Удар сердца

Площадь была небольшой. Её окружали: таверны, пекарня, швейная, овощная, фруктовая и несколько мясных лавок, и, конечно же, Дом Власти, где сидел бургомистр со своими советниками. Всем жителям не хватало места, поэтому они стояли либо вплотную друг к другу, либо поодаль — за пределами круга. Дети сидели на плечах отцов, женщины же придерживали старичков и оглядывались по сторонам. По толпе разносился гул, потому что все обсуждали собрание. Такие сборы были редкостью, обычно всего два раза в год. Первый сбор, когда заканчивалась уборка урожая, и бургомистр благодарил людей за их тяжкий труд. Второй сбор был на Новый год, когда глава города поздравлял народ с праздником. Правда, на этих собраниях редко бывали старики да дети, только женщины и мужчины средних лет, да молодёжь. Сейчас же здесь собрался весь город. И главный вопрос: «Зачем?» — звучал тут и там. К девушке и старушке подошла Харлин. — Нас с госпожой Коулсон вывели из дома солдаты, — мама была в растерянности. — Что происходит? — Ликаны, — Алекса посмотрела на мать, — они в городе, и из-за них такая суматоха. На высоких ступенях большого каменного здания — Дома Власти — показались трое. Посередине стоял бургомистр — седовласый мужчина за шестьдесят, немного сгорбленный, невысокий и тучный. Голос имел хриплый и низкий, поэтому и говорил тихо, а помощник объявлял его указания и распоряжения толпе. Сейчас этот советник стоял по правую руку от главы. У него голос звучал звонко и громко, и поэтому его слышала вся площадь даже при большом шуме. По левую руку от городского начальника стоял мужчина, чёрные волосы которого были заплетены на затылке в длинную косу, доходящую до середины бедра. Он стоял ровно, глазами пробегая по толпе, голову держал высоко, но прямо. У мужчины было худое бледное лицо, длинные руки и ноги. Камзол болотного цвета и чёрные штаны сидели на нём так плотно, что выдавали сильную худобу ликана. Высокие сапоги, начищенные до блеска, отражали последние солнечные лучи. По росту было легко узнать в нём оборотня: эти существа были очень высокими. Немногие люди могли похвастаться таким ростом. Он был, возможно, чуть выше двух метров, в то время как рост самых рослых людей, в частности мужчин, редко превышал ста девяноста сантиметров. Пальцы ликантропа были сплетены в замок спереди. Толпа подтягивалась ближе к ступеням, желая разглядеть чужака и услышать всё, что скажет им бургомистр. С этим людским потоком ближе подплыли Алекса, Харлин и Марта. Шум нарастал. Люди уже не просто шушукались, а обсуждали собрание в полный голос: кто-то спорил, кто-то задавал вопросы, кто-то отвечал, а кто-то просто гоготал. Бургомистр поднял руку, и наступила тишина. Лишь кряхтения стариков и детей разрезали эту звенящую пустоту. Все устремили свой взор на главу. Он нагнулся к советнику и что-то тихо проговорил. Помощник сделал шаг вперёд и также поднял руку, привлекая к себе внимание. — Дорогие граждане, прошу вашего внимания. Мы собрались здесь не просто так, — голос мужчины эхом разносился по всей площади. — Бургомистр не станет утаивать от вас то, что в мире настали тёмные времена. По толпе прошёлся шёпот, но мужчина продолжил: — Наши соседи пришли к нам с известием, что с юга надвигаются враги. Легионы злобных существ идут по землям Мифы, сметая на своём пути всё живое. Столетиями мы были под защитой ликантропов, чьи земли окружают нас с юго-востока. Они защищали людей долгие годы ценой своих жизней, но сейчас им нужна наша помощь. Толпа взорвалась криками. Люди не знали ничего про ликанов, и уж тем более про их защиту от южных врагов. Кстати, кем были эти враги? — Не нужна нам защита этих зверей, — громко закричал мужчина в первом ряду, — нам бы от них самих защититься. Александрина взглянула на оборотня, стоящего на ступенях. Он, несомненно, слышал этот выпад, но никак на него не отреагировал. Девушка перевела взгляд на бургомистра, который побагровел. Глава что-то тихо сказал помощнику, и тот отступил на шаг. Громовой гул толпы усилился. Властитель города что-то быстро протараторил советнику и вновь вскинул руку, призывая к тишине. На этот раз толпа долго не унималась, но в конце концов голоса стихли. Люди уважали закон и власть. Советник вернулся на место, откуда говорил. «Сейчас он объявит, что необходимо отправить отряд солдат на войну. Среди них окажутся мужья, братья, сыновья, возлюбленные многих собравших здесь людей. Они поднимут бунт: женщины вцепятся мёртвой хваткой в своих мужчин и не отпустят, старики будут заслонять их грудью. Страх потери близких на чужой войне выплеснется в страшную бурю среди народа, который будет вырывать зубами родных и друзей, но никогда не согласится их отпустить. Грядёт нечто страшное». Советник прокашлялся, и его голос разнёсся по площади. — Войны не избежать. Ликантропы просят собрать войско для борьбы с врагом, — толпа снова начала кричать, женщины заплакали и бросились к своим мужчинам, но помощник продолжил, — мы понимаем, как вам нелегко будет отпустить мужчин на войну. Этого и не нужно делать... Народ замер. Им послышалось? Не нужно отпускать? Воспользовавшись воцарившимся недоумением и молчанием толпы, мужчина продолжил: — Мы долго думали, как нам поступить. Ответ пришел неожиданно даже для нас самих, — советник сделал паузу, привлекая к себе ещё большее внимание. — Наша тюрьма переполнена. Среди заключённых — убийцы, воры, насильники. Все они содержатся за счёт ваших средств. Средств народа. Это несправедливо. Толпа одобрительно зарокотала. Получив нужный отклик, помощник продолжил свою речь. — Мы спустились в подземелья нашей тюрьмы и поговорили с заключёнными. Все они, как один, согласились пойти на битву, дабы искупить свои грехи. Защитить народ даже ценой собственной жизни, чтобы заслужить ваше прощение, — советник раскинул руки, будто захватывая толпу в объятия. Гром разразился, но не так, как предполагала Алекса. Все соглашались, выкрикивали слова поддержки и одобрительно скалились. Это предложение давало народу убить сразу трех зайцев одним махом: избавиться от лишних налогов, отправить подальше от города преступников и не дать растерзать своих родных. Даже девушка вздохнула облегчённо, ведь теперь Финну не придётся рисковать жизнью и идти в чужие земли на войну. Бургомистр оказался мудрым человеком. В толпе даже послышался смех. Советник поднял руку. — Также, по просьбе наших дорогих соседей, с отрядом людей должен оправиться лекарь, дабы лечить раненных воинов. Девушка замерла, переваривая услышанное: «Отца отправят с ними? С ликанами и преступниками на войну? Они не могут так поступить. Это глупость». Толпа зашепталась. Все искали глазами лекаря. — Его нет в городе, он уехал ещё утром в Шарит, — это был голос Финна, что доносился из первого ряда, где стоял отряд солдат. В толпе послышались сначала одиночные, а потом и массовые вскрики. — Не отдадим лекаря! Кто будет лечить детей? — прокричала женщина с малышом на руках. — Старикам тоже нужен лекарь, — заорал мужчина рядом с Алексой. Мама расплакалась, Марта держала её руки в морщинистых ладонях и что-то шептала себе под нос. Александрина вжала голову в плечи. Её взгляд уперся в спину стоящего впереди мужчины. «Они не заберут отца, пока он не в городе. Надо написать ему письмо, чтобы оставался в Шарите как можно дольше». — Заберите дочь лекаря, она тоже знахарка, — это был возглас молодой девушки, которая стояла возле ступеней Дома Власти. Это была Ракель, старая подруга Александрины и Финна. Алекса узнала её по писклявому противному голосу. Толпа ожила, все наперебой спорили между собой. Алекса прислушалась. Кто-то поддерживал Ракель, крича, что лекарь нужен людям, а девчонка нет. Кто-то орал, что нельзя оправлять девушку на войну. Александрина выпрямила спину и подняла голову, но руки всё равно предательски дрожали, а сердце колотилось, будто раненный зверёк в пасти у хищника. Дыхание сбивалось. Глаза забегали по собравшимся горожанам. Девушка была в ступоре. Ей хотелось сбежать с этой площади: подальше от людей, подальше от ликанов, чтобы не слышать этих дьявольских споров. Советник посовещался с бургомистром и вышел вперёд. — Народ разделился в своём решении. Лекаря нет в городе, а отряд должен выступать немедля. Для выяснения мнения большинства, мы проведём открытое голосование по законам нашего города. Я объявлю две точки зрения, вы должны поднять руку тогда, когда будете согласны с моими словами. Дважды поднимать руку нельзя. Дети не голосуют. Народ закопошился, все обдумывали решение, советовались друг с другом, шумно спорили. — Поднимите руку те, кто считает, что не стоит отправлять дочь лекаря вместе с отрядом. Одна, вторая, третья рука... Поднятых рук, как показалось Алексе, было много. Она выдохнула и окинула взглядом тех, кто проголосовал — это были старики и женщины. Мама и Марта тоже подняли руки. — Хорошо, благодарю проголосовавших. Опустите руки. Теперь прошу поднять руку, если вы считаете, что в отсутствие нашего уважаемого лекаря Раммала Верманда вместе с отрядом должна отправиться его дочь, которую он, разумеется, обучил тонкостям своей родовой профессии. Руки медленно и неуверенно поползли вверх, но их было теперь намного больше. Они напоминали густой лес, за которым скрывалось заходящее солнце. В основном голосовали мужчины, выписывая Алексе смертный приговор. В горле застрял комок, но девушка не позволила себе заплакать. Не сейчас и не при всём городе. Александрина услышала крик матери. Харлин рванула сквозь толпу, пробираясь к ступеням. — Она ещё ребёнок, ей не нужна ваша война, — кричала женщина, упав на колени, — не нужны ей ваши битвы. Её убьют. Вы не можете так поступить. — Решение остаётся за народом, большинство постановило, что господин Верманд нужен здесь, — советник обращался к рыдающей женщине. — Что касается вашей дочери, госпожа Верманд, то её встретят как героя, когда она вернётся. — Вы отправляете на смерть невинную девушку, — Финн подбежал к Харлин и помог ей встать, — как у вас язык поворачивается говорить, что встретите её как героя. Она погибнет. Толпа молча смотрела на происходящее. Стыдно ли им было за это решение? Наверное, нет, многие опасались только за своё здоровье и здоровье своих родных. Им не было дела до чужого горя, чужой дочери. Поступила ли Алекса так же, если бы решалась не её судьба? — Пусть сюда выйдет госпожа Верманд, дочь лекаря, — советник оглядел толпу. «Надо бежать, надо протиснуться между собравшимися и убираться прочь из города, пока они не схватили меня. Но куда я пойду? Может в сторону Шарита? Я бывала в этом городе раньше, да и отец сейчас там, он подскажет, что делать. А если я навлеку беду и на него, если отца заберут вместо меня? Я не справлюсь со всеми, кто приходит к лекарю за лечением. Он многому не успел меня научить... Что я могу? Сварить чай из трав, обработать счёсанные коленки мальчишке-забияке, растереть старушке ноги отваром от судорог. А ещё что? Смогу ли я помочь раненным людям в пылу битвы? Какой из меня лекарь, если я ещё сама иногда разбиваю колени и бегу к отцу, чтобы он их помазал мазью и перевязал. Нет, я не позволю отправить отца с ликанами и преступниками невесть куда. Не дам ему бросить местных без помощи. Ведь против голосовали старушки, которые так часто бывают у нас дома, и женщины, которые понимают, что нет муки страшнее на свете, чем видеть боль своего ребёнка. А значит, им понадобится помощь моего отца, когда у их малышей будут резаться зубки, появится температура или кашель, когда они сломают руку или ногу, прыгая с тарзанки через речку. Я не дам им лишиться этой помощи. Мама всегда говорила, что бежать бесполезно. Бежать позорно. Мама учила, что нужно защищать себя и семью. Нужно смело смотреть вперёд и не бояться ничего. Ради родных, ради себя. Прости меня, мама. Ты учила быть храброй, и я буду, не позволю им забрать отца». Александрина сделала шаг и тут же была подхвачена толпой, которая начала выталкивать её ближе к ступеням. Девушка споткнулась и упала перед ногами бургомистра. — Собрание окончено, — объявил советник. — Спасибо за то, что вы пришли и поделились своим мнением на счёт таких важных для нас всех вопросов. Народ начал молча расходиться, стараясь не смотреть на Алексу. Всё-таки им было стыдно. Девушка попыталась встать с колен, но вновь упала. Слёзы, которые душили и стягивали горло, вырвались наружу. Позади девушки стоял Финн, в грудь которого упёрлась лбом мать Алексы. Харлин громко плакала. — Солдат, уведите Харлин Верманд домой, ей стоит выпить чаю и успокоиться, — хриплый голос начальника города прозвучал в метре от Алексы. — Как вы смеете так поступать, — злость и ярость смешались в голосе Финна, — она не лекарь, да и зачем нужен лекарь тому сброду, который вы выпустите из темниц? Они же нелюди, она погибнет скорее от их рук, чем от рук врага. — Вас это не касается, солдат, — советник обошёл девушку и встал перед Финном. — Тюрьма освободилась, а это значит, что там появилось место для бунтовщиков. Хотите оказаться закованным в кандалы, как изменник? — Лучше уж так, чем служить гнилой власти, — юноша плюнул под ноги помощнику. — Стражники, посадите этого щенка в клетку, пусть подумает над своим поведением, — громко рявкнул советник, и несколько солдат, которые до этого скрывались внутри здания, подбежали к Финну. Мама вновь закричала, её руки сжимали камзол юноши, но солдаты оказались сильнее. Они расцепили схватившихся друг за друга людей и поволокли в разные стороны. Юношу утащили за здание. Алекса хотела встать и броситься к родным, но бургомистр подошёл ближе к девушке и наступил жёсткой подошвой обуви ей на руку. Александрина вскрикнула и отдёрнула руку, счесав кожу на пальцах об грубые грязные ботинки. На ранках проступила кровь. —Хватит рыдать, мерзкая девчонка, — прохрипел глава, — поедешь сейчас же. Уже всё готово, твоя лошадь запряжена. «Всё готово? Так быстро? Неужели это был спектакль, чтобы народ думал, что это они, своим выбором, решили отправить преступников и девчонку на войну. Выбор без выбора, иллюзия всенародного голосования. Всё было решено заранее, поэтому бургомистр и собрал весь город, чтобы все считали себя причастными к общему решению, и никто не начал создавать переполох. Не начался бунт. Все, даже дети и старики, стали негласными сообщниками дикого преступления. От этого стало ещё противнее». Кожу на щеках девушки неприятно щипало и стягивало от слёз, глаза опухли, а рана на пальцах, что появилась из-за деяний главы, пульсировала и горела. Какой же всё-таки бургомистр гадкий человек. Александрина вскочила и попыталась побежать в сторону матери, но сзади её ударили чем-то тяжёлым по голове. Последнее, что она услышала, был крик её самого родного человека, а потом наступила пустота.