Война Лань Юаня

Нечистая Юдоль далеко не самое любимое место Цижэня. Ей не хватает элегантности, ей не хватает баланса. Это место построено для совершения насилия. Однако она построена очень хорошо, и во время войны он благодарен за то, что, по крайней мере, его тяжелобольной племянник находится в безопасности за её стенами. Он чувствовал бы себя лучше, если бы Сичэнь отправил Ванцзи домой, но он признаёт, что увеличение расстояния было бы тяжёлым испытанием для человека с таким плохим состоянием здоровья. Тем не менее Сичэнь будет объяснять свои мысли, как только представится такой случай. Сверху Нечистая Юдоль выглядит так, будто её никогда не касалось ничего мягкого. По мере того, как Цижэнь и его ученики спускаются, становится немного лучше, хотя странный проблеск роскошного зелёного шёлка говорит о богатстве внутри стен. Даже когда они приземляются во внешнем дворе и их встречает член семьи Не, возникает тревожное чувство, как будто они на самом деле пришли посетить крепость. — Спасибо, — говорит он Не Риши, когда приветствия заканчиваются, — но я бы передал тексты целительнице Дунмэй и повидал бы своего племянника, прежде чем отдохну. Возможно, и его внучатого племянника, хотя это лучше сделать позже. Цижэнь никогда не чувствовал себя полностью комфортно рядом со своими племянниками, когда они были младенцами, но он достаточно натренировался в этом, и думает, что не напугает мальчика. Всё равно будет легче, когда он не будет чувствовать такого напряжения от путешествия. — Конечно, — говорит Не Риши. — Я полагаю, что второй господин Лань сейчас спит. Цижэнь кивает. Дело принято. Тогда он не будет ожидать разговора с Ванцзи. Он всё ещё считает, что ему нужно увидеть мальчика, чтобы убедиться, что он ещё не последовал за своими родителями на смерть, оставив Цижэня с сиротой на страже. Ученикам не нужно видеть, что Ванцзи находится в таком состоянии, поэтому Цижэнь вместо этого отправляет их, чтобы доставить запрошенные тексты Дунмэй. Женщина — хорошая целительница, честная и преданная адептка Гусу Лань, но он снова оплакивает потерю некоторых из их самых старших целителей, когда Вэни пришли в Гусу. Зацикливание на этом ничего не изменит. У них нет таких целителей. У них есть Дунмэй и целители ордена Не. А теперь у этих целителей есть книги из запретной секции библиотеки. Цижэнь больше ничего не может сделать, чтобы увеличить шансы Ванцзи. — Сюда, — говорит Не Риши и ведёт его по тихим коридорам. У неё хорошая осанка и она достаточно элегантна, чтобы её можно было принять за представительницу ордена Лань, если бы только она носила их клановые одежды, и она достаточно знакома ему, чтобы Цижэнь чувствовал себя более собранным, когда они проходили через небольшой дворик в комнату, где лежит Ванцзи. Ему открывается вид на Не Хуайсана, сидящего на полу рядом с кроватью, маленький мальчик счастливо прижавшийся к нему, пока они оба смотрят на Цижэня и Не Риши. Ванцзи лежит на кровати позади них, бледный, маленький и неподвижный. Мальчик Не, конечно, выглядит испуганным и виноватым, как и всегда, когда сталкивается с Цижэнем. — Кузен, я не знала, что ты навещаешь второго господина Лань, — говорит Не Риши, подходя ближе и протягивая руку, чтобы помочь Не Хуайсану подняться. Цижэнь знает, что при этом на его лице, скорее всего, отражается неодобрение. Неужели Не Хуайсан не может самостоятельно встать на ноги? Но сейчас не время останавливаться на недостатках второго молодого господина Не, какими бы многочисленными они ни были. — Ванцзи-сюн… Эм. Я имею в виду, что второй господин Лань спит, так что я составил здесь компанию а-Юаню, — говорит Не Хуайсан, вставая и приветствуя Цижэня, когда маленький мальчик продолжает смотреть на них всех с пола. — Иди сюда, а-Юань. Не Хуайсан наклоняется и поднимает мальчика, неловко устраивая его на руках и улыбаясь Цижэню. Это дрожащая улыбка, но всё же слишком яркая для павильона лекарей. Горький момент обиды настигает Цижэня. Глядя на ребёнка в руках Хуайсана, он думает, насколько больше смысла в мире было бы, если бы этот глупый молодой человек был отцом тайного ребёнка. Не Ванцзи. Не идеальный, сияющий ученик Цижэня. Он душит это чувство. — А-Юань, это — Лань Цижэнь, — говорит Не Хуайсан. Возможно, он собирается сказать что-то ещё, но а-Юань протягивает руки и наклоняется вперёд так далеко, что Не Хуайсан чуть не роняет его. Цижэнь обнаруживает, что делает шаг вперёд и ловит мальчика, а через мгновение сын Ванцзи прячется в его объятиях. — Дедушка, — произносит а-Юань, слово слегка приглушено из-за того, что его лицо прижимается к шее Цижэня. — Ты здесь, чтобы сделать отцу лучше? — Я… Цижэнь по очереди встречается глазами с Не Риши и Не Хуайсаном, но они оба выглядят такими же ошеломлёнными, как и он. По крайней мере, мальчик его не боится. Откашлявшись, он пытается снова. — Я принёс книги, чтобы помочь целителям, а-Юань. — Неуверенно Цижэнь поднимает руку со спины а-Юаня и кладёт её на затылок мальчика. Во всём этом нет вины ребёнка, так же, как Ванцзи и Сичэня нельзя винить в ошибках собственных родителей. — Я также здесь, чтобы встретиться с тобой. Не то чтобы он когда-либо представлялся кому-то, кто уже был в его объятиях. Он даже встретил Сичэня и Ванцзи, пока их держали другие, хотя вскоре после этого попытался удержать их. Эта мысль заставила его присмотреться к Ванцзи таким, какой он сейчас. Он всегда был тихим ребёнком. Он вырос в тихого мальчика, а затем в тихого и замкнутого молодого человека. Но это? Даже для Ванцзи здесь слишком тихо, слишком спокойно. Это не правильно. — Я посижу со своим племянником, — объявляет он. Хозяева, кажется, не уверены, стоит ли его оставлять, поэтому спрашивают, должны ли они найти кого-нибудь, кто присмотрит за а-Юанем, но Цижэнь отправляет их обоих. Он присматривал за маленькими детьми, напоминает он им, и уверен, что кто-то будет в пределах досягаемости, если понадобится. В таком месте повсюду будут слуги, даже если их не видно. Как только в комнате осталось только три поколения клана Лань, Цижэнь опускается, садится на край кровати Ванцзи и смотрит, как вздымается и опускается грудь его племянника. Это менее официально, чем он обычно позволяет себе, но он подозревал, что вид Ванцзи в таком состоянии потрясёт его, и он был прав. И никто не узнает, если он сядет ближе, если внимательно понаблюдает. Его внучатый племянник, который каким-то образом знал, кто он такой без представлений, всё ещё прижимается к нему, его маленькое тело обмякает, когда он, сопя, засыпает. Он ещё не смог хорошенько рассмотреть а-Юаня, и в этот самый момент, когда состояние Ванцзи было таким опасным, Цижэнь будет утешаться этим новым членом семьи, находящимся рядом с ним. Тем не менее он задаётся вопросом, будет ли что-нибудь от матери мальчика видно в его внешности. Цижэнь хорошо разбирается в семейных особенностях многих кланов после многих лет проведения лекций и посещения советов кланов. Надеюсь, Ванцзи будет рядом и всё объяснит. Если это не так, Цижэню придётся приложить все усилия. Он отказывается позволять горечи снова нарастать, но ему не нужно пытаться собрать воедино личность возлюбленной своего племянника. К его разочарованию и гневу на поведение Ванцзи примешивается тоскливое сожаление. Если бы Ванцзи пришлось влюбиться в таком юном возрасте, если бы ему пришлось завести ребёнка, свадьба была бы прекрасной. Цижэнь хотел бы, чтобы они подождали, он знает это по себе, и большинство других старейшин чувствовали бы то же самое, но если бы пара подошла к нему, призналась бы в своей несдержанности и в том, что ребёнок был на полпути, свадьбу бы устроили. Желательно достаточно быстро, чтобы они могли позволить миру думать, что это раннее рождение. Цижэнь мог бы найти в этом успокоение, думает он. Какую-то радость. Конечно, увидеть Ванцзи с женой, которая будет стоять рядом с ним и поддерживать его, немного уменьшило бы тревогу мальчика по поводу одиночества. И это означало бы, что они могли бы не торопиться с поиском лучшей пары для Сичэня, имея наследника уже под рукой. Цижэнь полагает, что это светлая сторона, которую он всё ещё может рассмотреть, хотя ребёнок должен быть узаконен, а это означает, что Ванцзи должен будет подтвердить, что брак имел место быть. — И если подумать, я беспокоился о том, какое влияние окажет на тебя Вэй Усянь, — бормочет Цижэнь. Где-то в этом есть урок, но у него проблемы с пониманием того, что это такое.

***

Вэнь Цин находит служанку, ожидающую её, когда она выходит из комнаты Лань Дунмэй. — Пройдите сюда, дева Вэнь, — говорит служка, и Вэнь Цин, которая несколько часов назад была в лагере для военнопленных, оказывается в комнате, которая выходит во двор, полный птиц. В дверном проёме стоит фигура, глядя на птиц с запрокинутой головой и слегка постукивая веером по подбородку, служанка уходит, не произнося ни слова. — Второй господин Не, — приветствует Вэнь Цин и ждёт, аккуратно сложив руки перед собой. Беспокойство по поводу её брата только возросло после странных подробностей, которыми поделилась Лань Дунмэй, и ей всё ещё предстоит разгадать загадку присутствия а-Юаня, а также второго господина Гусу Лань, которого нужно лечить, и благополучия её семьи в лагере для военнопленных. У неё нет времени развлекать этого мальчика. Чего бы он ни хотел от неё сейчас, он должен ясно дать понять. Со вздохом Не Хуайсан отворачивается от стремительно летящих птиц и кланяется в вежливом приветствии. Ни один из них не упоминает о задержке. — Вы говорили с целительницей Дунмэй, — произносит он. — Надеюсь, теперь вам известно всё о деле нашего Ванцзи-сюна. Вэнь Цин смотрит на него. — Я понимаю, что вы привели меня сюда, чтобы посоветоваться, — твёрдо говорит она, — но это не значит, что я расскажу вам всё, что только что сказала мне Лань Дунмэй. Не Хуайсан пренебрежительно взмахивает веером и гримасничает, как будто сама идея кажется ему неприятной. Это значило бы больше, если бы он сразу же не пригласил её сесть и выпить с ним чаю. — Вам нужно мнение о том сорте?  — спрашивает она, хотя занимает место, которое он указывает. В конце концов, она всё ещё заключённая. — Я больше знаю о лечебных чаях. Если вы хотите, чтобы кто-то из Цишань Вэнь обсудил с вами тонкости чая, вам придётся искать кого-то другого. Я полагаю, что одна из тётушек Вэнь Жоханя любит подобные вещи. — Нет, нет, — легкомысленно говорит Не Хуайсан. — Это тот, который я пил много раз раньше. Я, конечно, ценю ваше мнение по этому поводу, как барышню со вкусом и здравым смыслом, но я пригласил вас сюда не для этого. Она воздерживается от указания, что на самом деле её не спрашивали, даже если слуга сформулировал это почти как вопрос. Контролируйте то, что можете. Она может контролировать свои реакции. Она сидит и ждёт с почти полным спокойствием, её взгляд прикован к хозяину. — Я говорил с а-Юанем, — говорит Не Хуайсан после паузы. — Некоторые вещи, которые он мне рассказал… сбивают с толку, должен сказать. А теперь он с Лань Цижэнем, и я не знаю, смогу ли я узнать, что ещё известно мальчику. Вэнь Цин застыла при упоминании а-Юаня и ещё больше напряглась, услышав, что он с Лань Цижэнем. — Что он сказал? — спрашивает она. — Что тебе сказала Лань Дунмэй? Сегодня было одно странное событие за другим, одно откровение наслаивалось на другое, и Вэнь Цин ожидала, что достигнет точки, когда она просто не сможет больше вынести, если только она слишком хорошо не увидит, что человеческое тело и человеческий разум могут страдать намного больше. Она отказывается ломаться. Он отводит взгляд, но не чувствует, что победил. — Я думаю, — говорит он своей чашке, — что что-то очень странное могло случиться с а-Юанем и его отцом, что-то достаточно странное, что многие поверили бы в это только как в сказку. И, ну, Лань Дунмэй сказала, что Вэй Усянь был тем, кто собрал всё воедино ещё в лагере. Вэй Усянь, который исчез без золотого ядра и вернулся, чтобы уничтожить Вэнь Чао, который увидел Вэнь Цин записи о процедуре и убедил провести её, который обманом заставил своего собственного брата поверить, что он встретил бессмертную. Это не значит, что всё, во что верит Вэй Усянь, — правда. Нисколько. Просто… Вэнь Цин знает, лучше многих, думает она, насколько осторожен Вэй Усянь с людьми, которых он любит, как далеко он пойдёт, чтобы защитить их, и она видела, как мальчик смотрел на Лань Ванцзи. Вэй Усянь не стал бы разбрасываться нелепыми теориями ради этого, по крайней мере, когда Лань Ванцзи был так болен. Кроме того, Не Хуайсан, слабый и изнеженный мальчик, не стал бы держать слова а-Юаня в качестве платы, если бы каким-то образом не узнал, что Вэнь Цин имеет связь с ребёнком. Здесь больше риска, чем она предполагала. — Я не буду тебе всего рассказывать, — говорит она. Линии, которые она пересечёт, могут быть размыты или сдвинуты, но она будет держаться за те, за которые сможет. Не Хуайсан улыбается ей и кивает. — Но ты мне кое-что расскажешь. Скажи мне, говорил ли Ванцзи-сюн о других вещах, которые ещё не произошли? Кроме смерти твоего брата. Она хочет выведать у него слова а-Юаня, но он смотрит на неё с ожиданием, и она понимает, что хочет ему сказать. Она хочет поделиться этим с тем, кто может в это поверить, потому что если это правда, как думает Вэй Усянь, а Лань Сичэнь, по-видимому, нет, то Лань Ванцзи знает, что её брат умер. — Да, — говорит она Не Хуайсану. — Лань Сичэнь составил список. Целительница Дунмэй дала мне копию. — Она переводит дыхание, напоминает себе про контроль, и продолжает: — Вэй Усянь считает, что Лань Ванцзи уже прожил следующие четыре года, и что он и а-Юань проживают их во второй раз. Теперь её очередь смотреть на него, ожидая ответа. Он делает гримасу, почти надувая губы, и его глаза сужаются. Признаков удивления мало. — Я понимаю. Многое может случиться за четыре года, особенно во время войны. — Его глаза блестят, когда он садится прямо и кивает ей. — А здесь с Ванцзи-сюном обращаются так, как будто он в бреду. Он должен быть так расстроен! Я думаю, дева Вэнь, мы должны взглянуть на этот список, и ты должна подумать о том, как это временно́е смещение может быть частью того, что делает его больным. — Вы в это верите? — она должна спросить, даже когда лезет в рукав за списком. — Просто так? Не Хуайсан пожимает плечами. — В этом мире много странных вещей. И а-Юань рассказал мне очень милую историю о том, как его дядя взял его с собой в Цайи на его шестой день рождения. Он смог описать мне некоторые части города, которые я помню, когда посещал сам. Как вы объясните это, если он не жил в Облачных Глубинах в течение многих лет, как он думает? Шесть. Вэнь Цин ничего не могла сделать, кроме как сидеть и позволять этим словам бродить в её голове. У неё так много вопросов, но на немногие из них она получит ответы, если только не найдёт способ спасти Лань Ванцзи. По крайней мере, она должна поговорить с ним, когда он придёт в себя. За это она не может позволить себе обидеть этого странного молодого человека. — Хорошо, — говорит она. — Пока я спасаю Лань Ванцзи от последствий перемещения назад во времени, что вы будете делать, второй господин Не? Он снова пренебрежительно машет веером, но на этот раз с ухмылкой. — Что-то вроде этого должно сделать нас друзьями, — заявляет он. — Пожалуйста, зовите меня Не-сюном. Вэнь Цин приподнимает бровь. — Я буду звать тебя Хуайсаном, — говорит она. — Ты можешь звать меня Вэнь Цин. Я не хочу слышать, как твои губы произносят Цин-цзе. Ты понимаешь? Он кивает так быстро, что она не уверена, шутит ли он над ней, но когда они читают список, составленный Лань Сичэнем, и Хуайсан начинает посылать слуг за книгами из библиотеки Не, она видит признаки гораздо более острого ума, чем он когда-либо демонстрировал в Облачных Глубинах. Возможно, этого мальчика не проглотят целиком при дворе в Цишане или Ланьлине. Эта мысль в равной степени успокаивает и беспокоит.