Лопатой по цветам

Гилберт вздохнул от глупости всей этой ситуации, в которую был втянут против его воли. Пруссак поднялся с дивана, собирая цветы и выкидывая их в мусорку на кухне, так как поставить их в вазу уже не было возможно. Осмотрел просторы новой кухни, которую босс Ани с боем заставил русскую установить вместо советского старья (хотя вскоре Россия уже сама светилась от счастья готовя на новой технике и полируя столешницу). Это — кухня, которой распоряжается только она. Взяв баночку пива в холодильнике вместо упомянутого ящика вина, Гилберт поднялся в спальню русской на втором этаже, с ноги открывая дверь и проходя внутрь под недовольный взгляд России: — Ну и чего ты тут сидишь? — он уселся рядом с ней на большой кровати, открывая пиво и делая глоток. Сама же русская сидела, обняв свои колени, и недовольно сопела. — Анька, ты ведешь себя как маленькая глупая девочка без мозгов, — после этих слов в него полетела декоративная подушка, которую Гил успешно перехватил. — Уходи, — тихо пробубнила она, отворачиваясь от Гилберта, чтоб не смотреть на него, не показывать свою слабость. Но в случае с Гилбертом это не работало. Он хорошо знает её, а она — его. Они множество раз видели разные стороны друг друга: радость, страх, гнев, безумие, печаль из-за смерти близких. Весь этот коктейль они наблюдали друг у друга, потому вполне могли понимать чувства своих оппонентов, как и сейчас. — Боишься, что я встану на его сторону? — Пруссия задал очевидный вопрос, висевший в воздухе дамокловым мечом. — Нет уж, сами сражайтесь, я слишком стар для этой фигни, — он отмахнулся от сурового взгляда русской. — Только не говори, что хочешь запереть меня где-то в Сибири? — это был не вопрос, а утверждение, после которого оба улыбнулись друг другу. — Пойдём, Ханни, Великий сегодня тебя кормит! — самодовольно произнес пруссак, допивая открытую баночку пива и выкидывая её в мусорку, которая стояла под туалетным столиким русской. Сама комната Брагинский была довольно просторной и светлой, с минимумом мебели, большим зеркалом во весь рост и выходом на балкон. Весь дом преобразился вместе с хозяйкой, также влияя на её поведение и манеры, а в особенности на привычки. Россия рассмеялась, вставая с кровати, и поправляя задравшуюся футболку, прогоняя плохие мысли прочь: — Думаешь будет война? — печально вздохнула она, смотря на Гилберта. — Не думаю, они не настолько тупые, чтобы пробовать одни и те же методы, словно под копирку, — он в ответ пожал плечами на манер хозяйки дома, вставая, подтягиваясь и разминая плечи. — Скажи это ещё раз, вспомнив «оранжевые» революции сделанные как под копирку, и не забудь их традиционный символ — кулак в кругу или в чём он там, — Россия сделала неопределенный жест рукой, помахав кистью туда-сюда, вызывая смех пруссака. Он подошёл к двери и открыл её перед русской, пропуская ту первой. — Аня, это отдельные территории фестивальной демократии, на которых не остается на ночь здравый смысл* — парировал Гилберт, вспоминая высказывание одного очень мудрого политолога России. — Хорошая фраза, надо запомнить, или лучше тебя отправить как анклава — Аня щелкнула его по носу, выйдя в коридор и спустившись первый этаж, зашла в кухню. — Ты хочешь, чтоб я домогался бедняжки Канады на глазах у прифигевшего Альфреда и схватившего инфаркт Артура, под комментарии Франции как и куда мне вставлять? — язвительность только накалялась, но ни одному из них не было обидно — это были просто дружеские подколы между ними, как между давними друзьями. — Если от этого на собрании будет тишина, то Германия подарит тебе ящик пива — русская села за стол, наблюдая, как Байльдшмидт достает продукты и начинает готовить, выбирая свой любимый в доме Ани большой нож. Хороший такой, из стали, с удобной ручкой, словно выбирал не на подарок в новый интерьер для русской, а для себя любимого. Готовить и восхвалять свою кухню. — Скорее пиздюлей за такое, нежели пиво — фыркнул он, нарезая мясо кубиками. Достав из шкафов сковородку и оливковое масло, налил немного и оставил накаляться, подготавливая всё для готовки. — Кстати о нём, похоже, он всё же влюбился в тебя, я ему звонил, — он повернулся к русской лицом, смотря на то, как она мрачнеет на глазах. — Кажись, хорошо ты тогда его огрела лопатой… — Жаль, что мало, — сквозь зубы процедила Аня, хмурясь сильнее. Ей эта ситуация совершенно не нравилась.