***
Они провели блаженную неделю, видя все, что могли, и Кэролайн обожала каждую минуту этого. Это было так по-человечески, хотя с другой стороны и нет. Девушка была уверена, что люди тоже чувствовали особое очарование этого региона, но не так сильно, как она. Было несколько мгновений, когда ей пришлось покачать головой. Что случилось с мисс Мистик Фоллс? Здесь почти не было солнечного света, было крайне мало магазинов, не было пляжей — ну, не в традиционном смысле этого слова — и не было коктейлей с зонтиками. И все же она проводила лучшее время в своей жизни. В основном из-за Клауса, но не только. Казалось бы, ты еще немного повзрослела, тебе не кажется? Эти последние несколько недель показали многое. Она знала, что всегда будет любить пляжи, пальмы, походы по магазинам и тому подобное, но теперь ее горизонт снова расширился, освободив место для другой страсти. Не заменяя старые, а дополняя их. В течение первых нескольких дней у Кэролайн было еще два очень коротких приступа паники, которые оба раза до чертиков напугали её, но немедленная реакция Клауса была такой успокаивающей, что приступы заканчивались за считанные минуты и с тех пор не возвращались. Она расслаблялась все больше и больше, наконец начиная понимать, что он вернулся. На восьмой день у Клауса случился короткий рецидив в прежние дни Миллиардера, и он удивил ее поездкой на частном самолете на ледник Перито Морено в Лаго Аргентино, который был одной из главных достопримечательностей всей Южной Патагонии. Когда они удобно устроились в самолете, она подозрительно посмотрела на Клауса, отчего тот рассмеялся. — Не надо будет прыгать с ледника, обещаю. Внезапно Кэролайн полностью повернулась к нему и поджала губы, в ее глазах появился злобный блеск. — Испугался? — спросила она со злой усмешкой, скрестив руки на груди. Его глаза сузились, а на лице появилась кривая ухмылка. — Ты же не серьезно провоцируешь меня спрыгнуть с Перито Морено, любовь моя? — А что, если это так? Он приподнял бровь. — Это было бы самой идиотской вещью, которую я когда-либо мог сделать. Озорная улыбка Кэролайн стала шире. — Я очень серьезно в этом сомневаюсь, Большой Серый Волк. Клаус сложил кончики пальцев вместе, в его глазах появилось задумчивое выражение. Она видела, что он проникся духом подшучивания. — Что мне будет, если я это сделаю? — спросил гибрид, все еще приподнимая бровь. Девушка на мгновение задумалась. — Бутылка «Круга»? — предложила она, заставив его фыркнуть. — Кэролайн, эта чертова штука высотой около двухсот футов, а вода, как ты правильно заметила, ледяная. Тебе придется придумать что-то получше. Ломая голову, она поиграла с ремнем безопасности. Затем ее лицо озарилось. — Я покрашу волосы в рыжий цвет и займусь с тобой любовью в каком-нибудь грязном переулке Бангкока, — хихикнула блондинка. Клаус расхохотался, заставив рассмеяться и Кэролайн. Наклонившись к ней, он быстро поцеловал ее и прошептал: — Ты красивая, какая есть, любовь моя, я даже не могу передать насколько, — затем его голос поднялся до нормального уровня, когда он откинулся на спинку стула и поднял свой бокал. — Но я согласен. Кэролайн ахнула, ее глаза расширились от шока, что вызвало у Майклсона новый приступ смеха. — Ты шутишь, да? — спросила она, затаив дыхание. Он покачал головой. — Нет. Я прыгаю, ты становишься рыжей, а потом, однажды… — его голос снова понизился до шепота, — ты позволишь мне впечатать тебя в стену какой-нибудь безымянной улицы Бангкока и задрать юбку. Затем я войду в тебя, сначала очень медленно, пока ты больше не сможешь терпеть и не попросишь меня по-настоящему взять тебя, прямо там, у той стены. И я возьму тебя, моя дорогая, просто так, как ты хочешь, пока не услышу, как ты выкрикиваешь мое имя с той невыразимой страстью, которая, наконец, заставит меня войти в тебя, так сильно, что я буду дрожать всем телом. Кэролайн уставилась на него, ее дыхание участилось, руки почти вцепились в подлокотники. — Никлаус, — хрипло прошептала она. — Ты ведешь грязную игру. С усмешкой он приблизил ее лицо к своему, пока они не оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. — Эта вода по-настоящему холодная, любовь моя, так что ставки должны быть высоки. Хотя, учитывая температуру, я, вероятно, все равно не смогу функционировать, пока мы не приедем в Бангкок. — Даже для меня? — спросила она, прикоснувшись щекой к его щеке и услышав, как он резко вдохнул. — Ты знаешь ответ на этот вопрос, милая. Перестань так с ним играть, если не собираешься довести дело до конца. Это нечестно. Тебе бы тоже не понравилось. Но я не играю с ним! Он правда заводит меня! Тогда действуй в соответствии с этим. Чего ты боишься? Что, если сейчас что-то изменилось? Что, если будет, не так, как раньше? Тогда ты будешь жить с этим. Перестань быть такой невротической дурой. Все будет хорошо. Клаус заметил ее молчание и на этот раз неправильно истолковал его. Нежно накручивая несколько прядей ее волос на палец, он пробормотал: — Кэролайн, я надеюсь, ты знаешь, что я сказал все это не для того, чтобы торопить тебя. Это совсем не входит в мои намерения. Она покачала головой и наклонилась к его руке. — Я была тем, кто начал это, не так ли? Прости, что так дразнила тебя… Я не хотела играть с тобой. Теперь он улыбнулся и довольно грубо поцеловал ее, раз, другой, пока у нее не закружилась голова. — Милая, ты можешь дразнить меня, играть со мной, провоцировать меня и заводить, сколько хочешь. Я большой мальчик, и могу с этим справиться. И я полагаю, ты заметила, что мне это очень нравится. Если твоих подразниваний станет слишком много, всегда найдется простое средство, — он подмигнул ей и пошевелил бровями. Лицо Кэролайн покраснело от того, что она сказала дальше. — Когда-нибудь, я хотела бы… — заикнувшись, девушка замолчала. Нет, она не могла этого сказать, даже ему! Но он снова улыбнулся и провел костяшками пальцев по ее щеке. — Смотреть, как я ублажаю себя? — тихо спросил Клаус. Кэролайн еще больше покраснела и удивилась, как могла забыть, насколько естественно, легко и нормально все эротическое воспринималось им. Она кивнула. Клаус взял ее руку и поцеловал. — В любое время.***
Ледник был ошеломляющим. Он непрерывно трещал и скрипел, отчего Кэролайн подумала, что это звучит так, словно вся Земля разваливается на части. Различные оттенки белого, серого и синего были завораживающими, а величественная ледяная гора превосходила почти духовную красоту. Они слушали гида, который читал лекцию группе канадских туристов, объясняя, что Перито-Морено был одним из трех ледников в Патагонии, которые все еще росли, хотя было не совсем понятно, почему. Весь ледник был около девятнадцати миль в длину, а толщина льда достигала пятисот шестидесяти футов. После того, как они пару часов гуляли по окрестностям, рассматривая ледник со всех возможных сторон, Клаус внезапно снял часы и протянул ей свой телефон с озорным блеском в глазах. — Время немного искупаться, тебе не кажется, любовь моя? Когда он уже собирался уйти, Кэролайн снова внезапно охватила паника, и она отчаянно схватила его за руку. — Никлаус, ты не спрыгнешь с этой штуки! Ты что, спятил? — воскликнула девушка в ужасе. — Я пошутила! С усмешкой он возразил: — А что, если я не шутил? — Тогда ты еще больший идиот, чем, кажется, думает Деймон! Это заставило его хихикнуть. — Тем больше причин. Эй, со мной ничего не может случиться, ты же знаешь. — И ты обвиняешь Кола в том, что он не перерос подростковый возраст? — почти закричала она, отчего его ухмылка стала шире. — Он мудрый старый патриарх по сравнению с тобой! — Он будет рад это услышать. Присмотревшись повнимательнее к ее испуганному лицу, Клаус притянул ее в свои объятия. — Кэролайн, я шучу. Хотя должен признать, что по какой-то неясной причине я нахожу эту идею заманчивой, и кто знает, может быть, однажды… Но тогда придётся внушить куче туристов с телефонами, чтобы не стать звездой интернета. Она сделала глубокий вдох. — Я немного погорячилась, да? — Джентльмен всегда оставит этот вопрос без ответа, — усмехнулся он с дразнящей искоркой во взгляде. — Тогда, пойдем обратно? Два дня спустя, когда они только что вернулись из очередной поездки на самолете, на этот раз в Национальный парк Торрес-дель-Пейн, Кэролайн вышла из ванной, завернутая в халат, ее волосы все еще были влажными. Клаус, нахмурившись, смотрел на свой телефон, затем его взгляд метнулся к ней. — Мне искренне жаль, любовь моя, но боюсь, нам придется уехать завтра. Мне немного не по себе, и я не уверен, как долго еще Кол сможет справляться со всем сам. Кэролайн села на кровать с полотенцем в руке и на мгновение закрыла глаза. — Что заставляет тебя так нервничать? — осторожно спросила она, открывая глаза, чтобы увидеть, как он подходит и садится на кровать рядом с ней. — Кэролайн, я прекрасно понимаю, что, вероятно, слишком много прошу тебя, но ты позволишь мне сначала поговорить с Элайджей, прежде чем я все тебе объясню? Речь идет о том, что я долгое время скрывал от него, и ему нужно знать об этом сейчас. Я расскажу тебе все сразу после того, как поговорю с ним, если ты не против. Не то чтобы ей это нравилось, но она его понимала. — Конечно. С облегчением Клаус одарил ее трогательной улыбкой. — Спасибо. А теперь, поскольку это наш последний вечер в Ушуайе на данный момент, чем бы ты хотела заняться? Она ответила без колебаний. — Поужинаем с тобой и Джеком. Я должна попрощаться с ним, Никлаус. И… дай ему знать, что я когда-нибудь вернусь, чтобы навестить его. Они поужинали в прекрасном ресторане с морепродуктами рядом с портом. На сердце у Кэролайн было тяжело, когда ей наконец пришлось попрощаться со стариком, и у нее возникло отчетливое ощущение, что он незаметно вытирает слезу. Когда она возвращалась к машине, то услышала, как Клаус пробормотал: — Джек, я навсегда буду у тебя в долгу за то, что ты присмотрел за ней. Если тебе что-нибудь понадобится — вообще все, что угодно, — дай мне знать. — Просто хорошо заботься о ней, но я вижу, что ты уже делаешь это. О, и в следующий раз будь лучше информирован о чилийской границе. — Забудь об этом. Ты знаешь, что я прав. Кэролайн обернулась и увидела, что Клаус улыбается. — Спасибо тебе, Джек. Она навсегда запомнит это время в Патагонии как самые человеческие дни Клауса.***
Когда они вернулись в свою комнату, Кэролайн очень долго смотрела на своего мужчину, который стоял и смотрел в окно. Она знала, что он думает о том, что должно произойти, и о том, как он убережет ее и всех остальных от опасности. Внезапный прилив тепла пронзил ее, когда девушка подумала о том, как безопасно всегда чувствовала себя в его объятиях. А потом все вдруг стало кристально ясным. Ей нужно было только прыгнуть. Более того, ей хотелось прыгнуть, и она знала, что он всегда поймает ее. Да. Когда они встретятся лицом к лицу со своими врагами, то поступят так, как поступали всегда. Подойдя к нему сзади, Кэролайн осторожно провела пальцами по его спине поверх кашемирового свитера. Увидев, как его губы изогнулись в улыбке, она провела рукой по подолу пуловера. Затаив дыхание, девушка начала нежно ласкать его обнаженную спину, закрыв глаза и услышав, как он резко выдохнул от ее прикосновения. Медленно она сдвинула ткань вверх, не торопясь исследовать каждый дюйм его кожи, проводя пальцами по его позвоночнику и с тоской вздыхая от невероятно прекрасного ощущения. В тот момент, когда Кэролайн почувствовала, как дрожь пробежала по его телу, влажный жар разлился между ее ног с такой силой, что ей пришлось сжать губы, чтобы удержаться от громкого стона. Одним быстрым движением она избавила его от свитера и прижалась горячим поцелуем к его шее, в то время как ее руки обхватили его твердое, как камень, тело, чтобы собственнически опереться на его грудь и живот, притягивая к себе. Голова Клауса откинулась назад, его руки накрыли ее, почти раздавив тонкие пальцы, когда ее язык начал оставлять влажные следы по всей его шее и лопатке. Его глубокий, чувственный стон заставил все ее барьеры ослабеть. Боже, как ей не хватало вкуса его кожи! Как она вообще могла существовать без его тихих звуков страсти, ощущения подрагивающих мышц под ее пальцами, невероятно эротического запаха и ни с чем не сравнимого ощущения его мягкой кожи на своей? Как? Когда девичьи руки добрались до подола его брюк и начали расстегивать ремень, Клаус прошептал: — Кэролайн, любовь моя, мы не должны делать это только потому, что уезжаем. Я же сказал тебе, что буду ждать. Вечность, если придется. Отпустив ремень, она легонько подтолкнула его, пока он не повернулся к ней лицом. Взглянув на первородного, девушка хрипло пробормотала: — Скажи мне, Никлаус… ты хочешь меня? — Отчаянно. Бабочки бушевали, как шторм, от беспомощности в его голосе. Это было то, по чему она больше всего скучала, занимаясь с ним любовью, — по его глубокой, жгучей, безграничной похоти и по тому, как он бесстрашно отдавал себя в ее руки. Пальцы блондинки скользнули обратно к поясу и расстегнули его, в мгновение ока избавив мужчину от штанов всего секунду спустя. Неужели он действительно стал еще красивее? Сильный, стройный, безупречный… Ее страхи были так напрасны! Притяжение между ними, непреодолимая жажда друг друга были такими же острыми, как и всегда, если не больше. Внезапно ее рубашка и лифчик исчезли, и Кэролайн обнаружила, что Клаус пожирает ее глазами. Прикусив губу, он изучал каждый дюйм ее обнаженной кожи, и блондинка почти физически ощущала, как его глаза касаются ее груди. В его взгляде было что-то новое, что-то настолько сильное, что ей пришлось подавить резкий вдох. Ее зрение затуманилось. Ощущение того, что тебя так хотят… было просто несравнимо. Неожиданно Клаус сделал шаг к ней и упал на колени. Его руки обняли ее и притянули так близко, что казалось, будто он вот-вот сломает ей несколько ребер, уткнувшись лицом ей в живот. Кэролайн была уверена, что не сможет выдержать такого натиска эмоций, который едва не сбил с ног. Ее руки оказались в его волосах, прижимая его так близко, как только могли. — Боже, Кэролайн, я так скучал по тебе… Подавив еще один всхлип из-за надломленности в его голосе, девушка притянула первородного к себе и прижалась губами к его губам. Если с тех пор, как они снова нашли друг друга, они целовались только нежно, то теперь обжигали друг друга своим диким нападением. Языки сражались за доминирование, губы пожирали губы, стоны проникали прямо в их глубины. Рука Клауса схватила ее за подбородок, оттянув нижнюю губу, прежде чем прижаться губами к ее рту с рычанием, от которого у нее закружилась голова. Его язык опустошал ее, но он нашел свою пару в Кэролайн. Блондинка встретила его натиск с такой силой, что гибрид чуть не отшатнулся на секунду. Его руки легли ей на ягодицы, и одним резким рывком Клаус притянул Кэролайн к себе, заставив их обоих ахнуть, когда ее мягкие груди прижались к его железной груди. В то же мгновение пальцы мужчины оказались на ее груди, проскользнув между их телами и разминая шелковистую плоть так страстно, что она со стоном прервала их лихорадочный поцелуй и откинулась назад, чтобы дать ему лучший доступ. Майклсон крепко обнял ее, прежде чем языком скользнул по ее твердеющему соску… потом по другому… и обратно. Они упали на кровать, и Кэролайн ахнула от рвущегося звука, когда Клаус безжалостно сорвал с нее джинсы и трусики. Страстно желая его прикосновения сейчас, она почти закричала, когда почувствовала, как он отступил, оставив ее без его рук… пальцев… кожи… языка. Тяжело дыша, Кэролайн уставилась на него, когда он встал с кровати, чтобы посмотреть на ее обнаженное тело. Облизнув губы. Облизнув свои чертовы губы. — Никлаус, клянусь, если ты не прикоснешься ко мне прямо сейчас, я сама столкну тебя с Перито Морено! Он не сказал ни слова, просто позволяя своим глазам блуждать по каждому дюйму ее тела, восхищаясь ею, как будто видел ее в самый первый раз, пока она чуть не закричала от разочарования. Наконец, первородный опустился на колени перед кроватью, его руки скользили вверх по ее бедрам, раздвигая их все дальше по мере того, как он приближался к ее лону. Кэролайн схватила простыни. Каждая клеточка ее тела ощущалась как накалённый нерв, только и ждущий, чтобы он поджег ее. Девушка почти развалилась на части, когда его рука зависла над ее сердцевиной, не совсем касаясь, но находясь так близко, что она могла чувствовать исходящий от нее жар. — То, как ты хочешь меня, Кэролайн, сводит с ума. И, клянусь, ты получишь всего меня. Я отдам тебе все. Точно так же, как ты ничего не утаишь от меня. Мужские пальцы скользнули внутрь нее в тот самый момент, когда его рот сомкнулся на ее клиторе. Кэролайн ничего не могла сделать, кроме как вскрикнуть и дёрнуться на кровати, когда почувствовала, как его властный язык прошелся по всей длине ее складок, затем закружился над клитором, пока пальцы все это время не переставали творить свою магию внутри нее. Без предупреждения она жестоко кончила, ее спина выгнулась над кроватью, сердце отчаянно искало большего, когда Клаус застонал от неистовства ее оргазма, которого даже он сам не ожидал так скоро. Они оба изголодались друг по другу, так долго лишенные того, что всегда было для них необходимостью, как кровь, еда и питье, и теперь это заставляло их вспыхивать, как лесной пожар. Ее эйфория постепенно спадала, Кэролайн начала переводить дыхание… Но он не позволил ей. Его язык и руки держали ее в плену, облизывания становились все грубее, пальцы играли в ее глубинах, как на скрипке. — Никлаус, пожалуйста… Второй оргазм сотряс все ее тело, заставив раздвинуть ноги еще шире и вызвать у него серию бешеных стонов. На этот раз она не смогла сдержать рыдания, вырвавшегося у нее от интенсивности освобождения. Клаус продолжал пожирать ее, теперь очень нежно, заставляя Кэролайн дрожать и хныкать от явной сверхчувствительности. Она знала, что больше не сможет выносить его гениальный язык, но также не могла вынести потери ощущения, когда он, наконец, отпустил ее сердцевину и скользнул по всему ее телу, его губы никогда не покидали ее кожу. — После твоих великолепных проявлений экстаза, любовь моя, боюсь, я не смогу продержаться так долго, как хотел бы, — прошептал он ей на ухо, нежно лаская ее грудь. У девушки перехватило дыхание от его нежного, любящего прикосновения, так сильно отличавшегося от требовательного и грубого, которым он обращался с ней раньше. Кэролайн даже не могла решить, что любит больше. Проведя языком по его горлу и прикусив шею своими человеческими зубами, заставляя его стонать от восторга, она выдохнула: — Ты можешь поспорить на свою сексуальную первородную задницу, что я не позволю тебе уйти, занимаясь со мной любовью только один раз сегодня вечером. Он усмехнулся. — Тогда ты ставишь свою восхитительную задницу на то, что я возьму тебя, буду любить, поклоняться тебе и изматывать до тех пор, пока ты больше не сможешь составить связное предложение. Но сейчас, — его глаза загорелись, — я просто буду заниматься с тобой любовью всем, чем я являюсь. Прежде чем Кэролайн успела среагировать, она почувствовала, как он заполнил ее одним яростным толчком. Они оба застонали, когда наконец снова стали одним целым. На мгновение ни один из них не пошевелился, оба закрыли глаза, чтобы насладиться этим моментом, мгновением глубокой гармонии и облегчения от того, что нашли друг друга после того, что, казалось, длилось целую жизнь. Все еще с закрытыми глазами Клаус наклонился, чтобы прижаться нежным поцелуем к ее виску, задержавшись на долгое время, прежде чем подняться на колени, притянув ее бедра к себе и позволив своему члену почти полностью покинуть ее, прежде чем снова войти. Их глаза утонули друг в друге, когда он начал находить свой ритм, сильный, устойчивый и жесткий. Кэролайн приподнялась на локтях и откинула голову назад, ее бедра встречали его толчки почти с одинаковой силой. Она почувствовала, как его рука обвила ее спину, подтягивая немного выше, а другой рукой он обхватил ее грудь, в то время как его рот сомкнулся вокруг ее соска, а язык скользил по нему, его зубы касались ее кожи, пока она почти не кончила снова. Когда Клаус прикусил ее сосок своими тупыми зубами, Кэролайн издала глубокий стон и начала неистово двигаться против него. — Обратись, — выдохнула она. — Я хочу увидеть, как ты обращаешься. Покажи мне свое лицо. Я хочу, чтобы ты взял меня, как в первую ночь! Не говоря ни слова, Клаус сделал, как она просила. Его глаза пожелтели, под ними показались почерневшие вены, а клыки пробились сквозь десна. В то же время он начал входить в нее все сильнее и сильнее, его стоны становились темными и глубокими — и Кэролайн обожала это. Он отдался своим инстинктам, своим движениям и звукам, грубым и животным. Клаус брал ее, как Альфа, которым он был и всегда будет. Но этого было недостаточно. Она хотела видеть своего Альфу в своей власти так же, как раньше была в его власти. — Отпусти, Никлаус. Потеряй себя. Ради меня. Все его тело напряглось от ее страстной мольбы, и он вонзился в нее, как сумасшедший, заставляя девушку выдыхать его имя с каждым толчком, пока, наконец, не смог больше этого выносить. Его золотистые глаза почти сверкали, когда он кончил так сильно, что приподнял ее и обхватил своим телом, не в силах вынести свой мучительный оргазм в одиночку. Кэролайн видела, что он борется с потерей контроля. Звуки, которые доносились откуда-то из его глубин, были первобытными и полными потребности, заставляя Кэролайн чувствовать себя его хозяйкой, рабыней, спасительницей, ядом… его всем. Когда неистовое дыхание гибрида замедлилось после того, как его чудесно бесконечный оргазм позволил снова обрести некоторую согласованность, он притянул ее еще ближе и уткнулся лицом в шею. Его дыхание все еще было прерывистым, когда он снова смог заговорить. — Мой ангел… я так сильно тебя люблю. Кэролайн улыбнулась и очень нежно поцеловала его, прижимаясь к нему в объятиях, когда он опустил их обоих на матрас. — Как я могла что-то делать, кроме как поклоняться долбаному Богу Секса? — хихикнула она, чувствуя, как он ерошит ее волосы. — Кэролайн? — пробормотал Клаус после недолгого уютного молчания, и она услышала нотку юмора в его голосе. — Да? — Скажи, когда снова будешь готова. С довольным смешком она взяла его руку и направила ее вниз под одеяло. — Не хочу, чтобы это звучало извращенно, но… Я родилась готовой к тебе. — И это одна из незначительных вещей, которые я обожаю в тебе, моя дорогая.