Гребень каждый новый раз скользил по волосам вниз. Этот шершавый звук нравился им обоим.
— Как ты себя чувствуешь?
— Всё нормализовалось.
— Твоя удача на месте?
— Конечно.
— А головные боли, слабость, тошнота?
— Печь закрылась — и я полностью вернулся в колею. Не беспокойся.
— Хорошо.
Гребень застыл на месте. Хуа Чэн уставился в чёрную, блестящую и гладкую макушку.
— Почему ты веришь ему на слово?
— Что?
— Почему. Ты. Веришь. Ему на слово?
— С чего ты решил спросить об этом?
— Вспомнил.
— А забывал ли?
— Не переводи тему на меня. Я задал тебе вопрос.
— Не знаю, — он пожал плечами. — Не чувствую, что он может лгать мне.
— Ты тоже ему не лжёшь.
— Да. А зачем?
— Зачем? Ты не обязан быть с ним честен. Он наш враг.
— Да, твой.
— Мой?
— Изначально — да. Моим врагом он стал постольку поскольку. Ты мой муж, значит у нас общие враги и общие проблемы. А ещё общие радости и целая куча вещей. Только друзья разные.
Гребень вновь скользил по волосам вниз. Демон подбирал пальцами небольшие пряди и придерживал их в ладони. Это повторялось раз за разом.
— Твоё отношение к нему улучшилось.
— Оно… Не улучшилось. У меня нет к нему никакого отношения. Я никак к нему не отношусь. Он просто есть.
— Ты говоришь так, как думаешь. Это правда. Но не забывай, что обладаешь исключительной способностью не замечать чужих чувств к себе. И сам не способен их проявлять кроме шуточной формы до тех пор, пока вслух сам себе не скажешь, что чувства есть.
— У меня нет к нему чувств. Но есть к тебе.
— За то у него к тебе их целая тележка.
— Это не мои проблемы, Гэ-Гэ. К чему мы сейчас говорим об этом?
— Ты показал ему заколку.
— Да.
— Это был не вопрос. Это утверждение. Ты показал, потому что он попросил. Зачем?
— Ты ответил на свой вопрос сам: потому что он попросил.
— Забавно. Решил меня похоронить?
— Он не тронет тебя.
— Дело не в нём. Мне нет дела до него. Дело в тебе. Ты идёшь у него на поводу.
— А он у меня. Здорово, правда? — Вэй У Сянь хихикнул.
Хуа Чэн честно пытался понять сегодняшнее отношение его мужа к происходящему, но давалось это с трудом. Вроде и ничего такого не происходит, но что-то во всей этой истории было странным.
— Да. Здорово. Но к тому моменту ты уже узнал всё, что хотел. Однако своё обещание «позже» сдержал. Ты мог не делать этого. Но сделал.
— Гэ-Гэ, ты говорил, что между нами всё хорошо.
— Так и есть. Между нами стабильно всё хорошо.
— Пока мы не ругаемся.
— Сейчас мы не ругаемся. Я пытаюсь понять тебя. В частности то, что тобой двигало в тот момент.
— Ну… Он рассказал мне то, что я хотел знать, а я показал ему то, что жаждал узнать он. Всё честно, Гэ-Гэ.
Хуа Чэн как-то странно улыбнулся сам себе.
— Незнание — это было единственное, что не позволяло ему убить меня.
— Он не тронет тебя, даже если выберется. Даже если я отдам ему заколку — он ничего с ней не сделает. Я думаю, что он просто отдаст мне её обратно, а может и не примет вовсе.
— Почему?
— Потому что, если с тобой что-то случится — я обрушу на него кару, которую он сам никогда ни на кого не ронял. Он не посмеет, Гэ-Гэ. Многое поменялось. Я вижу в нём эти изменения.
— Это и пугает.
Вэй У Сянь развернулся к нему лицом, обнял, и прижался лицом к груди. Прикрыл глаза, удовлетворённо улыбаясь. Был спокоен и уверен во всём, что говорит и делает. Время, когда Белое Бедствие являлся угрозой для его семьи, давно минуло. Сейчас тот пленён, обездвижен, разоружён и совсем скоро умрёт.
— Ты злишься на меня за это?
— Нет. Нисколько.
— Тебя задело это, правда?
— Не совсем. Я не понял, зачем это было сделано.
— Ты обманываешь сам себя. И меня заодно пытаешься. Я знаю, что ты сильный. Знаю, что между нами доверие и взаимоуважение. Но это тебя задело. Ты не хочешь в этом признаваться или действительно отрицаешь?
— Ладно. Немного.
— Извини меня. Я, правда, мог не делать этого.
— Не хотел предавать его доверие?
— Можно и так сказать.
Хуа Чэн отложил гребень на стол, обнял его за плечи и прижался губами к макушке. Осознавал, что отношения между его мужем и тем существом складываются отнюдь не самым худшим образом. Но какая разница, если разубедить его в том, что Вэй У Сянь с ним и это никому неподвластно изменить, попросту невозможно?
— Не понимаю, но согласен с твоими решениями. Мне ни холодно, ни горячо от того, что он знает в какой форме хранится мой прах.
— Спасибо. Тебе не о чём переживать.
— Ты бы смог отдать ему заколку?
— Зачем?
— Ради эксперимента.
— Нет. Это глупости. Оно того не стоит.
— Но ты же уверен, что он не тронет её.
— Уверен. Однако заколку я не дам ни ему, ни кому бы то ни было другому. Если быть до конца откровенными, то я могу дать её Сэль Шэну и А-Нину. Остаётся только открытый вопрос: зачем? С какой целью? Подержать? Сам справлюсь. Поэтому нет, я никому не дам её.
— Из этого списка куда-то пропал Инь Юй.
— Да, ему тоже. Ты, кстати, давал ему заколку, когда был знаком с ним совсем недолго. Почему?
— Проверял его.
— А если бы он что-то сделал с ней?
— Нет. Не успел бы. Я бы убил его раньше.
— Бедный Инь Юй…
Демон какое-то время помолчал, обдумывая полученную информацию. Мог остановиться, и не спрашивать, но всё же спросил.
— А Ван Цзи?
— Нет. При чём здесь вообще Лань Чжань?
— Не знаю. Ладно. Извини, что потревожил эту тему. Не хочу ворошить в твоей голове эту болезненную историю.
— Я переживаю о нём. Но чем ему помочь совсем не знаю. Ему не нужна моя поддержка.
— Се Лянь сказал мне, что пока он сам себе не поможет, — никто не сможет помочь ему. Для начала он должен захотеть, чтобы ему помогли. Помочь себе самому, а потом уже и Си Чэнь сможет ему помочь, и Се Лянь, и ты, если это будет необходимо.
— Мне лучше не трогать его без причины. Но это так грустно, Гэ-Гэ. Чтобы общаться, нам с ним нужна причина. Никогда такого не было. То, что творится между нами сейчас, угнетает меня. Но я понимаю, что он уже достаточно настрадался из-за меня и теперь мы могли бы поменяться ролями. Пришла моя очередь страдать из-за него. И я считаю, что это честно. Несоизмеримо, конечно. Но честно.
— Всё чаще замечаю, что все, кто знают Ван Цзи, страдают из-за него. Одному мне безразлично.
— Тебе очень многое безразлично, Гэ-Гэ.
— Се Лянь страдает. Ты страдаешь. Си Чэнь страдает. Это тройка его самых близких людей, и все вы претерпеваете моральное уничтожение из-за него. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Не человек, а двуногое бессилие.
— Не говори о нём так.
— Да-да… — он устало вздохнул.
— Кстати о бессилии. Что ты скажешь мне теперь? Печь закрыта. Тунлу спит. Ты говоришь, что целиком восстановился и чувствуешь себя прекрасно. Мы дома уже несколько дней. Тогда вопрос: почему между нами за эти дни ничего не было?
— Ответ: в первый день ты отвалился без задних ног быстрее, чем лепесток цветка при падении долетает до земли; во второй день: с утра до позднего вечера ты ковырялся в том, что заботливо украл с Тунлу. Когда я пришёл в спальню — ты дрых; на третий день ты вернулся из Пристани Лотоса под утро и пьяный; а четвёртый день — это сегодня.
Вэй У Сянь сложил губы трубочкой, поднял голову и заглянул в глаза супругу. Он виновато улыбнулся, втянул в себя воздух и громко цокнул языком.
— Допустим… Тогда как на счёт сейчас?
— Не думаю, что нам дадут.
— Почему?
— Что с твоим слухом, любимый? Последний месяц ты слышал куда лучше меня.
— Ну… Твои рефлексы и чувства пришли в норму, и ты слышишь то, что не слышит в принципе никто. Зачем выпендриваешься? Что ты слышишь сейчас?
— Фэн Хуан плачет. Сэль Шэн паникует.
— Из-за родителей?
— Нет. Я чувствую запах крови. Она упала. Разбила локоть и колено.
— А где Инь Юй?
— В городе. По моему поручению.
— Может А-Нин ему поможет?
— Может. Но Сэль Шэн несётся с ней сюда.
Вэй У Сянь тяжело вздохнул, потянулся, чтобы поцеловать мужа в подбородок и отпустил его. Слез со стола на пол, развернулся к Хуа Чэну спиной и мотнул головой.
— Ты закончил с волосами?
— Расчесал. Не плести?
— Нет. Не хочу. Я пошёл.
— Куда?
— Ковыряться в наворованном, как ты говоришь.
Красный шёлк ожил. Вэй У Сянь подобрал волосы на затылке, высоко поднимая их. Лента подхватила концы, обмоталась вокруг них и затянулась в крепкий узел. Метнулась вверх, к рукам своего хозяина. Дотянула завязанные концы к макушке и связала всю конструкцию ещё раз. В итоге: высокий хвост, длина которого заканчивается на пояснице.
— Но я думал, что мы с тобой могли бы заняться чем-то вместе.
— Чем?
Дверь широко распахнулась и Сэль Шэн влетел внутрь, вместе с девочкой на руках. Тишина и покой закончились ровно в этот момент. Были только испуганные глаза взрослого мальчишки, маленькая орущая девочка и скрививший моську Вэй У Сянь.
— Отец!
Хуа Чэн обернулся и смотрел в ту же сторону, куда и Сэль Шэн.
— Где?!
— Пап!
— Да где ты видишь его?!
— Ну помоги, прошу.
— Да она просто упала. Успокойся сам хотя бы, и она тоже успокоится.
— Она не слушает меня.
— Зачем ей твои глупые и пустые слова? Ты пожалел её?
— Пожалел…?
— Да. Её надо было пожалеть, а не свои занудные бесконечные
стэндапы монологи бесплатно рассказывать.
— Но она…
— Что? Что она? Ударилась? Маленькая? Плачет?
— Не слушает меня!
— Как она только посмела?! — наигранное возмущение зашкаливало. — Я бы тебя тоже не слушал. Ты идиот.
Фэн Хуан горько плакала, вытирая кулачками слёзы обиды и разочарования с лица. Она потянулась обеими руками к Хуа Чэну и жалобно всхлипнула.
Вэй У Сянь под шумок свалил, пока эта тема не коснулась и его. Конечно, девочку он не очень интересовал, но супруг мог попытаться его в это втянуть, а он и сам не знал, что с ней делать. С мальчишками ему было как-то проще. А это девочка… Тут всё сложнее.
— Возьми её.
— Не буду. Сам разбирайся.
— Пожалуйста, пап…
— Это ты её принёс в этот дом.
— Я. Я её принёс, да. Успокой её, прошу тебя, и мы пойдём порисуем. С мячом лучше не играть без Инь-сюна…
— Успокой её сам.
— Я пытался!
— Совсем бестолковый?
— Да!
Фэн Хуан всё ещё тянулась к нему, а Сэль Шэн по чуть-чуть сокращал расстояние между ними, чтобы как-то незаметно всучить ему малышку и переложить эту непосильную ношу с больной головы на здоровую.
— Это в последний раз, — выдох.
— Хорошо. Спасибо, отец.
Молодой господин передал ему девочку и Хуа Чэн подхватил её одной рукой. Он улыбнулся ей и развернул запястье свободной руки вверх. На нём уже сидели две серебристые красавицы. Они оперативно расселись на локте и колене, и принялись за работу.
Мужчина вытер пальцем слёзы с её щеки и заставил опустить маленькие кулачки вниз. Привлекал её внимание к себе.
— Разве я не говорил тебе, что грязными руками трогать лицо нельзя? Почему ты упала?
— Зацепилась.
— За что?
— За вторую ногу.
Демон выдохнул.
— Ну понятно.
Она обняла его за шею и заплакала ещё громче.
— Больно?
— Да.
— Сейчас перестанет болеть. Он тебя совсем не пожалел?
— Совсем.
— Он научится. Дай ему шанс.
Хуа Чэн гладил её по каштановым волосам и косился на сына. Никак не мог понять, как можно быть такой бестолочью, прожив сотню лет. Из-за него Вэй У Сянь удрал и теперь ему будет скучно.
— Лучше?
— Да.
— Ну вот. Не плачь, хорошая. Ты ела сегодня?
— Да. Юань покормил.
— Хоть что-то. Уже хорошо. Давай я дам тебе бабочек, а ты нарисуешь одну из них и покажешь потом ему?
— А тебе?
— Мне тоже, если я успею вернуться до того, как тебя уложат спать.
Она всхлипывала, но кивала. Подняла голову и смотрела прямо на него своими большими синими глазами. Два сапфира были так близко, что демон невольно засмотрелся в них. Он мягко боднул её лбом и снова улыбнулся.
— Больше не болит?
— Нет.
— Хорошо.
— А у тебя? Тебе больно?
— О чём ты?
Она потянула ручки вверх и ухватилась цепкими пальчиками за повязку на глазу. Сэль Шэн охнул и невольно задержал дыхание. Фэн Хуан не тянула, но держалась. Хуа Чэн застыл. Его взгляд изменился. Он не моргал, не шевелился. Смотрел в её дивные глаза и больше ничего.
— Нельзя?
— Нельзя.
— Ты тоже упал?
— Не совсем.
— А что там?
— Трофей.
— Что такое трофей?
— Достижение. Но что такое достижение ты тоже не знаешь. Отпусти.
Она сделала, как было велено, но интерес не позволял ей сдаться так быстро. Фэн Хуан сдвинула его чёлку в сторону и аккуратно трогала пальцами повязку.
— Там рана?
— Когда-то была.
— Тебе больно?
— Нет.
— А тебя кто-то пожалел, когда ты поранился?
— Конечно.
— Потому что, когда больно нужно жалеть, чтобы быстрее перестало болеть?
— Да. Всё верно. Ты умница.
— А кто тебя пожалел?
— Бабочки.
— Ты тоже был маленьким, когда поранился?
— Чуть старше тебя.
— Откуда ты их берёшь?
— Они — часть меня.
— Но так не бывает.
— Бывает. Ты же сама видишь.
— Ты научишь меня?
— Ты ещё очень маленькая. Пока что учись рисовать, писать, читать.
— Хорошо.
Она водила пальцами из стороны в сторону, не выходя за край повязки. Смотрела в этот чёрный кружок не в силах оторваться. Неизвестность манила её и интерес становился всё сильнее.
— Точно нельзя?
— Точно.
— Даже если Фэн Хуан очень-очень попросит?
— Да. Всё равно нельзя.
— Ты покажешь мне когда-то, если я буду себя хорошо вести?
— Сначала ты должна выполнить сказанное, а потом можно будет подумать о вознаграждении.
— Ты не пообещал.
Хуа Чэн прыснул со смеху, отворачиваясь.
— А ты хитрая. Хорошо. Я обещаю тебе.
Она опустила руки и деловито кивнула ему. Хуа Чэн вытер остатки слёз с её лица и посадил за стол. Дал ещё несколько бабочек, чтобы у неё было занятие и подошёл к Сэль Шэну.
— Ты ничего не видел и не слышал.
— Ты обманщик.
— Почему это?
— Во-первых, тебя никто не жалел, когда ты вырезал себе глаз. Во-вторых, если пожалеть — боль никуда не денется. В-третьих, ты никогда в жизни не покажешь ей, что под повязкой.
— С чего ты так решил?
— Потому что я не видел. Сколько бы я тебя ни умолял, ты никогда не соглашался.
— Ты не видел — Вэй Ин видел.
— Сянь-Сянь единственный кто видел! И он не в счёт!
— Не так громко. Ты привлекаешь её внимание.
— Извини. Но ты ей наговорил много того, что не является правдой или не осуществимо.
— Ну и что?
— Что ты потом будешь делать?
— Через одно увлекательное занятие чем-либо, она забудет всё, что я сказал.
— Да ну…
— Представь себе. Ей четыре. Она маленькая. Когда до тебя это уже дойдёт? Она не в том возрасте, чтобы воспринимать информацию категорично и всерьёз.
— Кстати об этом.
Сэль Шэн подхватил его за локоть и отвёл чуть в сторону. Демон сразу же пресёк это прикосновение.
— Не лапай меня. Я возбуждаюсь.
— От одного прикосновения? Как мальчишка?
— Ты такой аппетитный. Не могу противиться тебе.
Сэль Шэн со свистом втянул воздух сквозь зубы.
— Так, ладно. Оставим это.
— Фу. Какой ты скучный.
— Пап, послушай, — он понизил голос и обернулся на девочку. Проверял занята ли та ещё. — Я хотел тебя попросить…
— Снова попросить? Что-то ты достал меня со своими просьбами. Иди, попроси Се Ляня.
— Я не справлюсь с ней. Отцовство — это не моё. Кроме шуток. Я совсем не тот, кто ей нужен. Ты отлично ладишь с ней. Быть отцом — это у тебя в крови. Присмотри за ней, пожалуйста. Я буду помогать тебе всем, чем смогу, но будет просто прекрасно, если ты заменишь ей отца.
— Это всё?
— Да.
— Тю. Конечно, — он улыбнулся ему и хлопнул по плечу.
— Правда?! — счастье.
— Нет. Отвали от меня.
— Но отец…
— Если ты не хотел детей — надо было вовремя вынимать.
— Что?
— Ничего. Родил — мучайся.
— Я не рожал никого.
— Это мне не интересно. Взялся — отвечай.
— Да я бы с радостью, но это действительно не моё! Что бы я ни делал — ей всё не так.
— Старайся лучше.
— Я не могу!
— Я никогда не учил тебя этой фразе. Где ты её подхватил?
— Это другое…
— Не можешь, значит?
— Не могу.
— Тогда верни, где взял.
— Ты серьёзно? Как? Она же там загнётся… Ты видел, какая она худая? И это её родители так кормили. Она недоедала. Тут девочка хотя бы немного отъелась.
— Значит, откармливай на убой.
— Как скота?
— Как хочешь.
— Пап…
— Отвали от меня.
— Послушай меня.
Хуа Чэн схватил его за загривок и грубо притянул к себе. Они ударились лбами.
— Это ты меня послушай. Ты приволок девку сюда, чтобы я её вылечил. Я её вылечил. Потом у тебя на каждом шагу случались проблемы с взаимодействием. Ты просил меня, чтобы я тебе объяснил. Я тебе объяснял. Затем тебе нужны были советы-ответы-поддержка. Я тебе дал всё. Сейчас ты вломился в мою спальню в тот момент, когда я должен был раздеть Вэй Ина. Снова впихнул эту доходягу мне. Попросил помочь. Я помог. А теперь ты хочешь переложить на меня абсолютно все обязанности? Чтобы я её воспитывал, следил за ней, растил? Ты ничего не перепутал?
— Это не так, как ты говоришь. Я прошу не потому, что не хочу или мне лень. Я прошу, потому что у меня действительно это не получается.
— А мне плевать.
— Отец, будь благоразумен. Я готов взять часть твоей работы в городе себе, чтобы у тебя было больше времени.
— В рот ты взять не готов, чтобы у меня настроение было лучше?
— Надо подумать… — сдержал удар.
— Подумаешь — позовёшь.
Хуа Чэн оттолкнул его от себя, намереваясь уйти.
— Подожди, прошу, — он поймал его за плечо. Быстро, но не настойчиво, иначе можно очень крепко получить в ответ.
Демон пренебрежительно посмотрел на пятерню на своём плече. Раздражался, но терпел.
— Либо занимайся ей сам, либо выкинь её на улицу.
— Да как ты можешь?!
— Когда я забрал тебя с горы, мне было в четыре раза меньше лет, чем тебе сейчас. Я ни у кого не просил помощи или совета, чтобы вырастить тебя. Воспитывал так, как считал нужным и правильным. Учил тому, что считал полезным. Делал всё, что могло бы принести плоды позже и пригодиться тебе по жизни. А ты только ходишь и ноешь. Спихиваешь то на меня, то на Инь Юя. Либо занимайся ей, либо выкинь её на улицу. Долго переживать тебе о ней не придётся: либо умрёт от голода; либо умрёт от того, что сама пойдёт в пищу призракам, даже не успев проголодаться толком. А нет — сам её прирежь.
— Ты не серьёзно.
— Проверь.
— . . .
— В чём дело, сын? Я тебе не нравлюсь? Не страшно. Я и не должен тебе нравиться. Я должен тебя воспитать.
Ладонь Сэль Шэна держала его на месте. Он не порывался. Ждал, пока сын сам его отпустит, но тот как-то не торопился, чем разжигал пламя войны в крови всё сильнее.
— Убери руку.
— Если я её уберу — ты уйдёшь.
— Логически.
— Но мы не закончили.
— Есть что-то ещё, что ты хочешь мне сказать? Или ты чего-то не понял?
— Я не хочу испортить ей детство. Она ни в чём не виновата, понимаешь? Ей и так досталось. Она потеряла родителей, свою собаку, дом. Всё, что у неё было — исчезло.
— У неё есть ты.
— Но я создан для другого.
— Для чего? Прожить бессмертную жизнь ради себя любимого? Для войн? Для сражений?
— Я не знаю. Но дети — это совсем не то, с чем меня можно связать.
— Пока ты так думаешь — так и будет. Ты не думал, что проблема не в ней, а в тебе?
— Во мне?
— Да. Ты занимаешься хернёй. Жалеешь себя, жалуешься, прикрываешься чем-то. Измени своё мышление и отношение к ней. Почему с проститутками Призрачного Города тебе комфортно настолько, что ты чаи с ними распиваешь, несмотря на то, что те чашечки членами воняют, так же, как и руки той, что подала тебе этот чай. А с маленькой девочкой у тебя какие-то проблемы.
— Не вижу связи.
— Измени к ней своё отношение. Ты это уже проходил с Инь Юем, когда я говорил тебе изменить отношение к нему. Сделай то же самое. Изменись и она не будет казаться тебе такой ужасной. Не бойся её. Ты взрослый — она маленькая. Ты говоришь — она слушается. Ты делаешь — она смотрит. Ты учишь — она впитывает. Ты боишься — она чувствует. Ясно?
— Приблизительно.
— Если тебе хватит духу, чтобы стать её родителем — не давай ей свою фамилию. Пусть носит фамилию Инь Юя.
— Почему?
— Потому что твоя фамилия созвучна с её именем. Совсем не звучит. Поскольку есть выбор, то Инь Фэн Хуан на слух воспринимается куда лучше, чем Хуа Фэн Хуан.
— Согласен.
— Решайся. И убери руку, если не хочешь, чтобы я затолкал тебе её…
Сэль Шэн одёрнул руку и Хуа Чэн остановился на полуфразе.
— Ты думаешь, у меня получится?
— У тебя нет выбора.
— А всё-таки?
— Да. У тебя получится.
— Спасибо, пап.
— Забирай девку из моей спальни и проваливай с ней куда хочешь, чтобы я вас двоих не видел. И если она ещё раз заплачет, а у тебя возникнут очередные «трудности» — справляйся сам. Либо убейся об стену, либо убей её. Не трогай меня. Я тебе уже тысячу раз всё сказал и показал.
Не дожидаясь ответа, мужчина вышел за дверь, захлопывая её за собой. Сэль Шэн выдохнул, обречённо опуская плечи.
— Да, дедушка из него будет потрясающий…
— Заткнись, Сэль Шэн, — откуда-то из коридора.
Мужчина хлопнул себя ладонью по губам, замирая.
— Я же тихо сказал… — сквозь прижатые к устам пальцы.
Постоял, подумал о том, о сём, и развернулся к девочке лицом. Смотрел в её спину и заодно наблюдал как бережно она обращается с бабочками, что дал ей Хуа Чэн. Она катала их на ладони, а те либо смирно сидели, либо невесомо махали крылышками, порхая вокруг неё.
Девочка всё ещё не смеялась и не даже не улыбалась, но общалась лучше. Ела исправно, спала крепко и спокойно. Казалось, ночные кошмары её не мучили. Она всё реже спрашивала про свою собаку и родителей.
Сэль Шэн не понимал, хорошо это или плохо, но старался понять, как устроено это всё в её голове. Правда старался. Он не виноват в том, что у него никогда не было сверстников, друзей, которыми молодой господин не обзавёлся и по сей день. Не его вина, что всю жизнь в его окружении только взрослые мужики да призраки. Женщин, конечно, тоже было достаточно, но они всё равно не его расы.
В прочем вины Хуа Чэна в этом тоже нет. Пока Сэль Шэн был совсем маленьким и страсти вокруг клана Вэнь не улеглись — ему было строго настрого запрещено покидать Призрачный Город. Точнее Инь Юю, без которого мальчик никуда один не ходил. Либо с ним, либо с отцом.
Позже, когда Князь Демонов вернул Вэй У Сяня в этот мир, когда все забыли о войне и пережили её — Сэль Шэну было разрешено всё, что угодно. Он мог один ходить по городу совершенно безопасно. Призраки прекрасно знали мальчишку в лицо, и никто бы ничего ему не сделал.
За пределы города он тоже мог свободно выходить, но в этом случае он был обязан быть вместе с Инь Юем или Хуа Чэном. И текущая проблема молодого господина заключается в том, что он сам не хотел пользоваться этими правами и заводить знакомства за пределами города.
Никто не запрещал ему подружиться с детьми из других деревень или городов. Просто это кого-то совершенно не интересовало. Он предпочитал читать, тренироваться, медитировать.
У Сэль Шэна нет друзей — потому что он не захотел сделать так, чтобы они были. Не было сверстников — потому что он променял их на чтение. У него были родители и Инь Юй, который всегда был рядом, когда тот нуждался в нём. Раньше он думал, что больше ему ничего и не нужно.
…и сейчас так думает.
— Ну хорошо, — он всплеснул в ладоши и растянул губы в нежной улыбке. — Давай пойдём в твою комнату и обустроим там всё так, как ты захочешь, хорошо?
— А что там не так?
— Перенесём все твои вещи в одно помещение, чтобы тебе и нам всем было удобно. Твои игрушки, одежду, рисунки.
— Зачем?
— Потому что… Ну… Потому что у тебя должна быть твоя комната, где будут все твои вещи.
— А до этого было не так?
— Не совсем. Зона ответственности была поделена и твои вещи как-то рассеяны по всей усадьбе. Там то, здесь это.
— Юань, откуда у меня свои вещи? Это всё не моё. У кого ты это взял?
— Это твоё.
— Надо будет вернуть?
— Нет.
— Мама говорила мне, что у нас нет денег, чтобы покупать игрушки. Мы могли попросить поиграть что-то у других детей, если они разрешат. Но потом нужно обязательно вернуть, потому что они чужие.
Сэль Шэн слушал её и поражался тому, в какой нищете и грязи она жила. Несмотря на это, её родители казались совсем нормальными людьми со стороны. Девочка умная, хорошо разговаривает, быстро соображает. Сговорчивая, идёт на уступки, не закатывает истерик, слушает, понимает, благодарная, не привередливая, не вредная.
У него сжалось что-то в груди и болело за неё так сильно, что обливалось внутренними слезами. Он подошёл к ней ближе и присел на корточки возле стола.
— Эти вещи твои. И одежды, и игрушки, и все принадлежности. Листы, кисты, тушь и всё-всё-всё, что я тебе даю — это твоё. Хорошо?
— И гребешок? — она глянула на него.
— Да, — он ласково улыбнулся. — Гребешок тоже.
— Он очень красивый. Там разноцветные камни.
— Я заказал его для тебя. Мастера своего дела его вырезали из дерева и украсили камнями. Потом я заплатил за него, забрал у них, и принёс тебе. Чтобы ты могла расчёсывать свои красивые волосы.
— А одежды? Они чьи-то?
— Они твои. Как только ты появилась здесь, я распорядился о том, чтобы швеи и ткачи изготовили тебе одежды.
— Мама мне рассказывала, как делаются вещи и что намного дешевле сделать их самому, чем купить.
— Твоя мама умела шить и плести, да?
— Да.
— Тебе не придётся их возвращать. Они твои, хорошо?
— У Юаня много денег?
— Достаточно.
— Фэн Хуан слышала, как тебя называют господином. Ты что, господин?
— Ну… Вроде того. На самом деле господин здесь мой отец, а я тот, кто может заменить его в моменты, когда он отсутствует.
— А Юй-гэ? Его тоже так называют.
— Почти ко всей нашей семье так обращаются.
— Почему?
— Это город моего отца. Все, кто здесь живёт, подчиняются ему.
— Почему?
— Ну… Он для них как король, если тебе читали сказки о королевствах. Или как император.
— А Юань кто?
— Сын императора, — Сэль Шэн улыбнулся ей и поднялся на ноги. — Идём, займёмся твоими вещами, хорошо?
— Хорошо.
— А потом ты нарисуешь бабочку, как и обещала?
— Да.
— Покажешь мне?
— Конечно. Юань хороший.
Он улыбнулся ей, поднял на руки и понёс прочь из родительской спальни, пока Хуа Чэн не выяснил, что они всё ещё здесь. Думал о том, что отец из него, как из быка корова, но выбора больше нет. Старался не закапываться в мысли об этом и просто делать то, что говорил ему отец. Первым делом нужно перестать её бояться.
И всё же, невзирая на все слова родителя, Сэль Шэн не чувствовал в себе способности к отцовству. Был твёрдо убеждён, что Хуа Чэн смог бы дать ей гораздо больше, чем он. Всё же, ему было с чем сравнивать. Он знал себя и знал, каков Князь Демонов в роли отца.
Пускай тот и говорит, что её можно просто убить или выкинуть на улицу, но не трогает её и не обижает. Ей позволено в его отношении много фривольностей, которых она ещё просто не понимает. Но, с другой стороны, это не позволено более никому.
Хуа Чэн — есть Хуа Чэн. Князь Демонов и создатель этой обители призраков. А это просто маленькая человеческая девочка, которая обнимает его за шею, когда плачет и трогает повязку на глазу.
Потрясающе. То, насколько демон лицемер достойно восхищения. С другой стороны, количество черт характера, которые уживаются в нём, вызывает ещё больше восторга. Это такой человек, он беспощадный убийца, но через секунду может стать тем, кто будет успокаивать плачущую девочку, разбившую коленку.
***
— Зачем тебе переводить это?
— Потому что я хочу знать, что там написано. Я уверен, то, что там написано, нам ещё не известно.
— Ну и что? Не сегодня так завтра Се Лянь его убьёт.
— Кстати, нужно сказать ему, что моё время вышло. Он волен уничтожить прах в любой момент. Скажешь ему?
— Скажу. И что ты решил за это время?
Вэй У Сянь поднял голову вверх и ненадолго задумался.
— Ничего не решил, если честно. Предпочитаю думать, что он пускал мне пыль в глаза. Как и я ему.
— И всё?
— А что ещё?
— Ты по-прежнему хочешь его убить?
Он обернулся, непонимающе рассматривая лицо мужа.
— Не понял.
— Повторить?
— Не нужно. Пока он жив — он угроза моей семье. Ну и человечеству. Конечно, он должен умереть.
— Если ты пойдёшь с ним — он не будет делать тебе наперекор.
— Да, возможно. Скорее всего. Вот только я не пойду с ним, Гэ-Гэ.
Хуа Чэн облокотился плечом о стену, скрещивая руки на груди. Улыбался.
— Да, я знаю.
— Зачем тогда это представление?
— Не обращай внимания. Пойдём пройдёмся?
— Нет желания, если честно. Я уже начал работать. Помимо прочего, я всё думаю о Лань Чжане и о том, как ему помочь. Давай завтра сходим? Пойдём в любое место, в какое ты только захочешь, хорошо?
— Хорошо.
Тишина. Вэй У Сянь отложил все свои дела, поднялся на ноги и подошёл ближе. Обхватил супруга обеими руками за плечо и положил на него голову.
— Тебе скучно, да?
— Нет. Не совсем.
— Тебя что-то тревожит?
— Нет.
— Но я же вижу, что ты о чём-то переживаешь. Это как-то связано с Белым Бедствием?
— Нет.
— Я не хочу, чтобы ты думал, будто между нами для него есть какое-то место. Это совсем не так.
— Я не думаю, что это так.
— О чём же ты думаешь в таком случае?
— О всякой ерунде. Я не хочу вмешиваться в это, но всё чаще прихожу к мысли, что должен.
— О чём ты именно?
Хуа Чэн отвернулся, поворачиваясь лицом к стене.
— О всякой ерунде.
Тёмный заклинатель не настаивал. Если тот не говорит прямо, как есть, значит на это есть причины. У каждого есть свои секретики. Не говорит сейчас — скажет позже. Это ничего.
Он покрепче прижался к его плечу и прикрыл глаза. Думал, что такого он может сделать для него, чтобы помочь. Тяжело прийти к чему-то, когда не знаешь, где исток у проблемы. Куда двигаться, в каком направлении, если не ясно, где всё берёт своё начало?
Точно он мог понимать только то, что его позвали погулять, а он отказался. Может, если начать с невинной прогулки, по пути всё станет немного понятнее.
— Ты всё ещё хочешь пройтись со мной?
— Передумал?
— Да. В последние недели мы с тобой только и делали, что убивали, думали, чем-то постоянно занимались. Почему бы нам просто не погулять и не думать ни о чём? Можем помолчать, а можем поболтать о чём-то, на что даже ответы не нужны.
— А как же твоё увлечение?
— Подождёт. Всё может подождать. Сначала ты.
— Мне нужно кое-что сделать. Сначала проверить, а потом сделать, если потребуется. Я вернусь позже.
— Уходишь?
— Да.
— Позови меня, если тебе понадобится моя помощь, хорошо? Я обязательно приду. Очень быстро. Сэль Шэн откроет мне дверь, и я приду.
— Твою печать надо будет скоро обновить.
Вэй У Сянь вытащил руку и увёл вниз рукав. Явил в свет запястье и внимательно рассматривал неказистые начертания поля. Такие же безалаберные и непонятные, как и всегда. Он невольно улыбнулся им, поймав себя на мысли, что это лучшее украшение, что он носит на себе.
— Она затягивается. Пару дней ещё продержится. Сегодня ты точно сможешь до меня достучаться.
— Я пойду.
— Не буду спрашивать куда ты, к кому и зачем, но прошу тебя, не вляпайся ни во что без меня. Если захочешь приобрести проблем — возьми меня с собой.
— Я иду просто поговорить.
— Это не значит, что всё не повернётся в другую сторону.
— Всё будет хорошо.
— Ладно. Тогда иди. Я тебя отпускаю.
— Чем будешь заниматься?
— Закопаюсь в древнеязычную писанину.
— Скукотень смертная. Тоска зелёная.
Он улыбнулся, отпрянул от стены и поцеловал мужа в висок. Вэй У Сянь зацепился за его шею, повис, и улыбался.
— Это так ты меня отпускаешь?
— Я тебя не держу.
— А что делаешь?
— Потягиваюсь. Спина затекла.
— Обманщик.
— Ладно-ладно. Что ты жалуешься сразу? Отпускаю.
Тёмный заклинатель отпустил мужа и отступил назад. Сцепил за спиной руки в замок и смотрел на него. Демон сам приблизился к нему. Подобрал пальцами боковую прядь, которая не имела отношения ни к чёлке, ни к основной длине, и разложил её на ладони. Склонился, нежно целуя тёмные волосы.
— Не скучай.
— Не встрянь нигде.
Он вернул прядку на место, развернулся и, подбросив кости, ушёл сразу в нужную дверь. Вэй У Сянь вздохнул, упираясь взглядом в неё. Ушёл и ушёл — ладно. Надо — значит надо. Но ему совсем не импонировало настроения мужа. Пусть он и не выяснил причин или поводов, однако замечал больше, чем мог описать словами.
Опасаться касательно того, что тот не сказал, куда идёт и зачем, у него особо не было причин. Они взрослые люди и вольны делать то, что считают нужным. Знать, где прозябает один или другой — это, конечно, здорово. Но исключения имеют место быть. Его больше интересовала подача информации и поведение супруга.
— А, плевать. Я вытащу его в любом случае, во что бы он не вляпался, — с этим кредо по текущему дню Тёмный заклинатель вернулся к своей работе.
***
Князь Демонов в очередной раз имел удовольствие ловить целую кучу взглядов на себе. Можно подумать, что это он тут Небесный Император, а не Се Лянь. Купался в лучах славы и признания, только вот всё это как-то дурно попахивало.
Несмотря на то, что Се Лянь много лет назад отдал приказ не нападать на Хуа Чэна, не препятствовать его перемещениям по Небесной Столице, и с тех пор ничего не изменилось… Охрана Шэнь У всё равно каждый раз преграждала ему дорогу.
Князь Демонов едва не упёрся в мужчину, что внезапно сделал шаг в его сторону, когда тот уже было собрался войти внутрь. Хуа Чэн весело ему улыбнулся, замечая на себе пренебрежительный взгляд. Исходя из этого и последовало обращение.
— Двигайся, плешивый.
— П… Плешивый?
— У тебя такая лысина на голове, будто её моль проела.
— Недостойно указывать людям на их изъяны во внешности.
— Ты коротышка. Мой взгляд упирается ровно в твою лысину. Ничего не могу с собой поделать.
— Как Вам ни стыдно?
— А хрен его знает. Никак. Могу только радоваться, что у меня один глаз, и я не вижу эту картину целиком. Так только, одним глазком, — он смеялся.
Мужчина с длинным копьём в руке скривился, глядя на него. Поскольку видит его не в первый раз и прекрасно осведомлён о подвешенности языка этого человека — не решался вступать с ним в словесную передрягу.
Ещё больше проблем в невозможность общения с ним добавляло то, что он, не стесняясь, сам мог указать на свои недостатки во внешности. Как это было только что с отсутствием правого глаза. Как было тогда, когда его пытались пристыдить за то, что «Князь Демонов таскается с котиком на руках». И таких ситуаций очень много.
Нет. Не выйдет. Не получится. Его просто не победить. Можно только смириться и не искать приключений. Не задевать его лишний раз и не вынуждать упражняться в красноречии. К такому выводу пришли ещё далеко не все Боги. Но конкретно этот мужчина делал успехи.
— С какой целью Вы пришли к Владыке?
— Я не обязан отчитываться перед тобой.
— Это обычный вопрос, который слышит каждый, кто приходит без предупреждения.
— А ты, значит, слушаешь причину и выносишь окончательное решение: пускать или не пускать?
— Да.
— Какая чудовищная ошибка. Это право можно давать только осознанным, умеющим думать, людям. У тебя же дырка в голове. Блестит. Красота.
Тот насупился, еле-еле проглатывая ком обиды, что засел в горле. Мужчина шумно выдохнул и переложил копьё в другую руку.
— Укажите цель посещения, пожалуйста.
— Не буду.
— Таковы правила.
— Это не твоё дело.
— Таковы. Правила. Небесной Столицы.
— Отойдёшь сам или мне пройти сквозь тебя?
— Я задаю Вам этот вопрос всякий раз!
— Правда? Неужели я всякий раз тебе что-то отвечаю на это?
— От случая к случаю.
— Вот видишь. Жизнь тебя ничему не учит.
— Просто назовите мне причину, по которой пришли.
Хуа Чэн устало вздохнул, в очередной раз подмечая для себя, что этот человек невыносимо туп. Однако превращать диалог с ним в цикл не собирался. Ну не убить же его за тупость… Надо поменять тактику.
— У меня нет причины. Я пришёл, потому что захотел. Потому что могу. Поболтать.
Охранник отставил копьё и отошёл в сторону. Смирно стоял и даже не смотрел больше на незваного гостя. Демон был поражён. Даже бровь дёрнулась от удивления.
— Потрясающе! И это всё?
— Да.
— То есть, по-твоему, это причина?
— Да.
— Идиотизм…
Он оставил его позади, ступая к двери. Ручка поддалась, опускаясь вниз. Мужчина зашёл внутрь главного зала и закрыл за собой дверь.
Се Лянь сидел на троне. Его стеклянные глаза смотрели в пустоту. Не моргал, не шевелился, может, даже не дышал. Хуа Чэну пришла в голову идея открыть ему рот и подождать, пока слюна потечёт.
Конечно, с ним он так не мог поступить. Жаль, что это не Сэль Шэн. Мужчина сделал несколько шагов вперёд и остановился. Рассматривал так внимательно, словно пытался залезть в его голову и увидеть то же, что видит принц.
— Се Лянь.
Руки напряжены. Пальцы с силой сжимали подлокотники. Ещё немного и от напряжения мышц появится вполне ожидаемая дрожь. По всем параметрам это выглядело так, словно Его Высочество где-то очень далеко.
Хуа Чэн повернул голову в сторону ромба. Молочной пелены не было, но Цзюнь У молчал. Когда он повернулся к нему, бывший Небесный Император тоже посмотрел на него. Взгляды встретились, но больше ничего.
— Ещё не сдох?
Ответом ему послужил самодовольный короткий смешок.
— Не подсматривай, кочерыжка старая.
Мужчина махнул запястьем в сторону, и в воздухе появилась маленькая точка. Она увеличивалась, пока не стала похожа на чёрную ширму. Растянулась на ширину и высоту ромба, полностью скрывая его за собой.
— И не подслушивай.
Несколько движений кистью и ещё четыре такие же стены растянулись в воздухе. Притягивались друг к другу до тех пор, пока не сомкнулись. Образовывали собой коробку, внутри которой господствовала тьма.
— Разбавлю твой белый фон чёрной гладью. Такой же чёрной, как твоя нищая душонка. Надеюсь, ты не боишься темноты, — Хуа Чэн вновь повернул голову к принцу. — Се Лянь?
Он щёлкнул пальцами, пытаясь привлечь внимание Его Высочества. Реакции не было ни на голос, ни на другие посторонние звуки. Присмотревшись, демон заметил, как статично подрагивают его губы. Безусловно, это тоже от напряжения.
Брови невольно сошлись на переносице. Демон нахмурился и громко хлопнул в ладоши. Увидел, как от звука дёрнулось веко друга, но в реальность это его не вернуло всё равно. Знал не понаслышке, что Се Лянь обладатель потрясающей интуиции. Его чувство «надвигающейся опасности» работало на совершенном уровне. Это последняя попытка.
Хуа Чэн протянул вперёд руку и из-под предплечья вылетела бабочка. Планировала, быстро сводя и разводя серебристые крылышки. Существо остановилось перед лицом принца. Крыло замерло, едва не касаясь глаза своей цели. Было таким острым, что могло резать на расстоянии, а направление этого оружия — зрачок Его Высочества.
Пол стука сердца и Се Лянь останется без глаза.
Нет, ничего не произошло. Карие глаза как были широко распахнуты, в таком положении и сохранялись. Тот не реагировал ни на что. Демон цыкнул. Бабочка осторожно отдалилась и мигом вернулась «домой».
— Се Лянь!
Хоть он и пообещал себе, что попытка с бабочкой будет последней, но всё же попробовал позвать друга снова. На этот раз это была действительно самая последняя капля. Не получив нужной реакции на восклицание, Хуа Чэном было согласовано решение принять кардинальные меры.
Мало того, что он уже знал, что сделает, так он ещё и прекрасно понимал из-за кого Се Лянь тонет так глубоко. Ещё чуть-чуть и захлебнётся.
Он вернулся к двери, приоткрывая её. Охранник повернулся к нему. На его глазах облик Хуа Чэна разительно изменился. До неузнаваемости просто. Перед ним теперь стоял совсем другой человек и, ему казалось, что он его уже где-то видел.
Дверь захлопнулась обратно. Так громко, с такой силой, что цепи, на которых отдыхал Цзюнь У, задребезжали. Се Лянь подскочил на месте. Быстро моргал и панически анализировал ситуацию. Это было написано на его лице.
Принц посмотрел в сторону источника звука, сразу же натыкаясь на того, кто стоял у двери. Он забыл сглотнуть ком в горле. Теперь Хуа Чэн точно слышал, что Се Лянь перестал дышать. Зато его сердце забилось так часто, что это можно было считать смертельным показателем.
Князь Демонов понял, что это была плохая шутка. Но необходимая.
Они молча пялились друг на друга. До тех пор, пока Его Высочество не начал двигаться. Тот упёрся в подлокотники и медленно поднялся со своего места. Стоял на месте ещё какое-то время, а затем он, наконец, вдохнул и его уста приоткрылись, будто он сейчас что-то скажет.
— Нет-нет. Не говори ничего. Не вводи себя в заблуждение.
— Что?
— Я не тот, кто должен это слышать.
— О чём ты?
Одежды, форма и вид волос, лицо — всё менялось. Хуа Чэн вернул себе истинный облик, и взгляд Се Ляня на него сразу же изменился. Это так бросалось в глаза. Пока принц смотрел на него всего секунду назад, он не замечал этого взора. Но стоило ему измениться, как вместе с ним изменилось всё.
По факту — ничего кардинального. Поза та же, то же лицо и даже его выражение. Но взгляд… Хуа Чэн практически осязал разочарование, которое витало в воздухе. Он думал, что, если оближет губы, почувствует этот горький привкус, что оседал на всех поверхностях главного зала.
Губы Се Ляня дрогнули в какой-то трагической полуулыбке. Он опустил взгляд, визуально расслабился и рухнул обратно на трон. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и прийти в себя.
— Да я даже не поверил.
— Ага. Конечно. Расскажи…
— Это правда.
— Такая же, как и то, что твой охранник красавец-мужчина.
— А что с ним не так?
— Короткий, плешивый. На суслика похож. Лицо у него, будто ему в детстве матушка листом металла заехала по нему. Может, даже не один раз.
Се Лянь засмеялся, но очень быстро перестал.
— Нельзя судить людей по внешности.
— А ещё я бы посоветовал тебе кормить его поменьше.
— Он не в форме?
— Шутишь? Второй, который заменяет его — тощий. А этот поперёк себя шире.
— Пожалуйста, не задевай их.
Демон подошёл ближе. Смотрел на него, не отрывая глаз. До тех пор, пока не остановился прямо перед другом. Взгляд падал снизу вверх. Принц поднял голову и бесстрашными глазами уставился на Хуа Чэна в ответ.
— Что?
— Я знаю, что ты сражаешься с этим уже восемьдесят лет.
— С чем?
— Не придуривайся. Хотя бы со мной. Ты можешь делать вид перед кем угодно, и как угодно. Но почему ты отрицаешь передо мной то, что мне и без тебя известно?
— Не понимаю, о чём ты, — он отвернулся.
— Хорошо. Я тебе разжую, раз так. Я о том, что ты неистово и изо всех сил любишь Ван Цзи. Так сильно, что не можешь прожить ни дня, чтобы не вспомнить о нём. Я знаю, что ты тонешь в своей собственной голове из-за него. Поговори с ним.
— Не буду. Он сделал свой выбор.
— Ты ведёшь себя как идиот. Я устал смотреть, как ты и Вэй Ин страдаете из-за него. Вэй Ин ещё ладно, он в гораздо меньшей степени и далеко не каждый день. А вот ты. Поговори с ним.
Принц упёрся кулаком в его живот, в попытке отодвинуть его чуть дальше от себя. Смотрел в сторону, куда-то в пол, или в непроглядную пустоту, что за ним.
— Не буду.
— Се Лянь!
— Со мной всё в порядке, А-Чэн.
— Ты лжец, каких ещё поискать нужно.
— Это не самый тяжкий мой грех.
— Я не могу смотреть на твои стенания.
— Не смотри.
— Се Лянь!
— Прошу, прекрати. Мне жаль, что ты застал меня в раздумьях. Сейчас всё в порядке, — он бесшумно выдохнул, повернулся к нему и нежно заулыбался. — У тебя что-то стряслось? С чем пожаловал? Или просто в гости?
— Сделай что-то.
— Он не хочет.
— Он сам не знает, чего хочет, а чего не хочет! Он безнадёжный идиот. Ван Цзи всю жизнь сам себе вставляет палки в колёса. Чем больше живёт — тем больше тормозит сам себя. Если ты поговоришь с ним — хуже не будет. Ни тебе, ни ему.
— Ты можешь ошибаться. Я не хочу доставлять ему неудобства.
— Прекрати приносить себя в жертву! Подумай о себе, а не о нём.
— Это эгоизм.
— Плевать.
— Нет, не плевать. Он настрадался. Я знаю это лучше, чем ты. Может ты способен лучше меня и его брата понять глубину его чувств к господину Вэю, но его боль ты не понимаешь настолько, насколько понимаю её я.
— Ну и что?
— Я хочу, чтобы ему легче дышалось, а не тяжелее. Я не буду его трогать.
Хуа Чэн состроил такое страшное лицо, что Се Лянь усомнился в самом себе. Демон схватил его за грудки и выдернул из удобного трона. Держал на уровне своего лица практически на весу. Тот, конечно, стоял ногами на полу, но не прикладывал к вертикальному положению никаких усилий. Висел в его руках, словно ветошь.
— Ну что? Что ты так смотришь на меня?
— Сделай что-то! — так громко и эмоционально, что у Се Ляня качнулась чёлка.
— Я не могу, — на грани слуха.
— Сколько это ещё будет продолжаться?
— Я мешаю тебе?
— Нет.
— Тогда успокойся, прошу тебя. Давай отложим все эмоции и попьём чаю? Хочешь чаю?
— Я хочу, чтобы ты поговорил с Ван Цзи.
— А мы можем пообщаться на другую тему? Ты же знаешь, я всегда рад тебе и твоей компании. Конечно, будет хорошо, если ты отпустишь меня и перестанешь трепать.
— Я не трепал тебя.
— Правда? Значит, мне показалось.
— Се Лянь!
— А-Чэн, отпусти меня. И не нужно так злиться. Оно того не стоит.
— В последний раз спрашиваю: ты поговоришь с ним?
— Нет, — выдохнул Се Лянь.
Принц услышал скрип собственной одежды. Ему было неудобно. Не сказать, что эта ситуация задевала его королевскую кровь, но она выходила из-под контроля. Мужчина смотрел в его лицо и не видел перспектив. Скрип тканей раздражал.
Его Высочество взял его обеими руками за запястья. Сжимал, чтобы дать понять, что его друг самую малость пересекает черту. Это не трагедия, но можно обойтись и без этого.
— Отпусти.
Хуа Чэн разжал пальцы, и принц тотчас же отпустил его и сам. Спланировал на своё место, прижимаясь головой к спинке. Принялся одёргивать вниз свои одежды и разглаживать скомканные ткани.
Заметил, что демон развернулся и уходил. Принц подскочил на месте, цепляясь пальцами за подлокотники. Ожил, подозревая что-то неладное.
— Куда ты?
— Ухожу. С тобой каши не сваришь.
— Как уходишь? Куда уходишь?! Ты же только пришёл.
— Это не твоё дело, Се Лянь.
— Подожди!
Принц подскочил на ноги и ринулся за ним. Не знал наверняка, но уже было страшно. Действительно страшно. Его Высочество уже очень давно не чувствовал этого. Страх, что сжирал изнутри. Поглощал всё, без остатка. Даже чёртов свет.
Дверь открылась, но за ней не было улицы Небесной Столицы. Была тьма и пустота. Хуа Чэн зашёл внутрь и, даже не глянув на Се Ляня, захлопнул за собой дверь. Принца окутало чувство ужаса и того, что вот-вот произойдёт что-то непоправимое. Что-то, чего ему совсем не хочется.
Хотя, казалось бы, куда ещё хуже, да?
— Не очень получилось.
Его Высочество застыл посреди зала. Не успел. Правда не успел. А даже если бы он успел до него дойти — что бы он сделал? Схватил за руку и никуда не отпускал? Конечно нет. Всё, что он мог — это диалоги.
Наверное, не стоило так разговаривать с Хуа Чэном. Может, если бы он проявлял чуть больше заинтересованности и не давал таких категоричных, односложных ответов, всё закончилось бы лучше.
В голове был только один вопрос: куда направился Князь Демонов? Ответ, в принципе, тоже был, но Се Лянь старался его не допускать. Если это так — это крах.
Хотя, казалось бы, какой крах, да?
Крах чего? И почему? Как можно разрушить то, чего в действительности нет? Есть в воспоминаниях, и то, приукрашено. А в суровых реалиях всё было не так и заключительное слово «было». Прошедшее время, указывающее на то, что сейчас терять нечего.
Се Лянь надеялся, что его сердечный друг просто разозлился и ушёл. Разозлился… Если задуматься, то он никогда не видел, чтобы Хуа Чэн злился. Он такой вспыльчивый и агрессивный, но его чувства как-то совсем не проецировались на лице.
Вся ярость и жестокость обычно проявлялась в действиях. Иногда в словах. Однако никогда на лице. Принц вспоминал, как часто он видел злость на лице друга. Слышал тон, который выдавал в нём злость, как это было сейчас.
Улыбка. Улыбка. Улыбка. Его Высочество помнил только улыбку, за которой могло скрываться всё, что угодно. Хуа Чэн очень искренний в своих словах и действиях. Сделать что-то такое, чтобы изменить выражение его лица — это сложно. Се Лянь думал, что невозможно. До этого самого момента.
Что же будет теперь, когда он так явно увидел, услышал, почувствовал, как в его дражайшем друге закипела ярость?
Хотя, казалось бы, это далеко не худшая история, что приключалась с ним за прошедшую тысячу лет, да?
