Определенность

Сердце заходилось ровными, сильными ударами, и Берту казалось, будто каждый вдох, рваный, судорожный, словно через силу, подстраивался под эти удары. Тело горело, натруженные мышцы пели, а стопы неприятно холодило — покрытие тренировочной площадки было ледяным, и разгоряченные тело отзывалось неприятными мурашками на каждое соприкосновение с ним. Берт видел, его противник, рослый четырехкурсник, начал выдыхаться, и оттого усилил напор. Удар, еще один. Парень покачнулся, глухо охнул и завалился назад — открылся. Тихий стон его тут же перерос в гулкий вскрик, когда боковым ударом ноги Берт попал по ребрам. Парень отступил назад, пытаясь привести дыхание в норму. Сквозь шум крови в ушах послышался звучный голос тренера Моу. — Победа за Бертом, — сказал он, пряча одобрительную усмешку. — Стэн за чертой. Только сейчас Берт сумел заметить, что ударами загнал парня к самому краю площадки. Крохотная искра довольства вспыхнула и тут же погасла. Впереди его ждали еще два боя, а значит расслабляться было нельзя. Берт вновь — он уже перестал одергивать себя, пустив все на самотек — оглянулся в сторону тех мест, что занимали зрители. Виктор одобрительно ухмылялся, развалившись сразу на двух стульях, сидевшие рядом с ним однокурсники так же не скрывали довольства его боем. Но в груди продолжало неприятно ныть. Элис не было. Ни среди зрителей, ни позади судей. Зато ее отец, сосредоточенный и хмурый, постоянно мелькал где-то на периферии, и Берт каждый раз не мог не посмотреть туда, где он стоял, потому что, видя рыжие волосы, каждый раз надеялся на то, что это все-таки Элис. Но ее не было, и в груди горела почти осязаемая обида. Пока билась следующая пара противников, Берт сумел наконец успокоить собственное сердце. Громко выдохнул, когда совсем рядом остановился Габриэль Флетчер, наблюдающий за боем, и поспешил отвернуться. Чертова семейка не дает никакого покоя. Но бой закончился очень быстро, довольные крики зрителей поприветствовали нового победителя и тут же стихли, однако краем глаза Берт видел, что отец Элис так и не сдвинулся со своего места. Будто негде было больше следить за боем, кроме как рядом с ним. — Рад видеть тебя, Берт. Берт даже вздрогнул от неожиданности, когда услышал чужой голос. Габриэль Флетчер, довольный, прячущий усмешку в бороде, обернулся к нему и кивнул. — И я, — хрипло ответил Берт, поражаясь тому, как звучал его собственный голос. — Здравствуйте. — Славный бой, — отец Элис одобрительно хмыкнул и обвел его пристальным взглядом. — У тебя хорошо поставлен удар. Берт не знал, что нужно на это отвечать. Габриэль Флетчер казался ему почти эфемерной фигурой: он был отцом девушки, с которой у Берта были не то чтобы дружеские отношения, а также уважаемым боевым магом, достичь вершин которого Берт надеялся хоть когда-нибудь в своей жизни. А еще он ни разу не говорил с ним и чувствовал странную смесь стыда и страха, потому что… Потому что Элис. — Спасибо, — Берт отвечал тихо, но глядел прямо в глаза, вздернув подбородок и выпрямив спину — почти копируя самого Габриэля. — Хотел бы я увидеть ваш с Элис бой, но, видимо, в этот раз не судьба, — внезапно хохотнул мужчина. — Рос мне все уши прожужжал о вашем с ней пристрастии устраивать дуэли едва ли не каждый день. Берт смутился, забыв на мгновение обо всем на свете. Габриэль, видя его реакцию, кажется, развеселился еще больше. — Обычно после наших боев нам грозят отчислением, — усмехнулся Берт. — Мы с моей дорогой супругой тоже много раз испытывали терпение всего Ларвуда своими поединками, однако до сих пор в одной команде и даже уживаемся вместе, — Габриэль пожал плечами, и внезапно его улыбка стала еще шире. — Даже ребенок есть. Повисло молчание. Берт искренне надеялся, что его щеки не казались еще более алыми, чем после боя, потому что как это вообще касалось его и Элис, черт возьми. — Элис говорила, ты в прошлом году тоже проходил отборочные, — перевел внезапно тему Габриэль. — Я тогда был на задании, не смог попасть в жюри. — Да, был, — кивнул Берт. Взгляд его невольно скользнул в ту сторону, где за столом сидели судьи, среди которых были и его родители. — Тогда был закрытый смотр, поединков не так много. Габриэль вскинул брови, но промолчал. Берт внезапно споткнулся о раннее сказанные им слова. Элис говорила о нем отцу? Что? Зачем? Ему вообще казалось странным, что она помнит о нем в те моменты, когда не находится рядом. Рассказывает ли она о нем своим друзьям? Думает ли о нем, когда остается одна? Берт кашлянул, прерывая ход мыслей. Покосившись на отца Элис, он тут же неловко отвел взгляд сторону, однако невысказанный вопрос жегся на языке. — Кхм, — Габриэль вопросительно вскинул бровь. — Долго еще Элис будет… в лазарете? — В лазарете? — задумчиво протянул мужчина. — Ее выписали еще вчера. Обида вновь кольнула в груди, и Берт невольно коснулся того места, где вспыхнуло это чувство. Сердце под ребрами билось болезненно быстро. — Я думал, вы общаетесь, — Габриэль сложил руки на груди, окинул Берта пристальным взглядом и продолжил: — По крайней мере, мне так показалось. — Нет, мы никогда не были друзьями, — фыркнул Берт. — Уж это я знаю, — тут же нашелся Габриэль. — Я получил достаточно писем от Элис, чтобы понять, что это не так. Слова мужчины казались Берту странными и нелогичными. Естественно, они с Элис не друзья. Кто бы вообще рискнул их так назвать. Но и врагами они не были, что подтверждает сам факт их с мистером Флетчером разговора. Тогда… Внутри все осело. Он же не считает, что они с Элис… Вместе? Теперь Берт точно знал, что его щеки покраснели. Отец Элис в ту же секунду исчез: быстрым шагом поспешил вернуться к судейским креслам, когда на тренировочной площадке показались следующие противники. Берту оставалось лишь смотреть ему вслед с ничего не понимающим взглядом. Что там Элис про него говорила в своих письмах, раз уж ее отец решил, что их связывает нечто большее, чем просто дуэли? И допускала ли она хотя бы мысль об этом. Потому что сам Берт — он каждый раз опасался думать об этом — допускал. Допускал так часто, что самому перед собой становилось стыдно. Было стыдно пялиться ночью в потолок и думать не о том, как в следующий раз обмануть Элис в бою, а о том, что от ее волос на тренировке приятно пахло медом и цветами, и от этого в животе сплетался тугой узел — никакие нахер не бабочки. Неужели у нее тоже были такие мысли? Берт сделал глубокий вдох, стараясь остудить собственное тело, вмиг налившееся жаром смущения. О чем он, черт побери, думает на отборочных. — Что ж, моему любопытству нет предела… — раздался внезапно голос из-за спины. Берт перестал дышать и замер на своем месте. Рядом мелькнула чужая тень, а после в глаза бросились рыжая шевелюра и знакомый зеленый свитер. — О чем вы говорили с моим отцом? — Элис, все еще бледная, с волосами, собранными в небрежный хвост, и робкой улыбкой на лице, встала совсем рядом, почти коснулась его плеча своим и пробормотала: — Он выглядел чересчур довольным. Берт глубоко вдохнул. Волнение заструилось по венам. — Благословил нас на счастливую супружескую жизнь, — ответил с усмешкой, скользнувшей по губам, и глянул на Элис сверху вниз, тут же подмечая яркий румянец, окрасивший щеки. — Оу, — только и смогла выдохнуть она. Поспешила отвести взгляд, скрестила руки на груди и от сгустившейся неловкости закусила нервно губу. Берт проследил за этим движением с внутренним содроганием. Молчание, повисшее между ними, было почти невыносимым. Берт повел плечами, покосился в сторону Элис и тяжело сглотнул. Слишком много вопросов крутилось на языке. — Зачем пришла? — голос его зазвучал ниже и глуше. Элис вскинула от неожиданности голову и взглянула почти удивленно. — Что? — переспросила она. — Зачем пришла сюда? — повторил вопрос Берт. Повернулся к Элис, отвечая на ее взгляд своим, и кивнул в сторону Габриэля Флетчера, застывшего по ту сторону площадки: — Твой отец там. — Я знаю, — ответ ее был столь же простым, сколь и оглушающим. Берт вскинул брови и недоверчиво фыркнул. — Тогда что здесь забыла? Элис возмущенно поморщилась, и Берт вмиг почувствовал себя виноватым во всех существующих грехах. Возможно, ему стоило хотя бы попытаться звучать дружелюбно. — Хотела сказать, что ты провел достойный бой, но знаешь что… — Элис резким движением заправила мешающиеся пряди волос за ухо и пробормотала: — Иди к черту, Берт. Жар, разлившийся по всему телу от ее похвалы, вмиг исчез, когда Элис, повернувшись к нему спиной, поспешила к зрительским местам. Возможно, слова «язык мой — враг мой» как никогда подходили на роль его жизненного кредо. Берт сделал шаг следом, чувствуя, как внутри все рвет от напряжения. — Стой! Ну, конечно. Как будто ей было не наплевать на его просьбы. — Элис! Чертыхаясь про себя, Берт поспешил нагнать ее. Широкими шагами сократил расстояние до минимума и, схватив Элис за запястье, неловко застыл. Уставился на собственную руку, в которой утопала женская ладонь, тяжело выдохнул и поднял на Элис тяжелый взгляд. Она тоже удивленно глядела на их руки, и глаза ее казались почти испуганными. — Ты чего? — голос ее тоже был нервным, почти дрожащим. — Я же попросил остановиться, — ответил Берт с внезапным раздражением. Почему его общение с Элис всегда было практически на грани. — Ты сам был недоволен тем, что я подошла к тебе, а теперь вцепился в мою руку, как клещ, — Элис кивнула на их руки, и Берт с неожиданным для себя самого разочарованием отпустил ее запястье. — Я не был недоволен, я просто удивился, окей? — почти прошипел он в ответ на ее слова. — Я вообще думал, что тебя здесь нет. — Я была здесь с самого начала. — А я тебя не видел. — Значит, все-таки искал меня? — на губах Элис появилась ухмылка, и Берт почти возненавидел ее за это. — Не знал, в какую сторону кидать самодовольные взгляды. — Я польщена. И снова тишина. Берт вновь оглядел Элис, отмечая про себя, что бледность ее почти сошла на нет. Видимо, ее жизненные силы питают колкости и конфликты. Невыносимая. — Так что ты хотел? — Элис вскинула бровь вверх, вперив в него требовательный, насмешливый взгляд. Если бы не была еще растрепанной, как воробей, он бы даже проникся. — Это ты подошла ко мне, — ответил Берт. — А ты догнал меня, когда я решила, что с меня хватит твоего общества. — Ты невыносимая, знаешь это? — он почти наяву представил, как обхватывает ее идиотскую шею рукой и сдавливает. Правда, в его мыслях это вовсе не походило на убийство, и это пугало. Элис неожиданно широко улыбнулась, заставив Берта подавиться собственными колкостями, склонила голову набок и проговорила: — Хотела пожелать тебе удачи. Надеюсь, ты не прошляпишь этот шанс. Хотя бы один из нас должен попасть в Ларвуд. Тот боковой удар был… Впечатляющим. Только не зазнавайся. Берту на самом деле хотелось рассмеяться во весь голос от бушующих внутри эмоций. Возможно, для него такое количество похвалы слишком губительно. Тем более из уст Элис. Особенно из ее уст. — Спасибо? — ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать истинные чувства и не улыбнуться в ответ на ее слова. Лишь самоуверенный взгляд, легкий кивок и… Проклятый румянец! Элис закатила глаза. Вновь заправила за ухо прядь волос, приковав внимание Берта к шее, и поджала от досады губы, когда услышала, как Моу огласил имя очередного победителя. — Иди давай, — проговорила она слабым, деланно веселым голосом. — Сейчас твой поединок. Берт не глядя кивнул. — Где ты будешь? — он не знал, зачем спрашивал это. Безумство какое-то. Глаза Элис вмиг стали еще больше. Пальцы ее сжали края рукавов, а дыхание на миг прервалось. Берт чувствовал почти извращенное удовольствие от ее реакции. — Зачем тебе? — голос ее был тихим, почти шепот. — Я же говорил, буду кидать торжествующие взгляды, — Берт усмехнулся. — Чтобы ты не забывала, кто на самом деле лучший. — Ты когда-нибудь заткнешься? — фыркнула Элис в ответ. По губам ее скользнула улыбка. — Я буду перед Виктором. Удачи. — Я хорош и без удачи. — Тогда постарайся не опозорить тренера Моу. Он еще никогда так не уставал. Мышцы гудели, глаза слезились от пота, а волосы неприятно липли ко лбу. Но оно того стоило. Кажется, в этомм поединке — магической дуэли — он сумел вспомнить программу всех пяти курсов. Элис научила его виртуозно хитрить в поединках, каждый раз доводя до белого каления, и Берт этого не забыл. Пуская в противника один огненный шар за другим, он все-таки вынудил того использовать на себе водное заклинание, дабы спасти хотя бы часть одежды, а потом, не скрывая ухмылки, пустил под ноги крохотную молнию. Рядом с судьями в голос захохотал Габриэль Флетчер, пихая локтем тренера Моу, но Берту было наплевать. Найдя взглядом Элис, он ухмыльнулся еще шире и гордо вскинул подбородок. Ее ответный взгляд, полный чего-то невыразимого, заставил его покрыться мурашками с ног до головы и поскорее отвернуться. Чертова Элис. Совещались судьи недолго. Берт не сводил с них глаз все то время, которое их голоса продолжали шуметь в зале. Родители так ни разу и не взглянули на него, кроме тех раз, когда с каменными лицами прослеживали его поединки. И ни одного кивка, ни одной одобрительной улыбки. Наверное, именно поэтому, видя довольство во взгляде Элис, он испытывал этот странный восторг, что жег нутро. Ему нужно было это одобрение, и он получил его. Пускай и не от тех, от кого всем сердцем желал его получить, но от той, чье мнение почему-то казалось еще более весомым. В конце концов в зале повисла тишина. Берт увидел, как его отец встал со своего места, сжимая в руках листы бумаги, и все внутри осело. — Мы выражаем огромную благодарность всем тем, кто принял сегодня участие в отборочных испытаниях, которые мы, комиссия академии Ларвуд, проводим ежегодно. Также стоит поблагодарить и преподавателей, сумевших подарить вам все те знания, которые вы сегодня использовали, — как всегда, он говорил нудно, монотонно и совершенно безэмоционально, и Берта это выводило из себя до безумия. — А теперь позвольте назвать имена счастливчиков, принятых на первый год обучения в академию Ларвуд, по итогам проведенных испытаний… Берт почти физически почувствовал горечь, осевшую на языке, после того, как среди прозвучавших фамилий не оказалось его собственной. Ничего не менялось, верно? Отец все так же оставался невыносимым ублюдком. Берт поморщился. Будь он младше, непременно разрыдался бы где-нибудь в укромном уголке, но ему не шесть, да и найти пустой угол в школе почти невозможно. Оставалось только… Но мысли его прервал внезапно голос Габриэля Флетчера. Отец Элис, выйдя вперед и одарив зал широкой улыбкой, проговорил: — Также мы хотели бы пригласить к нам на обучение ученика, который сумел отличиться не только на сегодняшних испытаниях, но и в реальных боях, которые состоялись совсем недавно — думаю, вы все это знаете — в стенах этой школы. Ларвуд ценит смелых бойцов. Поэтому, Берт, я думаю, ты не сможешь отказать мне в моем приглашении. На миг он почувствовал себя оглушенным. Уставившись на отца Элис почти испуганным взглядом, Берт едва ли слышал бурные аплодисменты, доносившиеся со стороны его однокурсников, потому что бешеный пульс заглушал весь мир. — Черт, приятель, это было эффектно! — внезапно рядом оказался Виктор, ударил по плечу и тряхнул так, что в глазах заискрило. — Мировой мужик этот Флетчер. Берт хмыкнул, позволяя наконец себе улыбнуться и принять озвученные слова. Он теперь студент Ларвуда. Черт возьми. Он прошел. Теперь рыдать хотелось от счастья, свалившегося на голову, но Виктор вряд ли оценил бы такой подарок судьбы, поэтому Берт лишь тряхнул головой, приводя себя в чувства. Он прошел, черт возьми! Вскоре их обступили однокурсники, выглядевшие как гордые родители — у каждого было что сказать, но Берт, очнувшийся внезапно от наваждения, постарался поскорее уйти от них. Он заозирался по сторонам, высматривая рыжую макушку Элис. Берт не знал, что хочет сказать ей, но его почти распирало от желания увидеть ее и сказать о том, о чем она и так слышала своими собственными ушами. Но какая разница. И Берт нашел ее. Стоя рядом с отцом, она недовольно закатывала глаза и хмурилась, пока Габриэль Флетчер настойчиво твердил ей что-то, хмуря брови. — Наверное, я должен поблагодарить вас, — Берт поглядел на Габриэля с теплой усмешкой и протянул ладонь для рукопожатия. Мужчина, фыркнув, ответил на него, но тут же скосил взгляд в сторону дочери и пробормотал: — Вообще-то я получил неплохую рекомендацию на твой счет… Берт непонимающе нахмурился, но тут же смутился, когда понял значение взгляда Габриэля. Элис. — Элис настояла на том, чтобы я присмотрелся к тебе, — продолжил мужчина, взъерошивая и без того лохматую девичью макушку. — Ты и впрямь оказался хорош ровно настолько, насколько она и описывала. — Отец! — возмущенно воскликнула Элис, стряхивая руку отца с головы. Щеки ее горели огнем, а губы еле заметно подрагивали. — Извини, но мне правда пора идти, — тут же протянул Габриэль. Широко улыбнувшись, он скрылся в снующей вокруг толпе так быстро, что Берт даже не заметил. И оставил за собой слишком много вопросов. Берт вновь взглянул на Элис и, заметив румянец на ее щеках, не сумел скрыть усмешки: — Значит, рекомендация? — Иди к черту. — Я польщен, — невозмутимо продолжал он несмотря на ее пылающий взгляд. — Берт! — Что, Элис? Элис нахмурилась, отвела взгляд в сторону и устало вздохнула. Потом поглядела прямо ему в глаза и с болезненной усмешкой проговорила: — Как бы ты меня не раздражал, я рада за тебя. Берт усмехнулся. Узел внизу живота скрутило почти до боли. — Спасибо, но радостной ты не выглядишь, — ответил он. — Я рада за тебя, потому что ты наконец достиг того, к чему так долго шел, но в остальном… — Элис замялась. — Возможно, стимуляторы все-таки… — Лучше заткнись, — тут же оборвал ее Берт, закатив глаза и злобно фыркнув. Элис умела портить момент. — Никому не было бы лучше, и ты это знаешь. — Тебе легко говорить, — лицо ее помрачнело. — Ты прекрасно знаешь, что это не так, — Берт вперил в нее свой взгляд, будто мысленно старался передать все те мысли о том, какая же она идиотка. Элис передернула плечами, опустила взгляд вниз и выдохнула вполголоса: — Я думала, пройду отборочные и попаду в Ларвуд, но теперь провалилась во всем и, знаешь… Отборочные прошли, я все еще не в Ларвуде, а жизнь как шла, так и идет. Мне всегда казалось, что, если я провалюсь, все будет кончено, но ничего толком и не изменилось. И теперь… Может, мне не так уж и нужен Ларвуд. Только легче от этого не становится. Это звучало так несчастно и опустошенно, что Берт едва удержал себя от ободряющего похлопывания по плечу, как делал обычно с Виктором. Вот только это была Элис. И видеть ее такой было странно. И похлопать по плечу со словами «все обойдется» хотелось в последнюю очередь, потому что это не про них. Берт вздохнул. — У тебя есть еще год, успеешь найти свою стезю, — пробормотал он. Элис опустила голову и не глядела на него, отчего Берту безумно хотелось схватить ее за подбородок и заставить смотреть ему в глаза. И не видеть ее такой несчастной. — Да, все так говорят, — Элис хмыкнула, пожав плечами. — Легче не становится. Но я все равно за тебя рада. — По тебе не скажешь, — фыркнул Берт. Вся радость, что кипела в нем, вмиг поутихла, и теперь где-то в груди принялась разрастаться тоска. — Не каждый день отпускаешь своего заклятого врага во взрослую жизнь, — слишком мрачно. Подняла свой взгляд на него и заставила покрыться мурашками, казалось, даже внутри. Глаза ее блуждали по его лицу слишком внимательно. Будто запоминала. И Берту не нравилось это. — О чем ты? — спросил он. — Мы ведь больше не увидимся. И эти ее слова, словно заклинание, разнесли его спокойствие в пух и прах. Берт сжал челюсти как можно крепче, но не сумел сдержать невеселый смешок. — Я всегда думал, что ты будешь первой, кто выйдет провожать меня, чтобы я поскорее убрался отсюда, — проговорил Берт тихо. Взгляд глаза в глаза обезоруживал. — Я тоже так думала, — Элис грустно усмехнулась. — Придется найти новую жертву. Берт фыркнул. — Я незаменим. И Элис промолчала. Берт зажмурился. Ей стоило бы что-нибудь сказать, чтобы не делать этот разговор еще более странным, но она промолчала, и теперь он не мог дышать нормального, потому что каждый вдох опалял легкие жидким пламенем. — Удачи, Берт.