Никто не видел «его Отца» — Не помнил, чтоб он мог расти, — Не было у него ни друзей, Ни «Детства. Юности» —
Трудолюбивый! Бессловный! Точный! Не знавший вражды! Дерзкий, словно Разбойник! И тише воды!
Эмили Дикинсон. «Прах одна только Тайна»
Нет, я не поехала домой, как просил Джек. Я узнала адрес Фредди Лаундс и направилась к ней, ещё не зная, что там найду. Стрелки часов перевалили за одиннадцать вечера, пошёл снег, и я ехала медленно, разглядывая улицы города. Что-то подсказывало мне, что Фредди знает убийцу. Когда я училась в старшей школе, меня считали скучным ботаником, любившим энциклопедии и большую коллекцию динозавров. Отец ездил по разным городам в командировки и каждый раз привозил мне оттуда их фигурки. Пять больших полок, множество травоядных и хищников. Так вот, однажды я нашла в школьном шкафчике бумажку с нарисованным членом. Тогда я сразу поняла, что это Дэниел Торис, сын школьной учительницы по биологии. Он никогда не обращал на меня внимания, не дразнил, не хихикал за спиной. Но отчего-то я сразу поняла, что это он. На второй день я вновь нашла рисунок в шкафчике. А на третий я прогуляла математику, карауля в женском туалете и подглядывая в тонкую щель приоткрытой двери. Как только Дэниел просунул сложенный вдвое листок в мой шкафчик, я выбежала из туалета с криком: – Хватит рисовать мне письки! Дэниел только тогда посмотрел на меня со словами: – А я думал, ты не знаешь, что это такое. После этого он пришёл ко мне домой и предложил сходить в кино. Долго мы не встречались, письки меня действительно интересовали мало, в отличие от учёбы. До сих пор слышу его слова: «Ты же фригидная, Кларисса!» Может быть, может быть. Вот и сейчас то же чувство знания и уверенности звенело в ушах и прокладывало маршрут к дому Лаундс.* * *
Не скрою, мне всегда было любопытно гулять по чужому дому и смотреть, чем живёт хозяин. Я встречала педантично чистые квартиры, где не было ни одного сувенира, ни одной лишней вещи. Встречала такие грязные дома и квартиры, где нельзя было поставить ногу – всюду мусор и грязь. Я была в притонах, где грязные презервативы усыпали пол, а следы спермы были на стенах и ручках дверей. В квартире Фредди всё было слишком чистым и женским: маленькие статуэтки-котики на полках, прозрачный тюль винного оттенка, резные шкатулки на письменном столе. В одной из них, в той, что поменьше, лежал ключ от двери. Пройдя по квартире, я нашла запертую дверь и смело открыла замок. Комната эта значительно отличалась от других. Здесь пахло по́том и грязными носками, а на стенах были наклеены журнальные вырезки с голыми девушками. Небольшой стол завален бумагами и записками, похожими на напоминания: «Книга рецептов», «Купи специи», «Вино Дудэ-Ноден». Я присела и открыла верхний ящик стола. Здесь был ворох медицинских бумаг и фотографии до операций и после. Женская и мужская волосатая грудь, мужские гениталии в обрамлении рыжих кудрявых волос с подписью «до». Я с любопытством рассматривала их, шаря в ящике. Там же, у самой стенки, я нашла ветхий фотоальбом, где было несколько фотографий. На первой – маленький мальчик с дедушкой. Судя по выражению лица, он не хотел фотографироваться. Я достала фото и прочитала на обороте «Нимбл-бой и дед». На следующей – этот же мальчик с бабушкой. Здесь он задувает свечи. А на следующей... подросток, держащий в руках охотничий нож. Лицо исцарапано чем-то острым, и разглядеть было сложно, но ярко-рыжий вихор волос не оставлял сомнений, что это Фредди, точнее, Фредерик на тот момент. Я открыла рот и прикрыла его ладонью. Фредди сменила пол! Лихорадочно раскидывая бумаги на столе Лаундс, я искала то, за что зацепится взгляд. Ничего! Обернувшись, я увидела плакат с бывшим курортом «Арундел-он-бей». Маленькие коттеджные домики утопали в зелени и манили летним теплом, а над одним из домиков с коричневой черепичной крышей красным фломастером была нарисована стрелка, а рядом кривая буква «Г». Достав телефон, я набрала номер и затараторила: – Джек! Джек! Я знаю, сколько времени! А ещё я знаю, где Ганнибал Лектер!