Удар сердца

«Темно. Холодно. Больно. Хочется пить. Где-то недалеко ручей». Вода шумела, неспешным потоком пробиваясь сквозь каменистое дно устья. Стояла глубокая ночь, но сквозь кроны деревьев просачивался яркий свет полной луны. Лес заволокла дремота: ветер нежно покачивал скрипящие ветви, и листья едва слышно шелестели. Александрина лежала на боку в луже собственной крови, которая застыла на коричневых листьях, опавших прошлой осенью. Боль расходилась по всему телу от левого плеча. На месте, где должна находиться грудь, теперь зияла дыра, которая была покрыта толстым слоем запёкшейся бурой крови, и лишь из артерии под ключицей вытекала тонкая струйка алой жидкости. Оперившись на правую руку, девушка ощутила острую боль: либо конечность была сломана, либо в неё вонзилась сухая ветвь. Не разбирая в темноте ни направления, ни очертаний предметов, Алекса поползла на шум воды. Всё её тело сводило судорогами, а разрывы на коже приносили невыносимые страдания. Голос так и не вернулся, поэтому девушка лишь сдавленно хрипела и задыхалась. Кровь текла изо рта и из носа одновременно, заставляя её захлёбываться. Она чувствовала противный запах рвоты у себя на волосах и щеке. Скорее всего, желудок не выдержал болевого шока. Каждый дюйм, который преодолевала Алекса, давался ей с величайшими усилиями, и вскоре правая рука не справилась с напряжением, подкосившись. Девушка ударилась грудью об землю, от чего в глазах засверкали яркие огоньки, а острая боль тут же лишила её сознания. Не известно, через сколько Алекса очнулась вновь, поскольку вокруг всё ещё стояла непроглядная ночь. Она стала более тёмной, чем в первое пробуждение, а луна будто бы пропала с небосклона. Попытки добраться до воды длились бесконечно. На каждое, даже самое крохотное, движение у человека уходило не меньше десятка минут. После множества неудачных попыток, Алекса решила лечь на спину и отталкиваться ногами от земли, потому что только они были в более-менее сносном состоянии, пускай немного ныли и немели, но это были мелочи, по сравнению с общим состоянием тела в тот момент. Однако попытки перекатиться на спину давались девушке с не менее тяжким трудом. Оттолкнувшись ногами, она повалилась на лопатки и хрипло закашлялась. Висящая на небольшом клочке кожи левая грудь надорвалась от удара, и из повреждённых сосудов хлынула кровь. Левое плечо было растерзано клыками Атиллы, а кости вывихнуты. По всему телу болели рваные раны, царапины и укусы. Места, где вонзались смертоносные клыки, глухо пульсировали. Но, на удивление, сердце стучало ровно, не сотрясаясь в бешеном ритме. «Значит ли это, что я уже умерла, а всё вокруг лишь ужасающий мир Тени?». Отогнав все пугающие мысли, Алекса твёрдо упёрлась ногами в землю и оттолкнулась. У неё вышло преодолеть намного большее расстояние, чем раньше. Вот только в порезы на лопатках впивались маленькие веточки и кора деревьев, выстилающие лесную подстилку. И как итог раны стали болеть ещё сильнее, а измученная девушка от усталости начала проваливаться в сон. Пытаясь отогнать забытье, Алекса с силой надавила на порез в левом плече пальцами сломанной руки. Боль привела её в чувства, и она снова продолжила двигаться. Отталкиваясь ногами, девушка всё ближе и ближе ощущала прохладу от лесной реки, которая в данной ситуации казалась единственным шансом на спасение от мучительной смерти. Земля под Алексой стала мягче, и это означало, что вода уже совсем близко. Холодная грязь забивалась в пылающие огнём царапины и раны. И вот, наконец, ручей зажурчал прямо под ухом девушки. Казалось, что прошла целая вечность прежде, чем она достигла кромки воды. Не раздумывая, Александрина сделала последнее усилие и упала в бездну. Холодный поток поглотил изнурённое тело полностью, и девушка расслабилась в его ласковых объятиях. Сон моментально захватил сознание. Очнулась знахарка в момент, когда солнце было уже высоко над горизонтом. Палящие лучи освещали её лицо сквозь щели между листвой длинных деревьев. Алекса подняла правую руку и закрылась от светила ладонью. «Я точно умерла. В жизни не видела солнца ярче. Должно быть уже больше полудня. Сколько же я была без сознания? Нужно осмотреть тело по возможности полностью». Опустив взгляд, Александрина увидела то, что её напугало до глубины души. Все кровяные наросты смыла вода, но вот левая часть тела оказалась покрыта тонкой плёнкой кожи, которая появилась из ниоткуда. А все остальные слои мышц и жира, к ужасу знахарки, были сорваны. Остались лишь рёбра, подёрнутые призрачно-бледным покровом. Девушка обернулась и увидела куски мяса, раскиданные на земле, вокруг которых уже летали мухи и мошки, противно жужжа. Она вновь перевела обезумевший взгляд на грудь. Левая молочная железа держалась на небольшом лоскуте воспалённой кожицы. Её необходимо было отрезать, поэтому знахарка потянулась к сумке, которая лежала прямо у неё за спиной. Видимо, она свалилась, когда Алекса ползла к ручью. Потянув за замочек, она раскрыла сумку и, запустив в неё руку, достала нож и пелёнку. Сполоснув остриё инструмента в чистой воде, Алекса, не раздумывая, резанула собственную плоть. Боль была невыносимой, однако девушка лишь зажмурилась и стиснула покрепче зубы. Выбросив отрезанную часть тела подальше, знахарка принялась осматривать остальные травмы. Правая рука, что ещё ночью казалась ей сломанной, сейчас была здоровой и крепкой. Видимо, боль настолько затуманила разум девушки, что она не могла различить, где на её теле были травмы, а где нет. А вот левая действительно оказалась вывихнута и порезана. Алексе пришлось вынести ещё одну пытку, когда она вправляла повреждённую руку. Глубокую рану девушка промыла и туго замотала мокрой тканью. Осталась лишь зияющая дыра в груди. Знахарка наблюдала за тем, как эта кожица пульсирует в такт ударам сердца. Жуткое зрелище заставило Александрину горько заплакать. Слёзы размягчили засохшую кровь на лице, от чего щёки ужасно защипало. Отчаяние смешивалось с болью и обидой. Бессилие давило своей свинцовой тяжестью на искалеченную душу, а из-за холодной воды тело онемело настолько, что девушка не могла даже выбраться на берег, чтобы отдохнуть. Лекарша выплеснула свои эмоции через слёзы и стала растирать ноги, чтобы их согреть, ведь если кровь прильёт к нижним конечностям, то появится шанс вылезти на берег и не умереть от переохлаждения и ран в воде. Кое-как Алексе удалось вернуть чувствительность ногам и с трудом выкарабкаться наверх. Пришлось отдыхать ещё довольно продолжительное время, чтобы перевести дыхание и всё осознать. «Как же болит всё тело. Хочется есть. Грудь изувечена, ещё и не известно, какие внутренние травмы нанесла тварь Атилла. Глотку разорву этой мерзкой ликанше, клянусь всем своим родом. За что она так со мной? Я найду их проклятый город и уничтожу гадину. Всего лишь надо идти вниз по течению. Но прежде необходимо развести костёр и найти себе еды. А чем это воняет?» Алекса приподняла голову и увидела, что ошмётки её плоти уже сильно подгнили, и в почерневшем куске мяса ползали личинки мух и слепней. Её вырвало от этого зрелища, но в желудке не было ничего, кроме горькой вяжущей желчи. Зверский голод не давал мыслить разумно, сил не осталось, поэтому первым делом было решено поесть. Встав с земли, Александрина вновь бросила взгляд на свою грудь. Вместо тоненькой кожицы место ранения затянул розовый мягкий покров. Ощупав своё тело, Александрина не могла поверить в столь быстрое заживление. Мысли были путанными, дикими и несвязными, от чего девушка подумала, будто сошла с ума. «Это нереально. Ничто не реально. Я не могла выжить с такой раной. Я умерла и теперь застряла на другой стороне — в мире Тени. Это мир мёртвых. Оборотней нет. Родителей нет. Никого нет. Я одна». Осев на колени, Александрина вновь разрыдалась от собственной беспомощности. Тело ныло, голова болела и пульсировала. Всё вокруг казалось таким ярким, что слепило девушку своими красками. Шум леса, от которого можно было оглохнуть, отдавался звоном в ушах, поэтому она закрыла их ладонями. Безнадёжность, которую девушка испытывала, перерастала в панику и отчаяние, которые граничили с безумием. Александрина в неистовстве попыталась закричать, но из пересохшего сорванного горла не вырвалось ни звука, лишь невнятное шипение. Остались только бесконечные жгучие слёзы, которые так и катились из её глаз. Выплеснув ярость и боль, лекарша почувствовала себя опустошённой. Ей было некуда идти, нечего делать и не к кому обратиться. Словно всё вокруг, самое дорогое и важное, испарилось, и она осталась наедине с собственными болью и страхом. Алекса обмякла и повалилась на землю. — Мама, пусть это закончится, — произнесла она беззвучно потрескавшимися губами и отдалась спасительному беспамятству.

***

Время вокруг будто перестало существовать вовсе. Девушка не знала точно, сколько прошло с тех пор, как она ушла из ликанского города, сколько продолжалась пытка, которой её подвергла Атилла. Понятным было лишь то, что с тех пор прошёл не один день, Алекса понимала это слишком отчётливо. Девушка слонялась по лесу в старой разорванной одежде, с оголённой грудью, влажными от пота и мочи штанами и полным отрешением в глазах, волоча по сырой земле походную сумку. Вездесущей зелени не было конца и края. Одни и те же деревья, одни и те же кусты. Картинка не менялась, лишь день и ночь сменяли друг друга всё быстрее и быстрее, как показалось Александрине. Окружающее пространство превратилось в свистопляску света и тени, солнца и луны, которые для неё сливались в единое целое. Апатия и уныние преследовали знахарку по пятам, не давая вздохнуть полной грудью. Тело окрепло, однако моральный дух не придавал сил взглянуть на затянувшиеся увечья. Жизненная энергия, некогда молодой и здоровой девушки, угасла, и теперь она была лишь бледным оттиском себя прежней. Серая грязь и пыль ложились на влажную кожу плотным слоем, придавая ей трупный оттенок. Волосы давно перепутались, стали жирными и сбились в колтуны. Глаза впали, а вокруг них образовались болезненные чёрные полукруги. В голове водили хоровод одни и те же фразы, которые навсегда врезались глубоко в память Алексы: “Выхода нет” и “Никто и ничто не может мне помочь”. Будто заклятье она повторяла их вновь и вновь, не в силах прекратить собственные мучения. Время шло, а Алекса словно видение блуждала по чаще, не смея остановиться на одном месте, ведь это значило бы полный крах всех её надежд. Ноги, освобождённые от ботинок, были стёрты об шершавые ветки и сухие листья, по которым девушка неустанно шагала. Кое-где острые шипы акаций пробили ступни, но боль уже казалась обыденностью. Будто без неё Алекса почувствовала бы себя окончательно погибшей. Алая кровь пачкала лесной опад. И проходя снова и снова по кругу, знахарка замечала всё больше собственных следов на коричневой подстилке леса. Кровавые отпечатки быстро засыхали, сливаясь с листьями, становясь частью Природы. И Александрина стала частью этой самой Природы. Её молчаливым стражем, наблюдающим за кипящей жизнью вокруг, но не сумевшим найти эту жизнь в собственной душе. Под сенью нежной зелёной листвы, Алекса впервые почувствовала своё абсолютное одиночество. Никогда ещё она не была столь покинутой и ненужной, как здесь и сейчас. Это сиротство выжгло на сердце девушки огромную незаживающую дыру, которую было не возможно ничем залатать. Нет такого отвара, который бы лечил искалеченную душу, нет таких ниток, которые бы смогли зашить рану, кровоточащую на её существе. Окончательно сломавшись, Александрина остановилась. Круг замкнулся. Сколько бы она не плутала по лесу, выхода из него не находилось. Была только она и ничего больше. Девушка сидела на земле и прислушивалась к звукам вокруг. Сколько же жизни окружало Алексу! Она слышала каждую букашку, которая ползла по коре дуба, что рос в сорока ярдах от неё. «Без цели нет ничего. Нет смысла бороться. Нет смысла двигаться. Нет смысла жить. А жива ли я? Боль есть, а сил — нет. Где же эта грань между жизнью и смертью? Как понять, что я мертва? Никакой надежды не осталось. Но закончить в диком отчаяние, прижатой к стенке, как какой-то затравленный зверь — это ли моя судьба? Быть истерзанной и забитой по самую макушку в грязную землю? Этого для меня хотели родители? Как я могу так просто сдаться? Я же шла к ним и надеялась увидеть их снова. Пережить столько всего, чтобы вот так сгинуть, всеми позабытой? Неужели я уже вырыла себе могилу и легла в неё добровольно? Нет. Пока меня не закопают в землю против моей воли, я не посмею сдаться. Либо жизнь, либо смерть. А умирать я не хочу». До чувствительного уха Александрины долетел шум журчащей воды. Она встала и быстрым шагом направилась к ручейку, который стал постоянным её спутником в бессмысленных скитаниях по лесу. Сорвав с себя разодранную одежду, Алекса бросилась в прохладную реку. Ледяная жидкость окутала тело девушки, смывая с неё грязь, даря ощущение лёгкости и чистоты. Наскоро обмывшись, она вылезла на берег. Солнце светило по-летнему ярко, пробиваясь сквозь кроны деревьев и согревая мокрую кожу. Порыскав в сумке, Алекса нашла запасной комплект одежды, который она предусмотрительно положила перед уходом. Сухая ткань приятно легла на чувствительное тело, придавая чувство защищенности, которого раньше девушка не испытывала, слоняясь почти голой. Лекарша вытащила из стоп колючки, промыла ранки и замотала чистой пелёнкой. Ботинки, которые она оставила недалеко от этого места, девушка нашла быстро. Полностью одевшись и преисполнившись призрачной надеждой, Александрина решила впервые за много дней поесть. Голод снова проснулся и стал по-настоящему безумным. Нужно было срочно утолить его подручными средствами. Решено было поискать в сумке крупы и мясо, но еды не оказалось, хотя Алекса точно помнила, как клала её. Лишь несколько ячневых крупинок лежали на самом дне. Мешочки кто-то прогрыз. Охотиться знахарка толком не умела, зато имела базовые навыки выживания в лесу, которым её учил отец на случай, если она потеряется. «Ты всегда был моим спасителем, папа. Без тебя не было бы ничего светлого в этой жизни». Со вздохом закинув на плечо сумку, Алекса начала шарить по земле в поисках муравейника. Это считалось самой простой охотой из всех возможных. Она быстро нашла тайное укрытие маленьких насекомых, сорвала свежую ветку и начала раскапывать их убежище. Спустя десять минут, знахарка всё-таки добралась до центра гнезда и стала вытаскивать из него куколок. На вкус они были похожи на кислую рисовую кашу, поэтому отвращения голодная девушка не испытала. Съев всех куколок, она переключилась на муравьёв. Они больно щипали за язык и губы, зато являлись довольно питательными. Но этого было мало, поэтому Александрина отправилась дальше, срывая по пути молодые веточки на немногочисленных хвойных деревьях. Они были горьковатыми, но для временного приглушения голода подходили в самый раз. Немного насытившись, знахарка решила развести костёр и подкрепиться основательно. Спички, бережно укутанные в брезент, спасли положение. Девушка собрала хворост, вырыла неглубокую ямку в земле и начала разводить огонь. Дело пошло даже быстрее, чем она ожидала, поэтому вскоре на полянке среди леса горел тёплый источник жизни. Из свежей бересты Александрина сделала котелок, соорудив ручки для него из расщеплённых ивовых прутьев, перекрутив их крестом. Удивившись многообразию различных деревьев вокруг, она отправилась искать крепкие ветви, которые могли бы послужить треногой под котелок. Для этого отлично подошла осина. Девушка построила импровизированный котёл, оставила воду греться над огнём в туеске, не забыв бросить в костёр дубовые веточки, чтобы с помощью золы посолить будущий суп, и пошла добывать продукты для готовки. «Спасибо, папа, за всё. Без твоих уроков я бы давно опустила руки и умерла в этой проклятой чаще». Какой же суп без мяса. Девушка решила наловить мышей, норки которых видела рядом со старой осиной. Но проворные грызуны были хитрее и быстрее, чем обессиленная Алекса, поэтому спустя некоторое время, она сдалась и бросила это занятие. — В следующий раз вы точно от меня не уйдёте. Скорее всего, это вы съели все мои крупы и мясо, засранцы, я ещё отомщу,— хмуро бросила она и отправилась на поиски другой пищи. Есть хотелось сильно, а мыши оказались мелкой и шустрой добычей. Пора было начать охотиться на более опасных, но медленных животных. Сорвав с дерева палку с узким разветвлением на конце, девушка отправилась искать змей. Отец говорил ей, что если удастся поймать эту ползучую гадину, то голодным ты точно не останешься. Змейки грелись под жаркими лучами. На маленьких солнечных островках тут и там были ужи и гадюки. Алекса, пару раз потерпев неудачу, всё же смогла приноровиться и поймать несколько пресмыкающихся, зажав их в рогатку. Первым делом она отрезала им головы, чтобы ненароком не получить дозу смертельного яда. Снять кожу и отчистить от внутренностей оказалось делом нехитрым, но вид извивающегося мяса вызывал у девушки лёгкое отвращение. Но ничего не поделать, нужно было что-то есть. Закинув порубленные тушки в котёл, лекарша начала добывать корни лопуха и чертополоха. Собранные корешки она промыла, порезала и бросила в туесок к змеиному мясу, не забыв приправить всё дубовой золой. Змеиный бульон неприятно пах, но это не останавливало девушку, которая твёрдо решила выжить. Мясо было костлявым, а корешки горчили. Но Алекса вдоволь наелась и осталась довольная своими кулинарными способностями и навыками выживания в дикой природе. Сытый желудок давал определённую надежду. Теперь предстояло заготовить еду на следующий день и подыскать место для ночлега. Бросив под горячие угли клубни лопуха для запекания и набрав во флягу чистой воды, знахарка отправилась оборудовать свой безопасный уголок. Недалеко было надломленное старое дерево, которое сразу же приглянулось Александрине. Чтобы было комфортно спать, она выстлала под ним слой сухого мягкого мха, предварительно подержав его над костром, чтобы тот пропитался дымом и защищал её от насекомых. Потом собрала побольше крупных веток осины, облокотила их на ствол дерева, чтобы внутри получилось укрытое со всех сторон жилище. Обрадовавшись своей находчивости, знахарка даже сделала плотную подушку из мха, скрутив её ивовыми прутами. Счастливая и сытая она легла спать. Проведя первую сознательную и спокойную ночь, Александрина проснулась ещё более окрылённой. Выживать в дикой природе оказалось жуть как интересно. «Это не иначе как влияние мамы — любительницы приключений и путешествий». Лекарша позавтракала запечёнными клубнями, вновь искупалась в холодной воде, проверив заодно своё тело на наличие клещей. Но не так насекомые беспокоили Алексу, как состояние тела. Кожа окончательно затянула дыру на боку и над сердцем, и теперь рана выглядела не так пугающе. Левой груди не было, да и только. В остальном всё смотрелось вполне обычно. Порезы и проколы от клыков затянулись, даже шрамов почти не осталось. Удовлетворённая своим здоровьем, она решила, что через пару дней отдыха пойдёт искать выход из бесконечного зелёного лабиринта.