Тот усердствует слишком, кричит: «Это – я!»
В кошельке золотишком бренчит: «Это – я!»
Но едва лишь успеет наладить делишки –
Смерть в окно к хвастунишке стучит: «Это – я!»
Омар Хайям
Если бы вы могли вернуться назад во времени, в какой момент вы бы вернулись? В детство, где всё кажется радужным и счастливым? Парки аттракционов, дни рождения с кучей друзей и задуванием крошечных свечей на торте. Выходные у бабушки и дедушки, которые разрешают смотреть фильмы допоздна и сами готовят попкорн. Семейные вечера на заднем дворе, когда отец готовит сосиски на гриле... Или вы выберете юность? Колледж, первый секс, алкоголь, а самое главное – выбор жизненного пути, который вы ещё не сделали. А может быть, вы вернётесь в день своей свадьбы и бросите вторую половину прямо у алтаря, швырнув за спину обручальное кольцо? Это всё так далеко от меня. У меня рано не стало родителей, которые устраивали семейные ужины. Меня никогда не заставляли есть брокколи на ужин. Моей лучшей подружкой была служанка моей тёти, маленькая хрупкая японка. В колледже я не дружил с популярными девочками и мальчиками, не принимал наркотики и не ходил на вечеринки, устраиваемые на выходных Бобом Норманом. Боб был капитаном футбольной команды, и девочки на нём висели гроздьями, опутывая его ногами и руками словно лианами. Боб любил рассказывать друзьям о любовных похождениях, сидя на капоте своего красного "Мерседеса". Свадьбы у меня тоже не намечалось, и прежде никогда не было желания надеть кому-либо кольцо на палец. Но знаете, сейчас это желание настолько велико, насколько оно вообще может быть таковым. В Мексике, в одном из местных банков, я оплачиваю ячейку, где лежат поддельные документы и некоторые вещи, которые мне особенно дороги. С недавних пор там лежат три паспорта. Правда, один из них, тот, что был приготовлен для Эбигейл, теперь зря занимает место. А ещё там есть золотое кольцо-печать с большим квадратным рубином. Камень окружён бриллиантами, что увеличивает его яркость и глубину. Когда-то это кольцо принадлежало моему отцу, ныне покойному. Это всё, что от него осталось, если не считать воспоминаний. Сейчас, когда я нашёл человека, которому хотел бы надеть его на палец, я бы вернулся в тот момент, когда волны Атлантики выплюнули нас на берег, не сумев прожевать и поглотить. Я открыл глаза и посмотрел в потолок, встречая новый день в приподнятом настроении. Встреча с Уиллом, именно встреча, а не сон, – лучшее, что случилось со мной за последние дни. Мне казалось, что на губах ещё остался след от его слюны, и я прикоснулся к ним пальцами, ощущая влагу подушечками. Нужно рассказать Беделии? Наверное, нет, звучит это не настолько правдоподобно, чтобы делиться этой новостью. Встав с кровати и приняв душ, я спустился на первый этаж и остановился у входной двери. На полу лежал белый конверт, услужливо закинутый в дом через тонкую дверную щель для почты. Уголки конверта были слегка влажными, словно кто-то просто нёс его в руке несмотря на плохую погоду. Подойдя ближе, я посмотрел в дверной глазок, но улица была пуста, если не считать соседского кота, сидящего на невысоком кирпичном заборе. Он щурил глаза от мелкого снега и был похож на небольшой сугроб с длинными чёрными усами. Кажется, его зовут Линкольн. Подняв с пола конверт, я прошёл на кухню и кинул его на барную стойку. Сначала завтрак, потом проблемы.* * *
– Оладьи с черникой? – Беделия с готовностью взяла вилку и нож и посмотрела на меня. – Можно мне молока? Не хочу кофе. – У вас нет молока, мадам Дю Морье. А в угоду вам я в магазин не пойду. – В шкафчике, за банками с чаем и кофе, есть сухое. – Это даже не молоко, – возразил я. – И всё же. Банка с белым порошком действительно стояла в шкафчике, скрытая от глаз. Молоко медленно растворялось в воде, меняя ее, делая сперва мутной, а затем белой и густой. Беделия поблагодарила и сделала большой глоток. Сегодня она выглядела лучше. Стали меньше синяки под глазами, ушла отечность и бледность. – Как вы себя чувствуете? Женщина посмотрела с недоумением, будто я сказал глупость. Она отодвинула пустую тарелку и ответила: – Как смертник, ожидающий казни. Насчёт ревности Грэма она оказалась права, и я не мог быть уверенным, что Уилл не убьёт её. Встану я на её защиту? Нет. Мне слишком любопытно посмотреть на то, как Уилл удовлетворяет и тешит своё самолюбие, делая с ней то, что хочет. – Уилл не убьёт вас, – я лгал, глядя в её беспокойные глаза, и она это прекрасно знала. – Конечно нет, – тоже ложь. Только уже для себя самой. – Когда мы уедем, вы сможете продать этот дом, чтобы он не напоминал вам обо мне. – А кто вам сказал, что я хочу забыть? Наша жизнь как лабиринт, доктор Лектер. Иногда, чтобы войти в нужный коридор и выбрать правильное направление, нам приходится вернуться. Если я продам дом, я лишусь одного коридора. А строить новый у меня уже нет времени. – Мы всегда можем идти напрямую. – Для этого мы должны быть сильными и иметь в руках инструмент. Мои руки пусты. Мне не поднять ни топор, ни молот. – Я получил письмо. – От Уилла? – Я не знаю. – Так откройте. Беделия посмотрела на барную стойку, где лежал конверт, и добавила: – Нет. Это не Грэм. – Почему? – Конверт мокрый с одного края. Его уронили, но не отряхнули. Это похоже на него? Мадам Дю Морье, как всегда, проницательна. Как только я взял бумагу в руку, учуял запах химикатов и спирта, словно конверт прямиком из больницы или лаборатории. Он не пах Уиллом, не пах его кожей, не пах его слюной. Человек, что облизнул клеевой слой на треугольном клапане, ел картошку фри и сырный соус. А ещё у него язва желудка. – Откроете? Я взял нож и вскрыл конверт, извлекая на свет фотографию. – Мой дом снова принимает гостей, – я улыбнулся, разглядывая Фредди Лаундс и Фредерика Чилтона, сидящих за моим столом. – Кажется, он подал к столу старого Бенни. – Вы думаете, это смешно? – Разве нет? Меня веселило происходящее, а вот Беделия заметно напряглась. – Если они узнают, кто он... – Его даже не подали в розыск, – я положил фото на стол и стал внимательно разглядывать детали. Фредди сидела склонив голову на грудь, и узнать её можно было только по рыжим кудрям, рассыпавшимся по плечам. А Чилтона... – Фредерик ужасно выглядит, – усмехнулся я. – Мне даже жаль, что Долархайд сделал это за меня. – Фредерик получил по заслугам. – Если быть честным, – я задумался на несколько секунд, – я бы хотел, чтобы его убил Абель Гидеон. – Доктор Гидеон слишком внушаем, и вы с лёгкостью могли убить Чилтона его руками. – Хорошо, что я этого не сделал. Теперь мне намного интереснее. – Как вы узнаете, где Уилл? – Дю Морье спросила это шёпотом, рассматривая свои ногти. – Я уже это знаю, – ответил я, не поднимая головы. – Нам просто нужно время. – Вы поедете за ним? – Он сам найдёт меня. Мне нельзя появляться в Балтиморе. – А потом? Теперь я поднял взгляд, и Беделия поняла, что ее любопытство зашло дальше позволенного. – Уверены, что хотите знать? – Нет, – прошептала она почти беззвучно. Положив фотографию обратно в конверт, я вышел на задний двор и поджёг её, кинув в старый мангал. Бумага затрепетала, почернела, свернулась кольцами и рассыпалась, прекращая существование. Мне не нужно больше смотреть на неё, всё осталось в моей голове. Фредди Лаундс. Почему она? Да потому, что через её газету множество раз были доставлены приветы. Скоро она опубликует статью, в которой будет что-то адресованное только мне. Что-то, что ФБР пропустит как песок сквозь пальцы.* * *
Я был прав. Уже вечером на сайте «Таттл Крайм» появилась новая статья. Фредди совершенно не думает о своей безопасности, пытаясь выбраться на первые полосы. Одно название – уже провокация. «В гостях у каннибала». Мои губы тронула кривая усмешка, кажется, эта женщина не способна испытывать страх. Я смотрел на фотографии, сделанные на её же фотоаппарат моим поклонником, и думал о том, что он хочет донести до меня. Он постарался, и конверт, и сайт. Думаю, он боится того, что я могу не увидеть его потуг быть мной. Рассматривая накрытый стол на фотографии хорошего качества, я хотел всё передвинуть, поменять местами блюда, стоящие неуместно. Не помешало бы поставить вазу с цветами в центр стола. У меня есть шикарная – из тончайшего немецкого стекла. Высокая и узкая, с мелкими вкраплениями золотых брызг. Когда я ставил в неё бордовые гладиолусы, то не мог оторвать взгляд. Войдя в комнату Беделии с планшетом в руках, я остановился – женщина дремала. Во сне она скинула тонкое одеяло и оголила ногу и культю, тщательно перевязанную. – Беделия? – мне было наплевать на её сон. Дю Морье открыла глаза и облизала пересохшие губы: – Что-то случилось? – Хотел вам кое-что показать. Я сел на край кровати и протянул планшет. – Мисс Лаундс любит ходить по грани, – прошептала Беделия. – Когда-нибудь она сорвётся. – Что вы видите? – Почему он их не убил? – Фредди нужна ему для публикации фотографий. А Чилтон... понятия не имею. – Он думает: «Не тронул Ганнибал, не трону и я». – Чилтон был частым гостем в моём доме. Дю Морье отвернулась от планшета и накрыла ноги одеялом. На ней был тонкий пеньюар из белого шёлка, и он совершенно не скрывал очертаний её тела. Ажурные лямки сползли на предплечья, и я мог видеть тонкие ключицы и реберные кости над грудью. Что она думала, покупая этот пеньюар? Что однажды я увижу её в нём? Мои пальцы коснулись кожи на плече Беделии, и женщина замерла словно под гипнозом. – Вы хотели, чтобы я увидел вас в этом? – тихо спросил я. – О чём вы? – Вы бы легли со мной в постель, Беделия? Я коснулся лямки и потянул ее вниз, оголяя левую грудь. – Скажите мне, – мои пальцы спустились к соску, и он моментально отвердел, превращаясь в упругую горошину. – Ганнибал... – Отвечайте. – Да. Я бы легла с вами в постель. Глядя на неё, я начал осознавать, что у неё стокгольмский синдром, и это делало её интересной для меня. Это состояние не включено ни в одну классификацию психических расстройств, а значит, Дю Морье психически здорова, что не мешает ей испытывать нездоровую тягу ко мне. Я взял планшет из её слабых рук и встал с кровати, глядя на беспомощную женщину, смотрящую на меня снизу вверх. – Оденьтесь, мадам Дю Морье. – Вас не прельщает женское тело? А вот это уже интересно. Ревность? – Вы испытываете тягу к мужчине, доктор Лектер? – Бесспорно. – Раньше это считали отклонением. – Мы все ненормальны. Это делает нас более или менее интересными для окружающих. – Я вам интересна? – В какой-то мере, – честно ответил я. – Спокойной ночи, доктор Лектер. Я кивнул и вышел из комнаты, держа планшет в руках. Я знаю, что мой поклонник скоро появится здесь, чтобы занять моё место. Интересно, он придёт раньше Уилла? Если да... что станет с Беделией?