Удар сердца

Александрина занималась приготовлением обеда, когда дверь громко хлопнула. Она выглянула из кухни и увидела троих оборотней. Барди Ингеред выделялся среди них внушительными размерами: словно огромная тёмная скала застыла посреди гостиной, недвижимая, мощная и опасная. За медведеподобным существом стояли ещё двое. Девушка даже немного приоткрыла рот, потому что ликаны были совсем одинаковыми. Будто один человек разделился надвое. Рыжие кудрявые волосы обоих горели ярким огнём под прямыми лучами солнца, которые проходили через стеклянный потолок. Светло-зелёные глаза близнецов повторяли каждое мельчайшее движение друг друга, и они одновременно заметили замершую в дверях Алексу. Их губы распахнулись в широких улыбках, длинные клыки мужчин выползли наружу и засверкали на свету. — Александрина, познакомься, это мой брат, — один из близнецов выпихнул другого вперёд, — Таммая. Таммая подошёл к девушке и протянул руку, она пожала её. — Приятно познакомиться, — Алекса приклонила голову в знак уважения к новому знакомому, а после взглянула на Барди. — Здравствуй, Барди, рада тебя видеть. Вы как раз успели на обед. — Здравствуй, Алекса, — бородатый ликантроп слегка улыбнулся. — Я схожу к Карлу и вернусь. Барди ушёл в спальню, а близнецы отправились вслед за знахаркой на кухню. Они сели за стол и оживлённо начали обсуждать предстоящее лечение, суть которого даже толком не понимали. Александрина без стеснения рассматривала двух оборотней. Теперь ей стало понятно, как их отличить. Ведь у Томаса оказалось намного больше шрамов на лице, и рука была искривлена. Кожа Таммая же была идеально ровная и гладкая, не было ни ран, ни шрамов, ни засечек на смуглом теле. — Когда начнём? — Томас отвлёк девушку от разглядывания. — Ты уверен, что хочешь этого? — лекарка видела, как отец исправлял старые переломы, и поэтому боялась причинить ликану ту же невыносимую боль. Тем более, что у неё не было ни инструментов, ни нужной анестезии, чтобы ввести ликантропа в глубокий сон. — Полностью уверен, — оборотень улыбнулся во все зубы. — Тогда послушай меня внимательно, — Алекса села за стол напротив братьев, — будет очень больно. Ты должен быть к этому готов. Мне нужен кожаный ремень, молоток, твёрдая ветка в длину твоего предплечья и плотная ткань. Будем делать всё наобум, поэтому результат может быть даже хуже, чем есть сейчас. — Самое страшное не боль, а инстинкты, — отозвался Таммая, — поэтому я здесь. Томасу боль не страшна, он выдержит всё. Однако если от неё начнётся обращение в волка, то ты окажешься под ударом. Звериная сущность будет защищать человеческое тело от любого раздражителя. Первые секунды, когда он ещё не будет соображать после обращения, самые страшные. Ему хватит одного удара лапы, чтобы снять скальп с твоей головы. Девушка от слов близнеца поёжилась. Она не ожидала, что лечение оборотня может быть таким опасным занятием. Карл был без сознания, когда Алекса делала ему больно. Гарди был тоже измотан, когда она вправляла ему руки, но Томас сейчас полон сил, и ему не составит труда перегрызть ей горло. — Как сделать так, чтобы обращения не произошло? — Алекса в панике переводила взгляд с одного лица на его же копию, которая сидела рядом. — Я помогу, — ответил Таммая, он был более сдержан, чем его беспокойный брат, который на месте усидеть не мог от предвкушения. — Обращусь сразу же, если Томас станет волком. Я задержу его, пока разум не прояснится. — Почему так происходит? — Почему мы не соображаем? — близнец пихнул в бок Томаса. — Налей мне чаю, пожалуйста. Мы тут о твоём лечении говорим, а ты хвостом мысленно пол подметаешь. Томас фыркнул, встал и подошёл к чайнику, который стоял на огне. — Так вот, — продолжил Таммая, — обращение — это тяжёлое испытание для тела и духа оборотня. Это трудно объяснить человеку, я даже не уверен, поймёшь ли ты меня, Алекса. Это как эйфория вперемешку с приятной болью. Всё твоё нутро в один момент воспламеняется, будто в сухое дерево ударил разряд молнии. Каждый дюйм тела напрягается, а потом оно разом расслабляется. Это заставляет твой разум теряться в пространстве, время перестаёт идти. Ты словно растворяешься в двух сущностях: человеческой и животной. И пока они не соединятся, разумом управляют лишь инстинкты волка. Как итог в первые секунды обращения зверь выходит наружу в полную силу. Тебе лучше не делать больно оборотню, когда его разум затуманен. Иначе это верная смерть, тем более для человека. — Я тебя поняла, надо будет дождаться, когда Томас станет Томасом. И пока сознание не вернёт ему мысли о том, что я ему помогаю, а не просто делаю больно, — Алекса со всей серьёзность разложила по полочкам услышанное, показывая, что она осознаёт риск лечения. — Именно так, — Таммая взял из рук подошедшего Томаса, который весело напевал песенку себе под нос и витал где-то в облаках, не следя за нитью разговора, кружку с горячим напитком. — Барди будет держать человека, я буду сдерживать волка. От тебя требуется сделать всё как можно быстрее. — Сделаю всё, что смогу. — Как ты вообще согласилась помочь этому балбесу? Не говори, что тоже повелась на его хвалебные речи о себе любимом, — Таммая кивнул в сторону Томаса. — Я не балбес, а Алекса просто добрая девушка, которая согласилась помочь храброму оборотню с его ранением, — Томас повернул голову в сторону брата, прищурился и поджал губы в саркастичной ухмылке. — Я здесь только как лекарь, — ответила собеседница. — Если я могу кому-то помочь с недугом, я помогаю. — Это похвально. Говорят, бета Карл идёт на поправку благодаря тебе. — Ещё рано говорить о поправке, пока он не очнётся, — Александрина опустила взгляд. — Когда он будет сидеть за этим столом, тогда и начнёте меня хвалить. — Гринольв сильный, он справится, — Таммая поставил кружку на стол. — Барди идёт, надо собрать всё необходимое и стереть уже эту ухмылку с наглой морды Томаса. — Смотри, чтобы я её тебе не стёр, после того как моя рука будет в порядке, — Томас ткнул брата в плечо здоровой рукой и засмеялся. Александрина собиралась с мыслями, пока оборотни искали необходимые импровизированные инструменты для страшного дела. «Это будет издевательство над живым существом. Да простит меня Природа за это. Я же просто раздроблю ему кость и буду надеяться, что заживление поможет. Третий раз надеюсь на заживление, пора отучаться от этой привычки. Потому что, когда я вернусь домой и буду лечить людей, там опираться на эту способность не получиться. Чувствую себя палачом, который вот-вот мучительно будет отбивать молотком руку провинившегося вора. Мне бы в мясники, а не в лекари. Хорошо, что эти ликаны никогда не видели, как на самом деле надо всё это делать. Иначе они бы мне голову оторвали за такое. Твоя самонадеянность тебя погубит, Алекса. Не справишься, и тогда руку придётся отрезать совсем. А там уже и с собственной жизнью прощаться. Главное не задеть крупные вены и артерии, иначе дело дрянь. Хотя всего-то пустяков: раздробить руку, сложить косточки вслепую на место, замотать и ждать, когда разъярённый волк вспорет тебе когтями живот и намотает кишки на лапы. Пфф, пустяки…» — Мы готовы, Алекса. Пойдём на улицу, чтобы я смог обратиться, — Таммая позвал лекаршу и отправился на задний двор. Девушка встала из-за стола, встряхнула руки, несколько раз глубоко вздохнула и отправилась за близнецом обречённого. — Соберись, глупая девчонка. О чём ты думала, говоря, что ты лекарь. Теперь выпутывайся, — Алекса злилась сама на себя из-за своей излишней самоуверенности в вопросах лечения. Оборотни уже собрались во дворе. Таммая отошёл, снял одежду и начинал обращаться. Девушка отвернулась от него, чтобы не начать нервничать ещё больше. — Алекса, объясни, что нам делать, — обратился к ней Барди, скрестив руки на груди. — Мы поставим вот тот пень прямо посередине, — знахарка указала на ровно опиленный пенёк, который выполнял декоративную функцию в саду Карла, — на него положим руку Томаса. Ты будешь держать его, чтобы он не дёргался. Таммая будет рядом на случай обращения. Я сломаю молотком кости в нужных местах, вправлю осколки и закреплю руку. Будет хорошо, если ты не обратишься, Томас. Иначе всё будет зря. — Понял, держать себя в руках, — рыжий мужчина начал заметно нервничать: он уже не улыбался, — не обращаться, не орать, не кусать тебя и не убивать. Постараюсь. — Отлично, главное не убей, — попыталась разрядить напряжение девушка, но ей это не удалось, — всё будет хорошо, Томас. — Слышу по твоему сердцу, что ты сама в это не веришь, но я готов, — оборотень вздохнул и отправился за пнём. — Главное, чтобы об этом не узнал Эйран, — голос Барди был серьёзный и настойчивый, — хотя бы пару дней его не стоит беспокоить. Он и так с ума сходит: в городе много чужих стай, схватки каждый день. Многие уже погибли. Альфы на взводе. Первому сейчас не стоит заботиться о благоразумии своей стаи, которое отсутствует. Когда всё было готово, началось самое страшное. Томас положил руку на дерево, Барди зашёл ему за спину, а коричнево-рыжий волк встал рядом с Алексой, глядя брату прямо в глаза, чтобы уловить момент, когда тот будет на грани обращения. Знахарка начала щупать руку ликана, чтобы знать, куда точно бить. Это нужно было сделать для того, чтобы кость сломалась ровно в том месте, где она неправильно срослась. Нащупав угол, который неестественно выпирал, девушка надавила ногтем на кожу, дабы наметить место для удара. — Отвернись, Томас. — Я верю в тебя, Алекса, — бедняга зажмурился и отвернулся. Девушка взяла в руки большой молоток и без предупреждения скорее уронила его, а не ударила по руке Томаса. Железный молот сделал своё дело, и кость хрустнула. Томас закричал от боли и дёрнулся, но хватка Барди была слишком крепкой, и оборотень остался на месте. — Терпи, — Алекса присела рядом и начала щупать сломанную кость. — Либо ты сейчас не дёргаешься, и я вставляю мелкие осколки на места, либо несу нож и разрезаю кожу, чтобы вытащить всё наружу. Таммая рядом зарычал, но не сдвинулся ни на шаг. — Вправляй, только скорее, мне больно, — заорал Томас, и из его глаз брызнули слёзы. Знахарка нащупала перелом костей, мелких осколков почти не было. Нужно было соединить четыре косточки вместе и ждать заживления. Что она и сделала. Томас громко стонал и периодически вскрикивал. Когда всё было сделано, Алекса примотала к распухшей руке палку и закрепила плотно тканью. — Всё. Теперь ждём, пока всё заживёт, и после посмотрим, как оно срослось. Сухожилия не повреждены, поэтому ты сможешь сжимать руку и брать небольшие предметы, напрягая её. — Спасибо, — Томас покрылся испариной, заплаканные глаза покраснели, голос охрип, а сам он был почти без сознания. Силы покинули его, и парень обмяк на руках у Барди. — Что здесь происходит? — кто-то заорал возле дома. — Что вы творите? Александрина повернула голову и увидела испепеляющий взгляд Эйрана. Его благородное строгое лицо сейчас пылало гневом и злостью. Ладони были сжаты в кулаки. Волосы растрёпаны, седые пряди закрывали один глаз. На худощавом теле сильно выступали напряжённые мышцы. Оборотень был разъярён и уже готовился броситься в атаку. Алексе захотелось исчезнуть в тот же миг, лишь бы не видеть Эйрана настолько ужасающим. Его взгляд, в котором метались мрачные и холодные молнии, был обращён на них. — Барди, — рявкнул альфа, — занеси Томаса в дом, я с вами позже поговорю. Таммая, обращайся и убирайся прочь из дома. Я сообщу об этом альфе Далии, она с тобой разберётся. Алекса попятилась назад, не дожидаясь приказа в свою сторону. — Александрина, стой на месте, — Эйран закричал ещё громче, и девушка остановилась. — Сделаешь шаг и умрёшь в ту же секунду. Сердце упало в пятки. Дышать стало невозможно, воздух не проходил в сжатое горло. Дикий испуг захватил всё тело, она дрожала, руки не слушались и безвольно болтались вдоль тела. Алекса попыталась их поднять, но у неё ничего не вышло. Барди поднял на руки Томаса и понёс его в дом. Таммая, скуля и опуская голову, поплёлся следом за ними. Алекса осталась наедине с разгневанным ликантропом. Он в два шага оказался возле неё и схватил одной рукой девушку за горло. Знахарка сдавленно хрипнула и начала задыхаться ещё больше. Эйран оторвал её от земли и поднял на уровень своих глаз. — Как ты посмела? Кто тебе разрешил? — альфа отбросил девушку с нечеловеческой силой, и она упала на растущие неподалёку розы. Алекса начала глотать воздух, морщась от боли. Шипы разодрали ей кожу, некоторые глубоко вошли и застряли в теле. — Томас попросил меня помочь, — закричала Алекса и тут же расплакалась. — Извини меня, Эйран. Альфа медленно подошёл к лекарше и за ногу вытянул её из кустов. Шипы ещё больше оцарапали тонкую кожу. — Ты гадкая девчонка, мы принесли тебя без сознания в наш город, кормим и охраняем. А ты решила, что можешь калечить оборотней? — Я хотела лишь помочь, Эйран, прошу. — Вставай, иначе я тебя прямо здесь закопаю в таком положении, и будешь удобрять цветочки Карла, — альфа бросил ногу девушки и отошёл на пару шагов назад. — Твоё благо, что ты человек. Я не стану тебя наказывать, но у нас другие законы. Мы дерёмся и наказываем оборотней независимо даже от пола. Ты бы была уже мертва. — Эйран, умоляю тебя, хватит, я не хотела сделать ничего плохого, — девушка вырвала из щеки глубоко застрявший в ней шип розы, потекла струйка крови, ранку сильно жгло, а скулу сводило от боли. — Ты сломала руку Томасу и считаешь, что это нормально? Ты даже Барди уговорила в этом участвовать. Как? — оборотень мерил шагами газон сада и орал на лежащую знахарку. — Барди позвала не я, он тоже согласился помочь Томасу. Мы боялись тебе сказать, чтобы ты не нервничал, — девушка продолжала вырывать из тела шипы и скалиться от боли. — Стая думает, что если я не наказываю их, занимаясь делами, то они могут делать всё, что захотят? — альфа резко остановился. — Сейчас ты идёшь в дом и выполняешь своё обещание. А я жду пока Томас очнётся и показываю вам всем, что бывает, когда не подчиняются. Алекса не понимала, какое обещание она должна выполнить, но спрашивать у разъярённого ликана было сродни самоубийству. Поэтому она встала и поплелась вслед за Эйраном, который быстрым шагом отправился в дом. — Эйран, мы хотели тебе сказать позже, — Барди стоял возле окна и, видимо, наблюдал за тем, что происходило в саду. — Заткнись, Барди. Ты второй бета, твои оправдания для меня пустой звук, — альфа поднял руку, чтобы ликан замолчал. — Знаешь ведь, что бывает за такое. И ты видишь, как я зол. Не подливай масло в огонь. — Томас очнулся, сейчас проверяет руку, — опустив голову, проговорил бородач, — пусть Алекса посмотрит, всё ли хорошо. — У неё сейчас другая задача, пусть Томас сидит и не двигается с места. У меня с ним будет отдельный разговор. — Понял, отведу его на улицу, чтобы он не мешал, — оборотень отправился за рыжим товарищем. Эйран схватил Александрину за ворот широкой рубашки и потащил на кухню. За столом сидел сгорбленный седовласый мужчина. При виде зашуганной девушки и гневного альфы он резко встал из-за стола, но тут же схватился за поясницу и сел назад. — Алекса, это господин Гест, — Эйран представил девушке гостя. — Гест, это человеческая знахарка, про которую я тебе говорил. — Да, да, отпусти ты её уже, держишь, как котёнка, — старичок указал на стул напротив, — садись, деточка, поговорим. А ты, Рэгнволд, иди разбирайся со своей стаей. Ликантроп вышел, а девушка села за стол напротив Геста. — Вся порезана, в крови, это Рэгнволд тебя так? — мужчина чуть склонил голову, разглядывая человека. — Эйран? Да, я провинилась, — Алексе стало некомфортно от пристального взгляда мутных глаз старика, и она опустила голову. — Он вообще добрый малый, зря ты его так злишь. Первый позволил тебе остаться в городе, уже только за это ты должна скакать здесь, как лань, чтобы угодить ему. — Я стараюсь выполнять свои обязанности лекаря, Эйрану это не совсем нравится. — Кстати, про лекаря, я здесь, чтобы ты продемонстрировала свои способности. Расскажи, чем ты мне можешь помочь? — Я приготовила для Вас отвар из боярышника, господин. Если вы будете принимать его по чуть-чуть каждый день, то Вам станет легче, — девушка положила руку на сердце, — с этим. — Я тебя понял, и много ты разных болезней лечить можешь? — Не все, но многие. И если не лечить, то облегчить боль, — девушка встала, подошла к печи и начала переливать отвар в стеклянный бутыль. — Это полезно, тем более для людей. У нас нет лекарей, старики бояться говорить о своих болезнях, а молодым они вовсе не нужны. Однако война показала, что лекари необходимы даже нам, — рассуждал Гест хриплым голосом, который очень понравился девушке, ведь он был похож на голос отца. — Пока я здесь, хотела бы помочь всем, кто в этом нуждается, — Алекса вернулась к столу с полной бутылкой. — Ты уже проделала немалую работу. Когда я нашёл своего сына после битвы, он сразу же начал говорить о твоей самоотверженности на поле боя, — мужчина взял отвар и положил его в сумку, которая стояла рядом со стулом. — Мне приятно, что Ваш сын оценил мои старания, — Алекса села на место и почувствовала, как один из шипов болезненно проткнул её ягодицу, но она не подала виду. — Гарди был в самом настоящем восторге. Описал тебя так подробно, сказал, что ты выглядишь, как ребёнок, но силы воли тебе не занимать, — старичок улыбнулся зардевшейся девушке. — Я была рада помочь ему, — улыбнулась она в ответ. — Передавайте вашему сыну от меня пожелание удачи и здоровья. В нынешние времена это важно. — Обязательно передам, когда встречу его, — старик встал и поправил камзол на круглом животе, — но тебе самой лучше к нему не приближаться и не попадаться на глаза. Он будто одержим тобой. Будет хорошо, если ты как можно скорее покинешь город. Если, конечно, Первый альфа тебе разрешит. — В каком смысле? — девушка встала следом. — Людям запрещено здесь находиться. Весь молодняк требует, чтобы тебя убили ради сохранения тайны Феитара. Будешь злить Рэгнволда, и он выполнит их требование. Александрина застыла на месте. «Этот город для меня тюрьма. Если народ решит, что я должна умереть, то так и будет. Ты не гостья, а преступница, которая нарушила строжайший запрет, Алекса. После сегодняшнего Эйран точно отгрызёт тебе голову при всём городе, тупая ты девчонка. Ты выжила в кровавой бойне, чтобы быть разорванной своими же союзниками». — Постарайся не ругаться с Первым альфой, от него зависит твоя жизнь. А ему сейчас хватает проблем и в городе, и за городом, — Гест направился к выходу. — Если твой отвар поможет, то я приведу свою жену к тебе. — Буду рада помочь, — отозвалась знахарка. — Правду говорят, что ваша человечность измеряется в решимости помочь другим. Ты готова подставить себя, чтобы просто помочь зверю, которого даже не знаешь. Это может тебе помочь, а может и погубить. Будь осторожен человек, ты в логове волков. С этими словами Гест вышел из дома, громко хлопнув дверью. «Человечность может помочь, а может погубить… Разве может погубить такое искреннее чувство. Хотя, судя по сегодняшней ситуации, может. Лучше мне следить за состоянием Карла и не высовывать нос. А с другой стороны, если я перестану делать то, чему учил меня всю жизнь отец, не буду биться за каждую жизнь, то потеряю всё. Я потеряю смысл своей собственной жизни, потеряю то, что делает меня человеком. Никогда, никогда я не стану предавать саму себя, своего отца, чтобы сохранить свою жалкую короткую жизнь. Надо посмотреть, что там с Томасом».