***
— Выходи уже. Я устал бегать за тобой. Ты же не девственница, чтобы за тобой бегали. Хуа Чэн осознавал, что его заманивают, ведут куда-то, но иного выбора, чтобы сэкономить время, не было. — Ты ублюдок, я не убегаю! Демон в красных одеждах рассмеялся, развёл руки в стороны, и в такой позе продолжал шагать за Ци Жуном. — Именно поэтому держишься за линией горизонта? — после этой фразы его тон изменился, стал холодным, предупреждающим, — Не зли меня. У меня нет времени на тебя. Пространство вокруг Хуа Чэна заполнилось другим голосом, в нём слышалась насмешка. Складывалось ощущение, что тот доносится со всех направлений одновременно — Саньлан, куда же ты торопишься? Хуа Чэн остановился. — Раз ты появился, я так понимаю, мы пришли, — он сделал оборот вокруг своей оси и осмотрел местность. — Да вот, огороды не вспаханы, дети не накормлены. — Для этого существует Непревзойдённый выходец Тунлу? Так грустно, так грустно, посмотри на себя, посмотри, что этот человек сделал с тобой. Хуа Чэн всё развлекался: — Наша встреча была ошибкой. Предлагаю тут и распрощаться. Ци Жуна уже и след простыл. Бай Ихоши хихикнул: — Не спеши. Скучно не будет, обещаю, но и вряд ли тебе будет так же весело, как мне. — Что бы это могло значить? — Как жаль, что ты столь недальновиден. Хотя, в целом нет, не жаль. Хуа Чэн чувствовал, что его угрозы не беспочвенны, но не мог понять к чему клонит Белое Бедствие. Когда ситуация начала более-менее проясняться — было уже поздно. Все оказалось именно так, как и предполагал Хуа Чэн: охватить масштабы информации, которой владеет Безликий Бай и просчитать возможные ситуации не получится. В любом случае, что-то пойдёт не так. К тому же, Собирать Цветов под Кровавым дождём не знал всех способностей Бай Ихоши. От этого становилось только сложнее выйти сухим из воды. Когда он добровольно отправился на эту авантюру, в первую очередь он подготовил для себя пути отступления. Скрыться не так уж сложно, но что дальше? Бегать от него? Как долго? До следующей провокации? Хуа Чэн не понимал, какую цель преследует Белое Бедствие, от слова «совсем», но цель у него была, это очевидно. Тот ничего не делает просто так. «Убить друг друга мы не можем. Сражаться снова и снова просто ради спортивного интереса? Это не в характере Белого Бедствия. Он обладает сильной манипулятивной личностью, садизм выступает в качестве хобби, а Ци Жун, видимо, в качестве домашнего животного. Также, властность, одержимость, жестокость и безумие. Что из этого он может применить ко мне? Будет досаждать в своей преследующее-насмешливой манере?» Желание Бай Ихоши по отношению к Хуа Чэну не изменяло его натуре. Он хотел использовать уязвимость Собирателя Цветов под Кровавым дождём в своих интересах, а потом, в заботливой манере, отпустить. Так и произошло. Когда Хуа Чэн осознал, что у Вэй Усяня проблемы, все пути к отступлению были перекрыты. Хуа Чэн был заточен и не мог не то, что бежать, но и сдвинуться с места. Бай Ихоши позаботился обо всём заранее. Всё это время он был вместе с Хуа Чэном, за исключением каких-то пары часов, когда Цзюнь У было необходимо дать задание с паланкином новому Богу Войны. Белое Бедствие комментировал происходящее, жалел, окружал заботой, в своей абсолютно больной, извращённой манере. Суть наказания была в том, чтобы заставить наблюдать, как жизнь смертного, ради которого он каждый раз наизнанку выворачивается, утекает сквозь его пальцы. Хуа Чэн видел это, наблюдал в реальном времени, но ничего не мог сделать. Заставить почувствовать безысходность. Заставить наблюдать за разрушением личности Вэй Усяня. За ошибками, которые Повелитель Тёмного Пути бы не совершил, если бы демон был рядом. За близостью любимого человека с ненавистным соперником. И в конце концов, за… Самого ужасного он не видел, но ему все равно было безумно страшно. Что бы ни произошло на горе в тот день — это ничем хорошим закончиться не могло. Когда, по мнению Белого Бедствия, произошло всё, что должно было случиться — он просто отпустил Хуа Чэна и скрылся.***
В Юньшэнь светало. Рана на груди уже практически затянулась, сейчас виднелся только рубец. Лань Ванцзи не думал о наказании, оно его вообще не беспокоило. Его мысли заполнял Вэй Усянь, которого он оставил на горе Луаньцзан. Решение смиренно принять наказание было его собственным, помимо прочего это было не единственное наказание, которое его ожидало. Принимать наказание клана было вовсе не обязательно. Если бы Лань Ванцзи воспротивился — никто и ничего не смогли бы ему противопоставить. Но он чувствовал ответственность за свой поступок, и не мог отрицать в своей голове, что обязан расплатиться за него. В первую очередь перед дядей, который растил его с малых лет, как своего собственного сына, и, конечно же, перед старейшинами клана, которые сорвались с места и двое суток искали Лань Ванцзи, чтобы защитить. Желание этих людей относительно Второго Нефрита было схожим с его собственным желанием касательно Вэй Усяня. Но разница, всё же, была. Если Лань Ванцзи не мог судить о правильности или неправильности поступков Вэй Усяня, но он был готов нести за них ответственность вместе с ним, то у клана Лань есть правила и за их нарушение полагается наказание. Тридцать три старейшины клана Лань в тот день получили тяжёлые травмы от руки Лань Ванцзи. Он принял единовременно тридцать три удара дисциплинарным кнутом — один удар, за одного человека. Если бы он по-прежнему находился в смертном теле — это было бы серьёзным увечьем, повлёкшим за собой годы на восстановление, однако сейчас ситуация была другой. Тело Лань Ванцзи, спину, руки, плечи, и кое-где грудную клетку, пробила острая невыносимая боль. На его лице не отображалась ни одна эмоция, а с его губ не сорвалось ни единого звука, лишь брови напряжённо подрагивали каждый раз, когда кнут со свистом сталкивался с белоснежной кожей. Когда наказание было завершено, белые одежды Лань Ванцзи были изорваны в клочья и целиком окрашены кровью. На его спине не было ни одного живого места. Лань Сичэнь помог брату добраться до цзинши. При смертной жизни она служила Лань Ванцзи кабинетом и спальней. — Что ты теперь намерен делать? — Мне нужно отчитаться перед Владыкой. — Как ты с такими увечьями направишься куда-либо? — Брат, — Лань Ванцзи смотрел на него в упор, — мне понадобится несколько дней, чтобы залечить эти раны. Лань Сичэнь опешил. — Три-четыре дня?! Лань Ванцзи слабо кивнул. — Два. — Это невероятно. — Дисциплинарный кнут — это оружие людей, оно более не угроза моему телу. Глава Ордена опустил взгляд, за длинными рукавами незримо сжимая пальцы в кулаки. Чувствовал свою вину. — Извини, А-Чжань… Это моя ошибка. Я упустил из виду самое важное, отталкиваясь лишь от своих чувств. Я ещё не привык к тому, что твоя раса изменилась. Если бы не я… — Брат. Не нужно. Он поддался. Сделал так, как его попросили. Они говорили ещё какое-то время на общие темы, и вскоре Лань Сичэнь ушёл. Лань Ванцзи занял позу для медитации, закрыл глаза, глубоко вдохнул и поднёс два пальца к виску. «Госпожа Линвэнь?» Ответ последовал с задержкой. Её голос звучал измотанно и сбивчиво. «Отнесите эти свитки на соседний стол, на моём уже нет места!» — затем она продолжила сдержаннее, — «Ханьгуан-Цзюнь?» «Что-то случилось в Небесной Столице?» «Ничего критического. Кто-то из небесных чиновников поднял руку на смертных. Как Ваше задание?» Лань Ванцзи неслышно вздохнул. «Об этом я и хотел поговорить», — не понятно, что он подразумевал: первую или вторую часть речи Линвэнь, но поскольку женщина знала только про вторую, то про неё и подумала. «Есть трудности?» «И да, и нет. Владыка на месте?» «М-м, да. Но он не в лучшем расположении духа. Вам лучше явиться в Небесную Столицу лично, если Вы хотите аудиенции с Владыкой». «Хорошо». «Ханьгуан-Цзюнь», — она сделала паузу. — «…и попозже». «У меня есть неотложное дело до встречи с Владыкой». Линвэнь улыбнулась: «Ну вот и прекрасно. Нет, не путать документацию по дворцам с организацией Фестиваля Середины Осени!» Лань Ванцзи вышел из системы духовного общения и принялся усердно залечивать свои раны, чтобы как можно быстрее вернуться на Луаньцзан.***
Хуа Чэн торопился, сбился с ног, пока добирался до горы. У него не получилось использовать Сжатие тысячи ли: выпала четвёрка и двойка. С такой комбинацией он не решился ступать за порог двери, чтобы ненароком не увеличить время, необходимое чтобы добраться до Луаньцзан. Его голова была одновременно пустой и забитой. Он не мог ни о чём думать, но мысли переполняли его голову. Фраза, которую сказал Бай Ихоши прежде, чем уйти, никак не выходила из головы… «Твоё несчастье было частью моего плана». Хуа Чэн остановился, прижал ладонь к лицу и с силой зажмурился, делая над собой усилие и превозмогая ненужные мысли. Он опустил руку, встряхнул головой и продолжил идти, попеременно срываясь на бег. На горе была разруха. Магические поля сломаны, повсюду горы трупов, растерзанных тел мертвецов и призраков, но последних было гораздо меньше. «Видимо, он призвал бессчётное количество мертвецов для этого сражения… Надеюсь, ты ушёл, Вэй Ин». Чем выше он поднимался, тем больше понимал, что сражение Вэй Усянь проиграл. Соотношение жертв среди заклинателей и мертвецов было несопоставимо. Последних было в разы больше, но это не удивительно. Боевая мощь Четырёх Великих Орденов против одного Вэй Усяня и порядка пяти десятков обычных людей, среди которых было достаточное количество людей преклонного возраста. Здесь не так давно был пожар, столбы деревьев были охвачены золой, в воздухе спокойно кружился пепел. Поселение сожжено целиком, все дома прогорели дотла. Ни одного подозрительного звука не доносилось из этого места. Развернувшуюся на вершине горы картину, запросто можно было назвать словом «варварство». Хуа Чэн не чувствовал присутствия Вэй Усяня. Ему было бы куда проще, если бы духовная энергия в теле Повелителя Тёмного Пути пребывала в движении, тогда он мог бы почувствовать её на определённом расстоянии, но поскольку Золотого Ядра не было, ни о каком движении речи идти не могло. Разум Собирателя Цветов под Кровавым дождём с каждым мгновением окутывала паника, но он изо всех сил препятствовал этому чувству. Старался держать себя в руках и мыслить рационально. Он прочесал поселение и пещеру вдоль и поперёк несколько раз, в надежде найти хоть что-то, что натолкнуло бы его на след, или хоть какую-то мысль, но не нашёл ровным счётом ничего, кроме трупов клана Вэнь. К слову, тело Вэй Усяня ему тоже не удалось отыскать. С одной стороны это было хорошо, а с другой — это не привносило сложившейся ситуации больше понимания. Он остановился, с силой надавил пальцами на глаза и что было сил закричал в пустоту: — Почему ты оставил его?! Почему ты ушёл именно в такой сложной ситуации?! Ванцзи! Хуа Чэн сел на землю, подтянул колени к груди, упёрся в них локтями и упал лбом в раскрытые ладони. Он думал. Пытался воссоздать ситуацию произошедшую на Луаньцзан. Левый глаз хаотично метался из стороны в сторону. «В том состоянии, в котором я его видел в последний раз — он был не способен не то, что нормально сражаться или принимать взвешенные решения, а даже просто продумывать тактику боя хотя бы на шаг вперёд. Уверен, этот придурок Ванцзи за два дня передал ему огромное количество духовных сил и Вэй Ин физически был в порядке к моменту осады, но, твою мать, что же было потом?! Что мне делать? Где мне тебя искать, Вэй Ин?» Голос Хуа Чэна сорвался на эмоциональный выкрик. — Ты же обещал мне, что будешь здесь, когда я вернусь! Состояние Хуа Чэна из панического плавно перетекало в озлобленность. В первую очередь на самого себя. На то, что поддался на провокацию так легко. На то, что был беспечен. На то, что не подумал о возможных путях решения ситуации с контрактом. На то, что сильно недооценил способности Бай Ихоши. На то, что недостаточно силён. Во вторую очередь он сокрушался из-за Лань Ванцзи. За то, что он вроде бы и спас Вэй Усяня, но ушёл в самый ответственный момент из-за чувства долга клану Лань. И в итоге всё обернулось ровным счётом так же, как если бы он не спасал его вовсе. Эта ситуация, пожалуй, единственная, когда Хуа Чэн не хотел, чтобы Лань Ванцзи уходил. — Какое долбанное наказание могло заставить тебя оставить его? Жаль, тебя не прихлопнут собственные соклановцы. Чем ты руководствовался? Чувством долга? Чувством ответственности? Чувством вины? Да что это за долбанные рамки, в которые себя вогнал твой клан?! Нервный смешок непроизвольно вырвался из его горла. — Хорошо, конечно, что из-за них ты не способен и рта открыть, чтобы сказать ему в глаза, что чувствуешь к нему, но твои абсолютно неоправданные рамки стоили ему жизни. Ты думал, что, если ты уведёшь отсюда клан Лань, другие ордены сделают вид, что в Цишань ничего не произошло? Всегда знал, что ты придурок, Лань Ванцзи. Безудержный поток обвинений в голове Хуа Чэна разрушил в пух и прах один тихий, короткий звук. Он услышал, как где-то в чаще леса треснула кора дерева. Собиратель Цветов под Кровавым Дождём резко поднялся на ноги и побежал туда, откуда услышал этот звук. Тот больше не повторялся. Хуа Чэн не мог определить его источник. Ходил по чаще леса, обшаривая полысевший от огня лес. Спустя время, демон обнаружил в полу сгоревшем дереве ребёнка. У того был сильный жар. Мальчик метался в бреду и ничего не соображал. Хуа Чэн опустился перед ним на одно колено и протянул руку вперёд, чтобы коснуться лба и определить температуру тела. — Вэнь Юань, да ты просто маленький герой, — в его голосе присутствовали нотки восторга, перемешанные с удивлением. Температура была слишком высокой, медлить нельзя. Хуа Чэн протянул к нему вторую ладонь, взял малыша на руки и заботливо уложил на своих предплечьях. — Ты истощён и обезвожен, но это не смертельно. Мы справимся с этим. Демон поднялся на ноги и отправился в пещеру, чтобы оказать ребёнку первую помощь. Хуа Чэн уложил А-Юаня на циновку и принялся искать запасы лекарств Вэнь Цин, но ни в пещере, ни в округе ничего не нашёл. В пещере вообще не было ничего. Вплоть до того, что исчезло всё, что создал, или над чем находился в процессе создания Вэй Усянь. Когда он заходил в пещеру ранее, то не обратил на это внимания, но сейчас мужчина прозрел. Суйбянь, Чэньцин, свитки, записи, компас, талисманы… Ничего не было. Хуа Чэна с головой накрыло чувство крайнего раздражения. — Эти выродки всё унесли с собой. Ну ничего, не долго эта музыка будет играть… Послышался звук кашля и незамедлительно последовавшее за ним сбивчивое дыхание. Хуа Чэн обернулся к А-Юаню и его лицо смягчилось. — Сначала мы разберёмся с твоим недугом, а потом вернём все вещи Вэй Ина. Что скажешь? Собиратель Цветов под Кровавым дождём вновь взял ребёнка на руки и направился прочь из пещеры. — Думаю, ты «за», — он едва заметно улыбнулся А-Юаню и погладил того по волосам. Мальчик, сделав над собой усилие, приоткрыл глаза и посмотрел на Хуа Чэна. Его глаза были на мокром месте. Из уголков потекли горькие слёзы, он прижался к груди знакомого ему человека и задрожал. — Сянь-гэ-гэ… Он защищал нас… Что теперь будет с Сянь-гэ-гэ?.. — Не беспокойся. С ним всё будет в порядке. Я верну его, обещаю.***
Лань Ванцзи уже услышал от разных людей новости об осаде горы Луаньцзан под командованием Цзян Чэна, и о смерти Вэй Усяня в том числе. Он своими глазами видел тело Цзян Яньли и состояние её брата. Но он не предполагал, что всё может случиться так быстро. Бичэнь летел так быстро, как можно было, даже быстрее. Лань Ванцзи очень спешил. В его сердце попеременно менялось два противоречия. Один удар сердца отзывался эхом по всему телу, призывая лететь ещё быстрее на гору, а второй удар отвечал за всепоглощающий страх перед этим местом. Он и хотел там оказаться как можно скорее, и не хотел единовременно. Что он увидит на Луаньцзан, когда достигнет её? На горизонте показался пункт назначения. Сердце Лань Ванцзи натянулось струной. Гора превратилась в пепелище. Кое-где деревья остались невредимыми, но бо́льшая часть всего сущего была уничтожена. Спустившись с Бичэнь в месте, где раньше находилось поселение, Лань Ванцзи осмотрелся и застыл. Его сердце отстукивало бешеный ритм, дыхание участилось, кончики пальцев дрожали. В отличие от Хуа Чэна, Второй Нефрит винил в случившемся только себя, и не вспоминал о существовании Собирателя Цветов под Кровавым Дождём в принципе. Бог Войны считал, что ему не нужно было уходить в ту ночь. Что он должен был остаться и защитить Вэй Усяня, увести, спрятать, украсть… Да что угодно. Любые методы приветствовались в его голове, вплоть до заточения, где-то, где его никто и ни за что не найдёт. Лань Ванцзи, так же, как и недавно Хуа Чэн, множество раз прочесал гору и её окрестности, и тоже не нашёл тела Вэй Усяня. Всё, что ему удалось отыскать, это серебряный колокольчик с выгравированными на нём девятью лепестками лотоса для успокоения разума. Лань Ванцзи нашёл его на земле, втоптанным в грунт. Этот колокольчик Вэй Усянь носил на поясе, столько, сколько он его знал, и даже больше. Бог Войны долго рассматривал маленькое изделие в своих пальцах. Его лицо выражало печаль и горе, не имевшее границ. Он убрал колокольчик за пазуху и вскоре отправился прочь с горы.***
— Владыка, — его голос был блеклым и безжизненным. — Ванцзи, дворец Линвэнь доложил, что ты без отчёта прекратил выполнение порученного мной тебе задания и самовольно отправился в Безночный Город. Лань Ванцзи молчал — ему нечего было добавить, оправданий он не искал. Цзюнь У окинул его оценивающим взглядом и вздохнул. — То, что ты не выполнил задание и без предупреждения ушёл — не критично, но что ты сделал потом? — Владыка, ни к чему задавать вопросы. И Вы, и я в полном объёме владеем информацией. — Поднимать руку на людей категорически запрещено. Люди могут оказывать тебе сопротивление, ты им — нет. Разве ты не знал? — Знал. Настолько прямого незамедлительного ответа Цзюнь У не ожидал. Его лицо отображало удивление. Он привык к другой реакции от провинившихся небесных чиновников, но этот держался слишком уверенно, отстранённо. Лань Ванцзи было безразлично, что с ним сделают и сделают ли вообще. — За подобного рода ошибки следует наказание. Лань Ванцзи не отвечал. Его лицо не изменилось, оно не выражало ровным счётом ничего. Цзюнь У немного смущала его реакция. — Ванцзи, ты ничего не скажешь в своё оправдание? — он вздохнул. — Нет. — Тебе нет до этого дела? Хоть это и прозвучало грубо, но Лань Ванцзи было всё равно. — Да. Цзюнь У ещё раз тяжело вздохнул. — Наказания существуют для того, чтобы живые существа понимали, что они сделали что-то не так, и в дальнейшем не допускали этой ошибки. Лань Ванцзи чувствовал усталость от речи Цзюнь У. Ему хотелось, чтобы уже наконец произошло всё, что должно произойти, и он остался наедине со своими мыслями. — Я приму наказание, — подталкивал он Цзюнь У как мог. — Если наказание не возымеет должного эффекта — оно бессмысленно. Наказуемый ничего не поймёт. Терпение Бога Войны подходило к концу. В нём не просыпались никакие эмоции, нет, он просто был готов сказать Цзюнь У всё, что думает по этому поводу с момента вознесения. — Ни к чему лишние диалоги. Наказание за мои поступки — низвержение. Владыка, я готов получить проклятую окову и покинуть Небесную Столицу. Цзюнь У был сражён наповал. Он уже давненько не видел небесного чиновника, который бы сам просил низвергнуть его. Он рассмеялся: — В последний раз я подобное слышал от Сяньлэ, восемьсот лет назад. Лань Ванцзи не находил ситуацию такой же занимательной, как видел её Цзюнь У. Он выжидающе смотрел на Владыку. — Почему ты настаиваешь на том, чтобы я изгнал тебя? — Таковы правила. — Правила… Ты всегда следуешь правилам, да? Всегда, да не всегда, — задумчиво произнёс Цзюнь У и, после короткой паузы, продолжил. — Ци Ин постоянно поколачивает своих верующих, но он по-прежнему Бог Войны. — Меня не касаются его дела. — За избиение людей я не низвергаю своих богов. Терпение Лань Ванцзи перешагнуло черту, и он, сохраняя всю свою прежнюю отрешённость и безжизненность, выпалил всё, что думал на одном дыхании: — Я не заинтересован в том, чтобы быть Богом Войны. Никогда к этому не стремился. Я не глубоко верующий человек. Мне нет дела до небесных чиновников, небесных дел и Небесной Столицы в целом. Цзюнь У выглядел так, будто вовсе не удивлён. — Это не открытие. Я понял это сразу, как только увидел тебя, — он замолчал и их с Лань Ванцзи взгляды встретились. — Но богом не стать, если просто хотеть. Возносятся не те, кто стремятся к этому, а те, кто заслуживает этого. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, но Цзюнь У многозначительно заговорил снова. — Я не буду низвергать тебя. — Я не буду выполнять… — Я не прошу тебя, — Владыка перебил его. — Сяньлэ выполнит. Я уже поручил ему это задание. Лань Ванцзи не понимал его намерений. — Чего Владыка ждёт от меня? — Ничего. Я освобождаю тебя от дел в Небесной Столице. Можешь не являться сюда. Ты по-прежнему благонравственный и благовоспитанный муж. Ты можешь выполнять свой долг и из мира людей, независимо от того бог ты или нет. Я не против, если в мире людей будет находиться такой Бог Войны, как ты, на постоянной основе. Можешь себе парочку храмов построить. Лань Ванцзи понимал, что всё так просто, как об этом говорит Цзюнь У, быть просто не может, но ему сейчас было не до этого. — Можешь идти. — Владыка, — мужчина поклонился, вышел из главного зала дворца Цзюнь У, и вскоре, покинул пределы Небесной Столицы.