Она шла рядом с ним, забавно закутавшись с головой в плед.
Она доверилась ему.
Дождь усиливался, и ей не хотелось промокнуть насквозь и заболеть. Тем более её неуправляемые волосы совсем зажили своей жизнью в этой влажности. Поэтому самым верным решением стал плед, накинутый на голову.
Теодор же выглядел невозмутимо и шёл так уверенно, что у неё не осталось сомнений: он знает, куда идёт.
— Почему мы не надели мантии? — поинтересовалась она, нехотя нарушая молчание.
— Потому что они нам не понадобятся, — уверенно, но так просто, ответил он.
В лесу? Не понадобятся?
Хотелось закатить глаза. Грейнджер бросила взгляд на Нотта — тот выглядел крайне задумчивым. Капли дождя стекали с его волос по вискам, к острым скулам. Она залюбовалась им. Он выглядел аристократично, но не как Малфой, мраморной скульптурой, — Тео был живым. Парень будто не замечал непогоды и был полностью увлечён дорогой.
Ты ведь знаешь, что делаешь. Как всегда. Откуда в тебе столько уверенности? Уверенности и стойкости. Никода. Да, никогда раньше я не встречала столь удивительно–устрашающих людей.
Сильный? — Бесспорно.
Жестокий? — Не совсем. Я верю.
Знающий, что такое страх? — Наверное. Ведь страх толкает нас на безрассудства.
Но безрассудство ли? Или просчитанное безумие?
Ты огромная загадка, Теодор Нотт. И я тебя разгадаю.
Обещание.
Парень выдернул девушку из мыслей, остановившись перед ней.
— Подожди меня здесь пару минут, хорошо? — прозвучал его голос ровным тоном.
Гермиона оглянулась по сторонам: вокруг лишь лес и опавшие листья, промокшие от дождя.
Неужели мы остановимся посреди леса в такую погоду? — пронеслось в её голове.
Только деваться было некуда. Она уже ему доверилась, и отступать уже поздно.
Грейнджер положительно кивнула в ответ, и Теодор скрылся за кустарниками.
Справа, под кронами дерева, Гермиона заметила бревно. Ноги немного ныли от ходьбы, и девушка решила присесть. Вокруг бревна лежали сухие листья. Грейнджер вынула из кармана джинс волшебную палочку, поглядывая на россыпь листвы.
Взмах — листья взлетели.
Красивы даже в своей погибели.
Второй взмах — закружили, образуя идеальное огненно–жёлтое кольцо.
Девушка бросила взгляд на руку, держащую древко. Чуть повернула кисть руки — листья полетели вниз, но она не заметила, её взгляд был устремлён на кольцо. Не золотое, как эти листья.
Серебряное. По крайней мере, так казалось. Единственный металл, который она не считала вычурным. Ни то чтобы она не считала себя достойной более дорогих сплавов, просто любовь к серебру ей привили её родители.
Откуда он узнал о моих предпочтениях? — задалась вопросом Гермиона. —
Ах да, я бы надела его, будь оно хоть из жёлтого золота… Но оно красиво. Изящно. Будь обстоятельства другими, может, я бы и смогла принять такой подарок.
Опомнившись, Гермиона поджала губы от столь нелепых мыслей.
Не время. Не время думать от подобном. Всё ещё может вернуться на круги своя, и тогда у меня не будет никакого выбора.
Тряхнув головой, Грейнджер вновь взмахнула волшебной палочкой, поднимая листву над землёй. Сконцентрировалась, сделала круг древком, заворожённо глядя на огненное представление. Ещё круг и ещё, пока не образовалась воронка.
Она не услышала звук его шагов, но почувствовала его взгляд на себе. Подняв глаза на парня, она увидела в его глазах смешинки. Он улыбался.
Гермиона оглядела Тео, который был уже налегке.
— Мы почти пришли? — с долей сомнения поинтересовалась девушка.
Теодор направился к ней, протягивая руку.
— Почти, — наклонив голову чуть в бок, ответил он.
Почти, — повторила она про себя, ухватившись за руку слизеринца.
Обойдя те самые кустарники и пройдя среди редких деревьев, пара оказалась перед массивным дубом, ветви которого были опущены вниз, создавая из кроны навес.
У Гермионы перехватило дыхание от вида величественного дерева, учтиво предоставившего им укрытие. Не без помощи Теодора, конечно.
Никогда ранее я не наблюдала ничего подобного.
— Это волшебно, — выпалила она с придыханием, но Тео не заметил её восхищения.
— Волшебнее библиотеки? — без насмешки поинтересовался он.
Нет ничего волшебнее библиотеки Хогвартса. По крайней мере, я пока не встречала ничего более волшебного, но это, поистине впечатляет.
— Возможно, — не желая делиться любовью к книгам, ответила Гермиона и прошла вперёд.
Под кронами оказался постелен плед, сбоку поставлена корзинка. Девушка решила пройти внутрь, прячась от дождя, и над её головой приподнялись ветви.
Эта маленькая забота со стороны Тео разлилась теплом в груди Грейнджер, но виду она подавать не стала, лишь улыбнулась, скрывшись за пледом.
Сняв обувь, Гермиона присела, подогнув под себя ноги. Она сбросила с себя плед, что укрывал её от дождя. Нотт присел рядом.
Не соприкасаясь с ней.
В голове девушки вертелся лишь один вопрос, не дающий ей покоя с того момента, как они ступили в лес в такую непогоду.
Почему лес? Почему не замок? Да любое укромное место в замке…
— Почему именно это место? — вырвалось у неё.
Ответ не заставил себя долго ждать, будто он был действительно обдуманным:
— Это место нашей общей боли, хоть ты была и не здесь в тот момент, —
так значит, это произошло здесь? — Гермиона смотрела на парня, изучая его лицо, на котором было выведено пером неприкрытое отчаяние. — Если наш разговор не увенчается успехом, то я возведу тут памятник своим ошибкам, из-за которых теряю тебя, — девушка видела, что Тео не в силах сказать ей это в глаза.
Для неё его слова звучали как признание. У девушки перехватило дыхание всего на несколько секунд. Этого было достаточно, чтобы переварить им сказанное.
Он боится ни меньше меня.
Его слова стали тому подтверждением.
Она поняла его выбор, как и его страх. И ей захотелось быть ближе. Потребность прикоснуться к нему отозвалась покалыванием во всём теле. Самое малое, что она смогла сделать, так это прильнуть к его плечу и почувствовать, как Тео дёрнулся. Как ей показалось, от неожиданности. На самом деле происходящее для него было не менее удивительно. Пропустив через себя сомнения обоих, она взяла его левую руку в свои ладошки.
Холодный. Какой же ты холодный.
Не почувствовав сопротивления, Грейнджер решила, что пора задать вопрос, ради которого, как ей казалось, затевалось их уединение.
— Каковы условия моего поведения, чтобы ты успокоился? — спросила она без доли сомнения как в голосе, так и в мыслях.
Потому что в этом вопросе она хотела выразить своё принятие. Принятие и желание быть не триггером, а островком его спокойствия. Потому что только так она могла взять контроль в свои руки — контроль над своей жизнью, над психическим состоянием.
Но не только контроль над жизнью был её целью. На самом деле, почувствовав раз его искренность — она жаждала ещё.
Меня не пугаешь ты настоящий. Как ни странно, но совсем — нет. Я приму тебя. Уже принимаю, ты ведь видишь?
Нотт обернулся к девушке, встречая её взгляд. Его зрачки были расширенны, они почти закрывали васильковую радужку. Взгляд потерянный, а в нём…
Неверие? Сомнение?
Ступор — вот что она увидела.
— Ты понимаешь, что я тебя не отпущу? — он достал пачку сигарет правой рукой, сжав её, чуть ли не сминая.
Конечно, но к чему этот вопрос? Я здесь, с тобой.
— Я не ухожу, — отозвалась она.
Есть и буду.
— Сейчас не уходишь.
Будто ты сможешь отпустить…
— И не уйду. Я понимаю, что ты меня не отпустишь.
Тео закурил, а Гермиона ожидала продолжение диалога. Сейчас ей было страшно, потому что его рука чуть подрагивала в её ладонях. Он был напряжён и затягивался так глубоко, будто от никотина зависела его жизнь.
Грейнджер уже видела подобное поведение ранее, когда мама с отцом ругались, и девушка наблюдала за отцом из окна гостиной, когда он выходил на крыльцо покурить.
— Кольцо не сниму, — прозвучал его голос, выводя Гермиону из воспоминаний.
Девушка взяла себя в руки, прежде чем успела шумно выдохнуть, и добавила:
— До окончания войны, — он лишь коротко кивнул, глядя на сигарету в своей руке.
Следующие его слова вызвали негодование где-то на поверхности сознания:
— О помощи своему шрамированному другу можешь забыть, — вздёрнув брови, начал парень. — Как и о каникулах у своих родителей.
Хотелось возразить. Хотелось закричать.
Это мои самые близкие люди, Тео! Как ты можешь?
— Но, — уж было хотела возразить она, но проглотила свою гордость.
Может. Всегда мог. Но это не навсегда.
Грейнджер была не согласна с его словами, только сейчас это было не важно.
Если тебе от этого спокойней, если ты считаешь, что так правильно…
— Хорошо, я напишу им, что останусь в школе.
Напряжённые скулы Теодора вызвали непонимание. Он был недоволен ответом, и девушка совершенно не понимала:
Почему?
— Может, у тебя есть какие-то возражения? — процедил он, растворяя магией сигарету.
Это не важно.
— Нет. Если ты считаешь это необходимым, то всё так и будет, — взяв себя окончательно в руки, вымолвила она.
В следующую секунду Теодор повалил Гермиону на плед. Она не почувствовала боли, когда её голова столкнулась с землёй, но даже это сейчас не было поводом для размышлений. Он своим действием выбил воздух из её лёгких, нависая сверху. Глаза в глаза. Руки разведены в стороны, и желание лишь одно — прикосновение кожа к коже.
— Мне не нужно твоё одобрение моих действий. Ты будешь меня во всём слушаться, — шипел он, пока девушка желала задрать рукава своего свитера.
Ей не было страшно, хоть и взгляд его был безумным. Она была уверена, что Тео не причинит ей вреда. Да, он злился. Злился на её покладистость — вспыхнуло в её голове понимание. Только вот она перед ним. Распластана под ним — не сопротивляется и не страшится. Его правая рука оторвалась от её. Гермиона ожидала прикосновения, но...
— Легилименс, — прорычал парень, вторгаясь в совершенно незащищённый разум, вызывая в голове Грейнджер тупую кратковременную боль.
Он скользил мимо последних воспоминаний девушки, пролистывая будто страницы. Ища определённое воспоминание. И нашёл.
Разговор с Гарри.
Слишком личный.
Слишком открытый.
Слишком.
Слишком важный для него.
Гермиона сама не поняла, как вытолкнула его из своего разума, боясь, что он увидит проявление её слабости, а главное, увидит их разговоры об их деле, в котором давно уже не было продвижений.
Хватит.
Хватит!
Ей стало страшно. Ведь теперь у неё не может быть от него тайн, если он этого пожелает.
И это поистине страшно. Хранить не только свои тайны с незащищённым разумом просто напросто опасно.
Восстановив сбитое дыхание, Грейнджер почувствовала, как колотится его сердце под её ладонями, прижатыми к его груди.
— Прости, — пролепетал он.
Это лишь моя вина. Моя неосмотрительность. Обладая такими умениями бывает сложно сдержаться, я понимаю. Тем более, когда мы только и делали, что жили, обманывая друг друга.
В его глазах был страх. Животный страх, от которого его нужно было избавить. И это ей было по силам.
— Тео, — сдавленно прошептала Гермиона, перемещая свои ручки на его щёки. — Тео, всё хорошо. Я понимаю, — заверила девушка.
Его глаза забегали по её лицу.
— Прости, — прошептал он, переваливаясь на бок.
Если ты осознаёшь неправильность своих действий — мы справимся с твоей импульсивностью вместе.
— Мог бы спросить, — ложась на бок, лицом к лицу, сказала она. — Теперь твои сомнения развеялись? — Гермиона старалась звучать ровно, чтобы не пугать его ещё больше своей паникой.
Его потряхивало. Она видела это. Но его зрачки начали сужаться до нормальных размеров. Теперь он был похож на себя. Разглядывая его лицо, её подушечки пальцев начало покалывать от вновь возникшего желания прикоснуться к желанному человеку.
— Я не должен был, — прошептал он. — Но и сомнения в твоём принятии меня вышли бы боком для обоих.
Я понимаю, Тео, — не смея более сдерживать свой порыв, Гермиона провела подушечками пальцев по шраму на его щеке.
Её накрыл стыд за эту отметину. Второй раз за день. Но только теперь она могла отпустить эту ситуацию, если он не будет против.
— Я тоже не должна была этого делать. Теперь мы квиты.
Дождь усилился, барабаня по самым крепким листьям кроны.
Этого лёгкого касания было мало. Чертовски мало. И когда их губы встретились в поцелуе, стало чуточку легче, но по прежнему хотелось больше прикосновений, больше ощущений.
Хотелось большего.
Гермиона была смелой, и эта смелость проявилась и сейчас. Она забралась на Тео сверху, просунув свои тёплые ладошки под его водолазку, чувствуя каждую напряжённую мышцу. И это было так естественно. Её пальчики очерчивали рельеф его ярко выраженного пресса, а губы скользили по шраму на лице, целуя его. Она целовала эту кривую линию, вымаливая прощение лёгким скольжением губ. Она будет с ним ласковой и нежной, будет его противоположностью. Больше никогда не встанет на его место, срываясь на желанной плоти.
Она другая. И пусть они две противоположности… Противоположности дополняют друг друга.
Руки парня проникли под свитер возлюбленной, сжимая её талию до синяков. И ей это нравилось. Он приучил её к боли, и сейчас она была приятной. Гермиона почувствовала весь спектр его желания, когда он вдавил её в себя, прижав промежностью к своему возбуждённому органу.
Одежда летела в сторону так стремительно, будто у них совсем не было времени. Но время было — не было терпения.
Оголённая Грейнджер снова оказалась под Теодором. Его глаза блуждали по её телу — затуманенные, застеленные пеленой крышесносного желания. Как и её глаза.
Стыда не было — была острая потребность в нём.
Когда его рука коснулась её впалого живота, у Гермионы перехватило дыхание. По телу пробежали мурашки. Не от холода, нет. От его прикосновения. Но парень понял это по-своему, наложив на неё согревающие чары. Только ей нужно было тепло его тела, а не магии. Он лучше всякой магии. Волшебный. Нужный. Находящийся так близко. На расстоянии её вытянутой руки, которая потянулась к его животу. Ногтями Грейнджер проделала путь от его пупка к напряжённому паху, давая понять, что ей нужна не магия — ей нужен только он.
Он понял.
Провёл прохладной ладонью по её бедру, поднимаясь к месту наслаждения. Когда его длинные пальцы провели по складочкам её промежности, девушка задохнулась, приоткрыв ротик в неконтролируемом стоне.
Она пылала, наслаждаясь лаской. Дёрнулась, когда он задел клитор. Хотела податься навстречу, чтобы в полной мере насладиться, но его пальцы спустились ниже. Гермиона жалобно проскулила, не получив желаемого. Только это было лишь начало.
Неожиданно для неё Тео вошёл сразу двумя пальцами в сочащееся смазкой лоно. Грейнджер вскрикнула от боли. Он растягивал её. Резко, не давая возможности привыкнуть. Только она настолько возбуждена, что дерзкие движения пальцев дарят ей наслаждение. Она стонет.
Если бы она знала, что её стоны сорвут его крышу окончательно — заглушила бы их, прикусив ребро своей руки.
Но было поздно. Нотт начал выдалбливать из неё стоны грубым образом. О нежности не могло идти и речи. Его движения были отработанными. Он словно изучил анатомию её тела задолго до их первого раза.
Каким бы грубым он сейчас ни был, но для девушки эта пытка стала мучительно-сладкой. Она не контролировала своё тело. И уж тем более никогда не могла бы подумать, что будет такой отзывчивой в его умелых, но совершенно не ласковых руках.
Гермиона уже не слышит собственных стонов. В её ушах собственный тихий писк, глаза закатываются, а руки хватаются за несчастный плед, будто он поможет ей удержаться на грани. Она приближается к вершине так стремительно, чтобы оттолкнуться и броситься вниз. А внизу небо, усеянное миллиардами звёзд. Стоит ей его достигнуть — оно падёт звездопадом к её ногам.
Но стоит девушке приблизиться к краю, как Тео безбожно вырывает у неё из под ног возможность достигнуть неземных ощущений. Он опустошает её, вынув из девушки пальцы, что показали ей звёзды, но не дали коснуться их.
Оставшись в невесомости, и так и не достигнув звёзд, Гермиона смотрит на его ухмыляющееся лицо. Его глаза потемнели на пару тонов. Она сводит брови к переносице, надеясь, что ей не придётся умолять его…
И этого действительно не нужно, потому что он заполняет её снова. Его член входит одним рывком, до упора, достигая шейки матки. Из её приоткрытых губ вырывается стон болезненного удовольствия. Девушку переполняют двойственные ощущения, она закусывает кисть своей руки, чтобы не закричать.
Её глаза закатились сами собой. Боль в кисти от натиска зубов заглушает боль внизу. Но его рука касается её своеобразного кляпа. Он отводит её руку в сторону. На вдохе Гермиона ловит его губы и требует поцелуя. Жадно, влажно, скороспешно. Когда она приходит в себя, его язык уже изучает её ротик. Сладкий вкус вишни на его языке такой манящий. Ей хочется ещё и ещё, и она, наконец, всасывает его язык словно леденец, слизывая его вкус.
На вкус Тео для неё всегда будет сладкой вишней. Среди сотен кислых ягод — ей нужен только этот редкий вкус.
И он обязан это знать.
Грейнджер проводит ладошками по его крепким плечам и заключает в объятья, притягивая ближе к себе.
Это действие с её стороны является ещё одним спусковым крючком для него.
Каждый его толчок отзывается болью при достижении стенок матки, но в то же время ей приятно.
Приятная боль. Она взвизгивает ему в губы, и он отрывается от них. Его толчки становятся напористыми, а звуки, срывающиеся с её ротика — хриплыми. Гермиона не замечает того, как сильно её ногти впиваются в плечи Нотта. До приближения к краю ей не хватает совсем чуть-чуть. И стоит его руке лечь на её шею, Грейнджер совсем выпадает из реальности. Растворяется в ощущениях того, как его не маленький орган, покрытый вздутыми венками, вколачивается чуть ли не в матку, скользя по стенкам влагалища.
Тео сжимает её тонкую шею. Воздуха, что ей и так не хватало, становится катастрофически мало. Лёгкие жжёт, губы раскрыты. Девушка пытается глотать воздух, но лишь выдаёт хрипы от переизбытка ощущений и острой нехватки кислорода. И его хватка ослабевает, как и замедляется скорость уже беспорядочных фикций.
Она успевает лишь глубоко вдохнуть, как его губы впиваются в её. И это то, чего ей так не хватало для достижения наслаждения. Теперь она чувствует каждую, абсолютно каждую венку на его члене, как и крупную головку. И ей нравится принимать его в себя.
Когда-нибудь она привыкнет к его темпу, совершенно не знающему о медленности и нежности. А сейчас через боль, заглушаемую ласковым скольжением руки по её телу, Гермиона практически стоит у края, наблюдая за россыпью звёзд, что приближаются к её ногам.
Поцелуй становится нежнее. Его ловкие пальчики проходятся по складочкам её промежности, и, собрав влагу, он начинает кружить по комку удовольствия, доводя девушку до исступления.
Грейнджер не замечает, как исчезают его губы. Все её ощущения сосредоточены на чувстве принадлежности ему ниже пупка.
Тео вновь ускоряется, и это то, чего ей не хватало. Стенки её влагалища сжимают его орган, а сама девушка срывается вниз с громким стоном. Теперь она там, куда так стремилась. Пока её тело подрагивает в оргазме, Гермиона видит желанный звездопад, а Тео замирает в ней, наслаждаясь её оргазмом, который плотным кольцом обхватил его член.
Только это не конец. Нотт выскальзывает из её тесного лона, чтобы в следующее мгновение перевернуть девушку, словно тряпичную куклу, на живот. Это происходит так быстро и неожиданно, что девушка, ещё не придя в себя, совершенно не осознаёт, что произошло.
Теодор наваливается, заходя в неё одним рывком — Гермиона вскрикивает от глубокого угла проникновения.
Но услышал ли Тео? Скорей всего — нет, потому что он вбивается в неё грубо и жёстко, поглощённый своим личным безумным удовольствием.
Грейнджер хрипит и скулит от боли, сжимая плед до боли в побледневших пальцах. А он? — он трахает её, как шлюху с Лютного, по крайней мере, так она видит это со стороны, пока его губы не касаются её шеи. Снова и снова он целует её шею и плечи, убрав копну спутанных волос в сторону.
Гермиона понимает — он с ней. Он такой, какой есть. Беспощадный в постели. Жестокий в поступках. Не знающий меры. Не знающий ласки. Любящий её. Совершенно извращённой любовью, но это так. И он
её.
Из глаз давно льются слёзы. От боли. От подаренного ранее наслаждения. От его искренности, что он возвёл на максимум, отпустив себя.
Если Нотт считал, что сможет её образумить, показав себя настоящего, то он ошибался. Грейнджер стерпит его отчаяние. Может, тогда он перестанет причинять боль всем и вся…
Пара особенно болезненных толчков, сопровождающихся животным рыком, и девушка чувствует, как внутри неё разливается тепло.
Пытка закончилась. Он вышел из неё, ложась рядом.
Гермиона обессилена. Между ног жжёт. Вдохнув поглубже, девушка наконец смыкает пересохшие губы, облизывая их. Парень рассматривает её лицо, пытаясь разглядеть в сумраке. Видимо, заметив следы её боли, Нотт протягивает ладонь, растирая большим пальцем слезинки, не успевшие высохнуть.
Его взгляд становится осознанным, а прикосновения невесомее, ласковее.
Через боль девушка переворачивается на бок, поджимая колени к животу. Теодор наблюдая за её действиями, придвигается ближе, сгребая Гермиону в охапку. Её носик утыкается в его ключицу, а парень прижимает её хрупкое тело к себе, одной рукой зарывшись в её волосы. Целует в макушку, шумно вдыхая.
Они лежат в тишине. Дождь прекратился, лишь ветер тревожит мокрую листву.
— С возвращением на землю, — шепчет она.
Грейнджер думает, что он не расслышал и льнёт к нему, обнимая. Парень замирает, а её пальчики вырисовывают узоры на его ключицах.
— Этого больше не повторится, — твёрдо заявляет Нотт, снова зарываясь носом в копну её волос.
Хорошо. Но не обещай, если не уверен, — хочет ответить, но язык не поворачивается. Потому что пообещал он, скорее всего, себе.
Пара лежит так, пока Гермиона не начинает ощущать голод.
— Тео, — шепчет девушка, приподнимая голову.
Нотт немного отстраняется, чтобы взглянуть на неё.
— Хочешь назад? — глядя в глаза, задаёт вопрос он.
— Нет, если в твоей корзинке есть что-то съестное, — робко отвечает Гермиона.
Парень улыбается, чмокая её в носик.
— Тебе помочь одеться? Или принцесса желает ужинать голышом? — его ироничный тон в совокупности с хитрой улыбкой смущают ещё больше.
Глаза девушки расширяются. Она не знает чему удивляться больше: его последнему вопросу, или же по щелчку пальцев сменившемуся настроению?
Пока Гермиона пытается переварить происходящее, Тео нащупывает их разбросанную одежду.
— Н-нет, — выдавливает она, пытаясь прикрыть грудь руками.
Нотт бросает на девушку взгляд, вскинув брови и протягивает ей нижнее бельё.
— Грейнджер, я пошутил, — цокает он, качая головой, — Ну, о втором. Первое моё предложение в силе.
Дура. Конечно же пошутил. Шутник эдакий.
— Не стоит, — отвечает она, забирая своё бельё из его руки, — Отвернись, пожалуйста, — Теодор хмурится на её просьбу, и Гермиона поясняет, — Надевать нижнее бельё не самое сексуальное представление. По крайней мере, у меня так…
— То есть раздеваться, сгибаясь в три погибели было сексуально, тогда, в ванной? — усмехается он.
Чёрт бы тебя побрал.
— Тогда у меня не было выбора, — вспылив, придаваясь воспоминаниям, начинает она, — А сейчас…
Грейнджер не успевает договорить, как и осознать правильность движения своих практически озвученных мыслей.
— Сейчас он у тебя есть. — заканчивает Тео, закусывая нижнюю губу.
Есть? Выбор? — кажется, что послышалось, но нет.
Взяв свои белые боксеры с чёрной окантовкой, Нотт натягивает их и призывает пачку сигарет, вынимает одну.
— Спасибо, — шепчет девушка, когда Теодор покидает их укрытие, даже не надев обувь.
— У тебя есть пара минут, — бросает он, скрываясь за кронами.
Так скороспешно Гермиона ещё не одевалась никогда.
Не успела девушка натянуть второй носок, Тео вошёл в их укрытие, оглядывая её.
— Ты даже не надел брюки, — пробормотала Грейнджер, протягивая ему тот самый элемент одежды.
Нотт хмыкнул, забирая свою вещь.
— Переживаешь, что я напугаю студентов или каких-то животных своим великолепием? — вздёрнул бровь он, кивая на напряжённый пресс.
Самодовольства тебе не занимать…
— Мало ли, кто здесь может появиться, — ругая себя за мнительность, сказала она.
— Это запретный лес, принцесса. Он никогда не был местом для прогулок. Ах, да, не для вашей троицы, конечно, — присев, весело уточнил парень, натягивая брюки.
Малфой.
— Это было не запланировано, знаешь ли, — Гермиона скрестила руки на груди.
Нотт хохотнул, покачав головой. Конечно же, он знал о той истории.
— Ты, кажется, хотела есть? — надевая водолазку, поинтересовался парень.
Девушка уже хотела ответить, когда Тео резко встал, выныривая из укрытия. Гермиона ничего не поняла. Она не слышала ничего, кроме его тихих шагов.
Вытащив древко из кармана, девушка последовала за ним, ступая без обуви прямо на мокрую листву. Нотт обернулся на неё, жестом указывая стоять. Грейнджер огляделась, но не заметила ничего странного в вечернем свете.
— Что происходит? — прошептала она, намереваясь зажечь Люмос.
Только он не понадобился, потому что послышались шаги, и к ним из-за деревьев вышел Уизли.
— Рон? Что ты здесь делаешь? — обескураженно поинтересовалась Гермиона.
Нотт запрокинул голову назад, шумно выдыхая. А рыжий тем временем зажёг Люмос на кончике своего древка, освещая пару перед собой.
— Что вы здесь делаете? — задал вопрос он и, когда его взгляд соскользнул с пары за их спины, его глаза расширились в изумлении. — Что это? — он перевёл взгляд снова на девушку, смотря ей в глаза. — Ты плакала? — щурясь, скорее констатировал, чем спросил парень.
Что? — Гермиона бессознательно вытерла рукавом глаза.
— Н-нет, Рон, — неуверенно начала она, но рыжий её перебил.
— Что тут произошло, Гермиона? — переводя взгляд с девушки на Тео и обратно, повысив тон, задал вопрос он, направляя древко на Нотта. — Что ты с ней сделал, змеёныш?!
Теодор потянулся к карману брюк, из которого торчал кончик древка.
Нет, нет, нет! — пронеслось в мыслях девушки, и она сделала шаг вперёд, беря Теодора за правую руку, в которой уже была зажата палочка.
Нотт замер, но руку не выдернул.
— Свали отсюда, Уизел, — прорычал парень, сквозь сжатые зубы.
Рон непонимающе смотрел на подругу, не опуская нацеленную на Теодора волшебную палочку.
— Он тебя обидел? — всё сыпал вопросами парень. — Я же вижу твои красные глаза, Гермиона! — он перевёл взгляд ниже, и его зрачки закрыли собой радужку почти полностью. — У тебя красный след на шее… — Тео выдернул руку из хватки Гермионы, она не успела ничего осознать. — Экспелиармус! — выкрикнул Рон, но Нотт играюче отбил заклинание.
Гермиона ринулась вперёд, закрывая собой Тео. Он усмехнулся, накладывая на них Протего.
Уизли стоял как вкопанный, воззрившись на такую картину.
— Рон, опусти палочку, — стараясь звучать спокойно, попросила Грейнджер, беря за руку Теодора. — У нас, — она проглотила ком в горле, сама не веря в слова, что хотела произнести, — у нас свидание, Рон, — Тео снова усмехнулся, чуть крепче сжимая её руку в своей.
Рон не опустил палочку, наоборот, он напрягся, сцепив зубы. Снова изучив подругу взглядом, он протянул ей свою левую руку.
— Пойдём со мной, Гермиона. Тебе не нужно защищать передо мной этого… — он выдохнул и не закончил фразу. — Ты не выглядишь, как человек, с которым всё в порядке! Просто пойдём со мной.
Было смешно слышать эти слова от друга, который проявлял внимательность лишь тогда, когда это было нужно ему.
— Но я в порядке, Рон! —возразила девушка. — Это действительно так, — Грейнджер обернулась и подняла голову, глядя на своего спутника. Тот криво улыбался, не спуская глаз с Уизли. — Тео не причинит мне вреда, — уверенно произнесла она, обращая своё внимание на нервничающего друга, — Ведь так? — она перевела взгляд на своего парня.
Его рука легла на талию возлюбленной в собственническом жесте.
— Так. В отличии от тебя, Уизли, — растягивая слова, уколол Нотт гриффиндорца.
— Перестань, — одёрнула его девушка, переводя взгляд на друга, — перестаньте оба! — твёрдо сказала она, уже порядком насытившись их агрессией, направленной друг на друга. — Что ты здесь делаешь, Рон?
— Не ваше дело, — процедил парень, и желваки на его шее заиграли, а сам он начал багроветь.
Гермиона ожидала любой ответ, даже в котором он сказал бы, что следил за ними, но его реакция её сбила с толку.
— Пришёл поностальгировать? — прозвучал голос Тео, — Надрал мне задницу однажды, теперь смакуешь воспоминание? — его слова только заводили рыжего, который опустил протянутую руку и сжал волшебную палочку до побелевших костяшек.
Гермиона дёрнулась к другу, отпуская руку Теодора, но он перехватил её поперёк живота, прижимая к себе.
— Отпусти, — попросила она, но парень лишь развернул её к себе.
— Пойдёшь с ним? — прошипел он.
— Нет, но, он не в себе, ты ведь видишь. Дай мне с ним поговорить, — прошептала Гермиона, запрокинув голову, чтобы заглянуть Теодору в глаза.
То, что сделал Тео, девушка рассчитала, как просчитанную тактику.
Он поцеловал её. Нежно, тягуче и совершенно неожиданно, не отрывая взгляда от Рона. Как только она ответила на поцелуй, Нотт развернулся вместе с ней, отталкивая Гермиону с силой от себя. Она успела лишь заметить, что вокруг него нет Протего.
— Пертификус Тоталус! — прозвучало, как только Грейнджер приземлилась копчиком на землю.
— Ты тупее, чем я думал, рыжий! — зашипел Теодор, отражая заклинание. — Ты, блять, в своём уме раскидываться заклинаниями, когда шанс попасть в неё выше, чем в меня?!
— Протего Максима! — нацелившись на разъярённого Нотта, выкрикнула девушка. — Рон, уходи! — Гермиона неуклюже встала с земли, убирая палочку в карман.
На самом деле девушка не знала, кого стоит защищать. Тео был зол, но он лишь защищался, а Рон, её милый Рон, напал. Дважды. Не думая о её безопасности. И всё же она видит, что Уизли не в себе, поэтому она принимает правильное решение — первой убрать средство защиты в карман.
Она хотела показать другу, что не видит в нём опасности для себя, даже не смотря на то, что он сделал пару секунд назад.
Уизли опустил палочку, зажмуривая глаза. Он будто пытался избавиться от наваждения. Парень отшатнулся назад.
— Идите к чёрту, — выплюнул он, открыв глаза, после чего развернулся и кинулся прочь.
— Рон, — прошептала Гермиона, чувствуя, как защипало глаза от подкатывающих слёз.
Теодор подошёл к ней, применяя очищающее заклинание. Девушка почувствовала, как её коснулась его магия, мягко очищая от последствий падения. Она подняла взгляд на парня, видя на его лице гнев.
— Умеешь ты выбирать друзей, принцесса, — сказал он.
Парень намеревался сказать что-то ещё, но Гермиона его перебила.
— Зачем ты продолжил его провоцировать? Зачем намеренно поцеловал меня? Мы могли бы поговорить!
Девушка злилась. Ей было обидно, что у неё даже не было возможности объясниться с другом. Да и стал бы он её слушать? Она не знала. Как и не знала, что бы сказала ему.
— Поговорить, значит? Грейнджер, а он пытался с тобой поговорить? Перестань оправдывать поступки людей. Он отказался от тебя! — Гермиона хотела возразить, но он не дал ей этого сделать. — Да, принцесса, отказался. Ещё тогда, в большом зале, если ты не заметила, когда назвал тебя подстилкой отпрыска Пожирателя, — он цокнул. — Если, конечно, это не дружеское замечание было, тогда я готов признать, что не прав.
Прав. Годрик, прав, но… Всё можно исправить.
— Он пытался забрать меня сейчас, а значит, он волнуется за меня, — очередная глупая попытка оправдывать Рональда.
Ей хотелось думать, что дружба не закончена. Несмотря ни на что, ей был дорог этот человек. Она простила Теодора, вернее, смирилась с его непростительным поведением, а значит, она простит и Рона.
***
Он смотрел на неё и видел, как слёзы скапливаются в уголках глаз. Посочувствовать ей? — Нет. Это то, чего он добивался. Уизел сам вывел себя из игры, что, конечно, на руку Тео.
Парень поддел пальцами подбородок своей девушки, заглядывая в карамельные глаза.
— Не смей даже думать о том, как вернуть его расположение, — процедил он. — Если я увижу его рядом с тобой, то найду способ разлучить вашу парочку снова.
Гермиона сморгнула бусинки слёз и выдернула подбородок из его хватки. Нотт поджал губы, понимая, что этими словами снова отталкивает её от себя.
Ёбанный Уизел! Какого соплохвоста тебе здесь понадобилось вообще? Неужели одна победа среди стольких поражений стоит того, чтобы таскаться сюда словно к алтарю?
— Ты говорил, что у меня есть выбор, — Гермиона вывела его из размышлений ровным голосом.
Есть, принцесса, только ни в этом случае.
— Дать тебе выбор? — ухмыльнулся парень. — Что ж, выбирай. Ты пресекаешь любые попытки контакта с ним, или я устраняю его, как вышедшее из строя звено, деликатно, но окончательно, — девушка смотрела на него, сведя брови и сжав ладони в кулаки. — Выбирай, — очередная иллюзия выбора.
— Первое, — опустив голову ответила она.
Нотт немного склонился над ней, делая вид, что прислушивается.
— Что?
— Я выбираю первый вариант, доволен?! — подняв голову и оказавшись с ним нос к носу, ответила Гермиона уже громче.
Умная девочка. И сомнений не возникало, что ты не дашь в обиду даже самого непутёвого дружка.
Тео впился в её губы, прикусывая нижнюю, чем вызвал тихий писк девушки. Его руки легли на её ягодицы, рывком приподнимая, от чего Гермиона вынужденно вцепилась в его плечи и обвила ногами его талию. Парень усмехнулся ей в губы, углубляя поцелуй. Она сопротивлялась его напору считанные секунды, пока не ответила, обнимая Теодора за шею.
Оторвавшись от губ Тео, Грейнджер прошептала:
— Ты дьявол, Нотт.
— Ты сделала меня им. И только ты сейчас отвечаешь за контроль над Адским пламенем, которым управляю я.
Да, принцесса, и не смотри на меня так, будто не догадывалась об этом. Масштабы пепелища, на котором мы останемся, зависят от твоих решений.
Она молчала. Конечно, молчала. Ведь смириться с такой истиной не просто. Тео прижался своим лбом к её, сам не зная, чего ожидает.
Он чувствовал, как от холода немеют ступни.
— Ты хотела поужинать, — прервал тишину парень, на что получил положительный кивок головы. — Тогда тебе придётся слезть с меня, — щёки девушки вмиг порозовели, на что Нотт не мог не улыбнуться.
Она слезла с него, проходя под навес, и парень последовал за ней. Гермиона села на плед, принимаясь снимать с себя мокрые носочки. Тео тоже присел, высушивая свои ноги заклинанием. Девушка же закуталась в плед, сброшенный с себя пару часов назад.
— Через пару часов отбой, — сказала девушка, нарушив тишину.
Теодор уже принялся вытаскивать из опрокинутой корзинки содержимое. Его рука застыла над трансфигурированными тарелками, на которые он выкладывал фрукты.
— Ты предлагаешь вернуться в замок? — поинтересовался Тео и поджал губы.
Он не хотел возвращаться сейчас. Между ними снова было напряжение, и парень хотел разобраться с этим здесь и сейчас, чтобы в Башню Старост они вошли настоящей парой. Ему надоело наблюдать, как она скрывается за дверью своей комнаты от него.
— Нет, — Гермиона взяла из его застывшей руки персик, поднося его к губам, но не откусила, а просто вдохнула аромат, продолжив. — Этот шалаш напомнил мне, как мы с родителями ходили в поход в Королевский лес Дин с палатками, — она замолчала, задумавшись.
Тео не мог её понять, потому что в его детстве такого не было. Максимум, пикники на газоне на территории особняка, которые устраивала мама, когда он был совсем малышом. Парень попытался вспомнить хоть какие-то подробности, но в голове лишь всплывали картинки яркого солнца и парящих вокруг него птичек оригами из пергамента.
— Как твой отец отнесётся к твоему выбору? — неожиданно задала вопрос Грейнджер.
Нотт на самом деле давно его ждал. Его отец в её глазах лишь Пожиратель смерти, служащий Тёмному Лорду, естественно, помешанный на чистоте крови, как все они.
— Он давно его принял, — беря бутылку вина в руки, ответил парень. — Тебя правда волнует мнение человека, который находится в Азкабане? — усмехнулся Тео.
Гермиона поёрзала на месте, откладывая нетронутый персик. Она тщательно подбирала слова, судя по прикушенной губе и влажным ладошкам, которые она вытерла о джинсы.
— Он участвовал в нападении в Министерстве, Тео. Сражался с нами, по сути, с детьми. Мог меня убить. А ты говоришь, что он принял твой выбор. Принял ту, против кого сражался? — девушка смотрела в глаза Нотта, будто ожидая какой-то реакции на свои слова.
Не мог. Не тебя.
— Только вот вы все живы. Кроме, Блэка. Но и его убил не отец, —
и что бы ты себе там ни надумала, всё мимо.
— Мы живы благодаря Ордену! — осмелела Грейнджер, доказывая свою правоту.
— Ты хотела есть, так ешь, — наконец-то откупорив бутылку, спокойно сказал Тео, показывая, что спорить он не намерен.
Гермиона поджала губы, беря булочку. Каждое её движение было нервным, она явно хотела показать своё недовольство.
Я бы рассказал тебе, будь твой разум защищён, но ты открыта нараспашку. Поэтому твои сомнения сейчас развеять не могу.
— Вы были с ним близки? — всё же задала вопрос она.
— Он заменил мне мать. Когда она умерла, отец заполнил мою потребность в ней. Так что да, мы близки, — Нотт разлил вино по бокалам, протягивая один Гермионе.
Девушка приняла бокал и сделала пару глотков, запивая булочку. Она была задумчива, словно решала головоломку. Парень знал, что она не остановится на этом вопросе, и он, конечно, понимал, к чему она ведёт. И Грейнджер подтвердила его догадки:
— Вы были близки, и, значит, ты разделяешь его мнение по поводу чистоты крови. Он Пожиратель смерти, а они, насколько я знаю, не просто так преданны маньяку, презирающему не чистокровных волшебников, —
принцесса, чтобы задать один единственный вопрос, не обязательно составлять целую логическую цепочку. — Так как
я вписываюсь в идеалы
вашей семьи, являясь маглорождённой?
— Грейнджер, мне плевать на твою кровь, ясно? Когда-нибудь я познакомлю тебя со своими родителями и представлю, как свою невесту. И будь уверена, они не заавадят тебя в дверях поместья, — вспылил Теодор.
Блять... — до него дошёл смысл вылетевших слов.
Грейнджер открыла рот, непонимающе хлопая глазами, но Тео вскочил, беря пиджак, и вышел из-под навеса, дрожащей рукой вытаскивая пачку сигарет из кармана. Он закурил, отходя от их места уединения подальше. Надеялся, что Гермиона не последует за ним, но зря.
Она тоже вышла, подходя к нему со спины. Обувь, что была позабыта на пледе, аккуратно опустилась сбоку от него. Нотт бросил взгляд на туфли, но не торопился их надевать. Затянувшись сигаретой, парень ощутил, как руки девушки обвивают его талию. Гермиона прижалась к его спине, крепко обняв. Он по привычке растворил недокуренную сигарету, чувствуя, как бьётся сердце от нежности его принцессы. Его руки легли на её, он разомкнул их и развернулся лицом к девушке.
Ты затуманиваешь мой разум, милая. Рядом с тобой я теряю контроль.
В вечернем свете Тео разглядел её румянец от выпитого вина. Её закушенная губа уже припухла от слишком частого натиска зубов, а правая рука теребила рукав свитера.
— Извини меня за любопытство, — тихо произнесла она. — Я просто пыталась понять.
Теодор понимал, что этот разговор ещё поднимется, но не сейчас. Сейчас ему хотелось наслаждаться её теплом.
Он обнял её за плечи, прижимая к себе, и снова почувствовал её руки на своей талии.
— Останься в моей спальне. Я обещаю не трогать тебя, пока ты сама не захочешь, — слова прозвучали девушке в макушку. Она подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
— На эту ночь?
— Навсегда.
И она останется.
***
Пара вернулась в замок перед отбоем. Оба уставшие, но счастливые. Потому что её рука в его руке. И он не намерен её отпускать. Ни сейчас, ни когда-либо.
Когда Гермиона зашла в душ, Тео со скрипом зубов сдерживал порыв разделить с ней душевую кабинку. Он ведь пообещал её не трогать, хоть и очень хотелось. Вспомнив об одном нюансе, парень присел на колени перед чемоданом и достал из него с десяток флакончиков с противозачаточными зельями. Возникла идея поставить их в ванной, у неё на виду, но не сейчас. Сейчас она скорее испугается его предусмотрительности, поэтому он убрал их обратно, оставив лишь один, зажатый в ладони.
Стоило ему закрыть чемодан, как послышался звук захлопывающейся двери в спальню Грейнджер. Он не стал терять времени и поставив флакончик на свой стол, пошёл смывать с себя усталость этого долгого дня. В ванной пахло ею — это кружило голову.
Нотт снял с себя всю одежду, становясь под прохладную воду. От пупка до паха красовались следы её ноготков, и парень не мог поверить, что это всё реально. Вот отметины, вокруг её аромат, руки помнят бархат её кожи, и их разделяет только полотно двери, но поверить в то, что эта девушка теперь его по собственной воле — просто невозможно.
Кажется, что она сейчас использует на двери кучу защитных заклинаний, прячась от него в четырёх стенах в обнимку со своим котом, а ему снова придётся прорываться к ней, чтобы хотя бы увидеть.
Подставив под струи воды лицо, Тео освобождает голову от этих мыслей. Он устал, или же на него так повлиял свежий воздух, но тело требует постели, а разум хочет её под боком. Поэтому парень быстро намыливается и смывает с себя пену.
Обернув полотенце вокруг бёдер, Нотт открывает дверь и видит в своей комнате её. Девушка в милой пижаме стоит у окна спиной к нему.
Она здесь.
По собственной воле.
В моей комнате.
Ждёт меня.
Он проходит в комнату, закрыв за собой дверь. Гермиона оборачивается, но отводит взгляд в сторону, когда видит, что кроме полотенца на нём нет
ни-че-го.
Тео забавляет её реакция и алеющие щёки. Пройдя к шкафу и взяв пижамные штаны, он специально разворачивается всем корпусом к девушке и одним движением руки сбрасывает полотенце на пол. Её глаза, всё же скользнувшие по его телу, расширяются и Грейнджер отворачивается, нервно ойкнув.
Нотт даже не пытается подавить смешок:
— Принцесса, ты серьёзно стесняешься смотреть на моё голое тело? Или чтобы стеснения не было, ты должна раздеть меня сама?
— Нотт, это не смешно! — взвизгивает девушка, встречая его отражение в окне. — Эльфы не заберут твоё бельё пока ты будешь мыться, неужели так трудно брать с собой хотя бы трусы?
Парень не торопясь надевает штаны, и в ответ, поймав её взгляд на себе, пожимает плечами:
— Я предпочитаю спать без них, знаешь ли.
— О боги, — отзывается она, прикрывая глаза.
Принцесса, ты быстро привыкнешь. И тебе это даже понравится, обещаю.
Тео тихо подходит к Гермионе сзади и подхватывает её на руки.
— Нотт! — взвизгивает она, глядя на усмехающегося парня и забрасывая руку на его плечо для удобства.
— Грейнджер? — вздёрнув брови, отвечает парень.
— Что. Ты. Делаешь? — выделяя каждое слово, спрашивает девушка, пока Тео направляется к кровати.
— Несу тебя в постель, ведь ты всё ещё не там.
— У меня есть ноги!
— Но, видимо, тебе нужно было приглашение, поэтому вот оно.
Грейнджер фыркает и скрещивает руки на груди, а Теодор опускает маленькую вредину на постель, после чего нависает над ней на вытянутых руках.
— Ну что, тебя устраивает твоя новая постель? — его тон становится более серьёзным, потому что ему страшно услышать, что ей неприятно здесь.
Она молчит. Оглядывается вокруг и закусывает губу. А он ждёт её вердикта, глядя в хитрые глаза.
— Слишком тёмные тона. Как будто нахожусь в покоях человека, не знающего света, — и как же она права. И дело не только в подземельях, в которых он спал ранее несколько лет.
— Трудно выйти из тени, когда ты сросся с ней, — на выдохе отвечает Нотт вполне искренне.
Гермиона сглатывает и привстаёт на локтях, сама к нему потянувшись за поцелуем.
Каждый их поцелуй для него как первый. Каждый не похож на предыдущий и никогда не станет таковым.
Её припухшие губы ласкают его, и он не торопится брать инициативу на себя. Сейчас она ведёт, и он даёт ей полную свободу действий. И она пользуется этой возможностью, спускаясь поцелуями к подбородку и ниже, к шее. Парень лишь запрокидывает назад голову, давая ей проделать этот путь. От её действий по спине Теодора пробегают мурашки. Девушка спускается влажными поцелуями к его кадыку и кончиком языка проводит им обратно, к подбородку, оставляя влажный след. Ни в одном из его снов или фантазий, она не проделывала подобного.
Тео не выдерживает и находит её губы своими, вовлекая в глубокий поцелуй. Он опускается на неё, укладывая её на подушку. Гермиона тут же обвивает его шею руками. Её язычок скользит по его языку, они переплетаются, словно в танце.
В паху возникает напряжение, и Тео рычит любимой в губы. Он хочет её. Снова. На самом деле — всегда. А сейчас просто невыносимо, потому что она лежит под ним, прижимая его за шею к себе.
Ещё чуть-чуть и он сорвётся.
Но он пообещал.
Снова рычит и отрывается от её губ тяжело дыша. В её глазах вопрос, а в его груди пожар.
— Нам лучше лечь спать, — она сводит брови к переносице в непонимании. — Я сорвусь, принцесса, если мы продолжим, — поясняет Тео и переворачивается на спину.
Оттопыренные штаны заставляют его вспомнить о нюансе. Он призывает мензурку и протягивает её девушке, наблюдая, как её взгляд стыдливо опускается.
— Спасибо, — шепчет она, забирая флакончик из его руки. — Но почему ты не пользуешься чарами контрацепции? Ведь эти чары знает каждый подросток.
— Потому что с тобой я теряю контроль.
И она поняла. Откупорила мензурку и выпила содержимое, после чего поставила пустую ёмкость на прикроватную тумбу. Её глаза задержались на тумбе, и она обречённо вздохнула.
— Я оставила палочку в своей спальне, — ответила на непонимающий взгляд Нотта девушка.
— Тебе не от кого здесь защищаться, — ответил парень, сгребая девушку в охапку.
Ему хотелось верить, что в её глазах он уже не враг.
Больше нет.
Я не причиню тебе вреда, принцесса. Только не я.
Гермиона уткнулась носиком в его грудь, обжигая его кожу своим дыханием, а Теодор призвал одеяло, бережно их укрывая.
Этой ночью они оба будут спать, как будто под действием зелья Сна Без Сновидений. В объятьях друг друга. Будто привыкали к этому годами.
