Не святой

Глангараф отыскал в закромах памяти эльфийское заклятие, пробудившее волчий дух, и скоро опробовал его самостоятельно. Затем снова, снова… Ведьмак не переставал удивляться страшной и гибкой звериной силе, что стала ему доступна. А вот кто над кем властвовал, было очевидно — Белый Волк становился настоящим, самым что ни на есть зверским волком. Он различал малейшие признаки непогоды, едва уловимые дорожки из звуков и запахов, становясь все непобедимее. Вещи он прятал в недоступной лощине с поваленным деревом, устроив там свое укрытие и никого не подпуская. Окрестные волки — драуги, оборотни, варги — боялись его, он же перерезал не один орочий разъезд. Чего уж говорить об обычных, неоскверненных волках — они обходили Белого Зверя далеко. Вопреки ассоциациям, мех Глангарафа был не белый, но серый, с отливом какой-то металлической синевы. Он успел рассмотреть новое тело во всех подробностях. Глаза остались такими же янтарными, а вот на горле висели рваные клочья. Хозяину, кем бы он ни был, изрядно досталось. От кого? Когда? Ведьмак все чаще выходил на высокий холм, зная, что где-то на востоке крепость Арагорна. В ясные дни были видны и горы. Земля же между холмом Белого Волка и дальними горами была неровной, покрытой лесом, реками и ручьями, оврагами, взгорьями и впадинами. Стояла поздняя осень, и все чаще долина покрывалась седым инеем в сумраке утра. Тогда Глангараф размышлял о том, как давно стоят эти земли, и что было здесь до него. Кто на самом деле все встреченные им здесь — люди, краснолюды, низушки, эльфы? А кто он? И что за Предназначение ведёт его, коли прав Дунадан? Или это всё-таки Промысл? Плотву Глангараф отпустил давно, наказав возвращаться к эльфам. Почему-то ему казалось, что конь доберётся живым и никто этому не помешает. Жизнь ведьмака наполнилась новым, исчерпав старое. Она превратилась в охоту, драки на границах и обход владений. Постепенно Белый Волк забывал об Арагорне, Эльронде, оставшемся дома Лютике, и той, чьё имя заменил запах сирени и крыжовника. И только в лунные ночи его терзала привычная волчья грусть и далеко разносился вопль горя, вопль чего-то утерянного. О странном человеке с белыми волосами и драконьими глазами долго судачили на Севере, но в конце концов решили, что он-таки сгинул. И только на пороге зимы ведьмак пробудился от тяжкого сна и сбросил оковы лжесвободы. *** Эльфы с удивлением заметили огромного драуга, что мчался гигантскими прыжками к воротам Обители. Они подняли луки, но Глорфиндель приказал им повременить. Волк не был волком. Увиденное Возрожденным было незримо для молодых эльфов — человечья сущность приближающегося чудовища. Колдун? Слуга Гортаура Жестокого? На спине у зверя, в лошадином седле сидел клюющий носом человек, позади были приторочены сумки. Достигнув врат, волк осел на задние лапы. Человека подхватили прибежавшие эльфы, и среди них — Глорфиндель. Вглядевшись в лицо чужака, он произнёс: — Дунадан! Волк же стрелой помчался ко дворцу. Его никто не задержал. Эльронд сидел у камина в большом зале, читая книгу. У стены шутили друг над другом несколько нолдор, хватившие мирувора. В перерыве между их шутками Полуэльф услышал стук двери и странное пофыркивание. В залу медленно вошёл огромный оседланный волк. Эльфы не успели вскочить, а зверь встал на задние лапы и передними разорвал собственную шкуру на груди. Чудо — из-под упавшего вместе со всей поклажей «плаща» выступил человек в выцветшей дунаданской одежде. Его волосы были совершенно седыми. — Лоссэнармо! — воскликнул владыка Имладриса, переходя на квенья. — Белый Волк? Гость кивнул, пока ошарашенные эльфы переглядывались. — Многие из нас думали, что ты мёртв, — сказал Эльронд, подходя к ведьмаку и морщась от стойкого «аромата». — Где ты пропадал? — Практиковался в пользовании… этой вещью, — уклончиво ответил Глангараф, красноречиво глядя на шкуру. — Извините, что наследил. Я привёз Арагорна. — Привёз Арагорна? С ним все в порядке? — переспросил Эльронд. Сердце его сжалось. — Я бы так не сказал. Я едва отбил его у… чужих варгов. Но его, стало быть, уже осматривают лекари. Я передал Арагорна золотоволосому… — добавил Глангараф, видимо, заметив, как Эльронд устремился к выходу. — Я благодарен тебе, и ты не можешь представить, как, — торопливо произнёс Эльронд. Кровь прилила к щекам, в груди застучало быстрее. — Я… Оставайся во дворце, я скоро вернусь. Нужно поговорить. — Он взглянул на ведьмака, в янтарных глазах того промелькнуло понимание.

***

Белый Волк подошёл к эльфам в углу, те подались назад, и было ясно, отчего. Ведьмак насквозь провонял псиной. Запах этот словно навсегда впитался в его тело, и Глангараф ощутил потребность немедленно помыться с мылом. Он кашлянул и потянул к себе ближайший табурет. Один из эльфов молча подал ведьмаку тарелку с пирогом. Глангараф почти не разобрал вкуса, но благодарно улыбнулся. Он уже привык, что в Средиземье представления о гостеприимстве сильно разнятся. Эльфы Раздола были нелицемерно радушными хозяевами. Будто по-другому не умели. Хотя судя по рассказам, слышанным в Обители, и написанному в книгах из обширной библиотеки, далеко не все представители этого народа были настолько дружелюбны. Прошло немного времени. Ведьмак успел разговориться с компанией эльфов, выпить чего-то чудного, разобрать поклажу и свернуть шкуру. Тут распахнулись двери, Эльронд быстрым нервным шагом подошёл к Волку и пригласил следовать за ним. Разговор состоялся в кабинете Полуэльфа. Сидя у огня, Глангараф высоко поднял голову, пронизывая взглядом затемненную фигуру собеседника. Белому Волку почудилось, что он перенесся во время первой встречи с Эльрондом — и стал снова жалким, потерянным, и совершенно сбитым с толку чужаком. И теперь он опасался, как бы доверие Владыки не пошатнулось. Борец с силами тьмы — и оборотень… — От имени дунэдайн Севера и нолдор и синдарИмладриса, благодарю тебя за спасение Арагорна, — горячо произнёс Эльронд. Он заметно нервничал, покусывал губы и сверкал глазами. — Вести приходили самые плачевные, но ты их развеял. И все же, обстоятельства этого происшествия весьма любопытны. Ведьмак не ответил, барабаня костяшками длинных пальцев по столу. Видимо, Полуэльф сделал над собой усилие, собираясь продолжить своеобразный допрос. Он сглотнул, меняя тему: — Мне давно известно о магических вещах, что превращают своего владельца в животное — надолго, но не окончательно. Я не думал, что именно эта вещь окажется целой и пригодной. — Значит, моя шкура не единственная? — резко уточнил ведьмак. Эльронд искоса глянул на него. — Нет. — Тут он задумался, отчего его юный лоб прорезали морщины. — Но я не знаю, насколько сильным умением надо обладать, чтобы оживить мёртвое хроа. В нашей истории единственной, у кого это получилось, была… Моя прабабка. Ведьмак заинтересованно прищурился и фыркнул: — Тот эльф, что дал её мне, упоминал о некой фее, что замаскировала своего возлюбленного с помощью именно этой шкуры. Значит, он весьма осведомлён о ваших предках. — Он назвался? — безнадёжно, как показалось, вопросил Эльронд. — Сказал искать странника с лютней по имени Линдо, — припомнил Глангараф. — Но подчеркнул, что он всё-таки Макалаурэ. Ему казалось, что слова произнесены довольно сухо. И потому ведьмак удивился, увидев, как Эльронд изменился в лице. — Макалаурэ? — переспросил он дрожащим голосом. — Он не сказал, где его искать? — Понятия не имею. Вы его знаете? — Глангараф искренне не понимал, чем вызвана такая реакция. — Конечно, я его знаю! — Я бы тоже хотел это знать, владыка, — нахмурился ведьмак. И Полуэльф посмотрел прямо на него. Серые глаза мерцали нездешним светом. И под этим взглядом Белый Волк осознал, что не тягаться ему с хозяином Имладриса. Даже и о нем Глангараф не знал почти ничего — кроме того, о чем повествовалось в самом первом памятном разговоре. — Кто он такой — лучше спроси у него же. Он расскажет лучше, чем я. Если захочет, — прибавил Эльронд. — Благодарю. — Можешь идти. Глангараф кивнул. И вышел.