такого полетят знатные люли не только от Миши, но и от Виктора Робертовича, Юрия Горшенёва, Алексея Горшенёва и целой орды безумных фанатов и фанаток. Неизвестно что из этого хуже. — У твоего Виктора Робертовича играет сейчас радио? — Андрей оглаживает руками чужой живот, постепенно спускаясь всё ниже и ниже. — А это сейчас причём? — Миша шумно дышит, его щёки заливаются слабым румянцем, который обычно бывает после долгого бега. — Придурашка ты мой, если у твоего тренера есть музыка — мы сможем быть немного громче, а не затыкать друг другу рты всё время, — в самое ухо произносит Андрей и стягивает с Горшенёва одежду ниже пояса. — Он был в наушниках, когда я уходил. Не думаю, что сейчас он их снял, — также тихо говорит Миша и сжимает шкафчики чуточку крепче. После этих слов Андрей обхватывает одной рукой чужой член. И Миша чувствует, как по его коже проносится целый рой мурашек. Они вызывают «гусиную кожу» не только из-за возбуждения, но и потому что ладони Князева оказываются ледяными для кожи органа. — Ты специально их у льда держал? — Шипит Миша, как гремучая змея. — Конечно, чтобы ты не расслаблялся, — хихикает Андрей и начинает водить ладонью по стволу. Горшенёв же открывает рот, сильнее вжимается лбом в шкафчик и расставляет ноги пошире. В голове происходит целый взрыв из самых разных ощущений, противоречевших друг другу. Но все они создают то самое желанное наслаждение, какое обычно возникает только на льду во время исполнения одной из любимых программ. Только в те моменты вокруг Миши лишь лишь обжигающий холод не только со стороны льда, но и глаз зрителей и судей. А с Андреем только приятная жара и ласковый, любящий до дрожи в руках взгляд. Князев ускоряет свои движения и прикусывает чужую мочку уха, после чего вылизывает кожу. Одна рука обнимает Горшенёва за талию, а другая водит по члену, постоянно играя с темпом. Это заставляет Мишу еле слышно постанывать, кусать обветрившиеся губы и материться полушёпотом. Он походит не на тот, который обычно бывает у главных героев романтических фильмов, а на такой, какой бывает у пьяных стариков. — Андрей, ёмаё, быстрее давай, — Миша произносит это сквозь стиснутые зубы. А из-за отсутствия передних звук выходит немного свистящим. — Хорошо-хорошо, ты только не свисти так, а то у нас денег не будет, — смеётся Князев, за что получает тычок локтем в бок. — Ай, блять… — Я тебе очки откушу, если продолжишь ржать, — Миша вновь бьёт Андрея. — А это за что? — Шикает тот и кривится. — Чтобы ты точно всё понял! — Горшенёв переминается с ноги на ногу и облизывает губы. — Ты сам ныл, что времени у нас мало, а теперь сам его и забираешь. Андрей громко цокает языком, и звук отражается от стен помещения, переходя в эхо. Оно помогает лишний раз убедиться в том, что рядом совершенно никого нет. И «вонючий кореец» ушёл. Последнее заставляет покрепче обнять Мишу и начать двигать другой ладонью быстрее. Князев утыкается носом в чужую шею, влажную от пота и слюней. Андрей вновь облизывает эту часть тела и чувствует на языке солёный привкус. Миша же ощущает во рту металлический вкус крови, появившийся из разгрызанной губы. Молодой человек не представляет, как будет объяснять испорченный внешний вид тренеру. Но сейчас это просто-напросто неважно. Виктор Робертович ушёл дрыхнуть со своей больной спиной. И Миша может перестать строить из себя идеальное не пойми что. Он позволяет себе отдать весь контроль над ситуацией Андрею. Горшенёв, никого не стесняясь стонет и периодически зовёт Князева по имени, выпрашивая быть немного быстрее и резче. Фигурист кончает вновь со странным свистом и совсем утыкается лицом в шкафчик. По телу пробегает дрожь, а по щекам ударяет краска. Андрей же обнимает Мишу и второй рукой и улыбается, начиная шептать что-то про свои чувства. — Не хочу портить вам романтический момент, но будьте добры убрать за собой. Пожалейте бедных уборщиц, — раздаётся сзади голос Виктора Робертовича.***