Autumn

Антонин Долохов видел Вальбугу Блэк всего несколько раз, но этого ему вполне хватило, чтобы она стала главной героиней его влажных фантазий. Не сосчитать, сколько раз он ласкал себя, представляя её маленькую грудь, поддерживаемую плотным чёрным кружевом корсета, жёсткую линию сжатых губ, горящие гневом синие глаза на узком бледном лице и распущенные по плечам тёмные локоны. Антонин видел только сердитое и презрительное выражение её глаз, но сомневался, что смотрела она так лишь на него. Вальбургу невозможно было представить в благодушном настроении, невозможно было вообразить искреннюю улыбку или нежность на её благородном строгом лице. Возможно, у Антонина попросту были проблемы с воображением — он не думал об этом. Образ разгневанной Вальбурги полностью удовлетворял его внутренним запросам. Вальбурга в его голове сыпала оскорблениями, и взгляд её был не менее яростный, чем у Горгоны. Она была болезненно худая и острая без сглаживающих линий плотного платья, чересчур бледная и не в меру властная. Идеальная, по мнению Антонина. Не женщина, а мечта. Пока она живёт в твоей голове, а не доме, конечно. Воображаемая Вальбурга крепко сжимала палочку тонкими пальцами в серебряных кольцах и водила её кончиком по груди Антонина, больно вдавливая дерево в обнаженную кожу. Воображаемая Вальбурга рассекала палочкой воздух, и на его спине обжигающими полосами ложились следы от невидимого хлыста. Воображаемая Вальбурга тянула за поводок, прикреплённый к массивному кольцу на его кожаном ошейнике, и, видит Мерлин, от этого можно было кончить, почти не касаясь себя. Ох, если бы она только знала, что его предки когда-то были обычными крестьянами, она бы побрезговала даже смотреть в его сторону. Но Вальбурга в его голове не знала этого и не могла уйти. Воображаемая миссис Блэк была целиком и полностью в его распоряжении, и от фантазий о том, в какую ослепительную ярость она бы пришла, узнав, в каком ключе он думает о ней, кровь исправно приливала к паху, и член заинтересованно дергался, требуя внимания. Возможно, ему всерьёз следовало задуматься о дуэли с Орионом. Долохов, конечно, знал, что этот тихоня Блэк далеко не так безобиден, как пытается казаться, но дуэли всегда были визитной карточкой Антонина. Он не проиграл ни одной, отделавшись лишь парочкой шрамов, в то время как все его противники были мертвы, — это о чем-то да говорило. Например, о его любви к непростительным заклятиям. А представлять концентрированную ненависть в потемневших глазах Вальбурги, стоящей на коленях возле бездыханного тела мужа, было невыносимо приятно. Она бы совершенно точно попыталась убить его. Вполне вероятно, что у неё бы даже получилось. Долохов не сомневался в выдающихся способностях своей барыни в области тёмных искусств. О, она бы не ограничилась третьим непростительным, — это было бы слишком гуманно. Она бы живьём содрала с него кожу и раскромсала на ошметки его превратившееся в кусок окровавленной плоти тело. И все это — даже не запачкавшись. Антонин знал, Вальбурга побрезговала бы испачкаться в его грязной крови. И все же, представлять, как кровь струится по её бледной коже, было даже приятнее, чем воображать хлыст в её руках и убийство Ориона. Мерлин, Антонин был тем еще извращенцем, раз его действительно заводило подобное. Но скорее Темный лорд пошел был на поклон к Дамблдору, чем Долохов устыдился бы своих фантазий. Ориона определенно нужно было вызвать на дуэль.