Sanctuaries

— Привет, Кэр, — радостно поприветствовала ее ведьма с жуткой улыбкой на лице. Первой реакцией Кэролайн был краткий миг радости после тех долгих месяцев, в течение которых она не слышала ни единого слова от Бонни. Ее подруга была жива и казалась здоровой! Затем реальность вступила в свои права, и ей нужно было напомнить себе, что это больше не ее подруга детства. Перед ней стояла могущественная Черная Ведьма, которая сыграла решающую роль в том, что Прелати и Майкл вернулись с Другой Стороны, чтобы преследовать и мучить Клауса. Не следует забывать, что эти двое сыграли важную роль во второй смерти любимого младшего брата ее мужа Хенрика. Бонни, казалось, изменилась ещё и физически. Там, где ее лицо было мягким и нежным, теперь появился острый угол. Она выглядела стройнее, как-то жестче. Даже глаза, казалось, слегка потемнели. От нее исходила та же тревожащая аура, что и от Прелати, и Кэролайн стало явно не по себе. И все же это был ее друг! Или… уже нет? — Бонни, — осторожно ответила она. — Я давно тебя не видела. Что ты здесь делаешь? — О, я уже довольно давно в городе. Это очаровательное место, не согласна? Гораздо более волшебное, чем наш маленький городок. Здесь я чувствую себя как дома, и подумываю о том, чтобы сделать Новый Орлеан своим постоянным местом жительства. Если быть совершенно точной, я вроде как уже это сделала. Кэролайн нахмурилась, увидев мечтательное выражение, которое на мгновение промелькнуло на лице Бонни. — Но как у тебя дела? Я кое-что слышала о тебе… вещи, в которые мне трудно поверить, Кэри. Кэролайн не понравился надменный тон, который принял голос ведьмы. Ее брови поползли вверх. — Поверь им. Что-то мелькнуло в глазах Бонни. — Ты вышла за него замуж. Из всех людей на этой планете! Что, черт возьми, на тебя нашло? Этот парень — долбанный дьявол! Неужели ты не помнишь ничего из того, что он сделал со всеми нами в Мистик Фоллс? Понимаю, что тебе иногда хочется взъерошить пёрышки, но разве ты не могла найти кого-нибудь другого для этой работы? Голос ведьмы теперь стал ядовитым, и Кэролайн начала всерьез злиться. Как посмела Бонни судить ее за ее выбор после того, как сама участвовала в возвращении Прелати и Майкла? — И кто ты такая, чтобы читать мне лекции? Ты оживила убийцу-садиста, который принимал непосредственное участие в пытках и убийстве сотен детей, не говоря уже о том, что ты помогла оживить Майкла, который убил собственного невинного сына, только чтобы добраться до Клауса. Она решила, что Бонни не имела ни малейшего понятия, что Хенрик все-таки не был биологическим сыном Майкла, а, как оказалось, тоже был рожден настоящим отцом Клауса. — Ты помогла двум самым злым людям на планете. Черт возьми, что с тобой случилось? Как ты могла это сделать? Ты, которая всегда была на стороне добра? Как ты могла поддаться чёрной магии, Бонни? Ведьма довольно драматичным жестом откинула волосы назад и скрестила руки на груди. — Я не поддалась, я поднялась. Черная магия — это совершенно другой уровень существования, намного превосходящий ту жалкую жизнь, которую я вела раньше. Все мое существо расширилось так, как я никогда не думала, что это возможно. Знания и мудрость, которые я нашла в темных сферах колдовства, никогда не могли быть достигнуты в рамках ограничений Белой Магии. И иногда сопутствующего ущерба ради общего блага избежать невозможно. Что такое чьи-то короткие мгновения боли по сравнению со всем, от чего мир будет очищен, как только избавится от таких людей, как Клаус? Дыхание Кэролайн остановилось, а раскаленная добела ярость чуть не задушила ее. Она заставила себя взять под контроль сдерживаемый гнев, как учили ее Клаус и Элайджа. Никогда не реагируй в плохом настроении. Но, черт возьми, я просто хочу ударить ее! Как она могла так измениться? — Знаешь, Бонни, у меня такое чувство, что то, как ты поддаешься Черной магии можно сравнить с вампиром, отключающим свою человечность. Посмотри на себя! Куда исчез мой друг? Заботливая, сострадательная, добрая Бонни Беннетт, которая была одной из моих лучших подруг? Скажи мне, от нее вообще что-нибудь осталось? Голос Кэролайн немного дрогнул, когда ее захлестнуло горе. До этого момента в ней все еще оставалась какая-то надежда, что, возможно, все ошибались относительно причастности Бонни к недавним событиям. Но теперь, когда она посмотрела на ведьму, то не смогла обнаружить никаких следов веселой, дружелюбной, иногда немного самодовольной девочки, которая так долго была ее подругой. Ну, ладно, самодовольство все еще присутствует… Бонни ухмыльнулась и подмигнула ей. — Это я 2.0. Новая и улучшенная версия. Ничто на Свете не может заставить меня захотеть вернуться в мои прежние дни. Испуганная, неуверенная, невежественная, бессильная… зачем кому-то хотеть быть таким? Будем честны, Кэр — ты бы добровольно вернулась к тому, какой была в свои человеческие дни? Мелкая, неврастеничная, поверхностная? Всегда на втором месте после Елены? Кстати говоря, — добавила она со злобной улыбкой. — Хочешь узнать маленький секрет? Я начала отдаленно терпеть тебя только после того, как тебя обратили. Ты была невыносима как человек, и я не могла вынести даже самого твоего вида. И я уверена, ты догадываешься, по какой причине я вообще решила подружиться с тобой, не так ли? — Елена, — прошептала Кэролайн, не доверяя собственному голосу. Бонни не ответила, но довольная улыбка расплывшаяся на её лице говорила о многом. Было больно. Это было больно, потому что попало точно в цель. Тогда Кэролайн даже самой себе не слишком нравилась, но услышать это откровенное признание от одного из очень немногих людей, которые, как она думала, любили ее, несмотря ни на что, глубоко ранило. Ее ошеломляющее счастье с Клаусом заставило девушку смириться с тем фактом, что почти каждый парень в ее прошлом был влюблен в Елену. Она больше не горевала по этому поводу, потому что все, что произошло, каким-то образом привело ее к тому, что она нашла любовь всей своей жизни, свою вторую половинку, которая заставляла ее чувствовать себя такой ценной, незаменимой и обожаемой. Но тот факт, что даже Бонни всегда была с ней только из-за Елены… поразил ее на другом уровне. Друзья блондинки всегда были её якорем, и знание того, что ее отношения с Бонни были основаны на лжи, лишало ее частички себя. Но она ни за что на свете не позволила бы ведьме увидеть, какую боль та причинила ей. — Что ж, тогда, — ледяным тоном произнесла Кэролайн. — Похоже, нам больше нечего сказать друг другу на данный момент. Если не возражаешь, я вернусь к своему напитку. С этими словами она повернулась к бару, где Реми очень внимательно слушал их разговор. — Есть еще кое-что, Кэр, — прозвучал за ее спиной холодный голос Бонни. Кэролайн не пошевелилась. — Клаус падёт. Может быть, не сегодня и не завтра, но он падет. Если не хочешь разделить его судьбу, тебе лучше поскорее сделать правильный выбор. Оставь его. Ты помогала мне пару раз, Кэр, и где-то в глубине души я не забыла об этом. Мне было бы жаль видеть, как ты пойдешь ко дну вместе с ним. Просто дружеский совет. Теперь Кэролайн полностью обернулась. Ее лицо было спокойным, когда она встала и сделала один шаг в сторону ведьмы. Подбородок блондинки приподнялся, и она одарила Бонни злобной улыбкой, демонстрируя то, что тайно несколько раз практиковала перед зеркалом, но никогда не имела возможности воспользоваться этим. Ее лицо Майклсона. — Слушай внимательно. Никто, я повторяю, никто не обладает достаточной силой, чтобы победить Клауса. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, насколько он силен. И вопреки тому, как было в прошлом, Клаус больше не одинок. Вся его семья будет рядом с ним. Я буду рядом с ним, несмотря ни на что. Никто никогда не победит моего мужа, Бонни. Ведьма смотрела на нее очень долго, а затем кивнула. — Мне жаль это слышать. Когда Клаус падет, ты тоже погибнешь вместе с ним. Не жди пощады. Кэролайн коротко и жестко рассмеялась. — От кого я должна ждать пощады? От тебя? Это означало бы, что ты в состоянии сделать всё что угодно. Позволь мне задать тебе вопрос — кем, черт возьми, ты себя возомнила? Теперь настала очередь Бонни смеяться, и от этого у Кэролайн по коже побежали мурашки. Она никогда не слышала голос ведьмы таким тревожным и жутким. — Твоим самым худшим кошмаром. Мучительная боль пронзила голову Кэролайн, и она отшатнулась к стойке бара, хватаясь за неё для поддержки. Сквозь агонию она услышала, как кулак Реми с грохотом обрушился на деревянную столешницу, и его раскатистый голос эхом отразился от стен комнаты. — Мои правила относятся ко всем, мисс Беннетт, даже к вам. На выход. Сейчас же. И держись подальше от этого места. Я не потерплю драк на своей территории. Уходи. Боль в голове утихла, и краем глаза Кэролайн увидела, как Бонни, не оглядываясь, исчезла за дверью. — С тобой все в порядке, Кэролайн? Взволнованный голос Реми прозвучал совсем рядом с ее ухом. Она быстро провела рукой по лбу, выпрямилась и кивнула. — Да, я в порядке. Ладно, лучше сказать, что физически я не пострадала. Но… — она откинулась на спинку стула, схватила свой стакан и сделала большой глоток. — Не могу понять, как это могло с ней случиться! Она была одной из моих лучших подруг, и я не понимаю, что заставило ее превратиться в этого холодного, темного, извращенного человека. Почему-то я никогда полностью не теряла надежды, что Клаус драматизировал ее «превращение» всякий раз, когда говорил о ней. Она ему никогда особенно не нравилась, так что я подумала… но, наверное, я была просто наивна. Она опустила голову, когда внезапно почувствовала руку Реми на своем плече и, подняв глаза, увидела, что он стоит очень близко, а его глаза наполнились теплом и заботой. — Нет. Ты не была наивной, Кэролайн. Ты веришь в хорошее в людях, и только что была сильно разочарована. Это больно. И как бы мне ни было неприятно давать тебе еще один повод для горя — пора начать свыкаться с мыслью, что она больше не твой друг. Возможно, в какой-то момент тебе придется сразиться с ней, а если ты позволишь своей совести встать на пути, то проиграете эту борьбу. И… Мне было бы очень жаль, если бы это произошло. Кэролайн удивленно посмотрела на него. — Я думала, ты нейтрален. — Да. Но что-то в его глазах говорило ей об обратном, и она вдруг остро ощутила, что его рука все еще лежит на ее плече. Что…? — Я не помешал? Слава Богу. Рука Реми исчезла, и Кэролайн, развернувшись, упала в чудесные, сильные, знакомые руки Клауса. Его завораживающий аромат окутал ее, и она, наконец, снова смогла свободно дышать. Дом. Девушка притянула мужчину ближе, игнорируя его жесткую позу, и мягко прижалась губами к его губам. Она поцеловала его раз, другой, пока губы Клауса слегка не приоткрылись и его язык, наконец, не встретился с ее языком. Глаза первородного закрылись, и он расслабился в ее объятиях, взяв под контроль нежный поцелуй и соединив их тела вместе. Ее рука скользнула между ними, пока не достигла его сердца. Она позволила своему теплу проникнуть в него и наслаждалась тем, как тонко Клаус реагировал на каждое ее движение. Его руки скользнули в ее волосы, то, что она давным-давно полюбила, и на мимолетное мгновение он прижал ее тело к своему, крепко обнимая, прежде чем отпустить. Глаза Кэролайн впились в его, говоря ему, как сильно она скучала за эти несколько коротких, бесконечных часов разлуки. Через мгновение Клаус откашлялся и посмотрел поверх ее головы на Реми, который вернулся за барную стойку. — Не хочешь объяснить свои внезапные склонности к самоубийству, приятель? — спросил он с приятной улыбкой и убийственным голосом. — Не нужно так волноваться, Клаус. На Кэролайн напали, и я просто убедился, что с ней все в порядке. Майклсон мягко подтолкнул девушку, чтобы получше рассмотреть ее лицо, его глаза сузились. В них была ярость, смешанная с глубоким беспокойством и намеком на панику. — Что случилось, любовь моя? — тихо спросил он, проводя рукой по ее волосам и наклоняя ее подбородок, чтобы встретиться с ней глазами. — Бонни… Бонни приходила навестить меня. Она рассказала ему всё, что произошло, и поспешила добавить, что Реми действительно просто хотел ей помочь. Ты уверена, Кэролайн? В его глазах было что-то… большее. Что, если Клаус на самом деле не такой параноик, как ты думала? Тебе нужно будет следить за этим. Когда она закончила, Клаус задумчиво посмотрел на нее. — Такой насыщенный событиями день. Мы уйдем, или ты хочешь остаться еще на какое-то время? — спросил он. Когда она дернула головой в сторону выхода и соскользнула со стула, гибрид повернулся к Реми и внимательно посмотрел на него. — Мы поговорим об этом, приятель, и скоро. Не только о том, что я больше никогда не хочу видеть твои руки на моей жене, но и о том, как ты мог позволить, чтобы на нее напали в твоем таком нейтральном баре. Считай, тебе повезло, что я обычно не испытываю к тебе неприязни. Кэролайн удивленно покачала головой. Он был собственником, угрожающим и высокомерным, как обычно, но всего несколько месяцев назад Клаус бы вцепился Реми в горло без каких-либо дальнейших обсуждений. Казалось, ему больше не было так трудно сдерживать свою импульсивность, и Кэролайн заметила, что его вездесущее напряжение значительно уменьшилось. Доминирующие темы в его жизни, а именно насилие, одиночество и склонность терроризировать тех, кто бросал ему вызов, очень медленно уступали место более уравновешенному, но не менее внушительному авторитету, и она не могла не чувствовать себя немного гордой от того факта, что отчасти это было связано с ее влиянием. Они просто делали друг друга безумно счастливыми. Когда они вышли на улицу, Клаус повернулся к девушке и очень нежно посмотрел на нее. — Бонни не только вызвала у тебя мигрень. Она причинила тебе боль, не так ли? — он провел пальцем по ее груди и остановился у сердца. — Здесь. Кэролайн кивнула и прижалась всем телом к нему, ища утешения. И еще кое-что. Острая волна пронзила ее, когда она почувствовала, как он затвердел. Ей очень хотелось поговорить с ним обо всем, что сказала Бонни, но не сейчас. В настоящее время приоритетом ее тела определенно был не разговор. Девушка привыкла к этому чувству после месяцев, которые они провели вместе, и в какой-то момент обнаружила, что заниматься с ним любовью — это нечто большее, чем просто страсть и похоть. Это было универсальным средством от всего, что беспокоило её, и стимулом для всего, что делало ее счастливой. — То, что она сказала… я расскажу тебе об этом дома. — Хорошо. Ты ничего не упустишь и расскажешь мне, почему она так сильно задела тебя. И позволишь мне попытаться заставить тебя почувствовать себя немного лучше после того, что произошло, моя дорогая девочка. Однако прямо сейчас мне нужно кое о чем с тобой поговорить. Кое-что, о чем я должен тебе напомнить. — И что же это такое? Прежде чем Кэролайн поняла, что ее ноги больше не касаются земли, Клаус подхватил ее на руки и умчался. Он бежал некоторое время, пока они не добрались до заброшенного частного дома, окруженного большим садом. Гибрид сломал замок на кованых железных воротах щелчком пальцев и, наконец, опустил девушку на траву под большим тенистым деревом в отдаленном углу сада-лабиринта. — Мне нужно напомнить тебе о том факте, что ты моя, любимая. Сердце Кэролайн сжалось от глубокой настойчивости в его голосе. — И ты не мог подождать, пока мы вернемся домой? — прошептала она, пока предвкушение бурлило в ней. — Я никогда не смогу дождаться. Девушка ожидала увидеть его дикую сторону. Ожидала, что он покажет ей, что она принадлежит ему, взяв ее с непреклонной силой и страстью. Поэтому блондинка еще больше удивилась тому, как бархатисто, мягко и соблазнительно прозвучал его голос, когда первородный снова заговорил. — Ты принадлежишь мне и только мне. Хочешь, я покажу тебе, почему ты моя? Дрожь пробежала по ее телу. Форбс знала, что, вероятно, не должна этого делать, но в такие моменты, как этот, она обожала его собственничество. — Очень сильно. Он улыбнулся. — Тогда возьми меня. Займись со мной любовью, Кэролайн, трахни меня, измотай. И с каждым стоном, каждым вздохом, каждым криком, который ты издашь, ты будешь знать, что ты моя. Из-за того, как ты заставляешь меня так безоговорочно отдаваться тебе, и потому что знаешь, что никогда больше не захочешь жить без этой силы. Ты зависима от того, как я люблю тебя, от того, как я хочу тебя, точно так же, как я вечно зависим от всего, чем ты являешься, любовь моя. Вот что делает тебя моей. Кэролайн сделала шаг к нему, не прикасаясь, но стоя так близко, что они оба почувствовали тепло, исходящее от их тел. — Здесь? — хрипло вздохнула она, бросив быстрый взгляд на пустынный, заросший сад, когда ее охватил мощный прилив возбуждения. Он заразил ее своей любовью к сексу на открытом воздухе, и они не раз были на грани разоблачения. Но это только добавляло остроты ощущениям. — Здесь… сейчас, — его голос снова был таким низким и шелковистым, обещая ей невыразимые удовольствия. Руки Кэролайн начали мягко исследовать атласную кожу под его черной рубашкой. Она увидела, как он закрыл глаза, и сделала то же самое, отключившись от всего, кроме ощущения его кожи под ее прикосновением, его манящего запаха, который, казалось, всегда усиливался с его растущим возбуждением. Медленно приблизившись, девушка поцеловала каждую из двух маленьких красных отметин его Сигнума и подняла губы, чтобы прошептать ему в щеку. — Я твоя. Она услышала, как Клаус вздохнул, и начала медленно расстегивать пуговицы на его рубашке, следуя за пальцами губами и языком, оставляя горячие, влажные следы и чувствуя, как он слегка дрожит. Когда его рубашка была расстегнута, она опустила голову ему на грудь и обвела языком один из сосков, одновременно пощипывая другой пальцами. Клаус застонал и прижал ее голову к своей коже, заставив блондинку быстро ухмыльнуться, прежде чем она любовно прикусила его сосок своими тупыми зубами. Голова первородного откинулась назад, а из нутра вырвался очень громкий стон, заставивший Кэролайн торжествующе улыбнуться. О да, она знала все его слабые места, и ей нравилось пользоваться этим знанием! Некоторые вещи удивили ее, например, в тот день, когда она обнаружила, что сводит его с ума, поцеловав его ладонь и проведя языком по маленьким линиям и промежуткам между его пальцами. Кэролайн позволила рубашке гибрида соскользнуть на землю и продолжила избавлять его от брюк, ухмыляясь. Когда его руки потянулись, чтобы стянуть ее рубашку через голову и расстегнуть юбку, оставив ее в одном лифчике и трусиках, она снова прошептала. — Я твоя. С тихим стоном Клаус притянул Кэролайн к себе в жарком поцелуе, почти заставив ее упустить из виду, как умело он снял то немногое, что еще прикрывало ее тело. Блондинка сделала шаг назад, давая им обоим время взглянуть друг на друга. Ее идеальный Клаус. Она никогда не насытится им, даже за сто жизней. Он взял ее за руки и снова притянул к себе, его мягкий рот теперь атаковал ее шею, заставляя отдаться сладкой агонии его губ, языка и зубов, пожирающих ее чувствительную кожу, в то время как она позволила своим рукам пробежаться по его телу, открывая его так же, как в самый первый раз, когда она прикоснулась к нему. Кэролайн прикусила губу и довольно грубо толкнула его на влажную траву. Она просто не могла больше ждать! — Не двигайся и не прикасайся ко мне. С захватывающей дух улыбкой Клаус сверкнул ямочками на щеках и посмотрел на нее, его глаза сияли от удовольствия. — С радостью. Она опустилась на него, глядя в страстные темные глаза, и расположила его твердый, подергивающийся член у своего входа. Не сводя с него глаз, Кэролайн скользнула вниз, принимая его глубоко в себя, наслаждаясь каждым дюймом огромной длины, которая заполняла ее кусочек за кусочком. Дыхание Клауса становилось все тяжелее, пока ее горячая, влажная теснота окружила его. Когда он, наконец, наполнил ее до краев, она остановилась и повторила свой прежний шепот. — Я твоя. Кэролайн почувствовала, как дрожь пробежала по его телу, когда она постепенно начала двигаться. Ее бедра прижались к его бедрам, и она закрыла глаза, откинув голову назад, чтобы полностью сосредоточиться на восхитительном ощущении Клауса внутри нее, его тихих стонах и вздохах при каждом ее движении и мягком теплом ветерке на ее обнаженном теле. Постепенно блондинка наклонилась к нему, положив руки на траву рядом с его головой, вытянув ноги по обе стороны от него, крепко удерживая его внутри себя. Глаза Клауса расширились от ее неожиданного движения. Она сдвинула ноги первородного ближе друг к другу, заставив его издать гортанный стон, который стал дрожащим, когда она снова начала двигаться, вращая бедрами, быстро увеличивая скорость и силу своих движений. Кэролайн видела, что он жаждет прикоснуться к ней, но просто бросила на него предупреждающий взгляд. Погрузившись в его глаза, девушка начала принимать его всерьез, прижимаясь к нему сильно и быстро. Звуки соприкосновения плоти с влажной плотью, хриплые стоны и тихие крики сводили Кэролайн с ума. — Я твоя. Блондинка отчаянно задыхалась, чувствуя, как растворяется во всем сладком, жгучем удовольствии. Клаус схватил ее за лицо, и на этот раз она не остановила его. Губы Майклсона лихорадочно пожирали ее рот, его язык яростно боролся с ее языком, заставляя Кэролайн стонать в обжигающем поцелуе; все это время она не прекращала дикий танец своих бедер на его теле. К этому времени они оба были в бреду, обливались потом на грани полного растворения друг в друге. Кэролайн чувствовала, как Клаус близок, хотя он явно пытался сдерживаться. На этот раз она ему не позволит. Взяв его, как одержимая, она не сводила с него глаз… пока не почувствовала, что он сдался. Глубокое, громкое рычание пронзило тишину, и он отчаянно сжал бедра девушки, чтобы помочь ей двигаться на нем. — Кэролайн… — проскрежетал он, содрогаясь от сильных мук оргазма. А затем, на пике его экстаза, она наклонилась и снова прошептала ему на ухо. — Ты мой. Рука Клауса нашла ее клитор, и ему потребовалось не более нескольких грубых поглаживаний, пока ее собственный оргазм не растаял вместе с его и не заставил ее рухнуть ему на грудь. Руки Майклсона немедленно обхватили ее и потянули вниз, так что Кэролайн полностью легла на него, в то время как ударные волны оргазма держали ее в заложниках. Постепенно спустившись с небес, она с некоторым трудом приподнялась на локтях и нежно поцеловала его глаза, запустив руки в кудрявые влажные волосы. Ее голос был всего лишь тихим шепотом. — Никлаус, как ты можешь сомневаться, что я твоя? Как ты можешь даже близко подойти к мысли, что я могла бы подумать о том, чтобы посмотреть на другого мужчину, когда не могу вынести мысли о том, что кто-то, кроме тебя, прикасается ко мне? — Запросто. Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, и как привязан к тебе. Нет никаких сомнений в том, что это не очень привлекательная черта характера. Но мысль о том, что ты просто думаешь о ком-то другом, заставляет меня хотеть уничтожить человечество. И сама мысль о том, что я не смогу быть рядом с тобой каждый божий день… У меня нет слов, чтобы описать, что это со мной делает. Мой ранимый, прекрасный мужчина. Кэролайн позволила всему своему телу расслабиться в его объятиях, положив голову Клаусу на грудь и чувствуя, как его руки прижимают ее к себе так сильно, как только он мог, не раздавливая ее. Она знала, как он боялся потерять ее и чего ему стоило позволять ей каждый день ходить на занятия в колледж. Девушка восхищалась тем, как он так решительно пошел против своей воли, чтобы не сдерживать ее и не показаться слишком властным. Однако иногда он терпел неудачу, что обычно приводило к жарким спорам. Но в глубине души она полностью понимала его. Кэролайн так же боялась потерять его, только у нее было преимущество в том, что ей не нужно было бояться, что кто-нибудь легко убьет его. Иногда она спрашивала себя, не слишком ли они сосредоточены друг на друге, но это никогда не казалось неправильным, сумасшедшим или ненормальным. Это казалось необходимым. Теперь, когда они испытали такую степень любви и близости, то оба знали, что никогда больше не смогут без этого. Никогда больше не смогут друг без друга. Они все еще сражались. От души. Их брак был далеко не сплошными радугами и пони. Они ссорились, не соглашались, спорили. Но даже самые ожесточенные схватки ничего не меняли в том факте, что их души с каждым днем становились все более и более переплетенными. Кэролайн вспомнила то утро, когда проснулась после особенно неприятной ссоры из-за чего-то, чего сейчас даже не помнила. Когда они наконец помирились, то проговорили всю ночь и оба поняли, что всё сближает их друг с другом, даже ссоры. В ту ночь связь между ними была такой сильной, что у Кэролайн возникло странное ощущение, будто она действительно видит это. На следующее утро девушка как раз чистила зубы, когда ее взгляд упал на отражение ее Сигнума в зеркале ванной. Рука застыла на полпути, когда она уставилась на две красные отметины. Что-то в них изменилось. Казалось, они посветлели. Она позвала Клауса, который услышав настороженность в ее голосе, немедленно оказался рядом. Осмотрев его шею, Кэролайн обнаружила, что его метка выглядела точно так же, как и ее. Она изменила цвет. Они долго молча смотрели друг на друга. Затем Клаус притянул ее в свои объятия и удивленно прошептал: — Похоже, цвет усиливается с нашей растущей связью. Я этого не знал. Но… Мне это нравится. Теперь она смотрела на него сверху вниз, лежащего под ней в траве, обнаженного во многих смыслах этого слова. — Ты думаешь, я смогу вынести мысль о том, чтобы не быть с тобой? Ты веришь, что я не так безумно одержима тобой, как ты мной? Господи, мы правда крутая пара, не так ли? — усмехнулась она. — Хорошо, — ответил он. — Я скажу еще одну дрянную вещь, а затем буду совершенно приземленным и неромантичным до конца дня. Да, мы можем быть извращенцами, но не тогда, когда дело касается друг друга. Мы просто очень сильно любим друг друга, моя дорогая. — Я на самом деле в настроении для дрянного, так что, пожалуйста, не напрягайся. — Кэролайн улыбнулась. — Я люблю тебя, Клаус. По-настоящему, безумно, глубоко. Он пристально посмотрел на нее, его глаза были так же красноречивы, как и неуверенность, которую она чувствовала за его шепотом сказанными словами. — Останься со мной. — Всегда и навечно, — твердо поклялась Кэролайн, зная, что никогда ни в чем не была так уверена за всю свою жизнь, и понимая, что время от времени он все еще нуждался в поддержке. Как и она. Клаус закрыл глаза и поцеловал ее почти благоговейно. Ни один из них не заметил безмолвную фигуру, парящую в отдаленном углу массивной стены, которая регистрировала каждое их движение. И каждое слово.