В этом замкнутом круге — крути не крути —
Не удастся конца и начала найти.
Наша роль в этом мире — прийти и уйти.
Кто нам скажет о цели, о смысле пути?
Омар Хайям
Я шёл вдоль тихой улицы, стараясь не хромать, хоть было это довольно сложно. Обезболивающие закончили свою работу, и теперь бок непрестанно ныл, напоминая о себе. Было всего пять утра, и дворы пустовали, а машины, покрытые инеем, молча ожидали хозяев, которые скоро повезут детей в школу. Где-то на соседней улице раздался лай, похоже, что кто-то уже не спит, встречая рассвет со своим питомцем. Я остановился и прислушался – женский голос звал собаку по имени. То ли Мишель, то ли Мигель. Неожиданно Мишель или Мигель выскочил из-за угла и побежал по тротуару в мою сторону. Черный лабрадор смешно переставлял лапы, стараясь ускориться. Его поводок-рулетка волочился по земле, издавая громкое «блямс». Язык словно флаг развевался где-то в районе уха, и я смог уловить запах сухого корма, что ел пёс. – Мишель, детка! Я схватил лабрадора за ошейник и поморщился от боли. – О! Большое спасибо! Подняв голову, я увидел девочку-подростка с ярко-розовыми волосами и маленьким золотым колечком в носу. Тонкая и неуклюжая, она была слегка косолапа. Нарощенные ресницы осыпались, наверное, она гуляла всю ночь, а под утро нещадно терла глаза, борясь со сном. – Красивая собака, – сказал я и протянул девочке поводок. – Мишель у нас недавно и совершенно не хочет слушаться меня. Вы приехали в гости? – Да, – я улыбнулся и поймал её глаза, чёрные, как маленькие угольки, – к мадам Дю Морье. – Она не отдыхает здесь зимой. – В этот раз мы решили отдохнуть от города и от пациентов. Только я потерял бумажку с адресом и, кажется, зашёл не на ту улицу. Девочка улыбнулась, и я смог разглядеть выступающие клыки и начинающийся кариес на переднем зубе. Слишком много сладкого. – Она живёт выше по улице. Большой коттедж из красного кирпича. Старый Бенни, наверное, уже там. «Старый Бенни?» – Разве он ещё работает? – наугад спросил я. – Подрабатывает иногда. Больше никто не хочет следить за чужими домами. У всех ведь свои, – плечи девочки поднялись и тут же упали, отчего её голубая ветровка ненадолго надулась, словно парус. – Я думаю, он тоже скоро уйдёт. Тем более что ваша женщина поставила сигнализацию в этом году. «Ваша женщина». Я на секунду прикрыл глаза и кивнул: – Пойду, пока Бенни ещё там. Скоро приедет Беделия, хочу сделать ей сюрприз. – Она не любит сюрпризы. Однажды на Хэллоуин... – Мне и правда пора. Чудная собака. – Передайте Бенни привет. – Передам. – Я поспешил выше по улице, на ходу прижимая полу куртки к раненому боку. Кажется, футболка, что я взял у Рибзи, промокла, наверное, просочилась кровь. Нужно скорее найти дом Беделии. Я обернулся, но девочка с собакой уже исчезли, оставив на чужом газоне небольшую коричневую улитку. * * * – Бенни? Мужчина, чистивший крыльцо, поднял голову, и я понял, почему его зовут старым. Всё его лицо было в морщинах, и напоминал он скорее шарпея, чем человека. На его голове была надета вязаная шапка-ушанка с маленьким красным помпоном. Такие же помпоны висели и на длинных шнурках, свисающих с "ушей" шапки. Один из них болтался на тонкой нитке, готовый оторваться в любую секунду. – Добрый день! Бенни поставил лопату в угол и подошёл к калитке, пристально вглядываясь в моё лицо. Что ж, Бенни, а ведь девочка была права, скоро тебе придётся уйти. Я почесал ухо, как бы случайно, а сам принюхался – старик не прочь крепко заложить за воротник. – Вы к кому? – осторожно спросил он. – Я друг хозяйки. Она разрешила мне отдохнуть здесь. – Она ничего не говорила. – А должна? Я только сегодня утром с ней созванивался, и она была не против. Сказала, что тоже скоро приедет. – Сейчас я ей позвоню. Как ваше имя? Я лучезарно улыбнулся: – Роман Фелл. Бенни удовлетворённо кивнул, и его красный помпон мотнулся вверх-вниз, словно поддерживая хозяина. Я чуть наклонил голову, уже представляя, как убью этого старика. – Мадам Дю Морье, простите, что в столь ранний час. Рядом со мной мужчина, он сказал, что вы разрешили ему погостить. Роман Фелл. Угу. Хорошо. Бенни аккуратно сложил телефон-раскладушку и сунул его в карман поношенной пуховой куртки Nike. – Идёмте. Я отключу сигнализацию. Правильно, Беделия. Несколько дополнительных дней жизни ты себе заняла. Мы прошли к крыльцу, и Бенни впустил меня в дом, отключив сигнализацию у входа. Он хотел было выйти на крыльцо, но я положил руку на его плечо, привлекая внимание: – Вы замёрзли? – Не особенно. – Прошу, составьте мне компанию. Я знаю, что у Беделии очень вкусный кофе. – Настоящий? – Бенни поставил лопату, которую успел схватить через распахнутую дверь, обратно, и довольно хрюкнул, входя в дом. – От настоящего я не откажусь. Знаете, растворимый ему и в подмётки не годится. Когда была жива миссис Денвер, моя покойная супруга, – Бенни уверенно шёл по дому, ведя меня на кухню, – она пила только растворимый. Представляете? – Ужасно, – кивнул я. – Три ложки сахара и жирные сливки. Вот как она пила кофе. Сливки обязательно жирные. А потом... эх... холестерин, гипотоз печени, и всё... – Гипотоз обратим, – ответил я. – Зато миссис Денвер нет, – тут старик хохотнул, – не могла без жирного. Мы вошли в просторную кухню, и Бенни щёлкнул выключателем и кухню осветил тёплый свет ламп. Рулонные шторы с изображениями лилий были опущены, и это хорошо. – Люблю кофе, – Бенни отодвинул стул и сел за стол, положив озябшие руки на столешницу. Шапку он снял и небрежно кинул на край, а пальцем начал водить по лакированной поверхности, оставляя отпечатки, и я отвернулся, скрывая раздражение. – Уверен, кофе где-то здесь, – сказал я, открывая подвесной шкаф. Дверцы тихонько скрипнули, как маленькие собачки, что скулят от страха, и открылись, являя мне содержимое. Что ж, Беделия и мистер Рибзи явно находились на разных полюсах пищевых пристрастий. Вся верхняя полка была заставлена бутылками с вином, а нижняя – баночками с кофе и чаем. Протянув руку, я взял баночку с надписью El Salvador Los Planes и повернулся к гостю: – Хозяева плантаций, на которых выращивают этот кофе, называют его «десерт в чашке». Уверен, вы будете в восторге. – Полагаюсь на ваш вкус, мистер Фелл. Я поставил кофе на стол и достал бутылку игристого Pernod-Ricard Perrier-Jouet. Предлагать вино Бенни я не собирался, но именно сейчас оно мне очень поможет уговорить старика остаться на ужин. Я легко перекинул бутылку из левой руки в правую и подошёл к Бенни: – Вина? – Нет, я не пью на работе, – неуверенно промямлил он, не сводя глаз с бутылки. – Очень жаль. – Я крепче обхватил горлышко. – Не люблю, когда пропадает хорошее вино. Замахнувшись, я ударил старика по голове, и осколки бутылки разлетелись по кухне вперемешку с брызгами вина и крови. Голова Бенни упала на стол, а руки безвольно соскользнули со столешницы и повисли плетьми, чуть-чуть не достав до пола, на котором пузырилось игристое. Я коснулся двумя пальцами шеи старика и удовлетворено прикрыл глаза – пульс был. Старик был жив, правда, приобрёл сотрясение мозга, но важно ли мне это? Нет. Он всего лишь гость, который останется на ужин, а затем бесследно исчезнет. Я отволок тело в кладовку и связал руки и ноги шарфами, висевшими в коридоре, а в рот затолкал небольшое кухонное полотенце с вышитыми на нём цветами лаванды. Уголок полотенца торчал изо рта, и цветок словно потешался над несчастным. Закрыв дверь, я направился в ванную, мне нужно срочно обработать рану. А затем... Затем я буду ждать хозяйку, ведь она непременно приедет навестить меня.* * *
Поспав около сорока минут, я проснулся от звука подъезжающей машины. Встав с кровати, я подошёл к окну и отодвинул тяжёлую портьеру ровно на сантиметр, чтобы увидеть хозяйку дома. Сейчас я стоял в гостевой спальне на втором этаже, откуда была прекрасна видна красная «Акура» с тонированными стеклами. Двигатель затих, но Беделия не спешила выходить из машины, кажется, она была не готова к столь скорой встрече. Я положил на низкий комод тяжёлый тесак, что принёс из кухни, и вышел в коридор, прислушиваясь к звукам внизу. – Я думала, об этом доме никто не знает, – тихо сказала Беделия, глядя прямо на меня. Она стояла у входной двери и держала в руках маленькую сумочку, в которой, я уверен, лежал её пистолет. Она была сильно напугана и могла пустить его в ход, поэтому мне стоило быть осторожным. Моя рука с зажатым в ней тесаком была скрыта за толстыми перилами лестницы, и она не видела, что я тоже вооружён. – Иногда нужно быть намного внимательнее, мадам Дю Морье. Одно лишнее слово может повлечь за собой цепочку информации. Как тепловоз. – Ту-ту, – без улыбки ответила Беделия. – Оставь сумочку, я не собираюсь тебя убивать. Женщина осторожно повесила сумочку на вешалку и сняла дорогое красное пальто. Она двигалась медленно, словно была пьяна, хотя, возможно, так и было. – Я сварил нам кофе, – сказал я, спускаясь. Дю Морье застыла, глядя на тесак, и я улыбнулся ободряюще: – Он не для вас. – Здесь есть ещё кто-то? Бенни? – Я голоден. – Нет. – Что нет? Я взял её за плечи и подтолкнул в сторону кухни. Беделия не сопротивлялась, она машинально переставляла ноги, глядя в одну точку. – Скажите мне, – тесак лёг на кухонную тумбу рядом с электрическим чайником, – вы бы хотели спасти человека? – Да. – Дю Морье прошла к шкафу с вином и достала бутылку и штопор. Под её сапогом хрустнуло стекло, и она посмотрела вниз, на мелкую морось крови. Бледная от природы, она стала совсем белой. – Бенни жив? Я с улыбкой кивнул и отнял у неё бутылку. Открыв вино и налив его в два бокала, я протянул один Беделии. – И как... как я должна спасти Бенни? – Сегодняшний ужин зависит только от вас, мадам Дю Морье. Вы можете накормить и себя и гостей. А могу накормить я. Правда, Бенни останется без ужина. Стекло бокала ударилось о зубы Дю Морье, так сильно тряслись её руки. Мне было любопытно, сможет ли она в действительности спасти бедного старика? Поставит ли свою целостность выше человеческой жизни? – Если я откажусь, он умрёт? А если соглашусь – будет жить? – Я верен своему слову, мадам Дю Морье. Сейчас всё в ваших руках. Убить или пощадить. – Я не убийца. – Конечно нет. Ведь вас оправдали, – я надавил на больное место, и женщина, однажды отнявшая жизнь, решила искупить свой грех: – Чего вы хотите лишить меня, доктор Лектер? Я облизал губы и посмотрел на ноги Беделии, обтянутые плотными чёрными чулками. Если отнять одну, можно вести вполне приличную жизнь. Женщина села за стол и прошептала: – Я согласна. – Сохранить чужую жизнь или своё тело? – Как вы отпустите Бенни? – Беделия посмотрела на меня, и я заметил влажный блеск глаз. Ей было страшно. – Не заставляйте меня участвовать в этом. – У всех есть выбор. Вы взяли свои лекарства, мадам Дю Морье? Женщина посмотрела в сторону коридора и слабо кивнула. – Тогда пройдёмте в ванную комнату. Не хотелось бы испачкать ваши ковры. * * * Накрыв стол на троих, я усадил Беделию во главе как хозяйку. Выглядела она соответствующе – в вечернем платье с глубоким декольте, волосы красиво уложены. Наркотик делал её сонной, но женщина понимала, где находится и что происходит. Одна её бровь была приподнята, и на лбу собралось несколько морщинок, выдававших возраст Беделии. В гостевой комнате я нашёл простые серые брюки и пиджак, а также несколько белых рубашек, идеально подошедших мне по размеру. Удивительно, но эта женщина хранила в своих домах мужскую одежду, явно ожидающую моего прибытия. Хотя сама Беделия никогда не признается в этом. – Вы будете в восторге, мадам Дю Морье, – я поставил в центр стола её запеченную ногу и внимательно посмотрел на женщину. Ей стало дурно. – Открыть окно? – вежливо спросил я. – А где Бенни? – Скоро будет. Я оставил Беделию одну и дошел до кладовой, где уже слышался шорох пришедшего в себя старика. Осторожно приоткрыв дверь, я дёрнул тонкий шнурок, свисающий с потолка, и помещение озарилось тусклым светом. Бенни напоминал гусеницу, пытающуюся переползти с листка на листок. Он извивался всем телом и мычал, а кончик полотенца, торчащий изо рта, смешно дёргался будто фиолетовый язык. Я присел на колени и поднёс палец к губам. Старик замер, но глаза его бегали. Один из них покраснел – слишком сильный удар, и кровоизлияние дошло до глаз. – Тише, всё хорошо, – добродушно сказал я и коснулся его кляпа. – Кричать бесполезно, поберегите силы для ужина. Хорошо? Бенни кивнул, и я осторожно извлёк полотенце. Оно было мокрое от слюны и слёз, и я брезгливо отложил его в сторону. – Я приготовил нам ужин. – А где мадам Дю Морье? – прошептал старик. – Она уже ждёт. Разрешите, я помогу вам? – Вы отпустите меня? – Разумеется. Зачем мне держать вас здесь? – Но ведь... вы ударили меня? Я связан. – Вы правы, – я помог Бенни подняться и развязал ноги и руки. – Это было необязательно, ведь вы бы и так согласились отужинать с нами. Я прав? – Д-да... Я проводил старика за стол, и он испуганно уставился на Дю Морье, глазами прося помощи. Блюдо, стоящее в центре стола, привлекло его внимание чуть позже, когда он сел, а я снял с ноги листья порея, в которых она запекалась. Коленная чашечка, обтянутая запечённой кожей, ясно дала понять, что за блюдо на столе. – Мадам? – просипел Бенни испуганно. – Вы должны поесть, мистер Денвер, – слабо ответила Беделия. – Роман очень вкусно готовит. – Но ведь это... нога! – Ничем не хуже любой другой части тела, – с улыбкой ответил я. Острый нож мягко вошёл в мясо, и на тарелку лёг тонкий ломтик. – Двери закрыты, бежать нет смысла, – я поставил тарелку перед Бенни. – Составьте нам компанию. Я давно не устраивал ужин. Руки старика дрожали, и он никак не мог справиться с вилкой и ножом. Лезвие царапало по тарелке, нарушая её покрытие. Наконец Бенни смог отрезать кусок. Он посмотрел на меня, я на него. Мне было весело, Беделии – стыдно, Бенни – страшно. – Ну же! – подбодрил я и положил в рот кусочек мяса. Оно было великолепно. Впрочем, по другому и быть не могло. – Это... вкусно, – Бенни успешно подавил рвотный рефлекс и отрезал ещё кусочек. – Как ваши дела? – поинтересовался я, глядя, как Дю Морье равнодушно поедает свою ногу. – Я вновь принимаю пациентов. – Живёте чужими жизнями? – Нет. Анализирую их. – Что скажете о моей? Беделия посмотрела на меня и дрожащей рукой поднесла бокал с вином к губам. Маленький глоток. Не чтобы утолить жажду, а чтобы продумать ответ. – Вы сломлены. – Разве? – Вы потеряли часть своей жизни, в которой нуждались. Бенни затих и перестал скоблить ножом, но я не обращал на него внимания. Пусть сидит. Дальше этого стола ему всё равно не уйти. – И что же я потерял? – Не что, а кого, – ответила Дю Морье. – Кого. Что думает Кроуфорд? Не стесняйтесь Бенни, я уверен, он будет молчать. Старик поспешно закивал, и лохматые седые волосы зашевелились как чахлая трава на ветру. – Джек думает, что вы убили Уилла Грэма, – ответ был дан шёпотом. Моё сердце сдавило болью от воспоминаний о холодном теле Уилла. Я поморщился, прогоняя ненужные чувства. Его не вернуть, а я здесь. Прошлое останется в прошлом, и только во дворце памяти мы будем иногда встречаться. – Джек думает неверно, – ответил я. Мои пальцы прошлись по острию столового ножа, и я аккуратно проверил его на заточенность. Острый. – Уилл принял себя в конце пути. – Не похоже. – Он был испуган, а я не понял этого. Был слишком восхищён. Как вам ужин? – Вкусно. – Бенни? – Вкусно, – прошептал старик. Я встал и по-дружески похлопал его по плечу. Его тело напряглось, стало твёрдым как сухое дерево. – Роман? – Дю Морье попыталась встать, но с гримасой боли опустилась на стул, глядя на Бенни круглыми глазами. – Всё хорошо, правда, мистер Денвер? – А? Я прислонил нож к стариковской шее, и кровь брызнула на стол, пачкая скатерть и белые тарелки. Фужеры покрылись красными точками, которые тут же превращались в потёки. Бенни хрипел, хватаясь за меня, но длилось это недолго, вскоре он затих и свесил голову на грудь. – Вы сказали, он будет жить! – дрожащим голосом воскликнула Беделия. – Я не солгал, – ответил я, вытирая нож о тканевую салфетку. – Ведь мы не договаривались о сроках. – Что? Он должен был жить... – И он жил, мадам Дю Морье! Я щедро подарил ему целый вечер жизни! Неужели вы думали, что я действительно позволю ему уйти? Женщина, сидящая за столом, оторопело смотрела на запеченную ногу, которую пожертвовала за несколько часов жизни снегоуборщика.