Чёрный лотос под багровым дождём

Роса. Пахло росой и морозным ранним утром. Вокруг не было ни души. Рассвет наступил внезапно, подкрался со спины и резко развернул к себе лицом, являя, не привыкшим от ночной темени, глазам яркость восходящего солнца. Небо было нежно-голубым, практически белым. Без единого пушистого облачка. Ветра не было, но пальцы отчётливо ощущали влагу на траве. Оглаживали растения, впитывая каждой клеточкой кожи это чувство. Новое, но такое старое. Холодно. Лежать на этой промёрзшей за ночь земле было холодно. Сезон погоды позволял валяться ночь в траве, но присутствовало это ощущение покалывания. Неприятное. Или приятное? Не понятно. Глаза закрылись, снова окунаясь во тьму. Он слушал. Как шуршат в степи мыши, как вдалеке, где-то очень далеко, разговаривают люди. Их голоса отбиваются от гор и эхом разливаются по полям. Где-то во всю кипела жизнь. Где-то не здесь. Как будто не взаправду. Напрягал слух, стараясь разобрать, о чём же разговаривают эти счастливые люди. Выхватывал отдельные слова, не больше. Соединить их в предложения не представлялось возможным. Совсем туманный смысл. Глубокий вдох втянул в лёгкие ненужный влажный воздух. Есть чувство прохлады внутри, но нет чувства раскрывающихся лёгких. Это так странно. Так и должно быть. Так было всегда, но такое чувство, что что-то в этом не так. Скорее это с непривычки. Ко всему в мире можно привыкнуть. Не всё можно принять, но привыкнуть можно. И к боли, и к необратимым изменениям, и к смерти близких, и ещё ко многим вещам. Человек — поистине всемогущее существо. Всё, что нужно — это шанс привыкнуть, адаптироваться. Веки приподнялись. Глаза рассматривали сквозь малюсенькую щёлочку гладь мирного чистого неба. Как же ярко… Даже больно глазам. Больно… Какое же это несравнимое чувство. Будто неведомое доселе. Это было так давно… Нужно сесть. Собравшись с мыслями, он сел, медленно поворачивая голову из стороны в сторону. Осматривался. Ощущения были прекрасными. Никакой тяжести, скованности движений, затруднений в управлении мышцами тоже не было. Легко, свободно, почти невесомо. Он рассматривал свои ладони, разворачивая кисти то в одну, то с другую сторону. Ничего необычного. Это его руки, его форма пальцев, его ярко выраженные сухожилия. Только цвет другой. Более светлый. Более… Живой. Хоть и сомнительно. Взгляд медленно скользил по собственному нагому телу. Это было ужасно неловко, но ничего неожиданного. Такой поворот событий был предсказуем и даже предусмотрен. Был уверен, что с наступлением темноты сможет спокойно раздобыть себе одежду в одном местечке. Главное не паниковать до этого момента. Чувствовал запахи, слышал шорохи, мог почесаться, прикоснуться к себе, ощутить дуновение ветра на коже. Он с силой сжал двумя пальцами кожу на предплечье. Больно. Как же больно, чёрт побери. Покраснение появилось сразу. Рассматривал, будто не верил, что это явь. Остаточное болевое ощущение ныло. Он растёр кожу, уменьшая концентрацию этого ощущения, и разогнал в разные стороны. Уже почти не болит. Забавно. Трава окутывала его почти с головой. Колоски плавно раскачивались от его движений где-то в области плеч. Покрутился корпусом в разные стороны. Раздался отчётливый хруст костей: тело привыкало к самому себе. Взгляд не зафиксировал ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что вокруг есть хотя бы одна живая душа. Птицы, мыши, другая полевая живность и ничего, кроме бескрайнего поля и гор. Примерно он понимал, где он, но только примерно. Пошевелив пальцами ног, мужчина решил поджать колени к себе. Пальцы цепко впились в икроножную мышцу, разминая её. По каким-то неизвестным причинам она ныла, как после сильной судороги. Немела и доставляла дискомфорт. Нужно просто перетерпеть. Это ничего страшного. Лучше так, чем никак. В горле запершило. Он прокашлялся, прикрывая рот ладонью. Звук был иным. Не таким, как обычно. Звучало удивительно. Страшно и потрясающе одновременно. Резкое желание произнести что-то вслух накрыло его, только ничего не приходило в голову. Что сказать-то? Думал, но это оказалось сложнее, чем он себе представлял. Даже несмотря на то, что попытки заговорить были с самим собой, ему всё равно было нечего сказать. Ни о себе, ни об окружающей среде. Грустно. Понимание этого резко привнесло неприятное послевкусие и серые оттенки в настроение. Мужчина закрыл глаза в попытке отпустить ситуацию. Он обхватил руками ноги и упёрся лбом в колени. Холодно. Нужно дождаться завершения светового дня и тогда двигаться в путь. Спешил. Он ужасно спешил. Опаздывал так сильно, как нельзя. Ещё никогда прежде он так ужасно не опаздывал, однако не мог сдвинуться с места раньше положенного времени. Нагим и без желания объясняться перед другими людьми — ему лучше никуда не срываться. Ждать не впервые для него. Столько лет, сколько он томился в ожидании не пойми чего, не сравнятся с тем, что сейчас ему нужно дождаться темноты. Однако есть одно «но». Ранее он не испытывал нетерпения. Этот трепет, который разливался по его телу и вибрировал в голове, прежде отсутствовал. Он ждал, да, но и сам не знал, чего именно. Сейчас же всё было совсем иначе. Как вынудить себя дождаться? Раскрыв глаза, он увидел собственный живот и половой орган. Ничего интересного, но всё же выглядело всё это не так, как прежде. Так, как когда-то. Он уже даже не помнил, насколько давно это было. По назначению он всё равно никогда им не пользовался так, как возможно. Глупости… Он вздохнул, отворачиваясь в сторону. Голову посетила мысль встать и пройтись по полю. Сухая почва местами выглядела острой и весьма неприятной на ощупь. Это однозначно будет больно, но разве не чувства боли он жаждал? Хоть какого-то физического чувства. Боролся между своими желаниями и тем, что, если над уровнем колосьев появится что-то, что почти в три раза выше их самих, его могут заметить люди, которыми тут и близко не пахнет. Но лучше не подвергать себя паническим атакам. Сейчас всё хорошо. Он станет и пойдёт тогда, когда стемнеет. Раньше он не может. Не может. Просто не может. Откинувшись на спину, мужчина вытянул вверх руку, растопырил пальцы и сквозь небольшие щели между ними смотрел на манящий солнца свет. Сегодня он казался ему притягательнее обычного. Прицелился, чтобы сжать солнце в кулаке, и резко сомкнул пальцы. Поймал. Мужчина улыбнулся сам себе, поймав себя на мысли, что занимается глупостями. Кто же знал, что это так забавно. Закинул щиколотку на колено и раскачивал стопой из стороны в сторону, с одной стороны наслаждаясь видом неба, а с другой промерзая до костей от холодной земли. Болезни что тогда, что сейчас ему были не страшны, как и холод. Раньше он просто не ощущал его. А вот когда-то, в первой жизни, когда он был слаб и телом, и духом — такое лежание на земле могло закончиться воспалением лёгких. Сейчас всё иначе. Сейчас он проживает свой третий шанс. И возможно, он лучший, среди двух предыдущих. Это ему только предстоит узнать. С наступлением темноты. Он всё узнает тогда, когда наступит время для таких тварей, как он. Время, когда все люди, опасающиеся жителей ночи, прячутся по домам и до рассвета не покидают домов, что бы ни случилось. Прячутся от таких, как он, и ему подобных. Это именно то, чего он хотел. То, к чему он стремился последние месяцы. Путь, который он преодолел, был длинным и не из лёгких. Его предупреждали, что легко не будет. Что шанс мал и не равен даже пятидесяти процентам. Но он всё равно был и всё получилось. Пусть не блистательно, пусть это заняло много времени, куда больше, чем ожидалось, но всех всегда интересует результат, а не путь, который был проделан для получения этого самого результата. Его самого ждали очень долго, особенно один человек, который в полной мере знал, что происходит. Теперь ему самому нужно подождать всего один световой день. Нужно поспать. Поспать, и день пройдёт так быстро, что о большем и нельзя мечтать. Теперь он может спать. Может есть. Может так много всего, чего не мог ранее. Чего лишился, защищая других. И пусть его попытки не увенчались успехом, он сделал всё, что должен был. Перед собой он чист. Больше не будет слабым. Опустил руку вниз и сжал в кулаке траву. Щекочет и колет одновременно. Это интересное чувство. Прикрыв глаза, мужчина выдохнул и сглотнул, прогоняя все мысли. Ему нужно было уснуть, проснуться и прийти к двоим людям. Людям, которые даже не ожидают увидеть ничего подобного. Сон дался легко. Так, словно он не спал целую вечность. И ничто ему не помешало. Ни холод, ни нагота, ни жёсткая земля под спиной, ни открытое небо над головой. Разомкнув глаза, мужчина потёр лоб и глаза, сел и осмотрелся по сторонам. Ещё не темно, но смеркается и первые звёзды уже отчётливо видны на небесах. Несколько десятков ярких розоватых и белоснежных искорок притягивали к себе взгляд. Он долго смотрел на них, сложив локти на колени. — Все эти звёзды давно мертвы. И если им кажется, что они живы, то это не так. Всё дело в том, что эти звёзды даже не знают о своей смерти. Не думал он, что первое, о чём он заговорит — смерть звёзд. Как-то даже не обратил внимание на свой изменившийся голос. Снова стал таким, каким был когда-то давно, при первой попытке. Закопавшись в свои мысли о мёртвых звёздах, очнулся он только тогда, когда уже действительно стемнело. Сыграло на руку ещё то, что сейчас темнело достаточно рано. Вместе с темнотой придёт и понижение температуры. Одеться всё же не помешает. Хотя бы из этических соображений и собственного комфорта. Мужчина поднялся на ноги и стремглав помчался в ближайшее поселение. Туда, откуда утром слышал голоса. Он не чувствовал там призраков и духовной энергии. Значит, там только обычные люди. Это не могло не радовать. Ноги несли его так быстро, что он едва поспевал за ними. Так легко… Как же легко бежать и двигаться в целом. Он уже давно позабыл, что такое возможно. Подобравшись к городу, мужчина попытался скрыть свою наготу растрепавшимися длинными волосами. Не сильно помогло, конечно, ибо длины не хватало, но так ему было немного комфортнее. Главное не паниковать и не шуметь. Воровство — это не то, что можно назвать сильной стороной этого человека. Не слукавить, если сказать, что он никогда в своей жизни ничего не воровал. Даже фрукты из чужих садов. Ничего вообще. Украсть сейчас одежду, в какой-то мере имущество других людей — это преступление. Он сглотнул, перебираясь через невысокий забор какого-то ничем не привлекательного домика. Захудалая конструкция жалобно скрипнула под его весом. Он замер, прислушиваясь к посторонним звукам. Вдруг он привлёк чьё-то нежелательное внимание? Тишина. Мёртвая вечерняя тишина. С облегчением выдохнув, мужчина спрыгнул на землю, загоняя в ногу какую-то совершенно неуместную колючку. Сомкнув губы, он проглотил внезапное «ай», и молча поднял ногу, вынимая негодное растение из стопы. По пыльной от земли коже текла… Кровь… Он смотрел на неё, как на что-то диковинное. Не на само ранение, а на то, что алая жидкость двигалась. Она текла! Широко улыбнувшись, мужчина на огромном энтузиазме побежал в конюшню, искать себе хоть какую-то одежду. Он месяцами маленьким комочком белой энергии следил за этим домом, чтобы понять, как ему поступать, когда он обретёт физическую форму. У этих самых обычных трудящихся людей была конюшня. Их заработок базировался на том, что они занимались перевозками. У них было несколько телег, один фаэтон и даже одна карета! Для обычных людей, это целое состояние, чёрт бы его побрал! Их сын являлся по совместительству конюхом. Мужчина заметил, что он часто на утро оставляет себе свежую одежду в помещении конюшни. Видимо, чтобы не терять время с утра. Он приходил на рассвете, кормил и чистил лошадей, когда седлал, когда надевал хомуты под телеги, и в конце, когда всё уже было готово — он шёл переодеваться в чистое. Вот эта самая одежда и интересовала мужчину. Её приносили с вечера. Уже должны были всё сделать. Он только молился, чтобы не встретить никого прямо сейчас в своём нагом виде, со срамом напоказ! Это будет худшее, что может произойти с ним сейчас. Ворота в конюшню скрипнули. Тут пахло травой, сеном, овсом и лошадьми. Ему нравился этот запах. Это напоминало ему о далёких временах, которые уже не вернуть. Но это было и было очень здорово, пока не случилась война. Он погладил лошадей, поприветствовал их и успокоил, чтобы они не нервничали и не поднимали шум. А то мало ли, хозяева прибегут… Одежда на месте. Это был выдох облегчения. Мужчина быстро натянул на себя штаны и рубашку. Сверху на это всё какую-то несуразную верхнюю одежду и умчался так быстро, что ветер в ушах засвистел, волосы назад. Перемахнув обратно через забор, он низко поклонился этому дому, чтобы теперь со спокойной душой, но не чистой совестью, пойти к другому. — Я обещаю, что вернусь сюда и всё возмещу. Не одеждами, конечно, но деньгами. Я заработаю и обязательно вам всё возмещу. Благодарю, добрые люди. Я никогда не забуду вашей щедрости, — шепотом проговорил он, до самого конца не смея поднять головы. Говорил так, будто хозяева этого дома по собственному желанию согласились его одеть. Это было вовсе не так, но мужчина чувствовал, что обязан поблагодарить их именно в такой способ. Он выпрямился в спине, весело улыбнулся горящему в окне свету и помчался стремглав в нужном себе направлении. Туда, где он очень хотел оказаться как можно скорее.

***

— Куда ты меня ведёшь на ночь глядя? — Разве будет интересно, если я сейчас скажу тебе? — Я не сильно понимаю, что интересного может быть в лесу посреди темени. — Ты просто не знаешь, как долго я ждал, чтобы привести тебя сюда. Скрывался от тебя. Ты, конечно, особо никогда не следил и не спрашивал, где я, что делаю, зачем и с кем, но было пару раз, что я чуть не попался тебе. Мне было тяжело. Пожалей мои труды. — И чего же ты ждал? — Цветения, Инь-сюн. Я ждал момента, когда большая часть начнёт цвести и приносить плоды. — Звучит как-то слишком просто. — На деле всё тоже не особо сложно. Это лишь время, терпение и забота. — О ком? — О чём. Идём. Сэль Шэн переплёл пальцы и сжал его ладонь в своей руке. Буквально тащил Инь Юя за собой, постоянно прибавляя шаг. — Юань, детка, притормози. Я понимаю, что у тебя кипит кровь, но не забывай, что я стар. Он рассмеялся, останавливаясь и притягивая своего любимого мужчину к себе. Поймал в объятия, но руки не отпускал. Вынудил Инь Юя завести её за спину и так стоять с ним. — Ты стар только на словах. На деле же ты такой же юнец, как и я. — Я бы не был так уверен на твоём месте. — Почему? Сколько тебе? Двадцать, двадцать один? — Не угадал. — Девятнадцать? Инь Юй рассмеялся, припадая лёгким поцелуем к его губам. Улыбался, сквозь невесомое касание. — Я так молодо выгляжу? — Ну… В общем и целом — да. Я ошибаюсь? — Ошибаешься. — Сильно? — Подумай сам. Я был практически женат. После этого я встал на путь даосизма и занимался годами только этим. После чего я достиг вознесения. Когда бы я всё это успел к девятнадцати годам? — Сколько же тебе? — Двадцать семь. — О-о-о… Ты даже старше Сянь-Сяня. — Ага. Я к тому и веду. Говорю же, что стар. А ты не веришь мне. — Ну, ты хорошо сохранился для своего возраста. Горячий и прекрасный молодой мужчина. — Прекрати, — Инь Юй отвернулся и опустил взгляд. — Почему ты смущаешься? — Потому что это очень странно звучит. Навязчиво и притянуто за уши. — Я лишь говорю то, что вижу. Правду. Послушай. Сэль Шэн прижал его к себе, вытащил пленённую руку из-за спины и поместил пальцы мужа на свою грудную клетку. Сердце билось чаще, чем нужно. В спокойном ритме стук должен быть реже. — Я и без прикосновения слышу твоё дыхание, шаги и стук сердца. Что это за показательное выступление? — Тогда ты знаешь, что, когда находишься близко ко мне — моё тело реагирует каждый раз. И не только тело, сознание тоже. — Фанатик. — Это не фанатизм. Это любовь, Инь-сюн. Инь Юй мягко выскользнул из захвата. Думал отстраниться, но вместо этого обнял его за шею, повисая. — Чаще всего твоя любовь реагирует где-то ниже пояса. — Ну… Я понимаю, что это не всегда вовремя и уместно, но что же мне с собой поделать? — Ты же уже взрослый, хороший мой. Держи себя в руках. — В штанах. — Да. — Я держу. Я же не кидаюсь на тебя. — Бывает. А мы уже не первый год замужем. Сколько тебе надо, чтобы насытиться? — Вечность? — Ты слишком мал, чтобы говорить о вечности. Однако она у тебя есть. — Почему мал? Я живу с мыслями о тебе большую часть своей жизни. Осознанно, конечно, поменьше, но что это меняет? — Это меняет то, что ты повстречаешь за свою жизнь ещё много людей. Интересных и красивых. Тебе никто не мешает влюбиться в какую-то милую богиню. У Сэль Шэна сразу же возник образ одной весьма и весьма требовательной богини литературы в голове. Он в ужасе помотал ей из стороны в сторону, выбрасывая оттуда образ Лин Вэнь. — Не говори глупостей. Я понимаю, о чём ты. Понимаю, что ты думаешь, что мне может понравиться кто-то ещё, но ты также допускаешь возможность того, что я возымею желание быть с кем-то другим, а не с тобой. — Да. — Но мы связаны узами брака. Это не просто так. Нельзя передумать, развернуться и уйти, Инь-сюн. Мы — супруги. Если я решился на этот шаг, это значит, что я буду с тобой столько, сколько сулит мне жизнь. Возможно больше, но не меньше. Поэтому не думай так и не говори подобного. Меня задевает это, если честно. Ведь я всегда был верен тебе, своим чувствам и чувствам, что существуют между нами. — Хорошо. Не хотел тебя задеть. — Ты не жалеешь, что вступил в брак со мной? — Нет, детка, не жалею. Мне действительно комфортно и хорошо с тобой. Сэль Шэн даже как-то выдохнул с облегчением. Ему казалось, что Инь Юй заводит подобные диалоги, чтобы оттолкнуть его от себя. Чтобы он начал обращать внимание на других людей и сам сделал подобный выбор. Однако бывшему небесному чиновнику совершенно невдомёк, что Сэль Шэн каждую свободную минутку мысленно возвращается к нему. Моделирует то одну ситуацию, то другую. Но все они так или иначе завязаны на любимом муже. — Мне не нужен никто другой. Я не боюсь новых людей и знакомств, потому что знаю, что ни один человек не способен отвернуть меня от тебя. — Хочу, чтобы это действительно было так. — Это так. — Ты говорил с господином Вэем на днях? Он искал тебя. — Знаю, но не говорил. — Почему? — Инь Юй упёрся губами в тёплую кожу шеи, мягко целуя. — Потому что мне не о чём с ним говорить. — Столько времени уже прошло, мой хороший. Прости его. Ты знаешь, как ему тяжело далось это решение? — Мне плевать как ему тяжело. Всем нелегко. Я ведь не трогаю его, верно? Верно. Его поддержит отец. С Сянь-Сянем всё будет в порядке. — А с тобой? — Я… Тоже в порядке. — Ты всё ещё не смирился. — Потому что не хочу и не могу с этим мириться. Ладно, хватит об этом. Пойдём. Я всё ещё хочу тебе кое-что показать. — Что же там такое? — Скоро увидишь. Я очень хочу, чтобы тебе понравилось. Сэль Шэн сделал пол шага в сторону, чтобы смотивировать Инь Юя двигаться, но тот по-прежнему висел на нём, крепко обнимая за шею. — Погоди ещё немного. Я так устал сегодня. — Отдыхаешь в такой способ? — Да. Ещё чуть-чуть подожди и я пойду. Недолго думая Сэль Шэн положил ладонь на лопатки и подхватил его под колени. Поцелуй в кончик носа по мнению мужчины должен был сгладить всё последующее недовольство. Всё произошло так быстро, что Инь Юй даже шикнуть на него не успел. Он вздохнул, но промолчал. Положил голову на плечо и расслабил руки. Окончательно отдался в плен. — Ты что, даже не будешь угрожать мне? — А поможет? Я знаю твой характер. — Ну ты никогда не позволял мне такого вне нашей спальни. — Сейчас темно. Мы в лесу почему-то. Идём куда-то, где шанс встретить кого-то равен нулю. Я устал. Все причины на лицо. — Устал настолько, что не будешь препираться со мной? — Нет, не настолько. Но препираться не буду. Хочешь тащить меня — тащи куда хочешь. Мне всё равно. — Нести, а не тащить. Ты не мешок с картошкой. — Мне всё равно, — припечатал Инь Юй, повторяясь. — Можно мне поцеловать тебя? — Можно. — А ты поднимешь голову? — Вероятно. — Что нужно сделать, чтобы ты пошёл мне навстречу? — Меньше говорить — больше делать. Сэль Шэн улыбнулся, наклоняясь к лицу супруга. Инь Юй поднял голову раньше, чем тот успел что-то сделать. Он обхватил пальцами его шею и притянул к себе поближе. Кончик языка скользнул по верхней губе, почти сразу же проникая внутрь. Он начал, но не продолжил: ленился немного. Отдался во власть Сэль Шэну, что случалось не часто. В их отношениях получалось так, что инициатором почти всегда был молодой господин, но не потому, что Инь Юй не хотел его, а потому что он никогда не успевал раньше. Сэль Шэну даже повод не нужен был, чтобы наброситься на него. Но при всей его бешеной инициативе, чаще всего он был ведомым. Инь Юй редко отдавал ему первенство в поцелуях и касаниях, чего не скажешь о самом процессе, подтверждающем факт того, что они действительно супруги. Тут у них было всё как-то ровно. Как пойдёт, скажем так. Как они захотят. Как скажет один или намекнёт второй. Или могли поменяться в процессе. Оба были открыты к предложениям и пожеланиям. — Отнеси меня домой. — Нет. Подожди, сначала я отнесу тебя туда, куда я задумал. — Ты очень долго всё делаешь. Не удивительно, что на тебя ругается госпожа Лин Вэнь. — Она не ругается на меня. Я делаю всё вовремя. — С моего пинка. — Ну-у-у… Есть такое. Ну и что? Я ведь делаю, а она об этом не знает. — Лентяй. — Поехали, — улыбнулся он и понёс Инь Юя к своей иллюзии. — Там же ничего нет. — Визуально — нет, на практике — есть. — И что там? — Выражение одной сотой моей любви к тебе. — Да ты романтик. — А ты нет. — Я… Бывший романтик. Я уже пережил это. — Как трагично. — Помолчи, мелочь. — Не нервничай, дедуль. Тебе нельзя. Возраст — это не шутки. Инь Юй укусил его за плечо, сразу же собирая своё самообладание в кучку и принимая самый благопристойный вид, из всех возможных. Сэль Шэн охнул, но промолчал. Косился, но был уверен, что заслужил. Ничего удивительного. Мог только радоваться, что Инь Юй уже раскован с ним настолько, что может себе позволить подобное. Приняв наказание, как должное, он просто понёс его дальше. До тех пор, пока не принёс к нужному месту. Тут уже ему понадобятся руки. Хотя бы одна… Но желательно, две, конечно, чтобы не рушить иллюзию. Хотя её актуальность с этого момента будет под вопросом. Разве что от мародёров защищать сад. — Мы пришли. — Куда? Мы в чаще леса. — Можешь встать на ноги? — Нет. — Но мне нужны руки. Здесь иллюзия и заклинание сокрытия. — Я чувствую. — Как? — Очень много твоей духовной энергии. — Тогда ты понимаешь, что мне нужны руки. — Ты взялся носить меня — носи. Я не просил. А сейчас ты говоришь, что я должен слезть, но я не наблюдаю нашей постели поблизости. — Но купол… Инь Юй нехотя поднял руки. Едва заметно для глаза, он молниеносно вывел в воздухе белые символы с голубым свечением. В центре выставленной в сторону ладони формировалось белоснежное пятно. Энергия быстро копилась, собираясь в шар. В нужный момент свечение выстрелило вперёд, разрушая и иллюзию, и купол, сокрытый под ней. Сэль Шэн едва рот не разинул от удивления. — Как?! Как настолько легко? — Ты же сказал, что там. Зная, какие заклинания использованы, не трудно подобрать то, что хорошо сработает против них. Ничего удивительного. — Но я ведь так старался… Глыбы разрушались и падали на землю. Поднимали пыль и землю в воздух. Хоть атака Инь Юя и была точечной, но в стене купола образовалась арка, которая неустанно осыпалась вниз и продолжала разрушаться. Мужчине даже стало как-то жалко Сэль Шэна. — Я всё восстановлю, хорошо? — мягкий поцелуй в щеку. — Это не обязательно, но если ты настаиваешь, то я не против. Посмотрю в очередной раз насколько ты опасен и силён. — Это не смешно. — Я не смеюсь. — Я гораздо слабее тебя. — Во-первых, ты всё время принижаешь свои способности и силы. — Это называется «объективность». — Во-вторых, многому из того, что я умею, научил меня именно ты. И этим заклинаниям тоже. Слабый человек, которым ты себя провозглашаешь, никогда не смог бы выучить их, и тем более научить своим знаниям кого-то другого. Передать ремесло почти так же тяжело, как постигнуть его самому. А иногда даже сложнее. Я знаю о чём говорю, потому что много лет тренировал Сюань Юя. — И что? — А то, что научить его было сложнее, чем научиться самому. Я хорошо помню свои ощущения и причины, и те, что он называл мне. Свои страхи и его. Учить — это труд. Называть себя учителем и действительно быть им — это разные вещи. Далеко не каждый может учить других. Это огромный труд, терпение, усидчивость, внимательность. И самое главное: желание научить. — Что-то тебя заносит куда-то. — Да, мы отклонились от темы. И в-третьих, Инь-сюн, если бы ты был так слаб, как говоришь об этом, ты никогда не стал бы Богом Войны, ты не занял бы пост генерала запада, отец не обратил бы на тебя внимания, и ты не смог бы спасти мою жизнь. А ты сколько раз её спасал? — Понятия не имею, я не считал. И твой третий пункт получился слишком затянутым. — Много, Инь-сюн. Моя жизнь висела на волоске столько раз, что не счесть. И ты каждый раз успевал. Всякий раз был рядом, был вовремя и с безоговорочной победой. Многие из твоих навыков по-прежнему лучше, чем у меня. — Например? Сэль Шэн чуть подкинул его в руках, перехватывая поудобнее и понёс внутрь купола. Туда, где царил запах влажной сырой земли, откуда веяло весенним цветением и часть ковра под ногами была устлана бело-розовыми лепестками. — Интуиция. — Интуиция — это не навык. — Ещё и какой. Далее, боевые искусства. — Допустим. — Владение мечом. — Нет. — А если без духовной энергии? — Ну… Хорошо. Да. — Критическое мышление. — Это ещё нужно проверить. Не устал перечислять? — Я только начал. Я ещё не всё сказал, что касается навыков воина, но если тебе надоела эта отрасль, то как насчёт готовки? — Юань… Инь Юй рассматривал всё, что находилось вокруг него. Высокие, но, очевидно, молодые абрикосовые деревья были повсюду. Сейчас ещё рановато, всего лишь конец первого месяца весны, но из-за должного ухода и достаточного количества тепла, деревья во всю цвели и пахли. Это было так же, как когда-то давно дома. Не тот дом, что зовётся Райской усадьбой, и не тот, что звался Небесной Столицей. А тот дом, где было его королевство, его родители, невеста, целый дворец подчинённых и огромные абрикосовые сады. Место, куда он приходил, чтобы отдохнуть и побыть поближе к природе, подальше от мирской суеты и забот. Подальше от людей, которых он на самом деле любил и стремился защитить. Подальше от Цюань Ичжэня, который был ему близок и дорог, но тот слишком шумный и неспокойный. Инь Юй упёрся рукой в его плечо и спустил одну ногу вниз. Сэль Шэн понял его намерения и без сопротивления соответствовал: помог занять вертикальное положение. Бывший небесный чиновник бессознательно пошёл вперёд, оставляя супруга позади. Это была какая-то магия белого, розового и красного цветов. Лепестки были повсюду на деревьях и на земле. Чувства восторга и прекрасного, которые «от» и «до» заполнили Инь Юя, нельзя было передать словами. Он расхаживал между рядами, трогал кончиками пальцев стволы деревьев и молодые веточки. Нюхал цветы, рассматривал эту магию наяву. Думал, что, если он сейчас моргнёт, то это всё исчезнет и перед ним будет пустота, или ничем не приглядный сосновый лес. — Юань… — Тебе нравится? — Нравится? Это потрясающе! Я… Я… Не знаю, что… — Не нужно ничего говорить. Ведь это место, где ты наслаждаешься тишиной. Сэль Шэн держался на расстоянии от него. Собственно, он был там же, где поставил возлюбленного на ноги. Ему не хотелось мешать супругу наслаждаться видами, изяществом и тишиной этого места. Он потратил годы на высадку, уход и заботу за этими деревьями, чтобы увидеть восторг в глазах мужа хотя бы на минутку. Инь Юй такой человек, которого сложно удивить. Подарки, материальные блага и прочая ерунда для него не ценнее, чем пшик. И это не удивительно, ведь он королевских кровей и вряд ли нуждался в чём-то. Сделать что-то, что вызвало бы в нём сильные эмоции, которые отображались бы на лице, практически невозможно. До создания сада Сэль Шэн додумался достаточно давно. Ему крайне необходимо было запастись терпением, чтобы ничего не рассказать мужу и не привести его сюда раньше времени. Он безумно жаждал сделать для него что-то, что подарит ему радость и улыбку на много дней вперёд. Что-то, что нельзя купить за деньги. Что-то нематериальное, но важное и нужное. Будь то в духовном плане, ментальном, душевном или физическом. Он просто любил его и хотел сделать для него хоть что-то, что подарило бы ему настоящую радость. — Юань, — Инь Юй обернулся к нему, замирая на полуслове. — Ты можешь ничего мне не говорить. Я только хочу, чтобы тебе действительно понравилось. — Мне нравится. Мне, правда, очень нравится. — Значит, мои труды были не напрасны. — Конечно нет! Это потрясающий сад. Он такой большой… Сколько лет ты им занимался? — Без малого четыре года. — Сколько здесь деревьев? — Я не считал, если честно. Но мы могли бы посчитать вместе, если ты хочешь. — Ты растил этот сад ради меня? — Я растил его для тебя. Чтобы увидеть твою улыбку. — Ты совсем сдурел, малыш. Столько лет труда и заботы для такой тривиальной цели… — Ты — это важно. Нет ничего важнее тебя. Инь Юй опустил взгляд, не зная, что сказать. С одной стороны ему были понятны и желания, и рвение мужа, но с другой стороны, ему казалось, что он доставляет ему хлопоты и неудобства. Мужчина как никто другой знал, насколько Сэль Шэн загружен работой. Как много и упорно он трудится изо дня в день, чтобы управляться со всеми обязанностями, которые на него были возложены. — Тебе было вовсе не… Обязательно делать что-то. Я же знаю, как сильно ты любишь меня, и насколько это чувство светлое и чистое, тоже знаю. — Мне недостаточно того, что ты это знаешь. Я жажду демонстрации. Мне нужно, чтобы ты это видел, а не только знал. — Но чувства важнее демонстраций и слов. — Да, важнее. Ты научил меня этому. Я не забыл. — Тогда зачем? — Мне не нужна причина, чтобы захотеть подобного. Моя цель сделать тебя счастливым. Моя цель сделать так, чтобы тебя не преследовали и не одолевали призраки прошлого. Хочу, чтобы отныне и навсегда ты жил в удовольствие, вне зависимости от того, что происходило в твоей жизни раньше. Забудь всё плохое. Ничего подобного больше не случится. Улыбайся чаще. — Разве я редко улыбаюсь? — Я говорю не о той улыбке, которая несёт вечную службу формальности, а о настоящей, которую даже я вижу не так часто, как хотелось бы. Инь Юй опустил голову и потёр лоб, задумываясь. — Что-то ты слишком поумнел за последнее время. Когда ты только успел? — Я сказал что-то не так? — Нет. — Ты расстроен? — Вовсе нет. Я счастлив. Просто… Мне жаль твоих трудов. — Глупости. Мне было только в радость. Оказывается, ухаживать за садом — сплошное удовольствие. — Да уж… Сплошное… Сэль Шэн смотрел на него и не мог понять, что такого произошло, что смогло изменить настроение мужа в неблагоприятную сторону. Он думал над тем, что же он такого сказал-то? — Инь-сюн, я сделал или сказал что-то не то? — Почему ты так решил? — Ты расстроен. Это очевидно. Я добивался совсем не этого. — Я не расстроен, малыш. Я совершенно не расстроен. — Мне не особенно верится в это, если честно… — Да в самом деле, перестань. Мне просто жаль тебя. — Жаль меня? Но почему? — Потому что ты батрачишь на Небесную Столицу и Призрачный Город. Успеваешь всё, что нужно успеть. Ты есть везде, где ты нужен. Ещё и столько лет уделял внимание этому саду. Предполагаю, что каждый день, правда ведь? — Молодым деревьям нужен постоянный уход, так что я… — Ну естественно… Инь Юй вздохнул, покачивая головой. Их диалог со стороны выглядел странно. Они находились на внушительном расстоянии друг от друга. Не повышали голос, чтобы слышать друг друга, но между ними можно было спокойно поставить с двадцаток человек. — Не огорчайся только… — О небеса… Инь Юй решительно пошёл вперёд, быстро сокращая между ними лишнее расстояние. Выглядел сурово, но это только на первый взгляд. Просто кто-то путал мягкое с тёплым. Сэль Шэн побаивался его в минуты плохого расположения духа. После того, как Инь Юй заехал Хуа Чэну по лицу и разрушил его кабинет, молодой господин Призрачного Города понял, что во имя справедливости для этого мужчины нет ничего святого, никаких границ и правил. Когда супруг был совсем близко, он невольно сделал полшага назад, зажмурился и сжал кулаки. Совершенно не понимал, чего сейчас ожидать от мужа. Инь Юй обхватил его за плечи и затылок, прижался губами к шее и застыл. Так они стояли до тех пор, пока Сэль Шэн не понял, что опасность миновала и не расслабился. — Малыш, ты не так всё понял. — Совсем? — В корне. Мне нравится сад. Очень нравится сад. Он прекрасен во всех смыслах и отношениях. Можно сказать, что я тронут, если это подходящее слово. Зафиксируй это, хорошо? — Да. — Отлично. Теперь обними меня. Сэль Шэн чуть улыбнулся, обвивая руками талию и лопатки мужа. Ему нравилось, когда Инь Юй говорил ему, что нужно делать. Из его уст подобные высказывания звучали особенно волнительно и интригующе. — Выполнено, Ваше Высочество. — А теперь послушай меня, пожалуйста, очень внимательно. — Хорошо. — Я ценю и вижу всё, что ты делаешь для меня. Абсолютно всё. Также я вижу, как ты вкалываешь и устаёшь. Как еле доносишь до постели ноги. Как разбит из-за потери дяди. Как ежедневно выполняешь тонну поручений Его Высочества. Как бегаешь по делам города, чайной лавки Сюань Юя и так далее. Ещё ты успеваешь оттачивать мастерство владения Таó и их тандем с Юй Лун. Уделяешь время мне и не забываешь избегать господина Вэя. Детка, пойми, я только хочу, чтобы ты больше отдыхал. Не беспокойся обо мне. Я знаю всё, что должен знать о тебе и твоих чувствах ко мне. — Я понимаю, — он улыбнулся, сжимая мужа в объятиях. — Иногда ты приходишь настолько выжатым и измотанным, что засыпаешь раньше, чем успеваешь полностью раздеться. Засыпаешь, даже когда у меня есть конкретные намерения по отношению к тебе. Я пытаюсь тебя раздеть, чтобы окунуться в омут грехопадения, а ты засыпаешь, Юань. Ты, которого за уши не оттянешь. Который, кажется, был рождён только для того, чтобы заниматься любовью. Ты понимаешь, о чём это говорит? — О чём? — О том, что хранителю сада нужон освежающий сон. Что ты вымотан. Что у тебя нет сил. — Это из-за домашней обстановки. Если бы я был на поле боя, я мог бы сражаться ещё не одни сутки. — Но ты не на поле боя. Пожалуйста, отдыхай больше, малыш. — Я постараюсь. Но я учёл твои слова о невыполненном супружеском долге. — Я так и знал, что ты услышишь только это. — Не только, но это меня заинтересовало. — Ну конечно. Инь Юй улыбнулся, оставляя влажный поцелуй на его шее. Мокрая тонкая полоса потянулась вверх к подбородку. Он прихватил зубами тонкую кожу в области кадыка, сразу же отпуская её и оставляя там ещё один поцелуй. — Я обещал отнести тебя в постель. — Было такое. Чтобы что? — Чтобы там продолжить то, начало чему ты только что положил. Инь Юй повернул голову в сторону, исследуя территорию. Ему вполне подходила и текущая обстановка. — Ты можешь залатать дыру в стене? — Конечно. — Сейчас. — Могу. А зачем? — Как тебе вон то дерево? — он указал пальцем. — Оно выглядит крепким. Выдержит нас, как ты думаешь? — Здесь?! — это было удивление, коего ему не приходилось ранее испытывать. — Не шуми. Да, здесь. Ты не хочешь? — Хочу, но ты никогда не соглашался на подобное вне спальни. — Мы будем спрятаны за заклинанием. — Для тебя обычного — это не аргумент. — Сегодня я хочу взять тебя здесь. — Вот как… Сэль Шэн отпустил его, принимаясь развязывать свою одежду. Его уговаривать не надо. Он не из тех, кто стесняется своих желаний. Особенно, если поступил призыв к действию. — Сначала почини стену. — Ты, правда, думаешь, что кто-то придёт? А даже если и так, кому какое дело? — Юань. Мужчина развернулся в ту сторону, где в стене была брешь. Если Инь Юй так упорно настаивает на этом, значит нужно просто подчиниться и не тратить время на препирательства. Ведь это действительно первый раз, когда Сэль Шэну что-то обломится вне стен спальни. Это будоражило кровь. Потратив небольшое количество времени на подготовку, он вернул стене прежний вид. Выглядела без изъянов. Так, словно там никогда и не было разрушений. Кое-кто просто очень спешил и старался сделать всё так, чтобы супругу было не к чему придраться. — Достаточно хорошо? — Тебе не стоило стараться вовсе. Мне плевать как она выглядит. Мне только нужно, чтобы сюда никто не зашёл. Боишься, что я передумаю? — Немного. — Почему? Ведь это я предложил, а не ты настоял. — Мало ли. — Волнуешься? — Немного. Это скорее трепет предвкушения перед чем-то новым. — Расслабься. Я научу тебя. Инь Юй подплыл к нему, обхватывая пальцами шею. Их губы сомкнулись в медленном неглубоком поцелуе. Он скинул с плеча супруга верхние одежды, намекая на то, что ему нужно сделать. Сэль Шэн поддался, выскальзывая из плотной ткани. Шорох одежд посыпался вниз, ударяясь о землю и там же оседая. Инь Юй провёл свободной ладонью по груди, подушечками пальцев задел сосок и огладил ареолу. В ответ получил шумный выдох в губы. Сэль Шэн попытался обнять его и увлечь в более глубокий поцелуй. Коснулся кончиком языка губ супруга, но его сразу же осадили. — Не отвлекайся. — От чего? — От того, что я делаю. Инь Юй продолжил целовать его, но не позволял увлекаться. Хоть ему никогда и не приходилось колдовать над Сэль Шэном, чтобы добиться реакции его тела, чаще всего было даже наоборот. Он хотел поиграть с ним, но муж, во-первых, на всё всегда согласен, а во-вторых, у него встаёт раньше, чем Инь Юй успевает что-то задумать. С одной стороны это льстило ему, а с другой печалило, ведь так с ним никакой вкусной интимной каши не сваришь. Но есть свои плюсы: когда бы Инь Юй не захотел его — дверь всегда открыта, стоит только поманить пальцем. Белоснежное сияние вырвалось из кончика пальца. Сэль Шэн дёрнулся, но остался стоять на месте. Инь Юй улыбнулся сквозь поцелуй. — Что это было? — Эффект неожиданности. — Не знал, что так можно с тобой. — Я ведь просто человек. Немного улучшенный, но дышу тем же воздухом, что и остальные. — Мне нравится твоя реакция. Не смотри. Чувствуй. Бывший небесный чиновник прикоснулся белым свечением к вороту рубашки. Сэль Шэн услышал скрип и треск ткани, такой, словно её разрезали. Это и происходило вероятнее всего. Он насупился и зажмурился, чем вызвал у мужа непонимание и смешок. — В чём дело? — Щекотно и горячо. — Две крайности, если честно. — Но я так чувствую. — Прекрасно. Он вёл палец ровной полосой вниз, упиваясь реакцией тела Сэль Шэна. Кое-где подрагивали мышцы, иногда дёргались пальцы, дрожали ресницы. Инь Юй внимательно наблюдал за ним и откровенно наслаждался этим. Это можно было увидеть в его глазах. Рубашка была растерзана пополам. Мужчина припал губами к груди, ладонью ныряя под завязки на штанах. Пальцы ловко добрались до горячего органа. Головка изнывала от влаги. Инь Юй вздохнул ему в грудь, поднимая голову. Смотрел настойчиво и вопросительно. — Судя по твоему тяжёлому выдоху от прикосновения и количеству влаги, могу сделать вывод, что ты уже давно в состоянии готовности. — Не давно, но и не сейчас. — Ладно, продолжим. Пальцы разомкнулись, несколько раз поглаживая ладонью по всей длине, и выскользнули наружу. Белое сияние снова появилось на кончике пальца. Совсем близко. Сэль Шэн сглотнул. — Может, я просто сниму их? — Что ты? Конечно нет. — Только осторожно. — Переживаешь за него? — Это горячо. — Не горячее тебя самого. Я буду предельно внимателен. — Хорошо. — Веришь мне? — Верю. — Тогда стой смирно и не дёргайся. Завязки разорвались под влиянием духовной энергии Инь Юя. Он увёл палец чуть в сторону, ближе к бедру и разрезал ткань вдоль ноги.

***

— Мне не нравится то, что ты делаешь. — А что я такого делаю? Я же не прошу тебя идти в таком виде куда-то. — Этого ещё не хватало. Но мне всё равно не нравится. — Ты же даже не видишь, что тебе может не нравиться? — Если я не вижу, это не значит, что я не понимаю, что ты делаешь. Я же чувствую, как ты поднимаешь их и как затягиваешь. — Гэ-Гэ, успокойся. Всё очень миленько. — Это меня и настораживает, — вздохнул Хуа Чэн. — Если тебе не понравится — я всё расплету. — Если?! — Ну тише ты. Что ты такой напряжённый? Размять тебе плечи? — Нет. Тебе ещё долго? — Я почти закончил. Сейчас затяну ленты и всё будет готово. Хуа Чэн промолчал, но Вэй У Сянь и со спины видел, что тот жутко недоволен. Аура раздражённости и нетерпения буквально источалась в воздух из тела мужа сквозь одежды. Тёмный заклинатель ещё несколько раз прошёлся гребнем по длинным, поднятым в высокие хвосты, прядям и завязал на каждом хвосте красные банты из шёлковых лент. Вьющиеся концы лент ниспадали вниз за основной длиной. Выглядело потрясающе. Вэй У Сянь хихикал. — Получишь сейчас. — Да ты даже не видел ещё, что ты бурчишь? — Думаешь, после того как я увижу, мне станет лучше, и я перестану бурчать? — Надеюсь. — Вэй Ин! — Ну всё-всё. Не злись, пожалуйста. Хуа Чэн выдохнул, скрещивая руки на груди. Ему всякий раз не нравилось, когда Вэй У Сянь находил в себе силы и желание заплести ему что-то. Из раза в раз плетения мужа нравились ему всё меньше и меньше. — С каких пор, напомни мне, ты испытываешь оргазмы от того, что плетёшь меня? — Ну, мне понравилось тогда, на годовщину нашей свадьбы, и с тех пор как-то… — Как-то… Вэй У Сянь проигнорировал его, чтобы не разжигать ненависть и пламя войны в его крови. Ещё немного покрутившись перед ним со всех сторон, он закончил со всеми приготовлениями и встал перед мужем. Умилялся его недовольному лицу и притягательно-милому общему виду. Старался не улыбаться, но веселье так и пёрло из него со всех щелей. Широкая улыбка, которую он изо всех сил подавлял, всё равно пробивалась в свет. — Закончил? — Да. — Ну давай. Идём смотреть. — Идём-идём. Он крутился вокруг него, как юла. Хуа Чэн встал, тяжёлой гневной поступью направляясь к высокому зеркалу. Вэй У Сянь специально отсадил мужа подальше от зеркала, чтобы он не портил себе настроение раньше времени и сюрприз. По ощущениям Хуа Чэн, конечно, и так понимал, что у него на голове. Но слепые ощущения и прямая визуализация — это разные вещи. Мужчина подошёл к зеркалу и молча пялился на себя. Вэй У Сянь выглянул из-за его плеча, украдкой улыбаясь. — Ну как тебе? — Твою мать… Вэй Ин! — Да тише ты. Тише. Спокойно. Если не нравится, я сейчас всё уберу. — Если не нравится?! Ты что, серьёзно?! Ты кого из меня сделал? — Милашку? Хуа Чэн сжал кулаки. Красные банты и ленты словно ожили. Концы зашлись белым свечением и быстро охватывались пламенем. Прогорали, и пепел падал на пол. Вэй У Сянь засуетился и быстро подхватил прядь волос. — А! Что же ты делаешь? А если и волосы возьмутся? — Тогда они сгорят и существует ничтожный шанс, что ты перестанешь делать из меня принцессу. — Я не делал, — он прыснул со смеху. — Я вижу. Два высоких хвоста с бантами и лентами — это, по-твоему, что? — Миленько. — Твою мать… Его взгляд недобро блеснул. Ленты вновь вспыхнули, освобождая тяжёлые волосы от груза быть поднятыми и затянутыми. Копна рухнула вниз, возвращая Хуа Чэну первозданный вид. Вэй У Сянь визуально поник. — Я же так старался… — Даже не думай. — Что? — Жаловаться и жалеться. — Ладно, не буду. А ты потом как-то ещё разрешишь заплести тебя? Хуа Чэн обречённо выдохнул, развернулся лицом к мужу и приобнял его за талию. — Хорошо. — Ты такая душка, Гэ-Гэ, — сиял он. — Прекрати. — Ладно. Идём прогуляемся. — Куда? — В город. Я хочу проверить, как там дела у Сюань Юя. — Иди. — Нет, смысл фразы «идём прогуляемся» в том, что мы пойдём вместе. — Но я не хочу. Мне всё равно, как там у него там дела. — Мне не всё равно. И я зову тебя не вести беседы с ним, а прогуляться со мной. Говорить с Сюань Юем тебя никто не просит — я сам всё спрошу, что хочу. — А мне что делать в это время? — Выпей чаю. Он же подаёт чай. — Я не любитель гонять чаи. — Цветочный хочешь? У Хуа Чэна складывалось впечатление, что Вэй У Сянь его совершенно не слушает. Он какое-то время молчал, обдумывая. — Ты хочешь, чтобы я просто сходил с тобой? — Можно и так сказать. — Хорошо. Я пойду. Мог банально попросить меня сходить с тобой, а не придумывать колесо. — Я так и сказал, идём прогуляемся. Легче сдаться, чем перетягивать канат. Хуа Чэн не так давно смог вернуть ему волю к жизни. Незачем всё портить, едва выкрутив эти сложные настройки так, чтобы всё работало в нужном режиме. Прошло уже много времени, но недостаточно. В сравнении с вечностью — вообще ничтожно мало. Несмотря на все попытки Князя Демонов вернуть всё на круги своя, погреб с вином несёт потери. — Идём. — А Юнру? — И что с ней? — Ты будешь её брать с нами? — Я? Я-то к ней каким боком? — Она была в комнате, когда я наводил тебе красоту. — Я её не вижу здесь. Наверное, где-то гуляет. — Позови её. — Почему я? Зови сам. — Ты же знаешь, что, когда зову я — она приходит с десятого раза, а когда ты — с первого. Она любит тебя, а ты её. У вас это взаимно и налажено. — Мне плевать на неё. — Ло-о-ожь, — улыбался Вэй У Сянь. — Зови и пойдём. Не тяни время. — Да с чего ты взял, что она здесь? — Потому что я видел её. Зови, кому сказано?! — Котяра, вылезай. Идём гулять. Ничего не поменялось. Кота нигде не было видно. Хуа Чэн осмотрелся и немного подождал, но не услышал даже звука ни одного лишнего. — Имя, Гэ-Гэ. Или она должна распознавать твою речь? Она знает, как её зовут. Позови её по имени. — Юнру, — выдавил из себя Хуа Чэн без особого энтузиазма. Визуально невидимый комок под застеленной постелью высунул голову наружу. Сладко зевнул и вопросительно уставился на повелителя своего кошачьего сердечка. — Я же говорил, — улыбнулся Вэй У Сянь. — Глупости, — фыркнул Хуа Чэн, подхватывая супруга за талию и повёл его к двери. — А Юнру? — он шёл за ним по наитию, но на кошку оборачивался. — Она умная девочка. Сейчас всё поймёт. — Позови хоть. — Идём, — обернулся Хуа Чэн, подзывая её рукой. Белоснежный кошачий комок тряхнул головой, спрыгнул на пол, потянулся и побежал за хозяевами. Юнру быстро догнала их, выбежала вперёд, развернулась и с разгона запрыгнула Хуа Чэну на плечо. Он придержал её, пока она не разместилась удобно на его плече и груди, а затем опустил руку и она смиренно сидела без его помощи. — Скажи мне после этого, что ты не любишь её. — Таинственно-кристаллический похер. — Ну да. Я вижу. Обманщик. — Грешник. — Собственник. — Ладно-ладно, всё. — Зануда. — Что ещё расскажешь? — Что люблю тебя, — он потянулся к нему и с особым удовольствием поцеловал в щеку. — Принимается. Они вышли за порог усадьбы, ступая по ровной аллее. Шум города с каждым шагом ровно приближался, оставляя тишину и покой дома за спиной. Кошка мурчала на ухо Хуа Чэна, но лишний движений не делала: знала, чем это может закончиться для неё. Спокойным неспешным шагом супруги дошли до главной улицы, поздоровались с призраками. Хуа Чэн даже нашёл в себе желание и возможность улыбнуться некоторым из них. Выборочно, конечно. Кому повезло. Так они и добрались до чайного домика, в котором во всю кипела жизнь. Почти все столики были заняты. Призраки и люди сидели за столами с чашечками чая, ели какие-то вкусности и мило беседовали. Драками пока не пахло. Зайдя внутрь, первым делом Хуа Чэн обратил внимание на посещаемость этого места. Был доволен и где-то в глубине души даже рад, что оно процветает, а не загибается. Вэй У Сянь заметил мужчину за стойкой, тот стоял и неустанно натирал чашечку до блеска. Тёмный заклинатель широко улыбнулся и пошёл к нему, а Хуа Чэн остался стоять на месте. Смотрел на тёмную фигуру в самом укромном и таком же тёмном уголочке зала. У этого человека стояла чашка на столе и даже не одна. Видимо, он сидит здесь уже давно. Демон усмехнулся, но подходить не стал. Хоть он и не ожидал увидеть здесь эту тёмную лошадку, но зачем же раскрывать карты, если можно зайти с другой стороны, которая уж точно вывалит всё, как на духу. Хуа Чэн придержал Юнру под задние лапки. Указательный палец по наитию погрузился в мягкую шерсть, достигая коричневой мягкой пяточки и крохотных пальчиков. Это было щекотно, поэтому кошка растопырила лапу, но не протестовала. Где бы он её не трогал — ей всё нравится. Ключевое в этой ситуации то, что он сам не замечал, как делает что-то подобное. Демон подошёл ближе к стойке. По-хозяйски огладил ладонью ягодицу нависавшего через стойку над Сюань Юем мужа и остановил движение руки на бедре. — Скажи-ка мне, как часто приходит вон тот человек? — он повернулся, указывая пальцем в тёмную фигуру. Все трое, и кошка вместе с ними, посмотрели в указанную сторону. Человек в тёмных одеждах, с капюшоном на голове как-то резко засуетился, отворачиваясь в другую от них сторону. — В последнее время каждый день, мой господин. А что? Вы его знаете? Он плохой человек? — Нет, не плохой, наверное. Для кого как, скажем так. Ведь я для многих тоже не образец. И что, постоянно заказывает чай? — Да. А ещё просит посидеть с ним и поболтать. У меня не всегда получается из-за потока людей, но иногда всё же выходит. — До закрытия сидит? — Откуда господин знает? — Птичка напела. — А ещё он оставляет куда больше денег, чем нужно. — Так вот куда мои деньги уходят… — на грани слуха. — Вы его знаете, господин? — Вскользь. — А кто это, Гэ-Гэ? — Ты неплохо знаком с ним. Вы виделись как-то. — Хм… Вэй У Сянь уставился на тёмную фигуру, но по телосложению не припоминал никого подобного. Впрочем это было не так уж и важно, чтобы уделять этому больше внимания, чем необходимо. — Тебе нравится разговаривать с ним? — Ну… Да… — Сюань Юй опустил взгляд, как будто боялся говорить больше, чем нужно. — Однозначно не лучшая для тебя компания, но если он тебе нравится, то смотри сам. — Нравится. — Так же, как и все остальные мужчины? — Нет, — Сюань Юй отрицательно качнул головой. — Думаю, что нет. Вы ведь знаете, что я воспитал в себе то, чего мне катастрофически не хватало в общении с людьми. Я стал спокойнее и больше не кидаюсь на мужчин. Молодой господин тоже сильно помог мне. Благодаря тренировкам с ним у меня выработалась самодисциплина. Но этот… Действительно цепляет меня чем-то. — Чем? — Не знаю, ведь он даже не назвал мне своего имени. — Так спроси. — Я спрашивал, но он не отвечает. Говорит, что это не существенно. — Вот как. — Мой господин знает его имя? — Да, знаю. — Не могли бы Вы мне сказать? — Тебе уже сказали, что это не существенно. Если я скажу, это может тебе испортить всё с ним, хочешь? — Нет, не хочу. — Тогда запасись терпением. Это та ещё головная боль. — Он призрак? — Да. — А мне ты скажешь кто это, Гэ-Гэ? — тихонько спросил Вэй У Сянь, почти на ушко. — Дома расскажу. — Хорошо, — улыбнулся он, возвращая своё внимание к Сюань Юю. — Ну давай. Я хочу твой самый вкусный цветочный чай. И Гэ-Гэ тоже будет. Можешь такое? — Конечно, господин Вэй, — засиял он, проводил их к свободному столику и отправился готовить им самый вкусный чай, который только мог.