Глухой телефон МГЧД

Сергей гладил-гладил Олега по скулам, по спутанным темным волосам, переходящим в перья ближе к затылку и совсем не слушал Птицу. Не слушал и даже больше того — игнорировал. Будто если он так и остался бы здесь, на этом грязном пляже вместе с Олегом, если смотрел бы на него, улыбаясь краями бледных губ, то время замерло бы, застыло бы навсегда. Не было бы ни разбитого вертолета, ни падения в воду, ни Рубинштейна, ни саднящей раны, ни этого премерзкой стеклянной сосули, которую он все еще видел краем глаза, никаких проблем. Ничего бы никогда не случилось больше, кроме радости, кроме умиротворения. Но реальность никогда не была к нему милосердна.  — Сере-е-е-е-е-жа… — Птица был уже совсем близко, казалось, что у самого уха. — Поговори со мной, Сергей, а то где ты был, там не будет тебя больше, а где не будет тебя, там не побываешь вновь. И не говори, что я не предупреждал… Игнорировать такую чушь никакой возможности не было. Она нежеланно запускала шестеренки гениальных мозгов, раскачивала маятник тревоги. Только не сейчас, только не снова, когда перед глазами была такая идеалистическая картина.  — Что ты несешь? — Разумовский ответил, но глаз от перелива олежьего оперения не отвел. Представлял, как нарисует огромную картину и повесит в кабинете. Идеально!  — А? — Олег удивленно вскинул брови, отчего чешуя на щеке выдала в своем блеске какой-то новый, совершенно невообразимый цвет.  — Это я не тебе, Олег, Олеженька… — Сергей снова улыбнулся и ласково провел костяшкой пальца дрожащей руки по густой бороде Олега. Хотелось смотреть и смотреть, но глаза почему-то стали закрываться. Сами, без его воли на то. Он пытался разлепить их изо всех сил, но не получалось: сначала в боковом зрении расплылся ненавистный Лахта-центр, а потом начало размывать и Олега — и это было обиднее всего. Его милые, родные черты еще виднелись, как через мутное стекло, а потом и тепло огромных рук-крыльев, и колючая борода под пальцами — все пропало. Только холод — замогильный, пронзительный — сковал все тело. И смех, хитрый и клокочущий смех, раздавался где-то далеко, будто через подушку. *** Гром очнулся первым. Помещение было душным, потолок низким, а пол, на котором он сидел — твердым. В полумраке, едва развеиваемым светом тусклой лампочки, были заметны силуэты Юли и Димы. Каждый из них был прикован к одной из трех бетонных стен, а третью заменял собой огромный черный экран непрозрачного стекла. Руки у Игоря от такого положения занемели напрочь, отчего тот решил, что они проторчали здесь немало времени. Никак не меньше нескольких часов. Но ориентиров не было — не разберешь. Голова гудела — мысли барахтались в ней, как тараканы после дихлофоса. Стояла тишина. Первым делом Игорь размял руки и подвигал плечами, чтобы дать крови разойтись по телу, потом пришла очередь ног. И тут, видно, они его заметили. Кто были эти они — Гром не имел ни малейшего понятия.  — Приветствую. — раздался спокойный левитановский тембр будто бы отовсюду. Игорь вздрогнул и задумался. Юля и Дима явно были в глубокой отключке, если вообще были еще живы. От этой мысли желудок свело судорогой страха. Никто из них даже и не пошевелился за те несколько минут, сколько он был в сознании. Надо было срочно что-то предпринять. Попробовать начать играть по правилам собеседника и выяснить, что ему нужно? Других вариантов и не было. — Ну здравствуй! — ответил Игорь после минутной заминки. — Как самочувствие? — будто старого знакомого спросил его мужчина. — Знаешь, хреново! — Игорь потер нос о воротник куртки. — Не расскажешь, что мы тут делаем вообще? — Ждете результата своих анализов. — В лучших традициях злодея голос не стал лукавить и выдал, как на духу. — Если составчик хорошо работает, то мы вас отпустим. — Каких анализов? Какой составчик? — Гром повысил голос, совершенно не понимая, о чем говорит таинственный собеседник. — Вы разве военный химик, Игорь Константинович? — В голосе, кажется, мелькнула нотка улыбки. — Ты шутки со мной не шути! — Игорь начал заводиться, отчего туман в голове постепенно прояснялся. — Знаю я вас, сектантов.  — Сектантов? — удивленно переспросил голос. — Игорь Константинович, мы не сектанты. В некотором роде мы верим в одну цель, но с религией ничего общего, не подумайте. Всего-то хотим дать возможность нашему заказчику быть чуть счастливее. И не только ему, разумеется. Некоторым еще. Заказчикам. Окончательно пришедший в себя Гром ловил каждое слово, пытаясь связать все факты воедино. Странные видения Димы, Олег Волков, которого видела только Юля, все прошлые события — галлюцинации? Или только часть из них? И как узнать — какая? Кто были эти заказчики? Олигархи? Правительство? У кого было достаточно власти, чтобы проводить такие опыты над людьми?  — О, вот и результаты! — мужчина был воодушевлен. — Потрясающе! Ваш мозг справляется лучше всех. Думаю, прослеживается необходимая прямая зависимость от уровня интеллекта. Что же, господа… — он отодвинулся от микрофона, явно обращаясь к неизвестным людям рядом. — Нам стоит приступать к основному плану? Начнем со штата Вашингтон? У противоположной стены загремели цепи — открыла глаза Юля. Ее лицо выражало полнейшее смятение, она беспорядочно оглядывалась по сторонам и начала надрывно хрипеть. В этот миг Игорю стало по-настоящему страшно. *** Его кто-то куда-то вез — сидение было мягким и большим, он полулежал на нем с закрытыми глазами. Иногда подпрыгивая на лежачих полицейских машина двигалась плавно и почти бесшумно. Пахло дорогим кожаным салоном. Рана была туго перевязана, а одежда сухой — кто-то позаботился о нем со всей аккуратностью и предусмотрительностью. Сергей ощупал карманы — старой мотроллы не было. Олега, видимо, тоже здесь не найти. Сердце накрыла глухая тоска — как бывает, когда настигает ожидаемое разочарование. Руки слушались плохо, будто еще не отошли от холода, хотя он чувствовал себя почти нормально. Как здоровый человек. Почти.  — Куда вы меня везете? — Разумовский спросил с нажимом, настолько серьезно, насколько мог. — Кто вы?  — Выполняем ваши распоряжения, — глубоким спокойным голосом отозвался сосед по такому же большому креслу в дорогом минивене.  — Я вижу вас в первый раз! — Повернувшись всем корпусом, Сергей растирал глаза тыльной стороной руки — зрение все еще было нечетким. — Немедленно дайте мне телефон и остановитесь! Мужчина вздохнул и пожал плечами, потянувшись к портфелю, стоявшему у ног. Правда, вместо того, чтобы действительно дать Сергею телефон, он выхватил оттуда небольшой баллончик с кислородной маской и ловко прижал ее к лицу Разумовского. Тот никак не мог ожидать такого поворота событий — откинулся назад, в попытке увернуться, но не преуспел. Задержать дыхание тоже не вышло — сопротивляясь, он все-таки вздохнул. И сквозь лобовое стекло на него, прямо в его широко распахнутые многострадальные глаза, полетела черная метель. Водопад из блестящих перьев, загородивших собой обзор, залепивших веки сплошной чернильной пеленой. Мгновение — и они затмили собой все: незнакомого мужчину на соседнем кресле, водителя, сам салон машины, дорогу перед ним и даже небо. Через несколько минут мужчина отнял от лица Разумовского маску, и тот преувеличенно изящным движением оторвал голову от подголовника и ухмыльнулся.  — Сколько лет, сколько зим! Как там наша операция? Мы успеем долететь до Москвы? А то четвертая мировая начнется без нас, а мы не в бункере. Нехорошо получится! — Сергей хохотнул в кулак, поправляя лацканы пиджака. — И спасибо за одежду. У моего простофили совершенно нет вкуса.  — Мы рассчитываем, что теперь вы всегда сами сможете выбирать себе одежду. — Собеседник явно подлизывался, но Птица никогда не был против открытой лести. — Как и всю судьбу нашей цивилизации, Хозяин. — Он почтительно склонил голову так низко, как только мог, сидя в автомобильном кресле. Птица повернулся к окну — судя по всему, до аэропорта оставалось всего-ничего. А там: маленький самолет, час-другой дороги, самый надежный бункер в мире — и он будет наблюдать, как на поверхности Земли разворачивается последняя война. Война дураков. После которой дураков не останется.