Удар сердца

Александрина проснулась поздно. В доме было прохладно из-за ночного сквозняка, создаваемого ветром. Буря утихла, но на улице было по-прежнему пасмурно. Девушка села на кровати, потянулась, набросила на плечи длинный халат. Плохое самочувствие давало о себе знать болью в голове, тяжёлым дыханием и дрожью в руках. «Опять сердце колотится. Надо сделать настойку, иначе весь день будет ныть в висках». Запах из кухни проникал в комнату. Тыквенная каша. Мама, наверняка, уже занесла старушке-соседке порцию. Алекса потёрла лоб. Дурная погода разыгралась, и теперь приходится страдать всем: от мала до велика. — Алекса, ты как раз вовремя, мама ушла на рынок, но оставила нам горячую кашу, — девушка вошла в кухню, где её поприветствовал отец, — доброе утро. — Доброе утро, — хмуро отозвалась она. — Опять голова? — Раммал уже знал, как сильно влияет погода на его дочь. — Давай я тебе сделаю чай, станет легче. — Спасибо, пап, — тихо произнесла девушка и плюхнулась на стул, от этого в голове кольнуло ещё сильнее, и Алекса поморщилась. — Держи, — отец протянул кружку дочери, от напитка шёл приятный густой пар, — тебе стоит сегодня отлежаться. Чай пах ромашкой и мятой, они всегда помогают справиться с этим противным состоянием. Слабость и головная боль заметно притупляются, а к вечеру исчезают совсем. — Нет, пап, я хотела сегодня сходить к картографу, — девушка сделала глоток и почувствовала, как тепло расходится по грудной клетке. Сердце медленно успокаивалось. — К Криту, что ли? Я могу пойти с тобой, давненько не видел этого старого географа. Нынче он редко выбирается из дома, а говорить о поездках за город не приходится вовсе, — мужчина держал свою кружку чая и смотрел в окно. — А жаль, он много хороших трав привозил из лесов оборотней. А тебе зачем к нему? — Спросить про этих самых оборотней. Слухи ходят по городу странные, вот и стало интересно, — Алекса пожала плечами. — О, это Крит может, часами готов болтать о ликанах. Тот ещё сказочник, хотя он и правда видел нескольких. Думаю, Криту есть, что тебе рассказать. Но мы пойдём, когда ты расчешешь своё воронье гнездо на голове, иначе твоя мама нам обоим шеи свернёт из-за твоего «неподобающего вида», — отец девушки рассмеялся и посмотрел в дверной проём. — Да, сверну, и тебе тоже за грязную рубашку и нахальную усмешку, — мама стояла в дверях и язвительно, сузив глаза и поджав губы, смотрела на мужа. — А что рубаха? Она чистая, — отец оглядел себя, — ты её недавно стирала. — Пятно прямо посередине от твоего крепкого чая говорит о том, что ты слепой неряха, — без зла сказала женщина. — Снимай давай и иди другую надень. Мужчина скрылся в спальне. Мама поставила корзинку с продуктами на стол и начала мыть овощи. Алекса выпила чай, съела порцию каши и пошла собираться. Надевать платье смысла не было, ведь на улице лужи и грязь. Поэтому, натянув штаны, тёплую рубашку и носки, девушка принялась расчёсывать копну волос. Непослушные, сухие, как солома, волоски путались, сбивались в комочки и завязывались в узел. Мама категорически была против стричь, ибо это «главное женское достоинство», даже если оно и выглядит так неопрятно и некрасиво. Кое-как стянув гриву лентой на затылке, девушка отправилась на выход. Отец ждал её на кухне. Они надели сапоги, чтобы не промочить ноги, и вышли из дома. Дул прохладный ветер, но девушке сделалось лучше на свежем воздухе. Сердце уже медленно выстукивало свой ритм и не грозилось разбиться о рёбра. Голова почти перестала болеть, а слабость в теле и вовсе ушла. Они шли к окраине города, где находились главные ворота. Именно через них проезжали торговые караваны, проходили солдатские отряды. В непосредственной близости от ворот жил картограф. Домик его был маленький, из добротного камня, крыша обшита бледно-красной черепицей. Небольшая, но массивная и толстая дверь была тоже красного цвета. Отец постучал в неё, и спустя секунд десять её открыл невысокий старичок. — Какими судьбами, друг мой Раммал, да ещё и с доченькой, — воскликнул географ, — проходите, проходите. — Здравствуй, Крит, давненько мы не виделись, — улыбнулся отец, проходя внутрь дома; Алекса зашла следом. — Как поживаешь, дружище? — Ох-хох, спросил бы чего полегче, не живу, а выживаю, — ответил старик. — Совсем дела плохи стали, как перестал я кататься по миру. Молодёжь всё дома сидит, не нужны им карты и неизведанные земли, всё под ноги смотрят, в стаканы со спиртным да сквозь табачный дым. Нет бы вокруг оглядеться, сколько красоты. А они… — Они другие, Крит, не нам с тобой их судить. Сами же были такими, не рвались мы особо путешествовать да новое искать, в стаканы смотрели, — улыбнулся отец. — Есть у тебя новое что-нибудь? — Готовлю большую карту мира. Складываю её из кусков разных мелких карт. Скоро будет готова, — старик кивнул на стол, стоявший в центре комнаты. Зайдя в дом, Алекса оказалась в длинной гостиной, в конце которой тихо горел камин. На полу лежали шкуры животных. Возле правой стены стоял красный диван, на котором друг за дружкой лежали жёлтые маленькие подушечки. Недалеко от дивана стояло кресло такого же цвета. Посреди комнаты располагался высокий стол, заваленный пергаментной бумагой, свитками, перьями, стояли несколько чернильниц, краски. В центре стола была развёрнута большая карта Мифы. Напротив дивана находилась дверь на кухню. Стены были увешаны десятками пёстрых карт. Именно так и представляла себе девушка жилище старого географа-путешественника. — А это никак милая Александрина? Совсем ещё недавно девчушкой воровала у меня из сада груши, а теперь уже невеста, — Крит улыбнулся и протянул руку в знак приветствия. — Старик Крит, к вашим услугам, госпожа. — Здравствуйте, господин, я не думала, что Вы знали о наших набегах на сад, — девушка присела в реверансе, стыдливо улыбнулась и опустила глаза, — извините. — Ох-хох, не извиняйся, никогда не любил эти груши, а когда они падают и гниют под деревом и подавно, — старичок-картограф рассмеялся. — Будете компот? Сварил утром из свежих яблок. И сахарка добавил для сладости. Располагайтесь на диване. — Да, спасибо, Крит, — отозвался папа, — мы к тебе по делу пришли. — По какому делу? Чем смогу, тем помогу, мой друг, — географ пошуршал на кухне и вернулся с тремя кружками тёплого компота. — Алекса хотела расспросить тебя о ликантропах. Ты ведь бывал в их землях, — отец отпил из кружки. — Что бы Вы хотели узнать, юная леди, об этих существах? — старичок присел в кресло. — Я не раз бывал на их территории. С некоторыми даже разговаривал. — Скажите, правдивы ли сказки о том, что они — хищники, которые охотятся на людей? — девушка тоже сделала глоток компота. Если спрашивать, то напрямую. — Доподлинно не могу сказать вам, моя дорогая. Но они точно не раздирают людей в клочья и не охотятся на них специально. Скорее просто недолюбливают нас. Ликантропы ревностно относятся к своей земле, к своим лесам и лугам. Чужакам они не рады. Как и где живут — тоже тайна. Даже если у оборотней и есть что-то похожее на человеческие селения, то они строго охраняются, и любой, кто к ним приближается, не жилец. Наверное, отсюда и байки о том, что ликаны охотятся на людей. — Вы сказали, что общались с ними. Какие они? — Это очень гордые существа. В разговоре с ними надо быть почтительным и осторожным. Любое неверное слово вызывает агрессию. Поэтому, если не умеешь проявлять уважение и сдержанность, то лучше молчи. Иначе не сносить тебе головы. Но вместе с тем, они очень бережно и ласково относятся к природе: растениям, животным и птицам. Я имел честь наблюдать, как они охотились, но это было самой гуманной охотой из всех, что я видел. Та лань даже не успела испугаться. — Кто они на самом деле, волки или люди? — девушка чуть нагнулась вперёд. — И то, и другое. Они полукровки. В образе человека, это — высокие, молчаливые существа, с глубоким взглядом. В образе волка, это — яростные и огромные звери, защищающие себя и себе подобных. Отдельно стоит сказать о переходе из одной стадии в другую и назад, — картограф сжал пальцами кружку и тихо пробубнил себе под нос. — Это действительно ужасающее зрелище. — Как они превращаются? — вопрос Алексы будто вывел старика из транса. — Ох-хох, это страшно. Их спина выгибается назад под неестественным углом, да так, что слышен хруст позвонков. Руки выворачиваются, пальцы трещат, а ногти чернеют, на их месте вырастают длинные острые когти в считанные секунды. Кожа лопается, мышцы растягиваются, и ликаны издают хрипящие крики, от которых кровь стынет в жилах. Из тела начинает расти густая шерсть, глаза округляются и будто выпадают из черепушки. Ноги их ломает хуже всего. От таких травм человек бы не прожил и десяти секунд. Всё это выглядит так отвратительно и неестественно, что тебя выворачивает на месте. Хочется забыть, как страшный сон, эту агонию, — мужчина вздрогнул, видимо, от нахлынувших воспоминаний. — Эти травмы им не страшны? Так? — девушка прищурила глаза. Человек не может жить с лопнувший кожей по всему телу, а уж тем более с поврежденным позвоночником. — У них есть такая штука, как невероятно быстрое заживление. Как у людей затягиваются ранки, так же и у них. Только в более крупных масштабах. Даже самые тяжёлые ранения для них, как для нас укус комара. Неприятно, но терпимо и быстро проходит. Они способны исцелять сломанные кости, справляться со множеством болезней. — Полезная способность, — отец чуть улыбнулся; кому, как не лекарю, это знать, — вот бы и у людей было также. — Эта способность накладывает свой отпечаток, — отозвался Крит. — Они не боятся болезней, не боятся боли, а значит, и не боятся причинять боль другим. Они не понимают, как хрупки люди, и что эта боль значит для нас. Это делает ликанов очень жестокими, они не умеют сострадать тем, кто слабее их. Они также не сострадают и своим. — Какие ещё народы населяют Мифу? — девушка кивнула в сторону большой карты, лежащей на столе. — Это нам неизвестно, но нет сомнений, что ликантропы и люди не единственные. Когда-то давно, будучи ещё совсем молодым, я был удостоен чести пройти через земли оборотней и выйти к Великой Пустоши. Хотел увидеть Синее Море. Так вот, когда я проходил через эту жаркую пустыню, то увидел небольшое скопление сухих кустов. Они мне показались необычными, ведь растительности в пустыне не было и быть не могло. Я подошёл ближе и осмотрел их. Необычные такие кустики, но даже не чужая флора привлекла моё внимание, — путешественник встал, подошёл к столу, выудил из груды предметов маленький коробок и вернулся на прежнее место. — Я увидел то, что застряло в ветках этих растений. Мужчина открыл коробочку и достал из неё синие нитки. Или это были не нитки? — Что это? — Алекса удивлённо посмотрела на Крита. — Это волосы, моя дорогая, — географ вытянул руку вперёд и вложил находку в ладонь девушки. Она принялась тщательно рассматривать волоски. Они были пыльно-синего цвета, длинные и тонкие. На ощупь это действительно были обычные волосы, только странного цвета. Это не волосы человека, но и не волосы ликантропа. Чьи же? — Я так и не смог узнать, кому принадлежат эти волосы. На песке не остаётся следов. А моя находка — это уже огромная удача. Конечно же, все отнеслись скептически к этому открытию. Кто-то назвал лгуном, кто-то — сумасшедшим. Те, кто поверили, просили не стремиться к разгадке тайны этих волосков, опасаясь узнать, кто же их владелец. Алекса отдала Криту его трофей. — Ходят слухи, что с юга на нас надвигается неизвестный враг. Ликантропы воюют с ним, но безрезультатно, — девушка хотела озвучить свою догадку. — Может, эти волосы и принадлежат этим врагам? — Всё возможно. Юг тёмное место, там много пещер, вокруг горы. Как путешественник, я страстно хочу узнать о том, кто этот враг, но как старый больной человек, я бы предпочёл никогда с ним не встречаться. Если ликанам он не по зубам, то нам и подавно. — Я тоже, как и Александрина, слышал слухи про то, что оборотни пришли в земли людей. Они взывают о помощи. Города отправляют на войну с врагом отряды, — отозвался отец. — Чем мы можем помочь им? — Ох-хох, ваши имена вам даны не просто так, как я вижу. Всюду вы бросаетесь с вопросом: «Кому помочь и как помочь?», — картограф улыбнулся. — Думаю, что ликантропам нужна численность. Размножаются они редко и растут долго; их меньше, чем людей. А численностью они смогут задавить врага. Но это лишь моё предположение. Оборотни предпочитают не иметь никаких дел с людьми, чёрт знает, что у них на уме. Отец и дочь просидели у Крита до вечера, он угостил их рагу из крольчатины, которое его научили готовить ликаны. Распрощавшись с картографом, они направились домой. — Александрина, нужно держать свои обещания, разве я тебя этому не учила? — с порога мама налетела на девушку и за локоть поволокла на кухню. За столом сидел Финн и пил чай с печеньем. «Как я могла забыть о нашем уговоре?» — Финн, прости меня, пожалуйста, у меня сегодня голова совсем не варит, — девушка подошла к парню и поцеловала его в лоб. — Простишь? — Я тебя не прощу за такие высказывания, юная леди, что ещё за «голова не варит»? — мама была зла, ей было неудобно перед молодым человеком. — Всё в порядке, госпожа Верманд, я просто переживал за Александрину, — Финн мягко улыбнулся женщине, и та мгновенно растаяла. Она всегда считала его воспитанным молодым человеком. — Мы пойдём, мам, — девушка быстро потащила парня на выход, не дав матери ничего ответить. Они вышли на улицу и тихонько рассмеялись. — Ты очарователен, Финн. Один твой взгляд, и мама просто обомлела, — смеялась девушка. — Я умею находить подход к женщинам, — парень рассмеялся в ответ. Молодёжь зашагала в сторону таверны. В кабаке было много народа. Никто не работал, ведь день был пасмурным, иногда капал дождь, поэтому, чтобы убить время, люди заполонили таверны. Они пили, танцевали, курили прямо в помещении и громко хохотали. Финн повёл Алексу к дальнему углу, где их уже ждали друзья. Началось веселье. Молодые люди опрокидывали рюмку за рюмкой, рассказывали друг другу шутки, танцевали возле своего стола и пели песни. Алекса сидела возле стены и смотрела не только на своих друзей, но и на других посетителей таверны. В основном в этом кабаке собиралась молодёжь, более взрослые мужчины и женщины выбирали другие заведения. Девушка курила табачную самокрутку, выдыхая дым прямо перед собой. Белая пелена застилала глаза и медленно ложилась на стол. Когда она докурила, пелена спала, и Алекса посмотрела в зал. Через столик от них сидела компания местных мужчин в окружении дам лёгкого поведения, которых легко было узнать по коротким платьям, высоким сапогам и глубокому декольте. Обычные девушки так не ходили, а для этих дам это было вполне нормально и служило опознавательным знаком. Сидящие громко смеялись, хлопая девочек по ногам и ягодицам. Алекса узнала всех мужчин, находящихся за столом. Они были местными завсегдатаями и страшными пьяницами, которые не прочь развлечься с одной из этих ярких дамочек. Она узнала всех, кроме одного. Рыжий кудрявый мужчина лет тридцати пяти, с множеством глубоких шрамов на лице сидел напротив Алексы, и она легко могла его разглядеть. Левая рука незнакомца была странно изогнута. Девушка не видела его раньше ни в таверне, ни в городе. Наверное, это пришлый торговец. Одна из дамочек села к нему на колени и принялась шептать что-то на ухо. Он блаженно улыбнулся и провёл пальцем по ложбинке между грудями. Как же мерзко. Дым совсем рассеялся, и Алекса увидела то, что заставило сердце забиться чаще. У мужчины были светлые глаза. Не понятно, какого они были цвета, но точно не карие. Будто бы совсем прозрачные, только чёрненький зрачок бегал туда-сюда. Ликантроп. В городе, в таверне, в нескольких шагах от неё. Сердце билось в грудной клетке, то и дело сбиваясь с ритма. Девушка заворожённо разглядывала пришлого, забыв о манерах. Пылающие рыжие волосы были убраны на затылке в хвост. Когда ликан поворачивал голову, кончик хвоста выглядывал из-за спинки стула. Они были примерно ему до середины спины. Он наверняка имеет высокое положение в своём обществе. Из одежды коричневая плотная рубашка, такие же штаны и высокие сапоги. Ничего необычного не было на первый взгляд, но эти глаза. Невероятно. «Ликаны ведь гордые существа. Но этот сидит и цедит самогонку в компании пьяниц и распутных девок. Гордостью и не пахнет. Скалится, а зубы-то белые, клыки длиннее человеческих и острее. Что, если кто-то из пьянчуг его оскорбит? Убьёт ли он его? Перегрызёт горло сразу же или сначала превратится в волка? Мороз по коже от таких мыслей. Все думают, что мы так сильно отличаемся, но чем эта сцена не пример того, что пороки у нас одинаковые. Люди пьют, и он пьет, люди шлёпают девок по заднице, и он шлёпает, люди смеются с грязных шуточек, и он смеётся и даже сам их рассказывает. Гордость всех ликантропов прям». Стало жарко, выпитое спиртное и выкуренный табак давали о себе знать бурлением в желудке. Нужно выйти на улицу. Александрина вскочила с места и направилась к выходу. Пьяный гогот бил по ушам со всех сторон, кто-то справа резко встал из-за стола. Это заставило девушку отшатнуться, и она ногой ударилась об стул сидящего рядом человека. Не человека, ликана. Он поднял на неё глаза и склонил голову набок. Бледно-зелёные. Его глаза бледно-зелёные. Алекса выбежала из таверны. Девушку рвало выпитым алкоголем. Сколько раз просила она саму себя не напиваться, и все равно наступала на те же грабли. Голова болела, живот надрывался от спазмов, а ноги подкашивались. Хорошо, что мама не видит этого позора. Финн держал ей волосы и гладил по спине. Такая маленькая, ростом всего метра полтора, болезненная худышка, а пьёт за троих. Зато потом её и выворачивает за всех пьяниц кабака. Бедная Алекса. Когда девушка уже не могла стоять на ногах от усталости и алкоголя в крови, юноша понёс её домой.