2 ноября. Воскресенье.
— Но это неправильно, Нотт! — прошипела девушка, теребя рукав своего свитера. Теодор стоял напротив неё, с раздражённым видом, пока она украдкой пыталась разглядеть рыжую макушку за гриффиндорским столом. Ей было необходимо поговорить с Роном после вчерашнего. Только это ничуть не волновало Тео. Его ладонь обхватила её локоть, дёргая на себя. Искрящийся взгляд тут же был устремлён на парня. Желваки на его острых, с недавнего времени, скулах ходили ходуном, а потемневший взгляд метался от неё к гриффиндорскому столу и обратно, говоря «Я всё видел!». — Ты сделала выбор вчера, — процедил Теодор сквозь стиснутые зубы. Если раньше его тон её пугал, то сейчас вызывал лишь негодование. Она помнила. Прекрасно помнила. И сейчас сама себе наживала проблем. Их утро было великолепным. Настолько, что даже настырный Живоглот, скребущийся в дверь спальни Тео, его не испортил. Гермиона проснулась от невесомого, и от этого щекотного, поглаживания ключицы. Парень выводил узоры, лёжа за её спиной. Их ноги переплелись, и она ощущала тепло его тела. Ни капли пошлости. Лишь ласка, не требующая продолжения. Они наслаждались друг другом — парочка влюблённых подростков, коими и являлись. Когда кот всё-таки добился, чтобы его впустили, он с важным видом обнюхал всё на своём пути и удовлетворённо устроился на кровати, в ногах ребят. Этот засранец вёл себя как хозяин, распластав свою не маленькую тушку пузом вверх и требуя ласки. И он её добился. Его гладили и чесали в две руки. Этот подельник Теодора принял благодарность от парня, прекрасно понимая, что завоевание его хозяйки прошло не без его участия. Только хорошее утро разбилось об реальность их отношений и иллюзии выбора, когда Тео на подходе к большому залу сказал, что отныне она будет сидеть за слизеринским столом. — Этот выбор не подразумевал, что я буду к тебе привязана! — её шёпот сорвался на писк, а взгляд карамельных глаз стойко удерживал позицию в их игре «Кто отведёт глаза первым?». Хватка на локте усилилась, причиняя дискомфорт, но это не было поводом сдаться. Нотт так же смотрел ей в глаза, и его синие омуты стекленели, намекая на то, что его самоконтролю приходит конец. Гермиона напряглась, приготовившись сдаться, но только в этот раз. — Ты будешь, — рычал он, — так или иначе. Но ты будешь ко мне привязана, если я тебе велю. Либо по своей воле, либо же мы вернёмся к началу, — пригрозил парень, и она его поняла. Не опустила взгляд, но сдалась, хоть и не чувствуя своего поражения. — Ты не посмеешь, Нотт. Слышишь? Потому что я уже с тобой по своей воле, — синева его глаз бегала по её лицу, в котором не было и толики страха. — У меня есть выбор и будет. Ты не можешь быть вечно рядом со мной. К тому же не на меня была нацелена палочка. — цедила девушка. Её взгляд снова метнулся к другу, что даже не видел её, перешёптываясь с сокурсником. Она закусила губу, успокаиваясь, — Но разобраться в этом нужно. — уже спокойно продолжила Грейнджер, — Игнорируя проблему, мы лишь даём ей разрастись в геометрической прогрессии, — её ладошка легла на его грудь, от чего он шумно выдохнул, отпустив её руку. Его сердце учащённо билось, выдавая волнение. Ну же, Тео, ты ведь и сам понимаешь. Умоляю. Я не хочу лишиться человека, которого называла другом, из-за слепой ненависти. Я не прошу о воссоединении, лишь хочу ему помочь. — Не сегодня. Сегодня ты будешь рядом со мной, а позже я что-нибудь решу. Но ты не подойдёшь к этому полудурку одна, поняла? — его тон был властным, но он её услышал, и это главное. Молчание было для него ответом. Нотт хмыкнул своим мыслям, пока девушка, поджав губы, смотрела сквозь него. Её рука оказалась в его ладони. Видимо, по лицу Грейнджер Теодор заметил, что она не поменяла своего решения, поэтому сейчас он тащил её, крепко схватив за руку, к слизеринскому столу. Стоило им приблизиться к их местам, как девушка выдернула свою ладонь из его хватки и села на единственное свободное место слева от Забини — всем свои видом показывая своё негодование. Мулат ни чуть не удивился. Блейз бросил короткий взгляд на Гермиону, и тут же повернулся к Нотту, похлопывая ладонью по скамье справа от себя. — Мне подвинуться? — прозвучал голос Забини. — Нет! — её возмущенный. — Да, — его спокойный. Ответили двое в унисон. Гермиона уставилась на Блейза, что, вздёрнув брови, смотрел на неё, но под её пристальным взглядом с места так и не сдвинулся. — Да вы же поубиваете друг друга, — присвистнул мулат, и Тео приземлился на свободное место. — Или она умрёт первой, придушенная своим благородством и придавленная упёртостью, — пробубнил себе под нос Нотт, потирая пальцами переносицу. Не дождёшься! — зазвенело в голове девушки. Она была уверена в своей правоте относительно Рона. Хотелось вбить в голову своему парню, что насилием ничего не решить, ему ли не знать… Язвительная колкость зудела на кончике языка. — А ты от проклятья в спину, потому что насилием только взращиваешь ненависть к себе, — казалось, что точка поставлена. Казалось, что он понял, потому что его глаза встретились с её, и в них был гнев. И только Забини ничего не понимал, чуть отклонившись назад, чтобы эти двое уже договорили. — Не я это начал, но если ты не засунешь свою гриффиндорскую натуру в свою потрясающую попку — я это закончу, — ответил парень снисходительно, и его губы растянулись в оскале. Девушку передёрнуло. Отвернувшись, она встретилась с непонимающим взглядом Астории, что застыла напротив, потеряв интерес к завтраку, как и все представители змеиного факультета вокруг, что были в зоне слышимости их диалога. Справа от Грейнджер послышался звонкий хлопок по столу, она вздрогнула. — Да вы как двое престарелых супругов, знатно надоевших друг другу, о которых пишут в маггловских романах, — присвистнул мулат. — Жёнушка мечтает закопать мужа на заднем дворе, пока муж — старый брюзга — продолжает приносить ей на веранду чай, надеясь когда-нибудь сахар заменить крысиным ядом, — Блейз даже хохотнул, перенимая всё внимание теперь на себя. Маггловские романы? — удивилась Гермиона, подавляя улыбку. — Забини, ты полон сюрпризов. Тишина не рассеялась, только теперь слизеринцы уставились на Блейза. Грейнджер от скривившегося лица Астории всё-таки проронила смешок. Но Гринграсс была не единственной с таким лицом. Переведя взгляд на Панси, что сегодня сидела в окружении своих подруг, Гермиона всё же разразилась хохотом. У Паркинсон был вид позеленевшего мопса. — Маггловские романы, Забини? — озвучил её мысль Тео. — Скажи, что их тебе читает Лавгуд… — чуть ли не умоляюще проговорил парень. — Да пошли вы, — только и ответил Блейз, возвращаясь к своему завтраку. — Постой, дружище. Ты что, их читал, скрываясь за балдахином? — не унимался Нотт. Блейз отодвинул от себя тарелку с недоеденной яичницей и повернулся к другу. — Только если ты передёргивал на Грейнджер пару лет, скрывшись за своим, — парировал мулат. Гермиона поперхнулась горячим кофе, звонко поставив чашку на блюдце. Нотт тут же перевёл взгляд с друга на неё. О, Мерлин… Неет. Нет, нет и нет. — У каждого свои слабости, — ответил Тео, вздёрнув бровь и всё так же изучая лицо девушки. Грейнджер издала нервный писк, тут же прикрыв рот ладошкой. — Ну и ну, — раздался голос Паркинсон. — Продолжение представления ждать? Или концерт окончен? — Думаю, мы все карты раскрыли на сегодня, — заключил Забини.***
Теодор видел, как её шестерёнки шевелятся. Пару раз она даже пыталась с ним заговорить, но так и не смогла выдавить из себя ни слова. С завтрашнего дня начинались тренировки по квиддичу, а значит, она будет ходить на них и сидеть на трибунах в компании Луны у него на виду. Но пока Тео не собирался огорошивать Грейнджер этой счастливой новостью, ведь для неё она станет нерадостной, судя по желанию поговорить с другом, которого она будет наблюдать ещё и на пересменке. А пока что они сидели в библиотеке, выполняя домашнее задание. Если у Нотта была мотивация сделать всё и сразу, чтобы освободить себе время для тренировок, то Гермионе было просто в радость сидеть, обложившись фолиантами. Наблюдая за ней из года в год, парень успел привыкнуть к её полной отдаче учёбе. Она ведь не замечала ничего и никого вокруг, жадно поглощая глазами страницу за страницей, фолиант за фолиантом. Только тогда её часто отвлекали шрамоголовый с вислым, а Теодор только мечтал встать в эту очередь на получение своей порции её внимания. Сейчас же она сидела напротив, всё так же не замечая никого, но в то же время была рядом с ним, задевала его носком своей обуви, качая ножкой под столом, посылая приятные импульсы от его икры и выше каждый раз, когда это происходило. Он не отодвигал ногу, потому что чувствовал её. Об этом ли он мечтал так долго? Об этом. Парень пытался не отвлекаться на девушку, что не очень получалось, ведь её аромат окутал его. К её искусанным губам так и хотелось прильнуть. Её рука, аккуратно перелистывающая страницу за страницей, была совсем близко, потому что он потянулся за книгой ещё минут двадцать назад, но она его опередила, раскрыв её перед его носом, даже не заметив его протянутой руки. Тишину не нарушал никто. Их стол находился дальше всех, от чего в этой секции редко сидели другие ученики, предпочитая занимать места в более близких к выходу из библиотеки секциях, а в утро воскресенья до них не доносились даже голоса редких посетителей обитель знаний. Ближе к обеду, когда практически все задания были выполнены, их нашёл Блейз. — Если ты пришёл за романами, то здесь ты их не найдёшь, — бросив короткий взгляд на друга, сказал Тео. Гермиона победно захлопнула последний фолиант, откинувшись на спинку стула. — Не слушай его Блейз, — улыбнулась она. — Тео тоже следовало бы почитать романы, а то он покрылся настолько толстой коркой льда, что только и может обжигать людей своим холодом. Принцесса, если бы я был ледником, ты бы не горела со мной буквально вчера, — подумал Нотт, устремив на неё свой взгляд. — Зачем такие сложности, если можно просто наведаться к фестралам? — уперев руки в стол, поинтересовался мулат. Теодор закатил глаза, понимая, что его слабость перестала быть тайной, но никто не обратил на это внимание. — Мы с Луной собираемся к загону после обеда. Если у вас, ребята, планов нет, то предлагаю пойти с нами, — подмигнул он. — На самом деле не хочу быть дураком, не видящим этих созданий, при ней. А так, нас будет двое… — вздёрнул брови парень на скептический взгляд Гермионы. Теодор опустил голову, выдыхая. Он поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы эти двое когда-нибудь удостоились чести увидеть этих животных. Отогнав от себя малоприятные мысли, Тео коротко кивнул, соглашаясь на предложение. — Почему бы и нет, — подтвердил своё согласие он. — Не можем же мы позволить тебе оказаться в дураках дважды за сегодня. Забини закатил глаза в ответ на его реплику. — Тогда ожидаю вас на обеде, ваше благородство, — язвительно произнёс мулат. — Гермиона, до встречи, — откланялся парень и направился на выход из библиотеки.***
Две колоритные пары направлялись к хижине Хагрида, закутавшись в мантии. Погода снова портилась, а это значит, что их пребывание под открытым небом будет недолгим. Ребята ускорили шаг. Вообще, со стороны можно было подумать, что два слизеринца затевают что-то неладное, сопровождая гриффиндорку и когтевранку в сторону леса невесть зачем. Но им было всё равно. Молодые люди наслаждались пока ещё терпимой погодой и компанией друг друга. Альтернатив подобного времяпрепровождения не было. В эти выходные поход в Хогсмид был для всех закрыт, а сталкиваться с косыми взглядами в какой-либо из факультетских гостиных не прельщало. Конечно, они могли весь день провести в Башне старост, но, по всей видимости, это и так станет их традицией до конца года. Их карманы мантий оттягивались под тяжестью взятых на обеде яблок. А холодный ветер задувал за шиворот, но воодушевлённая блондинка шла чуть ли не в припрыжку, от чего на лице Блейза играла умилительная улыбка, как и у Грейнджер. И только Нотт качал головой, не поддаваясь беззаботной ауре Лавгуд. — Луна, мы не к единорогам идём, — не выдержал Тео. — Ты своим возбуждённым настроем всех фестралов распугаешь. — О, захлопнись, Нотт. Тебе бы и самому не помешало расслабиться, — прежде чем блондинка успела ответить, мулат решил самостоятельно осадить друга. — Или же ты предоставишь нам с Грейнджер возможность тоже полюбоваться этими существами, когда я запущу в тебя непростительное, — вынув палочку из рукава и покрутив ей между пальцев, закончил Блейз свою угрозу. Теодор ухмыльнулся. Слова его лучшего друга хоть и были сказаны в шутку, но всё же Нотт понимал, что за неправильно подобранное слово в адрес когтевранки, Забини, не церемонясь, кинет в него малоприятным заклинанием. Мулат не был вспыльчивым, но он так же, как и Теодор, не мешкал, когда речь заходила о близких ему людях, и лишь после разбирался. Губы Тео тронула улыбка. — Предлагаю расслабиться всей нашей разношёрстной компании чуть позже, насладившись бутылкой огневиски, — торжественно объявил он, подмигнув другу. Тут пришла очередь Гермионы качать головой на данную идею. — Я бы выпила сливочного пива, — тоненький голос Полумны подхватил ветер. — Я бы могла спросить у Невилла или Гарри… Возможно они пронесли пару бутылок из Хосмида, — нашлась гриффиндорка, пытаясь говорить непринуждённо, но Нотт заметил дрожь в её голосе, и она была не от холода. Кого ты пытаешься провести, принцесса? Хитрости тебе ещё учиться и учиться… — Оставь гриффиндорцам их скудные припасы, они им скоро понадобятся, — когда мы наконец разгромим их на поле. Лишь Забини понял друга, усмехнувшись. Девушки же переглянулись и сбавили шаг, приближаясь к хижине. — Луна, поздороваемся с Хагридом? — громче, чем нужно, предложила Грейнджер. Конечно же, Лавгуд согласилась. Парни же, отпустив девушек, направились к загону. — Что произошло? — сложив руки в карманы и оглядывая друга, поинтересовался мулат. Обогнув хижину, Нотт убедился, что окна закрыты, и их никто не услышит. — Вчера нам повстречался Уизли, — он взглянул на друга, прикусив слизистую щеки, тот ожидал продолжения, — в лесу, — мулат понял, кивнув головой. — Он был крайне взбешён, увидев нас с Гермионой. И напал на меня в считанных дюймах от неё, — Забини открыл рот, чтобы уточнить. — Нет, Блейз, никто не пострадал. Но, если для меня не новость поведение рыжего, то она, преисполненная глупостью, надеется образумить своего дружка. Парни остановились в трёх шагах от загона. И если Блейз смотрел сквозь, то Тео видел встрепенувшихся существ, что обратили внимание на гостей. Первой, кто встала и подошла к ограде, была та самая кобылица. Она громко фыркнула, почувствовав напряжение Нотта. Парень нащупал в кармане яблоко и вынул его, чтобы угостить животное. — Ты обратил внимание, что он всё меньше и меньше таскается с Поттером? Тебе не кажется это странным? — вновь обратив внимание на друга, спросил мулат. Нет, Теодор не обращал внимание на них в последнее время. Может, и зря. — Золотое трио дало трещину. Что ж, было ожидаемо, — хмыкнул Теодор, подходя к фестралу. — Поттер в курсе наших взаимоотношений с Грейнджер, она рассказала ему. Да и кольцо его шарахнуло, как, видимо, и тебя, — Тео протянул яблоко кобылице и развернулся в пол оборота к другу, подмечая по сжатым губам, что не ошибся. — Уизел же, видимо, не знает ничего. От того и бесится. — Будь начеку, — предупредил его мулат, подходя ближе. — Это мы считаем его недалёким, но глупцы непредсказуемы. У него не хватит мозгов на что-то, чего бы я не увидел или не предугадал, — заверил себя Теодор. — Он же тихоня. Сейчас Нотта больше беспокоила его возлюбленная, явно не желающая отступать от своего замысла поговорить с рыжим. Он был уверен, что совсем скоро она наивно попытается обвести его вокруг пальца… Только чем это обернётся для неё?***
Девушки вышли из хижины уже через десять минут. Глаза Грейнджер буквально сияли. Как бы девушка ни пыталась скрыть перемену в настроении, контраст был колоссальным. Гермиона замедлила шаг и скрыла лицо за капюшоном. И дураку было понятно — она нашла выход из ситуации и не может сдержать эмоций. Нотт прикрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь подавить зарождающуюся ярость интересом. Обхитрить лиса, принцесса? Я в игре. И молись, чтобы Уизли оказался мудрее. Луна первая подошла к загону, вынимая пару яблок из карманов. Одно она протянула Блейзу и направила его руку к подошедшему животному, что стоял и обнюхивал карманы мулата через перегородку. Фестрал аккуратно подцепил яблоко с ладони Забини, парень еле удержался, чтобы не протянуть руку и не потрогать мифическое животное, в чьей пасти исчез фрукт. На лице Лавгуд засияла улыбка от удивлённого вида её парня. — Он даже не прикоснулся ко мне, — с детской восторженностью прошептал мулат. — Я будто трансгрессировал яблоко куда-то, — он неопределённо взмахнул рукой, — куда-то… в общем, эти животные поистине удивительны, — хмыкнул Блейз, переводя взгляд на сдерживающих хихиканье Нотта и Гермиону. Последняя же подошла ближе к Тео, что вновь поглаживал кобылицу. — Можно? — тихо спросила она, из под опущенных ресниц глядя на слизеринца. Теодор взглянул на девушку, что снова сжалась рядом с ним, видимо, чувствуя вину за сделанный шаг против него. Или же опасение. В любом случае он не собирался заглядывать к ней в голову. Это ведь игра. Так он даёт ей фору. Парень коснулся локтя Грейнджер, скользя ладонью вниз по предплечью. И когда его пальцы обвили тонкую кисть возлюбленной, он направил её руку в свой карман. Гермиона непонимающе хлопала глазами, пока её пальцы не нащупали яблоко. Тео прикусил губу, глядя на спектр эмоций, что испытала девушка: от ужаса, до непонимания, и, наконец, облегчения, перешедшего с осознанием. Наклонившись к уху Грейнджер, скрытого за капюшоном мантии, Нотт прошептал настолько тихо, чтобы смогла расслышать только она: — Если бы я думал лишь о себе, Грейнджер, то поверь, о прелюдии ты бы знала исключительно из своих книжек, хотя я сомневаюсь, что ты читаешь подобное, — она напряглась, и её волнение было передано кобылице. Но Нотт продолжал, словно всё было в порядке вещей. — Ты прекрасно знаешь, что я могу поставить тебя на колени, где и когда захочу, — Грейнджер сглотнула. — Вспомни, сколько раз ты сама хотела оказаться на коленях, — он доволен собой и тем, как мило она краснеет. — Может, твоему тупому дружку стоит наглядно показать, чем мы с тобой занимаемся. — Тео, пожалуйста, — едва раскрывая губы, шепчет она. — Ты когда хочешь — за обедом или за ужином? За моим столом или прямо у Уизли под носом, чтобы он точно всё разглядел? Это, конечно, не в моем вкусе, но в понедельник я могу дать бесплатный мастер-класс. — Тео! — такой беспомощной и смущённой она ещё не была. А ему нравился этот коктейль — страх, обида и желание. Он положил свою ладонь поверх её ладошки, и она вздрогнула. Он улыбнулся, чуть крепче сжимая её. Яблоко упало из её руки, как и весь её боевой настрой. Словно ничего и не произошло, Теодор вынул вторую руку из своего кармана. Теперь ему оставалось только гадать, отступит ли она от своего плана, опасаясь за своё достоинство, или же её глупость не знает границ?… Их друзья кормили уже двоих фестралов, облегчая свои мантии, пока под их носами самодовольный слизеринец натягивал поводок на шее гриффиндорки, чьи храбрость и отчаяние стали одним целым. Он видел, как Гермиона бросила тяжёлый взгляд на Луну и Блейза. Мулат был ласков со своей девушкой, обнимая её за талию, пока та гладила морду жеребца. Им вряд ли стать такой парой. Им вряд ли прийти к согласию когда-либо. Среди них нет правых, хотя каждый считает иначе. Зато виноватых вдвое больше, чем они думают. Её руки всё-таки опускаются в свои карманы и она вынимает яблоки, которые через пару секунд отдаст тем, чьи руки не дрожат. Тем, кто растворился друг в друге и вовсе забыли о двоих, что терзают друг друга вновь. От её приподнятого настроения не осталось и следа.***
Совсем скоро ребята разошлись по своим гостиным, условившись встретиться на ужине, а после провести остаток вечера за распитием предложенного Теодором огневиски. Он больше не намекал ей о своей догадке. Она же вела себя так, будто уже провинилась. Когда девушка юркнула в свою спальню, Нотт последовал за ней. Её мантия соскользнула с опущенных плеч, падая на пол. Со спины не было видно её эмоций, но парень знал, она зажмурилась, пытаясь совладать с собой, чтобы через пару секунд обернуться к нему с безразличным видом. — Я думал, теперь мы живём в одной комнате. Что успело измениться за день? — вздёрнув левую бровь, поинтересовался он. Давай же, принцесса, закончи эту игру или иди до конца. — Я не успела перенести вещи. Можно мне их собрать? — осипшим голосом нашлась девушка. До конца. Но… Её глаза зацепились за эмблему на его мантии, как за спасательный круг. Лишь бы не смотреть в его синие омуты. Тео дёрнул плечом, наблюдая за движением её зрачков. Поджал губы. Это слабость, милая. Ты жалкая в своих попытках. — Кого ты пытаешься обмануть? Меня или себя? — он сделал шаг вперёд, но Гермиона совладала с собой и не отступила. — Научись смотреть в глаза своему страху, — сцепив зубы, шипит он, — или будь добра, переведи внимание на что-то другое, — ещё шаг. Её глаза забегали по его лицу. — Ты жалкая в своей наивности и попытках держать оборону, — два шага. До неё осталось три. — Отвлеки внимание — ты получишь время. Она умнейшая ведьма и схватывает налету. Девушка делает шаг к нему. Нотт стоит, ожидая демонстрации усвоения теории на практике. Нет, он не принуждает её к чему-то. Просто преподаёт урок. Гермиона скрывает своё лицо лишь на секунду, стягивая с себя свитер. Этого вполне достаточно, чтобы его глаза соскользнули ниже, к груди, прикрытой простым бюстгальтером, что вздымается на вдохе. Он знает — это уловка, но что ему мешает ей подыграть? Отбросив элемент одежды, как ненужную тряпку, в сторону, она делает ещё шаг к нему, попутно расстёгивая лиф. Остался ещё один шаг. Лишь один. Парень наблюдает за ней, как зачарованный, отмечая, что насчёт этой тактики он поспорит с ней позже. Действенно, но будь на его месте кто-то другой, Тео и без метки Пожирателя станет самым изощрённым садистом. Лямки скользят по острым плечам, и бюстгальтер падает к её ногам. Перед глазами парня молочная грудь с персиковыми ореолами и напряжёнными от прохлады сосками. Лишь руку протяни и почувствуешь бархат её кожи, но он ждёт. А напряжение в брюках нарастает. Последний шаг. Почти вплотную к нему. Он вдыхает неизменный аромат её тела. Она кладёт руки ему на плечи и стягивает его мантию. Парень прикусывает язык, чтобы не хмыкнуть и не закончить её попытку. Сердце Тео ускоряет свой ритм, когда её губы касаются его скулы. Она встала на носочки, чтобы дотянуться, потому что он не подаётся ей навстречу. Короткими поцелуями Гермиона движется к его губам. Вдоль линии скулы, к подбородку скользит она поцелуями. Гермиона зажмуривается, выдыхая. До конца. Тоненькими пальчиками берёт за подбородок и тянет вниз, заставляя его наклониться. Сдаётся он. Целует она. Нежно накрывая его губы своими, обвивая шею одной рукой и зарываясь пальцами в его кудри, притягивает к себе. Проводит языком между его губ, вынуждая раскрыть их. Добившись своего, проталкивает язык в его рот, хозяйничая, выбивая весь воздух из его лёгких своей инициативностью. Когда вторая её рука скользит по его животу, между их тел, спускаясь ниже, Нотт забывает, что это фарс. Когда её пальчики пытаются расправиться с пряжкой его ремня — он готов простить ей её опрометчивость. Ремень расстёгнут. Она вынимает его из петелек его брюк, но не откидывает к вещам. Напротив, поднимает на уровень их лиц. От удивления Тео прикусывает её нижнюю губу, девушка шипит. Отрывается от его губ, чтобы попросить: — Свяжи меня. Удивила ли она его? — Определённо. Гермиона отходит на полшага, и Нотт забирает ремень из её руки. Она сводит кисти вместе перед собой, от чего полушария груди прижимаются друг к другу. Только у Теодора другие планы. Он стискивает ремень в зубах под непонимающий взгляд и ласково заводит её руки за спину, тут же накладывая на них Инкарцеро. Грейнджер издаёт писк — то ли от болезненного ощущения, то ли от неожиданности. Он перестарался. Намеренно. Ремень же через пару секунд обвивает её шею. — Я… Я не это имела в виду, — растерянно шепчет Гермиона, но Тео с безразличным видом затягивает импровизированный поводок и застёгивает его. — Не стоит недооценивать противника, принцесса, — ухмыляется парень. — Теперь веду я. Она напугана, смущена и выбита из колеи. По груди и шеи девушки поднимаются к щекам красные пятна. Тео же доволен. Он тянет хлястик ремня вниз, заставляя девушку опуститься перед ним на колени. У Нотта не занимает много времени, чтобы расстегнуть брюки. Всё это время глаза Грейнджер опущены в пол. Она терзает свою губу, прекрасно понимая, к чему всё идёт. Его член оттягивает ткань боксеров. Пара движений рукой, и брюки приспущены. Ещё одно движение — и его плоть высвобождается из белья. Он тянет конец ремня вверх, заставляя девушку поднять на него глаза. — Только не делай мне больно, — просит она, её взгляд умоляющий, а его хищный. — Просто направь… и я сделаю всё сама… Тео ласково проводит большим пальцем по нижней губе Грейнджер, обманчиво успокаивая. — Тебе придётся постараться, чтобы я не вмешивался, — сводит брови он и поджимает губы в саркастичном жесте. Девушка целует его палец, застывший на её губе, и шепчет в него: — Я постараюсь. Умничка, моя девочка. Проводит ладонью по члену вверх, сомкнув его в кольцо своей ладони. От вида желанной возлюбленной на коленях перед ним — член дёргается в нетерпении. Его взгляд с её припухших от недавнего нервного терзания губ скользит к шее, затянутой ремнём. Он тянет ремень на себя, вынуждая Гермиону податься немного вперёд. Смотрит, как плотно облегает горло импровизированный поводок, что раззадоривает его фантазию. Дёргает левой рукой вниз, открывая налитую кровью головку. Предэякулят выделился, капля скользит по головке вниз, и девушка, глядя на эту картину, неосознанно облизывает губы. — Не терпится начать? — ехидничает парень, но Грейнджер лишь поджимает губы в ответ. Его взгляд перемещается на аккуратную грудь. Таким видом он готов наслаждаться вечность. Она вздымается от её глубокого дыхания. А в его голове проносится мысль, что он бы хотел оставить на ней несколько укусов, что побагровели бы, и картина стала от этого только сексуальней. Направляет член, натягивая поводок, и ощущает её дыхание на головке пениса из ее приоткрытых губ. Ну же, девочка, начинай. И она начинает. Облизывает кончиком языка самую чувствительную сейчас зону, собирая его смазку. Дрожь проходит по позвоночнику от томительного ожидания большего. Грейнджер подаётся вперёд, вбирая в рот головку, и дыхание Нотта замедляется. Её губы обхватывают его плоть кольцом, а язык проходится по линии уздечки. Он шумно выдыхает, и она, видимо, расценивает это как поощрение, потому что её язык начинает активней ласкать головку. Она посасывает её как леденец, образуя вакуум. Тео стискивает зубы, подавляя желание ощутить этот вакуум большей частью своей плоти. Он убирает руку, переставая направлять, и Гермиона вбирает столько длины, сколько может. Нотт издаёт рык, когда девушка с закрытыми глазами, полностью поглощённая действием, делает поступательные движения, скользя губами и языком по его органу. Ему хорошо. Она сама задаёт темп, и ему он нравится. Но так хочется протолкнуться глубже, почувствовать, как смыкается вокруг члена её горло. Но он обещал. Именно поэтому даёт ей шанс сделать всё самой, только намекает ей о своём желании натяжением ремня. Гермиона открывает глаза и устремляет взгляд на парня. — Глубже, — шипит он. И она делает попытку, вторую, но давится. Тео смотрит, как она откашливается, выпустив его плоть изо рта, и понимает, что ему своего не добиться без её страданий. А значит, нужно по-другому. Когда Грейнджер откашливается, парень тянет ремень вверх, заставляя её встать с колен. Подхватив её хрупкое тело на руки, Теодор относит её на кровать. Раздевается наспех, сбрасывая свою одежду на пол. Обнажившись, без слов он принимается за её джинсы. Девушка смотрит на него и приподнимает таз, когда парень начинает стягивать их вместе с бельём. Она издаёт писк, и Нотт обращает на неё внимание. — Руки, — произносит она, и Тео понимает, что ей больно. Стянув её джинсы лишь до колен, парень спускается с кровати, чтобы помочь ей сесть. Гермиона смотрит на него с непониманием, когда он вновь возвращается к её обнажению. Неужели ты думала, что я тебя развяжу? Нет, нет, нет. Твои руки тут не пригодятся, принцесса. Когда все вещи оказываются в одной куче на полу, Нотт усаживает её коленями на кровати. — Ляг грудью на подушку и прогнись в спине, — поддерживая девушку сзади поперёк живота, на ухо шепчет он. Гермиона кивает и с его поддержкой опускается. Она прогнулась в пояснице, а её задница красиво оттопырена. Ты прекрасна, милая, и даже представить не можешь насколько. Он ласково проводит ладонью от её аппетитной попки к талии, сжимая её и получая стон в ответ. Ухмыляется, наклоняясь, чтобы следующим действием выбить из неё ещё один стон, более громкий. Кусает, стискивая зубы на ягодице. Её крик переходит в скулёж и стон, когда парень, зализывая укус, проводит ладонью по её складочкам, создавая трение с клитором. Да ты уже влажная, принцесса! Неужели тебя возбудил мой член в твоём ротике? Пожалуй, мы это ещё проверим. Его любимая ведьма стоит перед ним раком, выгибаясь и всхлипывая от его ласк. Сколько раз он представлял эту картину? Десятки? Сотни? Не счесть. Круговыми движениями он ласкает её точку наслаждения, переложив правую руку на ягодицу, на которой покраснело место укуса, и сжимает её. — Пожалуйста, — скулит девушка. И он не заставляет ждать. Отрывается от ласк и направляет член к истекающей влагой промежности. Грейнджер подаётся назад, насаживаясь на головку. — Моя нетерпеливая ведьма, — усмехается он, толкаясь в неё почти на полную длину. Она протяжно стонет, а он шипит, ощущая жар её узкого лона. Толчки сразу же становятся размашистыми и глубокими. Он держит её за бёдра, буквально натягивая на свой орган. Их стоны смешались. Её — громкие, его — переходящие в рык. Тео набирает скорость, слыша, как её стоны переходят в звонкие вскрики. Она выгибается сильнее, и между вскриками он различает её «Да!». Парень замедляется с самодовольной улыбкой. Он ведь понял, что нашёл ту позу, в которой она может получить удовольствие без дополнительной стимуляции. — Не останавливайся, — просит девушка. — Прошу, — всхлипывает. — А ты заслужила оргазм? — и не пытается скрыть издевательскую интонацию он. — Тео, прошу, — умоляет Гермиона. — Тогда позже тебе придётся потерпеть, — предупреждает он, делая резкий толчок до упора. — Да-а, — то ли стонет, то ли соглашается девушка. Нотт довольно хмыкает, ускоряясь. Его девочка согласилась, даже не задавая вопросов. И возможно, об этом пожалеет. Его толчки резче — её стоны громче. Ей хорошо, а у него сносит крышу от пошлых шлепков и прекрасных звуков, что она издаёт. Теодор сжимает её бёдра так сильно, что на них несомненно останутся синяки. Грейнджер начинает извиваться на постели, а он чувствует, как её ноги начинают дрожать, и начинают сокращаться мышцы влагалища вокруг его члена. Он не сбавляет темп, доводя её до желанной разрядки. Через пару секунд её громкий гортанный стон отражается от стен и потолка комнаты. Девушка дрожит, сжимая в себе его орган. Её оргазм заставляет парня замереть в ней, наслаждаясь моментом. Он и сам готов кончить от столь плотного сжатия её мышц, но сейчас нельзя. Он хочет закончить по-другому. Гермиона обмякла под ним, но её тело ещё подрагивает. Нотт не ждёт, когда она придёт в себя. Берёт девушку за плечи и поднимает, не выходя из неё. Грейнджер расслаблена и не может удержаться в таком положении, но ей придётся. Придерживая её рукой под грудью, Тео вставляет себе ремень в рот, почти у самой пряжки. Девушка шипит от дискомфорта и пытается оттянуть поводок, чтобы стало легче дышать, но парень лишь оттягивает ремень назад, фиксируя их в удобном для него положении. Отпустив руку с её груди, он начинает медленно двигаться. Гермиона прогнулась в спине, немного согнув руки в локтях, для удобства и более устойчивого положения, а Теодор не собирается ей помогать удержаться в этом положении. Только плотнее стискивает ремень в зубах, чтобы она не смогла вырваться. Ей тяжело дышать, он это слышит. Она дёргается, надеясь высвободиться. Но его этот факт лишь заводит сильнее. Толчки становятся резче и вместо стонов он слышит хрипы. — Прошу, — сипит девушка. Тео не может ей ответить, да и не хочет, испытывая её. Он прекрасно контролирует свой организм и понимает, что долго не выдержит, и ее пытка скоро закончится. Руки парня чешутся, чтобы взять её за талию, но этим он облегчит ей процесс. Поэтому он сжимает руки в кулаки и ускоряется, вдалбливаясь в задыхающуюся возлюбленную. Закрывает глаза и рычит. Он уже на грани, а ее дыхание становится панически-нервным, но он этого уже не понимает. Толчок. Гермиона панически пытается его оцарапать, чтобы остановить. Второй. Он тянет ремень на себя, усиливая её панику. Третий. Он на грани. Четвёртый. На грани и она, но только на грани обморока, поэтому перестаёт дёргаться. Пятый. Он выпускает ремень из зубов, подхватывая Гермиону поперёк живота и груди обеими руками. Шестой. Он с рыком кончает, изливаясь в любимую, пока она пытается судорожно отдышаться, хватая ртом воздух. Когда его дыхание становится ровнее, Гермиона дёргается в его руках, напоминая о верёвках, и Нотт высвобождает её. Первое, что делает девушка, так это вырывается из хватки его сильных рук, падая на свои вытянутые руки. Тео наблюдает, как она переворачивается на спину, дрожащими и раскрасневшимися от верёвок руками пытаясь расстегнуть ремень. — Я помогу, — произносит он, подползая к нервной Грейнджер. Он тянет руки, чтобы расстегнуть ремень, и получает смачный шлёпок ладонью по лицу. Втянув через стиснутые зубы воздух, он всё-таки расправляется с ремнём и нависает над ней, вглядываясь в потемневшие от злости глаза. — Ты больной, Нотт, — пытается зло произнести девушка, но получается хрипло. Даже эротично. — Не говори, что не задумывалась о последствиях, — шипит он, и видит замешательство на её лице. — Блять, принцесса, ты выбрала заведомо проигрышную тактику и даже не задумалась об этом. В этом твоя проблема, глупая гриффиндорка, — второй шлепок обжигает его левую щёку. Нотт в бешенстве. — Всегда думай о последствиях, — рычит парень, хватаясь за её саднящие кисти. — Иначе лёгким испугом уже не отделаешься. Девушка поджимает губы, шумно дыша через нос. Её гнев смешит Тео, тем более, когда она получила свою порцию наслаждения десять минут назад. Хорошее забывается быстро, не так ли? — Отпусти меня, — сквозь зубы шипит Гермиона. — А то что? — улыбается парень. Она задыхается от возмущения, но не находит, что ответить, безуспешно вырываясь из его хватки. Теодор же не находит ничего лучше, как угомонить злую ведьму поцелуем. Льнёт к её губам, захватывая нижнюю, и нежно посасывает. Девушка замирает, видимо, совершенно не ожидая от него чего-то подобного. Она не отвечает на поцелуй, и Тео отстраняется от неё, снова вглядываясь в её лицо. Замешательство и неверие — вот, что видит он. А потом то, что объясняет её эмоции — она смотрит на его правую щёку, на которую и пришлись две пощёчины. — Что ты? Я же… — бессвязно лепечет девушка, и парень прерывает её. — Заслуженно, — твёрдо заявляет он, поясняя. — Первая пощёчина за асфиксию, вторая — за болезненное связывание. Теперь мы квиты, Грейнджер. Гермиона открывает и закрывает рот, подыскивая слова, но произносит лишь короткое: — Хорошо. Нотт разглядывает её лицо. Истерзанные губы, румяные щёки и влажные пряди волос на лбу и щеке. Он освобождает одну её руку, протягивая ладонь к её лицу, и ласково заправляет волосы за ухо. Перестань меня бояться, милая. Я даю тебе шанс признаться сейчас, когда урок усвоен, не упусти его. Но Гермиона не слышит его мыслей и молча смотрит на него. — Ты помнишь наш уговор, Гермиона? — она не понимает и сводит брови. — Недоговаривать и утаивать приравнивается ко лжи, — его голос ровный и спокойный, только девушка этого не может оценить. Она лишь кивает и смотрит сквозь него. Он опускает голову, разочарованно выдыхая, и встаёт с девушки, направляясь душ. Ей есть о чём подумать. И ему тоже.***
Ложь. Какое маленькое слово, но такое ёмкое. Сила спасения не сравнима с силой разрушения, что последует за открывшейся правдой. Стоит ли лгать, чтобы выгадать время? Гермиона считала — стоит. Потому что дружба проверена временем. Потому что вера в человека слишком велика. Потому что по-другому не умеет. Потому что отдаёт больше, чем получает — и это, по её мнению, правильно. Потому что друг в ней нуждается — она верит в это. И если ей удастся поговорить с другом, то непременно всё наладится. Тео узнаёт об этом постфактум и поймёт её. Ведь поймёт? А их уговор… Он ведь тоже не идеальный. У Теодора тоже есть тайны, и, наверняка, его ложь куда глобальней её. То что я делаю — не преступление, Тео. И я уже сполна заплатила твоими издевательствами. Руки всё ещё саднит, а на шее, она уверена, красуется след. Под ней мокрое пятно, а между ног снова жжёт. Почему всегда, всегда должно быть так?! И приятно и больно, будто одно без другого не может. Но может ведь! Но только, видимо, не у нас. Зубы стиснуты. Глаза зажмурены. Руки обхватывают голые плечи. Ей хочется свернуться калачиком, пока всё это не закончится. Он догадывается, она понимает, но почему не останавливает её? Почему бездействует. И бездействует ли? Рон, — в её сознании всплывает образ друга. — Я так по нам скучаю. Я сделаю всё, чтобы ты смог меня понять. А Тео... он не тронет тебя. Потому что ты не виноват в своих поступках. Тем более в моих.***
Весь обед она поглядывала на гриффиндорский стол, за которым Рон сидел рядом с Дином, напротив сникшего Гарри, и уныло ковырялась вилкой в своей тарелке. К супу она даже не притрагивалась, отставив его подальше от себя. Панси закатывала глаза каждый раз, как Гермиона скрежетала вилкой, но под взглядами Забини и Нотта не проронила и слова. Они снова сидели с Тео по разные стороны от мулата, потому что так больше и не заговорили. Казалось, парень что-то решил для себя, как решила и она. Вот только их дружеская посиделка не отменилась, это подтвердил и Блейз, перехватив её правую руку, как только она снова занесла её над краем тарелки: — Грейнджер, если ты решила взять наш факультет на измор этим вечером, отчаянно скребя по посуде, то у тебя начало получаться, — девушка обернулась к нему, фокусируя на лице мулата свой взгляд, но он то и дело соскальзывал на непроницаемого Теодора, что тоже не особо наслаждался ужином. — Если быть честным, то на измор ты сейчас берёшь и себя. Залог твоего прекрасного утра сейчас целиком и полностью зависит от содержимого этой тарелки, потому что всё в силе. Гермиона поджала губы, но обсуждать своё нежелание даже прикасаться к спиртному не стала. Слишком много ушей для обличения старост школы в ненормированном поведении. Они и так стали самыми неоднозначными и обсуждаемыми в этом году. — Убедительно, — подал голос Теодор, и девушка с ним согласилась, принимаясь за уже остывший пастуший пирог. С вынужденным отдалением Гермионы от их дружного трио, Рон стал отдаляться от Гарри, всё чаще или где-то пропадая, или общаясь с Дином Томасом. Она не считала себя связующим звеном, убрав которое, их трио совсем распалось, скорее, зерном раздора. И всё дело было в неведении Уизли. Он чувствовал и видел, что от него что-то утаивают. В их дружбе недосказанность всегда приводила к трещине — этот раз не был исключением. Поэтому девушка желала поговорить с другом. Ведь слов, сказанных Гарри тогда, на мосту, не вернуть. Если бы она смолчала, друзья сейчас могли ополчиться против неё, но держаться вместе. Она дала слабину тогда, и ей разбираться с последствиями. Но не сегодня. Если Тео так жаждет провести вечер за распитием алкоголя, то почему бы не отпустить себя, сделав вид, что у неё нет замысла, а у него нет очередного повода подавить её волю.***
В гостиной их башни было холодно. Они не пользовались камином в последнее время. Да и уютным это помещение можно было назвать с натяжкой. Книжные полки всё так же пустовали, личных вещей старост нигде не наблюдалось, и только украшения оставшиеся после Хэллоуина делали пространство более живым. Может, стоит подождать, и здесь закипит жизнь? Теодор пропустил Гермиону в гостиную, а сам скрылся в спальне, пока она стояла на пороге, придирчиво осматривая место их скорой посиделки. Вынув волшебную палочку из кармана мантии, которую она надела из-за бушующего ветра, что не щадил замок и заставлял ощутить осенний холод даже в величественных стенах, она первым делом подошла к камину, разжигая его. Наверное, стоило сделать это заранее. Вряд ли камин быстро справится с тем холодом, что нашёл здесь пристанище, — и думала девушка совсем не о гостиной. Ей в голову пришла мысль, что было бы неплохо принести пледы и пару подушек, для создания уюта и комфорта, а так же переодеться во что-нибудь потеплее. Тут сразу же вспомнился свитер связанный Молли Уизли, что был подарен ей на прошлое Рождество. Колючий, с широкой горловиной, но длинный и домашний. Будто частичка этого дорогого ей семейства, что всегда рядом. Семья её друга, которая стала и её второй семьёй. Ей было плевать на косые взгляды слизеринцев, что обязательно уколют сильнее этого самого свитера. Грейнджер поднялась в свою спальню и зарылась в чемодан, выискивая его. Что странно, но Теодора не было слышно, да она и не думала о нём сейчас. Ещё успеет насладиться его компанией. К тому же время поджимало — совсем скоро придут Луна и Забини, а она не успела ничего подготовить. Всё-таки среди немногочисленных вещей, что были завалены книгами и личными мелочами, напоминающими о доме, она нашла его, а так же достала совсем позабытые утеплённые легинсы с едва видным плетёным узором на тёмно-коричневой, почти чёрной эластичной ткани. Она переоделась, надев под свитер простую белую рубашку для комфорта. Захватила два своих пледа: бордовый, в чёрную клетку, и небесно-голубой, связанный её мамой прошлой осенью, но бережно хранящийся до сих пор. Девушка прижала последний плед к себе, зарываясь в него носом. Сидя на коленях у чемодана, с ним в руках, она ощутила необъятную тоску по родителям. Она давно им не писала, боясь передать свою боль через выведенные на пергаменте строки, в которых, конечно, не стала бы упоминать о своих злоключениях. Плед еле уловимо пах домом. Не мамой — жаль — но домом. Порошком, которым пользовалась мама при стирке. Гермиона пожалела, что позволила ей выстирать его. Я напишу вам скоро, обязательно напишу, — пообещала она себе. — Мне так жаль, что я не увижу вас в Рождество, — тоска разъедала изнутри, словно ядовитый червь. — Знаю, вы давно привыкли к моему отсутствию, и поймёте меня и в этот раз. Если, конечно, поверите. Очнувшись с хлопком соседней двери, девушка встрепенулась, вскакивая на ноги, так и сжимая вязаный плед в руках. Захватив волшебную палочку и атрибут тепла и уюта, Грейнджер вышла из спальни, наблюдая за действиями Нотта, что орудовал за их столиком, расставляя бокалы, уже наполненные огневиски. Из спальни парня раздалось протяжное мяуканье. — Глотик? — нахмурив брови, произнесла девушка. Тео не обратил на неё внимание, опускаясь на диван. Гермиона неуклюже открыла дверь его спальни, выпуская кота. Тот благодарно потёрся об её ноги и последовал вниз. Девушка проследила за животным, которое спустившись, решительно подошла к слизеринцу, одним прыжком забравшись на его колени. Изменник, — фыркнула в мыслях Грейнджер, стиснув зубы. — Это мужская солидарность, или мне стоит за тебя опасаться? Но Живоглот выглядел довольным, вновь получая ласку Тео. В груди Гермионы снова разбушевался червь, но теперь он пускал яд, заставляя её ревновать. Ревность? Глупость. Всего лишь её любимый питомец, получающий куда больше ласки от её парня. Всё ещё звучит неуверенно, но факт —ласки от её парня Глотику доставалось больше, чем ей. Слишком затянулось лицезрение этой картины. Слишком противно скребло под рёбрами. Гермиона делает шаг, второй, третий. И вот уже через несколько секунд стоит внизу, не зная куда себя деть. Наконец Теодор поднимает на неё глаза. Взгляд из под полуопущенных ресниц проходится по её фигуре и ещё больше окатывает холодом. Хотя, куда холоднее, в их башне и так можно заледенеть. — Переоденься, — бросает он. — Что именно тебя не устраивает? — прежде чем успеть вскипеть, задаёт вопрос она. — Твои ноги, — задерживая взгляд на причине своего недовольства, растягивает слова Нотт. — С таким успехом, могла и вовсе выйти в трусах. Или твои попытки соблазнения вышли на новый уровень? — его вздёрнутые брови всё-таки заставляют Гермиону покрыться пунцовыми пятнами от негодования. — Ты испорчен, — девушка бросает пледы на кресло, глядя ему в глаза. — Ищущий лишь повод, — Тео встаёт, заставив кота спрыгнуть с себя. — Жестокий, — парень преодолевает расстояние между ними. — Хам, — его руки опускаются на её ягодицы, а на лице красуется кривая улыбка. Теодор склоняется к её уху, щекоча чувствительную кожу своим дыханием. Девушка замирает, ожидая очередной угрозы. Биение собственного сердца отдаётся эхом в ушах. Руки повисли вдоль тела, соприкасаясь с его предплечьями. — Мне кажется, сейчас повод ищешь ты, — его шёпот звучит сквозь шум в ушах. — Если сейчас же не переоденешься, то мы отрепетируем завтрашнее представление, посвящённое Уизли, — чуть ли не выплюнул фамилию рыжего он, — перед нашими друзьями. Она почти поверила, когда его ладони сжались, заставляя девушку всхлипнуть от боли на месте недавнего укуса, на котором теперь был под кровоподтёком синяк. Но она — Гермиона Грейнджер, гриффиндорка, которая никогда ни перед чем не отступала. Пора бы уже это вспомнить. Её руки ложатся на его плечи, и Гермиона отталкивает его от себя со всей имеющейся силой. — Ни в этот раз, Нотт. И ни в какой другой, — её нервы накалились до предела. — Ты можешь мне угрожать сколько угодно, но твои фантазии останутся нереализованным. Тео от её манипуляции лишь немного отклонился назад, а его руки переместились на её бёдра. Кривую улыбку заменил оскал, выдающий ямочки на щеках и ряд белых верхних зубов. — Это твоё «нет»? — сузив глаза, уточнил парень. — Догадливый, — цокнула она. Не успела она договорить, как тут же оказалась прижата к его телу. Он выбил из неё воздух. Да, грубый, но в этом холоде тепло его тела на секунду позволило забыть о споре. — Не играй с огнём, милая, — его руки блуждали по её телу, приподнимая свитер. — Он может спалить всё дотла. Его прикосновения должны были казаться пошлыми, но они согревали. То ли безумие, то ли отчаянная попытка оправдать его действия сподвигла её прижаться к нему плотнее, уткнувшись Теодору носиком в грудь. Дыхание было тяжёлым, а руки ватными. Еле справившись с онемевшими пальцами, она цеплялась за его свитер, норовя порвать его и слиться с ним воедино. Тео замер от этого действия, останавливаясь в исследовании хрупкого тела. Убрав руки из под её одежды, он неожиданно обнял девушку за талию, прижимая к себе. Вот чего ей так не хватало. Простых объятий. От него пахло сигаретами и огневиски, который он, видимо, уже успел пригубить. — Почему мы должны постоянно противостоять друг другу? — не поднимая головы, спросила она. — Ты слишком самонадеянна и упряма, — Нотт уткнулся подбородком ей в макушку. — И рвёшься вперёд, когда я прошу тебя стоять за моей спиной, — с долей недовольства подытожил он. Гермиона не успела проанализировать его слова, потому что дверь открылась, и Блейз деликатно откашлялся, извещая об их появлении.