Чёрный лотос под багровым дождём

Юй Лун нёс его быстро, но не сравнить с тем, как он в последний раз улетал отсюда. У Сэль Шэна были смешанные ощущения от посещения этого места во второй раз. Сейчас он возвращался домой и совершенно не понимал, что делать с маленькой безымянной девочкой. Ему удалось пообщаться с людьми. Он даже помог одному старику с кровлей. Тот мужчина никак не мог уложить настил, что для молодого господина было проще простого. По описаниям Сэль Шэна, люди узнали девочку и подтвердили её существование. Он выяснил, что её родителей действительно убили, но в числе первых или последних никто не заметил. Этот грех всё так же лежал на его спине, заботливо отращивая на ней горб своим весом. Помимо этого, узнать её имя ему тоже не удалось. Одни люди говорили одно имя, другие — другое, третьи — третье. Это не укладывалось в его голове. Ему было непонятно, как такое может быть, если визуально они эту «каштанку» знали. То, что удалось выяснить по поводу ближайших или дальних родственников… Тоже бесполезно в применении на практике. Из слов коренных жителей деревни эта семья приехала сюда два года назад вместе с малышкой. Откуда: никто не знал. Да и судя по людям, Сэль Шэн понял, что это никогда никого не интересовало. Её отец занимался тем, что возделывал землю. Мать была ткачихой и плетельщицей. Жили они тихо-мирно. Не отсвечивали, простым языком. К ним ни разу за два года никто не приезжал, и они тоже никого не навещали. Если у девочки и есть дальнее родство, то о нём ничего не известно. Совсем ничего. По итогу всё, что он понял: её родители действительно мертвы. Но было достаточно большое количество людей, которые сказали, что с радостью заберут малышку к себе и будут заботиться о ней, как о своей собственной. Эта мысль немного утешала его, но не слишком импонировала. Деревня жила бедно и до ближайшего города от неё два дня пешком. Эти люди питались тем, что сажали сами. У них совсем не налажена торговля. Мужчина даже не понимал, как же так надо было психануть, чтобы начать строить там поселение! Там же совершенно ничего нет! Эта местность не пригодна для жизни! Сначала он подумал, что эти люди добывают руду с гор, продают её, занимаются кузнечным делом или что-то в этом роде. Но нет. Ничего такого и близко не происходит в этой деревне. Это самое странное поселение, которое он видел за свою жизнь. — Какой смысл переезжать жить с двухлетним ребёнком в такое место, как Тан Ху? Не понимаю. Он думал об этом всё время, пока летел домой. Специально не воспользовался дверьми, чтобы проветрить и выгулять мозги. — Может, они от чего-то убегали? Или от кого-то скрывались? Тогда это было бы хоть немного логично. Мужчина тряхнул головой, спуская Юй Лун вниз на границе Призрачного Города. Он спрыгнул на землю, подхватил рукой меч, подбросил его в воздух и клинок с громким звоном влетел прямиком в ножны. К ножнам на спине он привык уже очень давно. Не бывает такого, чтобы он не попал Баи Тао́ или Юй Лун в ножны с первого раза. Навыки владения этими клинками тоже были отточены донельзя. Как в совместной работе, так и поодиночке. — Здравствуйте, молодой господин! Милая женщина преклонных лет склонила перед ним голову, мягко улыбаясь. Сэль Шэн помнил её в лицо, но не помнил имени. Призрачный Город за это время разросся настолько, что упомнить всех стало невозможным. Сейчас здесь жило больше тридцати тысяч призраков, в то время как раньше, не набиралось и семи тысяч. — Здравствуй, — он улыбнулся ей в ответ и, не сбавляя шаг, пошёл дальше. «Домашние» призраки были совсем другими, нежели те, с кем ему постоянно приходилось иметь дело в последнее время. Жители Призрачного Города не стремились к повышению ранга. Они занимали те позиции в пищевой цепи, которые у них получилось занять до попадания сюда. Конечно, повышать ранг они могли и после, но ни один из них не горел идеей стать на вершине пищевой цепи. У них здесь было дело, которое им нравилось. Своё дело. Каждый мог заниматься тем, что хотел. У кого-то даже была лестница из достижений, по которой они продвигались. Терять и рушить это всё, чтобы попытать призрачный шанс стать Непревзойдённым — просто не стоит того. К тому же, если Хуа Чэн узнает, что здесь есть те, кто стремится к этому — это смерть или изгнание из города. Здесь нет таких, кто умер недавно. Все эти особи уже давно существуют в мире в виде призраков и хотят спокойной мирной жизни. Их не интересуют склоки, схватки, власть. Да, они добровольно стали частью армии, ведь числиться в городе приравнивается к тому, что ты соглашаешься быть воином, или тем, кем потребуется, если умеешь это, соответственно. Но у тебя в любом случае остаётся право на мирную жизнь и голубое небо над головой. Те, кто хотят власти, крови, мяса и силы, обитают за пределами Призрачного Города. Так что Сэль Шэн мог поручиться за то, что его призраки не вырезают города и деревни. Убивают людей, да. Тех, кто не ценит свою жизнь. Проигрывает её на ставках, ставит органы, части тела — да. На это он повлиять не может и даже не хочет. Дурак, что так бездарно хочет погибнуть — имеет на это полное право. Жизнь каждого — это его личное дело. У Сэль Шэна даже нет времени, чтобы заниматься спасением тех, кто добровольно идёт ко дну. К его преогромному сожалению, таких идиотов было много. Тьма тьмущая… Мужчина предпочитал тратить своё время на тех, кто хочет жить и делает всё для этого, а не наоборот. От этих размышлений он и отталкивался. Очень мало призраков не употребляют в пищу человеческую плоть. Но в пределах его владений никто не умерщвляет людей, если они не жаждут этого, не взывают и не стремятся. Поздоровавшись со всеми, кто здоровался с ним, он подобрался к аллее, ведущей к Райской усадьбе. Сэль Шэн прошёлся по ней и зашёл домой. Что говорить девочке всё ещё не знал, но заметил, что она как-то не особенно стремилась в родное поселение. И это не удивительно… Если сравнить Тан Ху и Райскую усадьбу, то там у неё не было ничего, а здесь есть всё. И игрушки, и еда, и одежда. Внимание, забота, понимание. А самое главное, это всестороннее прекрасный и потрясающий Инь Юй, к которому малышка тянулась изо всех своих сил. Ей уже удалось познакомиться со всеми. Наибольшее впечатление на неё произвёл Хуа Чэн. Она никак не могла понять, откуда он берёт бабочек и почему они слушаются его?! В её маленькой черепной коробке эта информация не усваивалась уже какой день. Смириться с этим ей было не по силам. Все здесь относились к ней хорошо. Всё просто. Это место — скопление лучших, достойнейших из достойных, людей. Его родители, муж, дядя и его жена — это лучшие люди, с которыми он знаком. Его Высочество и ещё несколько человек тоже в этом списке, но они не относятся к семье. Сэль Шэн пришёл в одно из ранее пустующих помещений. Сейчас оно служило малышке игровой комнатой. В усадьбе резко появилось много игрушек, вкусняшек, платьев. Девочка не требовала, не закатывала истерик и всё принимала с трепетом и особой благодарностью. Отсюда и появлялось желание радовать её. Он открыл дверь в помещение, где Инь Юй увлечённо читал книгу сидя за столом, а рядом сидела девчушка и что-то очень старательно рисовала. — Я вернулся. — Как прошло? — Инь Юй чуть поднял глаза, отрываясь от чтения. — Никак. Хуже, чем я думал. — Почему? Что они сказали? — Ничего адекватного… — Сэль Шэн закрыл за собой дверь и подошёл ближе к девочке. Погладил её по волосам, склонился возле её плеча. — Что ты интересного делаешь? — Рисую Юаня. — Юаня… Собаку, да? — Да! — она торжественно пододвинула к нему своё творение и ждала реакции. Сэль Шэн молчал слишком долго, глядя на этот шедевр мирового искусства. Инь Юй напомнил ему о главном, тактично прочистив горло. Этот звук вернул мужчину в реальность. — Очень красиво. Ты большая молодец. Девочка забрала рисунок обратно и продолжила рисовать. Если честно, Сэль Шэн даже не понял, где он должен был там увидеть собаку… Мужчина сел рядом с ней за стол и подпёр щеку запястьем. — Ты мне скажешь, как тебя зовут? — Нет. — Почему? — Я уже говорила тебе. Юй-гэ говорит, что ты глупая собака. Я тоже так думаю теперь. Сэль Шэн просто охренел. Он даже забыл, как слова складываются в предложения. Его удивлённые глаза переместились на Инь Юя, но тот не выглядел так, будто сейчас начнёт оправдываться. Супруг вообще не смотрел на него. Тот недовольно смотрел на девочку и опустил книгу на стол. — Разве можно так разговаривать? Листы, на которых ты сейчас рисуешь, принёс Юань. И красную киноварь тоже, ведь ты сказала, что тебе грустно рисовать только чёрной тушью. Нельзя называть его собакой. — Но Юань — это собака. — Нет. Юань — это имя. Если твою собаку зовут точно так же, это не значит, что все Юани — собаки. Запомнила? — Да. Юй-гэ злится? — Нет, я не злюсь. Но я запрещаю тебе называть его собакой. — А глупым? Инь Юй лёг грудью на стол, улыбнулся ей и с загадочной интонацией спросил: — А как ты сама думаешь? — Я не знаю. — Если я буду говорить, что ты глупая, тебе понравится такое? — Нет. — Ему тоже не нравится. — Но ты говорил, что он глупый. — Это для меня он глупый. Когда ты подрастёшь, ты будешь понимать, как это работает и почему. А сейчас запомни: он будет относиться к тебе так же, как ты к нему. Если ты будешь его обижать, он будет плакать. Разве ты можешь такое допустить? — Нет. Юань хороший. — Верно. Юань очень хороший. Его нельзя обижать. — Я больше не буду, Юй-гэ. — Ты маленькая умница, — Инь Юй поднялся со стола, вновь взял книгу в руки, и продолжил её читать, так ни разу и не взглянув на Сэль Шэна. Мужчина думал, что супруг не чувствует в этом необходимости. Всё же Инь Юй это тот человек, от которого меньше всего можно ждать подлости. И если честно, для него не новость, что муж называет его глупым. Это всегда звучит прямо в лицо. — Ты не хочешь говорить мне своё имя, потому что мама тебе запретила говорить имя чужим людям? — Да, — она утвердительно кивнула. — Но ты здесь уже несколько недель. Разве мы считаемся чужими людьми? — Да. Сэль Шэн решил зайти с другой стороны, ведь несколько вариантов имён ему дали в деревне. — А если я угадаю имя, ты скажешь мне об этом? — Нет. — Почему нет? Ведь это не ты мне его скажешь, а я сам его угадаю. — Нет. Это хитрость. Ты пытаешься меня обмануть. Юань-Юань, — она посмотрела на него и пригрозила пальчиком. — Все знают, что обманывать не хорошо. Меня мама этому учила и Юй-гэ мне тоже так говорил. Инь Юй выглянул из-за книги и тихо засмеялся, посматривая на супруга. Сэль Шэн был от неё без ума, если говорить начистоту. Если все дети такие потрясающие, как она, то он потерял в своей жизни очень много, не общаясь с ними. Она смотрела на мир совершенно иными глазами. Говорила всё, что думает и её мысли… Сам образ её мышления… То, как она видит те или иные вещи, что она о них может сказать, как ей это представляется… Это всё приводило мужчину в восторг. Он всю жизнь всегда общался с взрослыми людьми. С самого своего детства. У него никогда не было друзей и их нет по сей день. В Небесной Столице у него хорошие отношения только с теми, кто не знает его происхождения. Кто не видит тени Хуа Чэна за его спиной. То есть с Богами, которые вознеслись после него. Но Сэль Шэн не особо тянется ни к ним, ни к общению. Его всё устраивает. — Как же мне называть тебя? — Юй-гэ сказал, что я могу обращаться к нему, как хочу. Юань тоже так может. — Но Юй-гэ сказал тебе своё имя изначально, а ты мне своё говорить отказываешься. Она пожала плечами и больше не говорила ничего. Продолжала увлечённо рисовать собаку, хоть собакой там и за версту не пахло. Сэль Шэн какое-то время помолчал, наблюдая за ней, а потом озвучил свою идею. — Если я могу называть тебя так, как захочу, это подразумевает, что ты будешь откликаться на это имя? — Подр… Пода… Подара… Подара… Мезумевает… — Значит. Это значит, что ты будешь понимать, что он зовёт именно тебя, а не кого-то другого, — помог Инь Юй. — Да. Всё верно. Извини. Сложное слово. — Хорошо. Я буду. Как Юань хочет меня назвать? Сэль Шэн почти не думал над именем. Эта идея пришла ему в голову только что, но он сразу же чётко знал, какое имя подходит этой девочке. — Тебе рассказывали сказки о фениксе? — Нет. Что это? — Это птица, которая умирая, рождается из своего же пепла. — Как это? — Когда она умирает — она сгорает и превращается в горстку пепла. А потом возрождается из собственного праха. — Не понимаю. — Когда я пришёл в твою деревню, мне посчастливилось заметить тебя. Ты — феникс, который возродился. — Это плохо? — Нет. Это очень хорошо. — Почему? Сэль Шэн затруднялся отвечать на её вопросы. Ему казалось, что своим ответами он только ещё больше её запутает. Но выкручиваться теперь как-то надо было. Он глянул на Инь Юя, но тот не реагировал вовсе. — Потому что ты в порядке. Так же, как и феникс. — И что? — А ещё, заклинание, благодаря которому я спас тебя, в своём названии имеет слово «феникс». — Юань говорит какие-то глупости… Я не понимаю тебя… Сэль Шэн рассмеялся, перекладывая голову с одной руки на другую. — Я буду называть тебя Фэн Хуан. — Что это значит? — Это значит «феникс». Она подняла взгляд на Инь Юя. Её шикарные синие глаза сверлили мужчину. Он отвлёкся, мягко улыбаясь ей. — Что-то не так? — Юй-гэ, Юань говорит глупости? — О, вовсе нет. Это очень красивое имя и оно действительно тебе подходит. Юань придумал прекрасное имя. Тебе не нравится? — Нравится. Больше чем то, которым меня называет мама. — А каким она тебя называла? — встрял Сэль Шэн, решив попытать удачу. — Мама не разрешает мне говорить своё имя чужим людям. Ты что, глуп…? Инь Юй недобро посмотрел на неё, и она запнулась на полуслове. Дрессура… Молодой господин прыснул со смеху. Эта маленькая девочка приносила ему столько морального удовольствия, что он не мог найти применение эмоциям. Она такая кроха, но ужасно деловая и серьёзная. И вовсе не глупая. — Ну хорошо. Идём погуляем? — Куда? — В сад. Ты любишь абрикосы? — Что это? — Никогда не ела? — Нет. — Сейчас попробуешь. Сэль Шэн поднял её на руки и ждал Инь Юя. Тот как-то не очень активно собирался. — А что, без меня вы сходить не можете? — В твой сад? Без тебя? Конечно нет. Идём, Инь-сюн. Я очень скучал по тебе. Давай погуляем немного вместе? Инь Юй захлопнул книгу и поднялся со своего места. Да, в последние недели было столько забот, что он и сам безумно соскучился, хоть они и виделись постоянно. — Идём, хороший. Молодой господин прекрасно общался с малышкой, пока она была спокойна. Если же она вспоминала события четырёхнедельной давности — начинала плакать, и успокоить её было крайне тяжело. Она ничего не слушала и не воспринимала. С ней легко справлялся Хуа Чэн и Инь Юй. Вэй У Сянь и Сэль Шэн, как ни пытались, делали всё только хуже. Вэнь Нин вообще боялся к ней подходить, а Цинь Шань хотела, но не смела. Так девочка и осталась в царстве четырёх мужиков. Двое из них — толковые, а с двумя другими каши, конечно, не сваришь. Хорошо, что она маленькая и её устраивали все. Они вышли за дверь и плечом к плечу шагали друг рядом с другом. Плечом к плечу, если не брать в учёт того, что у Инь Юя плечо несколько ниже, чем у Сэль Шэна. Тёмные мрачные коридоры уже не вызывали у девочки вопросов. Если раньше она оглядывалась по сторонам, то сейчас смотрела прямо перед собой. Бывший небесный чиновник достал из рукава небольшую коробочку и сжимал её в руке. Смотрел на изделие, будто сомневался в том, стоит её открывать или нет. Всё же игрушек у малышки было в достатке. — Фэн Хуан? — Инь Юй попробовал привлечь её внимание. Девочка повернула к нему голову и внимательно смотрела на мужчину, с которым проводила больше всего времени за эти недели. — Помнишь, ты просила большую бабочку подарить тебе несколько её помощниц? — Фэн Хуан не просила. Она только спрашивала можно ли ей тоже, как у других. — Да, верно. Ты спрашивала. Зачем тебе бабочки? — Играть с ними. — Ты знаешь, что живых существ обижать нельзя? — Мама меня учила. — Если я скажу, что большая бабочка подарила тебе несколько своих друзей, ты будешь бережно к ним относиться? — Друзей нельзя дарить, Юй-гэ. Инь Юй улыбнулся ей, сминая в кулаке коробочку. — Откуда ты всё это знаешь? — Папа не хотел, чтобы у нас была собака. Но мама разрешила, если я буду о ней заботиться. — Ты заботилась? — Да. — Тогда я покажу тебе кое-что. — Что? Они дошли до сада, обнесённого высоким забором, и Сэль Шэн поставил девочку на землю. Выпутаться из всех её юбок было ужасно сложно. Он и не думал, что женские одежды так разительно отличались от мужских, пока не испытал на себе. Инь Юй присел на корточки перед ней, протянул к ней руку и раскрыл ладонь, показывая небольшую коробочку. Мужчина сдвинул крышечку вперёд и шесть бабочек вылетели из своей обители. Закружили вокруг маленькой девочки, и расселись на её голове и плечах. На каштановых волосах их серебряный цвет смотрелся очень выгодно. Она застыла и даже не шевелилась. Бабочки нравились ей настолько сильно, что она даже забывала горевать по своей собаке. — Иди. — Можно? — Да. Побегай с ними. Они будут рядом с тобой. Фэн Хуан ушуршала вглубь сада, а эти двое остались стоять на месте. Когда девочка убежала достаточно далеко, чтобы не слышать их, Сэль Шэн заговорил. — Ты попросил отца, чтобы он дал ей бабочек? Или он сам? — Сам. — Зачем ты сказал ей, что к ним надо бережно относиться? Они не понимают хорошего или плохого отношения. Они ничего не понимают, кроме одного. Не чувствуют боли, не различают ничью речь. Бабочки отца — это не животные, не насекомые. — Я знаю. Но кем она будет, если её не научить ценить чужие жизни, чужие чувства? Тебя я тоже учил любить людей и помогать им. Учил уважать и принимать чувства других, даже если ты с ними не согласен. Учил спокойствию и самообладанию. — Благодаря тебе и только тебе я смог вознестись. — Может быть. Чэнчжу тоже много вложил в тебя. — Отец не питает ненависти к людям, но и не любит людей. Это однозначно. — Твой отец в принципе единственный такой в своём роде. Такой, какой он есть. Да, он никогда не стремился спасать людей и помогать им, но он никогда их не убивал просто так. И не ел. Ты тот, кто ты есть, потому что он вложил в тебя свою душу. И несмотря на то, что ты выращен призраком, в городе с призраками, ты вырос отличным человеком. Надеждой и опорой своих родителей, моей опорой, опорой Небесного Императора. — Если бы не вы все, я никем бы не вырос. Умер бы на Луань Цзан. Каждый приложил ко мне свою заботу и любовь. У меня было четыре учителя, которые учили меня совершенно разным, но крайне полезным, важным и нужным вещам. Невзирая на статус наших отношений, вы все всё равно остаётесь моими учителями. Со своей высокой горы опыта смотрите на меня и направляете. Теперь у меня пять учителей, но мнение каждого из вас критично важно для меня. Я благодарен за всё. Очень благодарен. Когда-нибудь у меня получится выразить это не только в словах, но и в действиях. — Родители воспитывают своих детей не для того, чтобы дети позже благодарили их, Юань. — Я знаю. Но я так хочу. К тому же ты — мой муж, а не родитель. Инь-сюн, ты понимаешь, что воспитал себе мужа? — Да больно надо, — Инь Юй отмахнулся от него. — Я никогда не смотрел на тебя с этой стороны, пока ты не приполз со своим «люблю — дворец куплю». — Я знаю. — Мне вообще не нужны были отношения. Ни с тобой, ни с кем-либо другим. Ты меня заставил. — Очаровал. — Вынудил. — Не вынуждал. Ты сам согласился. — Добровольно-принудительно. — Жалеешь? Сэль Шэн заправил за ушко гладкую каштановую прядь, чтобы открыть себе обзор на прекрасное и такое любимое лицо супруга. — Нет. — И я никогда не жалел, что не послушал тогда Сянь-Сяня. — Что господин Вэй говорил тебе? — Что я, кроме тебя, никого не видел и не знаю. Что я могу путать свои чувства с привязанностью и не любить тебя вовсе. Что, если выберусь за пределы города, встречу кучу милых девушек, которые западут мне в сердце. — Это логично. Почему ты не прислушался к нему? — Потому что моя любовь к тебе — это не ошибка. У меня никогда не было трудностей в общении с девушками. Пусть я общался только с призраками, но и среди них есть уйма красивых женщин. Никто из них никогда не притягивал мой взгляд так, как это делаешь ты. И это происходит со мной до сих пор. — Сказал бы, что ты глупый, но ты и сам это знаешь. — Почему? — он улыбнулся ему. — Неужели среди богинь нет женщин, что нравятся тебе? — Есть. Они красивые и изысканные. Их личности многогранны и безумно разносторонне развиты. Но всякий раз, когда мне приходится говорить с ними, я думаю только о том, как побыстрее закончить со всеми делами и вернуться к тебе. Мне не хочется прикасаться к ним. На их красоту можно смотреть со стороны, но прикасаться к этой красоте у меня нет совершенно никакого желания. — Идиот. — Все мои мысли всегда были только о тебе. Я не хочу касаться никого, кроме тебя. Я не хочу, чтобы кто-то, кроме тебя, касался меня. Мне вообще не нравится, когда ко мне прикасаются без разрешения какие-то люди. — Это у тебя с детства. Ты совершенно не выносишь, когда к тебе тянут руки. — А зачем меня трогать, не пойму? Пусть лапают кого-то другого. — Неприкосновенный. — Но не для тебя. Я сделаю всё что угодно, лишь бы тебе хотелось касаться меня. — Мне хочется. — Я люблю тебя, Инь-сюн. Никогда не сомневался в том, что это именно любовь. Не привязанность, не склонность, не зависимость. Мне никогда с тобой не скучно. Ты не надоедаешь мне. Я всегда спешу к тебе и жду тебя. Мне нужен только ты. Инь Юй отвёл взгляд в сторону. Два пальца ловко вернули заправленную за ухо прядь на своё законное место, вновь закрывая половину лица мужчины. Он молчал, фильтруя информацию. Конечно, слышал её не впервые в жизни, но всякий раз это было как в первый. — Инь-сюн? — Отстань. — Я смутил тебя? — Ты… — Люблю тебя больше жизни… — он прижался грудной клеткой к плечу супруга, приобнял его за плечо и поцеловал в висок. — Здесь девочка. — Я ничего не делаю. — Вот и не делай. — Скажи мне. — Ты знаешь. — Знаю. Если ты не скажешь — я спрошу. Инь Юй отвернулся от него и прижал тыльную сторону ладони к своей щеке. Горячая. Он совершенно точно покраснел. Опять. — Ты люб…? — Да, я люблю тебя. — Честно, любишь? — Честно люблю. — Очень? — Очень-очень. — Сильно? — Сильно-сильно. — Очень сильно? — Очень-очень, сильно-сильно. Сэль Шэн тихо засмеялся, прижимаясь губами к его мягким волосам. — Не думал, что ты пойдёшь у меня на поводу. — Один разочек можно. Отпусти меня. — Не могу. Руки сами тебя обнимают. — Если девочка будет наблюдать подобное, вырастет такой же бесстыжей и наглой, как ты. — Я не делаю ничего такого. Родители вели себя при мне намного хуже. — Это ужасно. Не уподобляйся. — Просто приобнимаю тебя. Она даже не смотрит в нашу сторону. Бегает с бабочками. Я заметил, что она совсем не улыбается и не смеётся. Я ещё ни разу не слышал и не видел. — У неё моральная травма. Её родители умерли. Она видела это своими глазами. Ты хочешь, чтобы она плясала и хохотала? Скажи спасибо, что её маленькое существо находит в себе силы, чтобы не замкнуться. Она разговаривает и взаимодействует. Будь благодарен ей за это. — Ты так много знаешь, Инь-сюн. Сэль Шэн закрыл глаза, вдыхая запах его волос. Скользил губами по нежной текстуре, пытаясь пропитаться этими ощущениями и ароматом. — Что ты выяснил в Тан Ху? — Что её семья мертва. Люди не знают даже ближайших её родственников, не говоря уже о дальних. Они переехали в деревню два года назад. Приехали на телеге без вещей. Я думаю, что они убегали от чего-то или кого-то. Эта деревня — это тихий ужас. У них гора под носом, но они не занимаются добычей руды. У них не налажена торговля с соседними городами. Едят и одеваются в то, что сами вырастят и пошьют. — Вот как… И что ты будешь с ней делать? — Не знаю. Попрошу отца, чтобы принял её под свою опеку. — А ты? — Я? — он рассмеялся. — Нет, я — нет. Я даже не знаю, с какой стороны к ней подойти. Когда она начинает плакать — я ловлю ступор. Она хорошая и очень милая, но я не её отец и никогда им не буду. А мой отец может стать отцом и для неё. — Ты бы справился, если бы захотел. — Ты хочешь детей, Инь-сюн? — У меня есть ты. — Если за неё возьмётся отец — ей будет куда лучше. Я ничего не смогу ей дать. А отец вырастил меня. Если вы оба присмотрите за ней — всё будет хорошо. Я не хочу портить ей жизнь. — Ты не испортишь ей жизнь. — Я не чувствую в себе уверенности. Она не плачет только с тобой и с ним. Я попрошу отца, чтобы он взял её под свою опеку. — Хорошо, — Инь Юй кивнул. Не хотел давить на него. Если тот говорит, что не видит себя в роли того, кто позаботится о ней, так тому и быть. Нет, так нет. Ему было безразлично, лишь бы муж был в порядке. Зов. Сэль Шэн почувствовал это так отчётливо и точно, что его руки сами упали с плеч супруга. Тело напряглось, а взгляд изменился. Инь Юй не мог этого не заметить, хоть и не смотрел на него. — Что случилось? — Его Высочество зовёт меня. — Не дёргайся. Всё получится. — Извини, что бросаю тебя. Но больше медлить я не посмею. Мне нужно идти. Сэль Шэн чмокнул его в щеку, вскочил на меч, и помчался к первой двери. — Будь осторожен, — прошептал Инь Юй ему вслед, касаясь кончиками пальцев места, куда его только что поцеловали любимые губы.

***

— Мы проходим этот коридор в четвёртый раз. — В первый. — В четвёртый, Гэ-Гэ! Я помню даже изгибы этих стен. Мы уже несколько раз здесь проходили. — Нет, душа моя. Ты просто устал. Тебе так кажется, потому что ты изнываешь здесь от скуки. Тебя интересуют совсем другие вещи. В этих пещерах нет ничего, что бы притягивало твой взгляд, могло заинтересовать. — Здесь есть ты. Ты притягиваешь меня и интересуешь. Хуа Чэн засмеялся, мягко улыбаясь. Он остановился и погладил мужа по щеке. Заглядывал в его уставшие глаза и боролся одновременно сразу с двумя порывами: тошноты и желанием поцеловать мужа. Не зная, какой из них пересилит, он решил, что лучше ничего не делать и спокойно идти дальше. — Идём, Вэй Ин. — Мы точно здесь впервые? — Да. Мы ходим согласно плану Се Ляня. Пока что он нас ещё не подводил. Расположение точное, есть только небольшие недочёты. Но об этих местах, что мы нашли, Белое Бедствие, наверное, ему просто не говорил. Вэй У Сянь тяжело вздохнул, взял мужа за руку, и они пошли дальше. Бабочки освещали им путь в обе стороны. Тут было тепло и тихо. Их голоса множество раз отбивались от стен и звучали так, словно звук доносится со всех сторон. Это было забавно. Единственное забавное, что находил для себя здесь Вэй У Сянь. — Хочешь отдохнём, Вэй Ин? — Нет. Нужно двигаться. — Ты устал. — Я устал от этого места, а не физически. Со мной всё хорошо. А ты как? — Тоже. — Точно? Мы здесь четвёртые сутки безвылазно. Ты без лекарств, в самом сердце Тунлу. Очень близко к печи. Я знаю, что здесь тебе хуже, чем дома. Даже хуже, чем просто снаружи. — Я стараюсь не думать об этом. — Гэ-Гэ… Вэй У Сянь сжал пальцы на его горячей ладони и печально прикрыл глаза. Всё, что происходило с мужем в Райской усадьбе — ничто, в сравнении с тем, что творится с ним в катакомбах Тунлу. Он ничего не говорит ему. Не жалуется ни на усталость, ни на плохое самочувствие, ни на что! Тёмный заклинатель чувствовал себя малость бесполезным и даже обузой, потому что умудрялся ныть, в то время как его муж только успокаивал его, поддерживал, подбадривал. Да, ему действительно было невыносимо скучно здесь. Темно, неуютно, мало воздуха. Запах затхлый, неприятный. Он уже привык к нему, но картина всё равно была печальной и совсем не интересной. — Послушай, совсем скоро всё закончится. Ещё чуть-чуть и я отведу тебя домой. Нам предстоит финальный бой. Мы победим, и я обещаю, что мы сразу же пойдём домой. Я возьму тебя на руки, и отнесу в наш с тобой дом. Потерпи ещё совсем немножко. — Гэ-Гэ… Не нужно утешать меня. Это я должен утешать тебя. Я должен поддерживать тебя и приободрять. Мне просто нудно, а ты еле двигаешься. Не отрицай, потому что это так. Я вижу, насколько подкашивает тебя именно в этом месте. А ты… Спокоен, нежен, внимателен. Мне стыдно за себя. Хуа Чэн повернулся к нему, обнял за плечи и шею, и застыл. Преследовал цель просто помолчать. Обменяться мыслями. Вэй У Сянь завёл ладони под его руки и обнял со спины за плечи. Положил щеку мужу на плечо и закрыл глаза. Ему тоже не хотелось говорить. Объятия в абсолютной тишине его более чем устраивали. Они простояли так довольно долго. Оба потеряли счёт времени, пока нежились в объятиях друг друга и ни о чём не думали. Ни для кого из них не секрет, что оба устали, но точно так же они оба знали, что это не причина ни для одного, ни для второго, чтобы не закончить дело. Такие, как они, не сдаются и не дают заднюю. — В следующий раз я избавлю тебя от этого. Обещаю. — Спасибо, Вэй Ин, — так тепло и ласково. — Я в порядке. Не переживай обо мне. Идём, Гэ-Гэ. — Хорошо. Хуа Чэн отпустил его, и они пошли дальше. Вэй У Сянь сразу же вытащил мешочек из-за пазухи. Сложил печать и ждал, пока мешочек примет форму большого жёлтого листа. За время, пока план принимал нужную форму, мужчина откупорил небольшой кувшин и сделал из него глоток. — Посвети, пожалуйста. Взмах пальцев направил порядка десяти бабочек к супругу, чтобы они подсветили ему бумагу. — Согласно плану, если мы прямо отсюда пойдём налево, то там будут подземные воды. Запас воды не мешало бы пополнить. — Если бы ты не заставлял меня пить каждый час, она бы не заканчивалась так быстро. — Это не обсуждается. Тебе надо пить, и ты будешь пить. — Ты такой возбуждающе строгий. — Мгм. В штанах, наверное, уже пожар, — не поднимая глаз от чертежа. — Зануда. — Надо же и мне побыть занудой хоть иногда. Не честно, что эта позиция вечно твоя. Так как, в штанах дымит? — Сам знаешь ответ. — Не выпендривайся тогда. Пойдём за водой. Где там наша лопата? — У тебя. — У меня? — Ты её в какую-то печать сомнительную убрал. — Она не сомнительная. — Иньской ци здесь только и не хватает. — В следующий раз я помещу её в обычную печать. Не бубни. — Лопату-то достанешь? — Да, сейчас. Вэй У Сянь вспоминал, куда поместил лопату и почему он об этом не помнит — тоже интересно. Стоял, словно был не в курсе происходящего. Собирался с мыслями. — Ты что…? Не помнишь? — Нет. — Как такое может быть? — Не знаю. — Ты очень устал здесь, душа моя. — Ты не помнишь, как выглядело заклинание? — Чёрный треугольник. Грани на концах имели кольца. Открывался как ящик. Одна из сторон вывалилась наружу, ты убрал в печать лопату, затем она захлопнулась. В кольца на углах, будто нить, продевалась Иньская ци, словно сшивала это всё. Не помнишь? — Помню теперь. Спасибо. — Что за заклинание? — Сам придумал не так давно. Не стоит твоего внимания. Он вызвал треугольник, добыл из него лопату и коснулся пальцами флейты. Отдал мужу план, печально выдохнул, и достал инструмент из-за пояса. Всего несколько нот спустя перед ними во всей красе предстало удивительное создание. Если бы это существо не было таким страшным, грязным и изодранным, то в нём можно было бы разглядеть женщину, чья наружность притягивала бы взгляды. Но у неё только одна задача: выполнять приказы. Вэй У Сянь взялся за рукоять Суй Бянь, выдвинул клинок вверх, немного, чтобы добраться до лезвия и иметь возможность порезать руку. Струйка крови потекла по руке вниз. Мужчина равнодушно протянул запястье к тёмным, мертвенно бледным губам, и женщина вцепилась в его руку. Удовлетворённо рычала, обеими ладонями прижимая его запястье к своим устам. Глотала так жадно, что Хуа Чэну стало мерзко смотреть на эту картину. Он стоял спокойно до тех пор, пока не решил, что эта тварь чересчур увлеклась, а Вэй У Сянь и не думал её останавливать. Диалоги ему казались здесь излишними. Чувство ярости окутало его. Зародилось очень быстро и пылало в нём так ярко, что мысли не поспевали за действиями в этой ситуации. Шаг, второй, третий. Замах. Предплечье впечаталось в её лицо, отбрасывая так далеко, что она вылетела за пределы освещения бабочек. Это был удар наотмашь, не прямое попадание кулаком в лицо. Он просто хотел её убрать от него. Вышло лучше, чем думалось изначально. Вэй У Сянь только бровями повёл от удивления, но воздержался от комментариев. Одёрнул рукав и думал о маршруте. Хуа Чэн выглядел недовольным. Резкие движения только подтверждали это. Демон взял руку супруга, откинул рукав обратно, и бабочки сразу же расселись на порезе, залечивая последствия. Откуда-то из темноты, с той стороны, куда полетела прекрасная мадам, послышалось недовольное рычание. Не гневное, потому что она подчинялась только воле Вэй У Сяня. Скорее разочарованное, несправедливое. Её силуэт показался в радиусе освещения. Она медленно приближалась обратно. Обошла Хуа Чэна так далеко, как только позволяли эти узкие коридоры и встала за спиной Вэй У Сяня. Издавала такие звуки, будто жаловалась и требовала, чтобы её пожалели. Тёмный заклинатель не реагировал на неё и ждал столько, сколько нужно мужу. Порез исчез, и демон отпустил руку супруга. Это означало, что можно продолжать ранее задуманное. Вэй У Сянь развернулся к прекрасному созданию, погладил её по волосам, и вручил лопату. Едва ли не торжественно. Недовольство впивалось в его спину, пропитывало, но тишина между ними всё ещё сохранялась. Существо было не таким, как прочие мертвецы Вэй У Сяня. Она питалась кровью и выполняла приказы по мере снабжения её угощением. Горячим и тягучим. Вкусным, желанным настолько, что нельзя подобрать описания. Она копала влево. Туда, куда нужно было её повелителю. Лопата творила чудеса. Тоннели, что, за считанные минуты выкапывал этот артефакт, не выкопали бы десять человек за день. Это потрясающая штука. Очень нужная и полезная здесь. Вэй У Сянь только на месте осознал, какой Хуа Чэн молодец, что позаботился о том, чтобы взять эту лопату у Хэ Сюаня. Проход появлялся настолько оперативно, что мужчины, не останавливаясь, лишь замедляя шаг, шли за изящным существом в длинном рваном, грязном платье. Это длилось довольно долго и всё это время они не проронили ни слова: Вэй У Сянь ковырялся в плане, а Хуа Чэн пристально следил за мерзкой тварью, что постоянно маячила у него перед носом. — Мы почти на месте. — Зачем ты дал ей так много крови? Разве капли недостаточно, чтобы она обеими руками словила оргазм? — Достаточно. — Тогда? — Я так захотел. Я так решил. Она заслужила. — Ты бесишь меня. — Я понимаю. Это нормально. Пойдём. — Вэй Ин! — Да что? Она не много выпила. — Я видел, сколько она выпила. — Ну и что? Это просто кровь. — Ещё раз так сделаешь — я уничтожу её. — Хорошо. Тогда я призову другую. — И другую тоже. — Почему ты бесишься? — Потому что я прекрасно знаю, как работают твои призывы и потребности этих существ. Капли достаточно, чтобы она делала всё, что ты захочешь. А что вытворяешь ты? Вэй У Сянь плавно выдохнул. Решил промолчать, чтобы не усугублять положение дел. Нужно просто немного передохнуть и перевести дух. Всё нормально. Дома будет лучше. Надо закончить и вернуться домой. — Ты прав. Больше не буду. — Охренел. — Извини. — Что на тебя нашло? Решил ей треть своей крови отдать? — Сказал же, что больше не буду так. Что ты хочешь от меня? — Причину. Я хочу узнать хренову причину. — Я её не знаю. Отвали! Узкий коридор перед ними очень удачно превратился в большую и высокую, просторную локацию. Вэй У Сянь оставил его позади и пошёл вперёд, к воде, к которой он так стремился. Существо постоянно держалось рядом с ним и не отходило ни на шаг. Она буквально вторила его движениям. Шаг делал он — шаг делала она; поворачивался он — поворачивалась она. Держалась на небольшом расстоянии. Предположительно вытянутой руки. Когда он присел возле подземной реки и проверял эту воду на чистоту, она стояла прямо за его спиной. Бесила Хуа Чэна до неприличия. Доводила до крайности одним лишь своим присутствием. Если бы не количество крови, которое она вылакала из мужа, он бы не обращал на неё внимания вовсе. Он остановился в далеке: едва вышел из коридора. Наблюдал за Вэй У Сянем со стороны, чтобы сообразить какого рожна с ним происходит. Это не усталость. Он забывает вещи, которых никогда не забывал. Совершает такие поступки, принимает такие решения, которых обычно не принимает. Разговаривает так, как не разговаривает без причины. А сейчас причины нет. В чём дело? — Зачем ты призываешь такой высокий ранг существ? Она не просто мертвец. — Потому что мертвецы будут век копать. Даже высокоуровневые. Их движения скованны. Мускулатура деревянная. Они быстро двигаются по прямой, но сгибаться и разгибаться будут до следующего извержения Тунлу. Я должен объяснять тебе такие простые вещи? — Ты в порядке? — В полном. — Даже не спросишь, как я себя чувствую? — Нормально. — Ясно. Хуа Чэн втянул в себя воздух, задержал на какое-то время в себе, и резко выдохнул. Он потёр лоб, немного подумал и подошёл ближе. По мере его приближения сказочная мадам изменяла тональность, громкость и характер рыка. Демон остановился, чтобы проверить свою теорию. Хоть он и говорит, что ему не интересно слушать про Тёмный Путь, и это правда. Но он столько раз видел это в действии в различных его проявлениях, что не знать, как всё здесь устроено и работает — просто невозможно. Когда он остановился, существо за Вэй У Сянем перестало рычать. Сделал шаг вперёд — она подала голос. Сделал шаг назад — не отреагировала вообще. То есть, она рычит на него, когда тот подходит ближе. Самое ужасное в этой ситуации то, что она рычит не потому, что так хочет. Она, её поведение, действия — это отображение воли того, кто ей управляет. Она олицетворяет желания Вэй У Сяня. — Ты не хочешь, чтобы я подходил к тебе? — Присядь, отдохни, пока я разбираюсь с водой и её пригодностью к употреблению. Бровь дёрнулась. Это уже переходило за границы всего, что мог понять Хуа Чэн. На ровном месте произошло что-то, что выводит их отношения на какой-то новый, совершенно мерзкий и невиданный ему доселе, уровень. Даже в моменты их самых ужасных ссор, ни один из них не вёл себя так, как это делает сейчас Вэй У Сянь. Это какой-то бред. Ужасно бесило и не могло быть правдой. Совсем недавно они обнимались в коридоре, и всё было хорошо. Что тогда происходит сейчас? — Что ты чувствуешь? — Я не понимаю твой вопрос. — Что ты чувствуешь, когда я подхожу? — Ничего необычного. А что? Это фантастический бред. Хуа Чэн понимал, что девка реагирует на него. Не на кого-то или что-то другое. Её поведение обусловлено только желаниями Вэй У Сяня. Он оставался на месте и внимательно наблюдал за ними обоими. Тот вёл себя абсолютно нормально со стороны. Демон не замечал в его движениях чего-то такого, что могло бы вызвать подозрения. Они молчали. Один набирал воду, а другой искал причину. Знал, что та обязательно есть. Верил в это, потому что ничего другого не может быть. Вэй У Сянь зачерпнул ладонью воду и сделал несколько глотков, иссушив содержимое. Вытер рот рукавом и посмотрел на Хуа Чэна. Как-то странно. Не так, как всегда. — Какого рожна ты пялишься на меня? Я уже ответил на все твои вопросы. Ты хотел, чтобы я отдохнул? Я отдыхаю. Сижу, пью воду. Займи себя чем-то. — Не разговаривай со мной в подобном ключе. — Не то что? — Ничего. — Ударишь меня так же, как её? — Да, ведь я каждый раз так делаю, когда меня что-то не устраивает, верно? На насилии и построены наши отношения. — Тогда не смотри на меня так, словно я ублюдок. — Я смотрю на тебя совсем не так. — Со стороны виднее. Сядь. Отдохни. Хуа Чэн приходил в восторг от перемен, которые наблюдал. Жаль только, что этот восторг не положительное чувство, а совершенно наоборот. Так оставлять это нельзя. Нужно было понять, насколько критично сейчас то, что происходит. — Вэй Ин? — Что-то ещё? — Посмотри на меня. — Я только что смотрел. — Повернись ко мне, твою мать! Вэй У Сянь лениво повернул голову в его сторону ещё раз. Он сидел на ноге, одним коленом упираясь в почву. Пальцы барахтались в воде. Выглядело так, словно он играл с ней. — Ты любишь меня? — Что? — Я спросил, любишь ли ты меня. Он рассмеялся, вновь зачерпывая ладонью воду. Жадно, с характерным звуком отпил глоток и уставился на супруга. — Почему я слышу этот вопрос? — Потому что я его задаю. — И почему я должен отвечать на него? — По той же причине. — Очень странно. — Ты прав. Очень странно. Вэй У Сянь снова отвернулся к воде и не проявлял совсем никакого интереса к происходящему. Так не пойдёт. — Ты любишь меня? — Да что с тобой такое? — Отвечай. — Не хочу. — Почему нет? — Ты знаешь ответ. — Я хочу услышать его сейчас. — А я не хочу. — Отвечай! — Не буду! — Ты любишь меня, чёрт бы тебя побрал, или нет?! — Отвали от меня! Хуа Чэн усмехнулся, успокаиваясь, и понижая громкость. Ему было очевидно, что в привычной ситуации на вопрос, который он никогда не задаёт, был бы однозначный ответ. Несмотря на то, что спрашивать подобное вовсе не в его духе, но, если бы он спросил, — Вэй У Сянь бы без проблем ответил. Сначала ответил, и только потом спрашивал бы, почему этот вопрос прозвучал. А может, и не спрашивал бы вовсе: просто ответил и всё. Тёмный заклинатель вновь зачерпнул рукой воду, поднося её ко рту. — Так сильно замучила жажда? Всё это время ты почти не пил. — Тебе настолько нехрен делать, что ты следишь за тем, как часто я пью? Это единственное, что бросилось ему в глаза. Если, конечно, не брать в учёт абсолютно конченое отношение и диалоги. Хуа Чэн воспроизводил события в своей голове, что были связаны с водой. Изначально, когда они пришли сюда, у них был небольшой запас своей воды. Поскольку Вэй У Сянь настаивал, чтобы он пил — ему приходилось пить. Сам же супруг к воде почти не притрагивался. Делал один небольшой глоточек раз-два в день. Когда вода закончилась, они набрали её здесь. Изначально Хуа Чэн не обращал на воду внимания, потому что пил её сам и ничего странного не чувствовал. Вэй У Сянь эту воду, протекающую под Тунлу, попробовал впервые перед тем, как забыл, в какое заклинание поместил лопату и призвал эту дамочку. Ровно до этого момента с ним было всё в порядке. Хуа Чэн выбрался из своих размышлений и поднял взгляд на мужа. Тот, лакал воду из ладони, словно человек, который потерялся в пустыне, не пил несколько суток, и думал, что шанса на спасение нет. Но вот его спасли и дали попить. — Не пей эту воду. — Это твоя собственность? — Послушай меня, пожалуйста. Не пей эту воду. — С чего бы? — Она странным образом на тебя влияет. Вэй У Сянь рассмеялся, вытирая мокрые от воды губы. — Ты ищешь причины в чём угодно, только не в себе самом. А тебе не приходило в голову, что виной всему ты, а не простая вода? — Не-а, как-то не приходило. — Почему? Потому что ты идеален? Потому что ты Непревзойдённый Хуа Чэн? Потому что все и всё хотят тебя, твоей милости, расположенности, дружбы? — Да нет, потому что я всегда ценил тебя и следил за качеством наших отношений. Потому что умею слушать и слышать. Потому что люблю тебя, хочу, чтобы ты был счастлив рядом со мной. А ещё потому, что, пока ты не выпил эту чёртову воду, с тобой было всё в порядке. — Со мной и сейчас всё в порядке. Вэй У Сянь снова зачерпнул в ладонь воды и подносил её к губам. — Я сказал, чтобы ты не пил эту воду. — Ты сказал? Серьёзно? И что, что ты сказал? Пасть ниц и выполнить? — Вэй Ин, прекрати. Послушай меня. — Я задолбался тебя слушать. Хуа Чэн сдвинулся с места, чтобы помешать ему. Он был уверен на все двести из ста, что всё дело в воде. Если Вэй У Сянь перестанет её пить — это дурное влияние на него пропадёт. Прекрасная дева, с когтями, длина которых была словно вторые пальцы, загородила собой Вэй У Сяня, приняла боевую стойку и грозно зарычала. — Ты что, нападёшь меня? — Нет, если ты оставишь меня в покое. Я просто хочу немного отдохнуть. — Нет, это ложь. — Оставь меня ненадолго в покое! Я остыну и приползу извиняться. — Этого не будет. — Думаешь, не приползу? Всегда приползал. — Думаю, что чем больше ты выпьешь — тем более глобальные изменения в тебе произойдут. — Да это просто вода! Ты же сам её пил! — Пил, верно. Но у нас разная раса. На меня она не производит впечатления, а на тебя произвела. Прямо-таки ошеломительное. — Глупости. Я пью, потому что здесь протекает река. Я не пил столько раньше, потому что берёг воду для тебя, поскольку у тебя, — его слова до этого момента звучали спокойно. Но дальше речь приняла крайне нервный и громкий оборот. — …жар уже месяц! Месяц, чёрт бы тебя побрал! Если здесь есть река, или ручей, не важно! Почему я не могу выпить столько, сколько хочу? — Ты не человек. И не пьёшь столько, сколько люди. Не уверен, что ты хочешь пить. Ты пьёшь, потому что ты зависим. На тебя так влияет эта вода. — Чушь! — Тогда остановись. Не пей. Просидим здесь несколько часов. Если твоё поведение и разговоры останутся такими же — я соглашусь с тобой. Дело не в воде. — Да что с тобой?! — Вэй Ин! После того, как ты выпил эту хренову воду, ты забыл в каком заклинании лопата! Первое, что ты сделал: начал искать источник воды! Твари этой дал столько крови, что можно удовлетворить тысячу таких, как она! — Ты невыносим! — мужчина гневно отмахнулся от него, вновь зачерпывая воду. — Вэй Ин! Тот не реагировал. Хуа Чэн имел удовольствие наблюдать, как ладонь вновь подносится ко рту. Диалогами делу не поможешь. С ним бесполезно разговаривать. Демон махнул рукой, отвлекая внимание мёртвой мадам на бабочек. Порядка сотни как раз появилось в воздухе. Сам он двинулся в другую сторону. Траектория к мужу была понятной и простой. Нужно только избавиться от девки. При всём уважении к Тёмному Пути, но одна такая особь — это даже не шутка для Хуа Чэна. Она не более, чем пшик. Однако здесь, в самом сердце Тунлу, четвёртые сутки безвылазно находясь под горой, даже она была некоего рода проблемой, потому что её контролировал тот, кому не было в этом равных. Тот, кого совершенно заслуженно называли Повелителем Тёмного Пути. Секунда, и демон стоял рядом с мужем, крепко обнимая его за плечи. Прижимал, сковывая движения его рук. Тот мог шевелить только теми частями, что были ниже локтя. Хуа Чэн склонил голову, укладывая лоб на плечо супругу. Он закрыл глаз, абстрагируясь от неприятных ощущений. Хорошо, что трупный яд не способен нанести ему вред. Бабочки разорвали девицу на лоскуты и теперь аккуратно вынимали её когтистую лапу из спины своего господина. Вэй У Сянь трепыхался в его руках и голосил. — Да какого рожна ты вытворяешь?! — Лентой проткнуть меня ты не хочешь, случайно? — Я не собираюсь тебя убивать! Я и этого не хотел делать! Я же попросил тебя дать мне немного времени! — Это вода, Вэй Ин. Время не поможет. — Да не вода это! Хуа Чэн сжал его в объятиях ещё крепче, тоже срываясь на эмоцию. — Это обязательно должна быть вода! Люди не меняются так быстро, как это случилось с тобой! — Я не изменился! — Ты любишь меня? — Пошёл к чёрту! — Отлично. Ждём. — Чего? — Пока не закончится влияние воды. — Ты будешь так со мной стоять, пока твои догадки не подтвердятся? — Да. — Но они не подтвердятся! — Увидим. — Я не хочу так стоять! — Придётся. — Это ещё почему? — У тебя нет выбора. — Есть. — Тогда убей меня. — Ты в своём уме?! — Значит, стой смирно. — Да я не хочу! — Заткнись, Вэй Ин, и стой смирно. Хуа Чэн понимал, что муж, скорее всего не станет пускать в ход ленту, но не особенно доверял ему сейчас. Если Вэй У Сянь решит изрешетить его здесь, то на перерождение уйдёт драгоценное время. В этом случае Тунлу родит нового Непревзойдённого и все их усилия пойдут прахом. О том, что у мужа заколка в волосах он даже не думал, потому что и мысли о подобном не допускал. Влияния чёртовой воды недостаточно, чтобы тот уничтожил его прах. Бабочки окружали их и контролировали любые изменения в поведении и позе Вэй У Сяня. И они действительно так стояли. Хуа Чэн предполагал, что это не продлится долго, если тот не будет пить. Ещё он понял, что, чем больше ты выпил, тем радикальнее меняется поведение. Тогда тот сделал лишь глоток и вёл себя странно, но терпимо. Добравшись до воды, супруг резко превратился в кого-то, кем не является. Не давать ему пить и всё закончится достаточно быстро. Нужно чуть-чуть подождать и потерпеть. Пять отверстий между лопаток не заживали вообще. Раны были глубокими, и он чувствовал, как мокрое пятно крови расползается по его спине. Нужно залечить. Хуа Чэн обязательно сделает это, как только всё встанет на свои места. К его удивлению, Вэй У Сянь и в самом деле стоял спокойно. Если сначала он орал и дёргался, то сейчас покорился своей нелёгкой судьбе и ждал. — Сколько мы так будем стоять? — Ты любишь меня? — Пф… — Значит, ещё постоим, — улыбнулся Хуа Чэн. Время тянулось. Боль в спине раздражала и не давала забыть о себе ни на секунду. Из-за того, что они находятся так близко к печи, способности к самовосстановлению практически сошли на нет. Духовной энергии было мало, и восстанавливалась она медленно. Не так, как привычно. Помимо этих неприятностей, его общее состояние выводило мужчину из себя ещё сильнее. Перманентная слабость, головокружение, тошнота, боль в теле. Почти не чувствует запахи. Рефлексы притупились. Остальные чувства тоже ослабли. Тунлу это делала не только для того, чтобы открыть Медную Печь. Но также для того, чтобы немного уровнять шансы и дать возможность другим призракам достичь этого ранга. Коварная, очень хитро сделанная, гора. — Когда ты решишь, что мы можем двигаться дальше? — Почему ты залез в штаны Белому Бедствию? — С чего такой вопрос? — Он тебя смущает? — Немного. — Трогать его за член ты не смущался, а говорить об этом смущаешься? — Это ты ещё не в курсе, что у него была реакция на меня, — Вэй У Сянь улыбнулся. Да и в целом это предложение прозвучало с насмешкой в голосе. — Это правда? — Правда. Ты не можешь чувствовать. Ты видел то, что видели бабочки. Но не чувствовал того, что чувствовали мои пальцы. — Зачем ты говоришь мне об этом? — Ты ведь сам спросил. — Я спрашивал не это. — А я решил, что это интереснее. — Ну что же. Раз так… Понравилось? — Не знаю. Он не встал полностью. — Не успел? — Не помню, что помешало мне. — Горе-то какое. Ты горюешь, что не успел поднять его, Вэй Ин? — Я не садился на него. Мне не с чем сравнивать, чтобы понимать, горюю я или нет. — Какая досада… — Может быть. Ведь я не знаю наверняка. Хуа Чэн не реагировал на это, потому что знал, что человек, которого он сейчас обнимает — это не его муж. Это может быть всё, что угодно, только не его Вэй Ин. Единственное, что задевало его, это информация, которую он действительно не мог проверить. Он не знал, что Белое Бедствие отреагировал на прикосновения Вэй У Сяня. Даже не знал, правда ли это. Пытался понять для себя, что меняет эта информация, если это истина. И меняет ли вообще. Встал и встал. Какая разница? Или разница всё же была? Хуа Чэн нехотя погрузился в эти мысли. Они не давали ему покоя. Он довольно долго варился в этом зловонном соку, пока очередная попытка заговорить не вернула его в реальность. — Гэ-Гэ? — Знакомое обращение. Я слушаю тебя. — Отпустишь меня? — Не уверен, что ты пришёл в себя. — У меня затекли ноги и спина. Мне неудобно. — Ничего. Потерпишь. — Пожалуйста, отпусти меня. — Ты любишь меня? — Люблю. — Не верю, — он усмехнулся. — Чудно. Этот вопрос, это не всё, на что ориентировался Хуа Чэн. С тех пор, как они стоят так, Вэй У Сянь не прикасается к нему. Нижняя часть его рук достаточно свободна, чтобы он смог обнять мужа в ответ. Нет тактильных ощущений — нет доверия. Демону было не на что жаловаться. Ему стоялось очень удобно. Он прекрасно отдыхал на плече супруга и в целом чувствовал себя нормально. Не фонтан, конечно, но и не самое ужасное, что приходилось переживать за свою жизнь. В любом случае, стоять сейчас здесь, обнимать этого мужчину было лучшим, что предлагала эта гора. — Гэ-Гэ… Мне ужасно неудобно. — Что ты предлагаешь? — Отпусти меня, пожалуйста. — Нет. — Да ради всего святого… Сколько мы так уже простояли? — Не знаю. Но ты перестал орать на меня и язвить. Идёшь на поправку. — Я просто успокоился. Со мной изначально ничего не происходило. Ты не дал мне времени, что я неоднократно просил у тебя. — Если ты ответишь на один мой вопрос — я отпущу тебя прямо сейчас. — Хорошо. — Что произошло, что тебе понадобилось время? — . . . — Почему ты завёлся? — . . . — Что вывело тебя из себя настолько, что ты так себя вёл и говорил со мной? — Я не знаю… — Ты напал на меня, Вэй Ин. Будешь стоять столько, сколько потребуется. — Извини… Вэй У Сянь прижался к его плечу щекой и закрыл глаза. Вопросы мужа натолкнули его на мысль. Он действительно не понимал, что могло послужить причиной тому, чтобы он так взъелся на него. Наговорил то, что наговорил. К чему было столько агрессии и из-за чего? Почему напал на него? Да, ведь он действительно напал и ударил в спину. Сейчас в его голове это было ужасно. Ни на один из вопросов Хуа Чэна у него не было ответов. Мужчина старательно думал об этом. Ему стало стыдно. Ужасно стыдно перед ним и неловко. Мыслей было так много, что они не укладывались в голове. Все были какими-то странными и неправильными. Он никак не мог связать своё отношение к этому человеку, и поведение, что упорно демонстрировал не так давно. Он уже был согласен стоять столько, сколько скажет Хуа Чэн. Даже если у него отвалятся ноги и спина, Вэй У Сянь всё равно будет стоять. Ему было нечего говорить супругу. Он боялся, что из его рта может вылететь что-то, что говорить вовсе не стоит. Сейчас мужчина совсем не понимал, как работает его речевой аппарат. — Вэй Ин? — Да? — Как ты себя чувствуешь? — Сейчас сдохну от стыда. — А физически? — Не чувствую спины, но буду стоять в твоих объятиях ещё долго. — Я не держу тебя. — В смысле? — В прямом. Посмотри. Я давно отпустил тебя. Ты стоишь так сам. Вэй У Сянь поднял голову с его плеча и посмотрел вниз, вдоль своего тела. Руки Хуа Чэна были упущены, безвольно висели. Всё, чем тот прикасался к нему — это лоб, что всё ещё почивал на его плече. Он сам обнимал его ладонями за бока и сам прижимался к нему. Его действительно никто не удерживал в таком положении. Тёмный заклинатель даже не заметил, как произошли все эти перемены в их позе. Это был небольшой шок. — Тебе лучше, Вэй Ин? — Да. Кажется, да. Я совсем ничего не понимаю… Я всё помню, и это всё говорил и делал я, но не понимаю, почему и зачем. Мне совсем не хотелось ничего подобного. — Не пей эту чёртову воду больше. — Не буду. — Слышишь, Вэй Ин? Не пей воду. — Хорошо, я не буду её пить. Обещаю. — Только не пей воду… — Зачем ты…? Голова, что лежала на его плече, соскальзывала в сторону. Сначала медленно, затем быстрее, пока не соскочила вовсе. Хуа Чэн, ещё секунду назад стоявший самостоятельно и будучи вполне сознательным, сейчас падал в сторону. — Гэ-Гэ! Вэй У Сянь попытался подхватить мужа за талию, но его тело так затекло, что он не смог справиться с контролем собственных рук. Хуа Чэн упал на бок, пребывая в абсолютно ужасном состоянии. — Вэй Ин… — Я здесь, Гэ-Гэ! — Только не пей воду… — Не буду! Обещаю! Тёмный заклинатель упал перед ним на колени, подползая поближе. Все чувства включились в одночасье и зашкаливали. Он проверял физическое состояние супруга, чтобы понять причину. Бабочки, что неустанно кружили рядом с ними всё это время, перестали понимать приказ своего господина. В этом состоянии они садились на что-то, что находилось к ним ближе всего. Складывали крылья, их сияние угасало. Вели себя так, будто умирали или впадали в спячку. Вэй У Сянь остался в кромешной тьме один. Наедине со своими мыслями и последствиями поступков. Горевать по этому поводу времени у него не было. Совершенно понятно, что это потеря сознания. И вызвана она физическими явлениями. Мужчина потратил несколько секунд на то, чтобы собраться и привести себя в чувство. Он вытащил из-за пазухи несколько огненных талисманов. Зажёг, чтобы видеть, что делает. Ясно, что Хуа Чэн держался столько, сколько было нужно, чтобы добиться результата. И держался бы дольше, если бы того требовала ситуация. Но с достижением цели приходит некое расслабление. Потеря крови, дурное общее состояние и боль в спине делали своё дело исправно и качественно. Как только он понял, что Вэй У Сянь снова Вэй У Сянь, позволил себе слабину. Его тело само отреагировало так, как считало нужным. Тёмный заклинатель не собирался расслабляться, заниматься самобичеванием и плакаться над ним. Это глупости. Он знал, куда и с кем идёт. Подготовился заранее. У него было немного времени, чтобы разучить дома простейшие рецепты и заклинания для поддержки физического состояния. Первой его задачей было остановить кровопотерю, заживить раны на спине. Потом передать духовную энергию, чтобы муж пришёл в себя. Привести его в порядок и поддерживать это состояние. Если получится: улучшать. Когда он всё это сделает и Хуа Чэн снова станет тем, кем он есть, тогда можно и поплакаться у него на плече. Извиняться и мурлыкать ему в шею. А сейчас времени на нежности нет. Он собран и серьёзен. Непоколебим, как скала.