Удар сердца

Оставаться на одном месте не только не имело смысла, но и было опасно, ведь выброшенные кости и куски мяса могут привлечь диких животных к месту стоянки. А если изучить следы зверей, то появится возможность уйти с их троп, чтобы не стать лакомством на празднике жизни у медведя или волка. Собрав свои пожитки, Александрина отправилась на поиски другого места для ночлега или, возможно, выхода из бесконечного лесного массива. Однако важным оставалось — не уходить далеко от ручья, чтобы в случае необходимости пополнять запас воды во фляге. Чаща, казалось, сгущалась с каждым шагом знахарки: кусты становились пышнее и выше, а деревья переплетали свои ветви, словно то были крепкие рукопожатия, от чего свет почти не проникал на нижний ярус леса. Всё вокруг опутывало вечнозелёным плющом, который вытягивал все соки из вековых гигантов. Воздух стал более затхлым и удушливым, словно рядом находилось глубокое болото. Однако земля оставалась твёрдой, не допуская даже намёка на трясину неподалёку. Александрина поняла, что выбрала самое худшее направление из всех возможных, ведь застрять в топи — значит погибнуть. Она развернулась и зашагала в другую сторону. Здесь воздух был более свежим, поэтому вскоре у скиталицы проснулся аппетит. Самой доступной пищей были мелкие грызуны. Мышки развелись тут в огромном количестве. Скорее всего, у них просто нет здесь естественного врага, например, лисы. Поэтому Александрина решила поймать этих несмышлёнышей на очередной невкусный, но питательный, в данных условиях, суп. «Папа говорил, что мыши часто устраивают норы прямо под птичьими кормушками: зачем далеко ходить за едой, когда она может падать на тебя прямо с неба. Проще говоря, нужно найти ягодный куст и постараться сцапать парочку грызунов. Раз плюнуть!» Вот только задача и во второй раз оказалась девушке не по силам. Куст был найден, но юрких хитрюг поймать так и не удалось. — Чёртовы мыши! Чёртов лес! Ни ягод, ни мяса, одни палки да кора, и что прикажете мне есть? — громко выругалась Александрина хриплым голосом. «Фух, надо перевести дух и попробовать ещё раз. Не птиц же ловить. Ни силков, ни капкана нет, да и на голодный желудок не думается. Как же вас поймать, маленькие негодяи?» Девушка внимательно изучила имеющиеся мышиные норки под кустом. Это навело её на мысль о том, что легче перегородить им все пути отхода, чем следить сразу за всеми норками. «Итак, этим грызунам не нравится запах полыни, а недалеко есть лесная опушка, которая заросла этой травой. Если закрыть все ходы этим вонючим растением, то, возможно, они туда не сунутся?» Так Алекса и поступила: собрала побольше полыни, заприметила все входы в убежище зверьков, плотно их замуровала и стала копать под единственный открытый выход. Как она и ожидала, мышкам некуда было деваться, и они поползли прямо в руки знахарке. А чтобы проныры не убежали, она тут же ломала им хрупкие хребты. Когда мышей набралось достаточно для супа, девушка начала разводить костёр уже на новом месте. Соорудив по вчерашнему опыту конструкцию из туеска и треноги, она принялась готовить тушки: ободрала кожу, удалила горькую селезёнку и бросила мясо на костях в закипевшую воду. «Через час будет наверняка готово, а я как раз разберусь с ночлегом. Спать на земле опасно, вдруг пожалует незваный лохматый гость. Если медведь — это не так страшно, а вот с оборотнем сейчас встретиться не хотелось бы. Волки плохо карабкаются по деревьям, а человека я услышу, наверное. Поэтому сделаю себе домик на дереве, как мечтала в детстве». Александрина, загоревшись мыслью об исполнении давнего желания, с энтузиазмом принялась за работу, объем которой предстоял немалый. Выбрав самое крепкое дерево из всех, растущих неподалёку, девушка взобралась на него. Так нужные ей сейчас ветви росли на этом великане просто идеально для сегодняшнего места ночлега, образуя между собой небольшую "рогатку", на которую Алекса и уложила вручную сломанные прутья плотным настилом. «Удивительно, сколько сил прибавляется, когда хочешь жить, ведь сломать свежие ветви оказалось сущим пустяком. Забавно». Поверх подготовленного настила, она положила плотный слой листвы. Лежанка была готова, поэтому Алекса со спокойной совестью отправилась праздновать свою находчивость. Мыши на вкус напоминали кролика, что несомненно порадовало знахарку, которая недавно ела мясо противных змей. Плотный ужин в сгущающейся тьме навеивал тёплые воспоминания о семейных походах, которые Верманды устраивали в середине лета. «Как мы объедались ягодами, с ума сойти. А папа всегда мастерски ловил в силки куропаток, которых бесподобно жарил на вертеле. Сейчас бы поесть такого мяса. Наверное, необходимо сделать пару силков для более вкусной и крупной дичи. Но для этого понадобится верёвка. Естественно, я не догадалась положить хотя бы один моточек в сумку. Ну, ты и глупая, Алекса. Зато можно сделать нить из растений, как учила мама. И где только нахваталась этого аристократка, ума не приложу». Время было позднее, поэтому быстро затушив костёр и начисто скрыв следы своего пребывания здесь, девушка отправилась в своё укромное местечко на дереве. Теперь только белки да совы знают, где скрыт ночлег человека. Следующее утро выдалось пасмурным, поэтому Александрина не смогла сразу понять, который час: то ли раннее утро, то ли уже перевалило далеко за полдень. Весь предстоящий день оказался посвящён изготовлению верёвок и поимке дичи. Верёвку было решено плести из крапивы, которой вокруг росло предостаточно. И зная жгучие свойства этого растения, знахарка предварительно облила её кипятком. Это значительно помогло в сборе. Отделив листву от стебля, Алекса разрезала ножом деревянистый ствол и достала из него мягкую кожицу. Растерев прожилки между ладоней, знахарка получила длинные прочные нити, из которых сплела косички, чтобы верёвка была толще и надёжнее в охоте. Александрина с помощью самодельных шнуров соорудила силки: петлю сделала по размеру ладони, а затем, закрепив её на заячьей тропке между кустов, убрала все свои следы и принялась ждать. Только к вечеру в ловушку забрёл нерадивый житель леса и тут же попал на ужин к человеку. Мясо было приготовлено на вертеле. И хотя оно немного подгорело, Александрина всё равно съела его до последнего кусочка, обглодав даже косточки. И на ночь предусмотрительно оставила ещё одну ловушку, чтобы утром тоже полакомиться новым блюдом. После удачной охоты и аппетитной еды, можно было и отдохнуть, а завтра с новыми силами пробовать искать выход из леса. С такими мыслями и с чистой душой лекарша легла спать. Воодушевлённая Александрина с утра снова нашла в силках дичь и плотно ей позавтракала. Теперь уж точно девушка сможет продолжить свой путь. Уходить от воды она не хотела, поэтому пошла по течению ручья. Дорога давалась ей легко. Странные радость и эйфория переполняли девушку изнутри, от чего она тихонько запела себе под нос песенку, которую часто слышала от счастливых пьянчуг в тавернах: Мы должны жить каждым днём После дня, как мы умрём. Эй, как ты пьёшь! А устрой-ка нам дебош! Бей посуду, бей бутылки, Не забудь, ты, сгнить в могилке. Присоединяйся к нам скорей, Мы похожи на зверей. Глупая нескладная песня глубоко засела в голове у девушки, которая часто посещала питейные заведения в компании друзей. И, когда ей было совсем грустно, она бубнила под нос эти строчки, чтобы вспомнить ту пьяную радость в глазах забулдыг, которые будто бы не переживали совсем ни о чём в своей никчёмной жизни. Они просто были по-своему счастливы. Скитания по лесу Александрине вскоре надоели. А ещё она проголодалась. Подземных жилищ в округе оказалось много, но вот мышей не было видно уже несколько часов. «Хоть бы кто-то пробежал вдалеке. Такое ощущение, будто я здесь осталась совершенно одна». Разочарование всё больше и больше охватывало знахарку. Лес был огромен, но нигде не было даже признака жизни. Словно все лесные звери разом вымерли или испугались чего-то, или вовсе ушли из этих мест. «Может, эттины их так напугали, а может, и оборотни. Наверняка они часто здесь проходят. Возможно, все эти вытоптанные тропки принадлежат им?» И действительно, тут и там встречались хоженые тропы. Трава была примята, а листья пожухли сильнее, чем в других частях леса. Наверняка где-то рядом находится выход прямо к Феитару — городу ликантропов. Однако девушка никак не могла его найти. Вдруг за её спиной послышалось шуршание. Бесшумно развернувшись, Алекса увидела самку оленя. Она неспешно передвигалась между деревьями, не замечая человека. Олениха была крупной, с длинными тонкими ногами, её шаг был ровным и осторожным. Благородное животное поражало своими повадками и походкой. Всё произошло неожиданно даже для самой Александрины. Внутри у неё загорелось неизведанное доселе чувство. Она понимала, что поймать такую быстроногую добычу ей не под силу, поэтому девушка разозлилась. Невыносимо было есть вонючих змей, когда по лесу гуляет свежее вкусное мясо. Голод оказался сильнее разума. Лишь этой искры негодования в совокупности с дикой яростью хватило, чтобы тело пронзила безумная судорога. Агония охватила всё нутро девушки. В глазах замелькали красные огоньки, ослепляя знахарку. Руки сами дёрнулись вверх, и в тот же миг Алекса смогла разглядеть то, что происходит с её телом. Вся кожа пылала, расщепляясь и лопаясь, а на месте разрывов тут же вздымалась красно-бурая шерсть. Тонкие короткие ногти обрастали чёрным налётом, формируя острые когти. Большой палец начал подниматься вверх. Вместо рук образовались две мощные лапы. Спина хрустела и прогибалась против воли Александрины. Мышцы горели и распухали. А боль стала настолько яркой, что заполнила собой всё вокруг, и время просто перестало существовать. Казалось, что мука длилась несколько часов, хотя обращение произошло почти мгновенно. Девушка успела скинуть только незастёгнутую рубашку да сумку, прежде чем вся остальная одежда разорвалась на волчьей туше. Как и говорил Таммая: "Личность стирается, и на передний план выходит он — волк". Двумя огромными прыжками зверь приблизился к своей жертве и сжал её шею в пасти. Всего одного точного укуса хватило, чтобы животное обмякло в крепкой хватке хищника. В тот момент, когда последняя судорога прошлась по тушке оленя, сознание вернулось к Александрине-человеку. Понимание содеянного лавиной обрушилось на недавно истерзанную оборотнем девушку. Она разжала пасть, и труп упал на землю. Вот только хуже, чем картина убийства было то, что тонкий нюх волка уловил запах молока, исходящий от оленихи. Алекса словно ощутила резкий удар под дых. Отчаяние и злость на саму себя разрывали душу на части. Очертания природы вокруг расплывались, будто бы девушка была ужасно пьяна, к горлу подступал ком. Знахарка вновь ощутила то отчаяние, которое её преследовало недавно. Она только что убила не одного, а двух оленей разом, ведь маленький оленёнок не сможет выжить без матери в этом недружелюбном лесу. Отойдя на несколько шагов назад, волчица яростно начала рвать шерсть на теле собственными когтями. Окровавленные клочки летели в разные стороны, а затуманенный взгляд рыскал по округе в поисках свидетелей страшного преступления. Когда боль от нанесённых ран стала совсем невыносимой, она упала на листву и затихла. Девушка не понимала, что с ней случилось. Что за магия такая таилась в городе ликанов, в их лесу или еде? Как она, будучи человеком с рождения, смогла стать сейчас зверем, сама того не подозревая. Нанесение травм собственному телу в данный момент помогло Александрине не впасть в цепенеющий шок. Ведь когда ты причиняешь боль себе, то подавляешь имеющиеся в тебе животные инстинкты, которые всегда направлены на самосохранение. Самоповреждение стало противоестественным явлением для организма и поспособствовало возвращению в человеческий облик. Обращение прошло не так болезненно, как в первый раз. Лекарша лежала на коричневых листьях и смотрела на остывающий труп. Она чувствовала себя даже хуже, чем это бедное животное. Зверь уже отмучался, а вот человеку придётся нести груз своего страшного поступка всю жизнь. Обнажённое тело девушки содрогалось в мучительных конвульсиях. Не вынеся всего груза, который свалился на неё, Александрина разрыдалась. «Как такое возможно? Мои родители — люди, и я бы точно знала, если бы они были оборотнями. Кто я такая? Что со мной сделали эти ликантропы? Как вернуть всё назад? Мог ли это со мной сделать Карл? Предал ли он меня? Вот только я точно знаю, что мне теперь нельзя домой. Я не могу показаться перед родителями и горожанами в таком виде. Выходит, что у меня осталась дорога лишь в одном направлении — в Феитар, в город, где живут ликантропы. Я уничтожу этих грязных тварей». Мрачная картина на опушке леса была написана словно только кровью и грязью. Из-за пасмурной погоды в чаще стоял серый сумрак, а на земле и стволах деревьев запеклась алая жидкость. Здесь жила боль и смерть. Лес начал ощущаться ещё более неприветливым и ужасающим, необходимо было срочно бежать оттуда. Кое-как поднявшись на ноги, Алекса накинула на себя рубашку, взяла сумку и долго смотрела на свою жертву. Это зверское убийство было бы нечестным, если бы она просто бросила труп лежать посреди леса. «Убил зверя — съешь его. Ведь папа говорил: "Не будь человеком в такой ситуации. Звери убивают только ради пропитания, а человек — для забавы". Я сейчас слишком голодна, чтобы оставить свежую тушу гнить. Сама же и хотела убить это копытное ради мяса». Снова сбросив с себя одежду и вооружившись ножом, девушка принялась разделывать оленя. Сначала сняла шкуру: положив тушу на бок, сделала надрезы по брюху от головы до хвоста, затем вокруг шеи, а под конец и коленных суставов ног. После того, как из убиенного животного вытекла вся кровь, Александрина положила олениху на расстеленную шкуру, разрезала брюхо и начала извлекать внутренности, вытаскивая кишки и сухожилия, но при этом очень осторожно отделила желчный пузырь, чтобы не повредить его. Отрезав голову с шеей, девушка полностью расчленила тушу по суставам. Кровь животного она собрала в пустую флягу, дабы в дальнейшем её прокипятить. Алекса слышала от отца, что кровь — ценный источник соли. И хотя знахарка справилась с задачей по разделке туши, но само действие всё-таки далось ей с трудом, поскольку олениха была намного больше маленького человека. После Алекса отделила мясо от костей и, сложив его отдельно, отправилась разводить костёр. Через несколько часов ужин был готов, и девушка в скорбном молчании потрапезничала. Вот только мысли о собственном обращении не давали ей покоя. Душа металась из стороны в сторону, сжимаясь в крохотный комок. И не было ответов ни на один из тревожащих знахарку вопросов. «Как? Как такое могло случиться? Ни в одной легенде, которую я слышала в своей жизни, не было даже вскользь упоминания превращения человека в оборотня. Но если я обратилась, это значит, что ликантропы — не другая раса. Мы все люди, или были когда-то людьми. Может оборотни тоже так обращаются, как и я? Карл ничего мне об этом не рассказывал. Не хотел напугать? Что же происходит в этом чёртовом лесу?» Настало время снова искать ночлег. Сил, чтобы уйти куда-то далеко от места своего гнусного преступления, не было, поэтому девушка просто залезла на дерево, села на массивную ветвь, привязала себя верёвкой к стволу и так и уснула. Ночь была неспокойной, Александрина то и дело просыпалась от шорохов и гула, но не могла определить их источник. И когда время перевалило за полночь, а лес утонул в непроглядном мраке, явились они. Трое эттинов, рыча друг на друга, осторожно крались по чаще. В каждой руке у них было по маленькому факелу, которые слабо освещали лесную подстилку. Однако монстры ориентировались лишь на запах, шмыгая носами с широкими ноздрями. Всё нутро Александрины сжалось при виде врагов. Дыхание перехватило. Чудовища могли почувствовать запах человека, увидеть костёр и выпотрошенную тушу животного. Они пришли за ней? Эттины, неуклюже перебирая ногами, приближались к месту стоянки. Они, как собаки, обнюхивали каждую каплю крови, что была расплёскана повсюду. Один из них подошёл к костям оленя и принялся их тщательно рассматривать. От одного их вида и воспоминаний о тех зверствах, что эттины творили во время битвы, у Алексы затряслось всё тело, комок подступил к горлу, а на коже проступила испарина. «Они найдут меня по запаху, я оставила за собой кровавый след, мои раны до сих пор сочатся сукровицей. А один громкий вздох, и я — труп. Что же делать? Никто не объяснял мне, как превращаются в волка по своему желанию. Может, если бы я обратилась, то смогла бы от них убежать? Думай, Алекса, думай». Однако времени на раздумья у неё не было. По ворчанию и передвижениям этих существ стало понятно, что они уже нашли след и сейчас медленно приближаются к дереву, на котором затаилась знахарка. «Как можно их убить? Карл говорил, что надо оторвать голову или вырвать сердце… Но не у троих же сразу! Мне одной с ними не справится, если не придумаю более хитрый план, чем глупое нападение в лоб». Выгадав момент, когда эттины сильно зашумели, девушка достала из сумки деревянную тарелку, которую взяла в доме Карла, и бросила её подальше вглубь леса. Это помогло отвлечь одного из существ, который побежал на источник неожиданного звука. Время всё равно поджимало, поскольку двое так и остались на опушке и продолжали принюхиваться к крови, всё ближе и ближе подходя к убежищу. Обращаться нужно было немедленно, и Александрина начала вспоминать всё, что сделала с ней Атилла, чтобы разозлиться. И это сработало. Страх и злость заставили волка проснуться. А как только девушка разрезала верёвку на своей талии, началось обращение. Волчица спрыгнула на землю, но превращение было столь стремительным, что ни она, ни эттины не успели понять, что же произошло. Зверь вновь принял для себя самое важное решение, не беря в расчёт мысли человека. Алекса хотела бежать со всех ног, но волчья сторона определила, что побег — не выход. Доли секунд ушли на то, чтобы личность вновь взяла верх над животной сущностью, но решение уже было принято. Волчица знала, что нужно делать, это её территория. И Алекса бросилась защищать её любой ценой, но лишь одна мысль вертелась у неё в голове ярче всего: «Артерия на одной из шей — стоит её перекусить, и я убью его мгновенно, остановив одно сердце». Знахарка прекрасно помнила, что эттинов забавляет паника и крики, поэтому решила действовать настолько спокойно, насколько это вообще было возможно в данной ситуации. Существа они были медлительные, поэтому Алекса поочерёдно оббежала все деревья по кругу, чтобы разделить тупых и неповоротливых врагов. Как она и думала, они лишь медленно приближались лицом к дереву, а развернуться для них оказалось проблематично, так как каждая из двух голов тянула одиночное тело в свою сторону. Один прыжок, и Александрина вцепилась в горло эттина мёртвой хваткой, глубже загоняя острые клыки в твёрдый покров. Существо сдавленно зарычало, но повалилось на землю. В какой-то момент из перегрызённой сонной артерии начала бить кровь горячим фонтаном, который, прерываясь в такт сердцебиению, то становился меньше, то увеличивался. Враг лежал на земле и не двигался. Был ли он без сознания или мёртв — не важно. Главное — обезврежен. Оставшийся в этом закутке эттин тут же сообразил, что за его спиной происходит что-то неладное, и оглянулся. Сцена убийства его собрата вызвала в нём волну негодования и ярости, он громко зарычал и понёсся на волчицу, размахивая факелом. Страха Александрина не испытывала, только стойкое желание выжить в схватке и защитить свою обитель. Поэтому она без единого звука отпрыгнула в сторону от злобного существа, который не успел остановиться и на полном ходу врезался головой в дерево, споткнувшись об мёртвого соратника. Временное бессилие врага помогло девушке прикончить его укусом в шею. Знахарка точно знала, где находится сонная артерия, и как легче её перерезать, а ехидно фыркнув, подумала: «Спасибо, папа, что бы я делала без твоих нудных уроков по строению тела». Оставался третий противник, шаги которого было легко отличить недалеко от места резни. Он ворвался на опушку, словно ураган, сметающий всё на своём пути. Этот эттин оказался умнее своих союзников и не стал бежать сломя голову прямо на волчицу. Он в три больших шага преодолел расстояние, разделявшее его и девушку, и с размаху ударил её кулаком по длинной морде. От неожиданного удара знахарка потеряла равновесие и упала на землю, жалобно заскулив. Вот только эттин на этом не закончил избиение. Он схватил волчицу за шерсть на спине, подняв вверх, и кулаком стал бить по рёбрам, словно избивал мешок с сеном. Александрина рычала, скулила и пыталась укусить мучителя, но это его ещё больше радовало, от чего он увеличивал силу удара. Ужасная боль пронзала стан девушки вновь и вновь. Казалось, что на теле лекарши не осталось ни одного целого участка. От усталости и натуги она больше не могла произнести ни звука, поэтому эттину стало скучно, и он швырнул волчицу в сторону. Алекса, собрав все силы в кулак, поднялась на лапы и вновь бросилась на своего истязателя, вцепившись ему во внутреннюю сторону бедра. Находящаяся там артерия была пробита клыком, нога эттина подкосилась, и он осел, склонив перед волчицей колено. Но даже этого знахарке показалось мало. Она схватила существо за шею и начала выгрызать оттуда куски плоти. И только тогда, когда враг затих, прекратила измываться над его трупом. Картина всё так же была написана кровью и грязью, как и раньше. Но теперь в душе Александрины был лишь покой. Она защитила себя и свою территорию.