***
Прошло чуть меньше получаса, когда дверная ручка скрипнула. Из-за громкости динамиков, Минхо этого не услышал, но заметил в отражении как открылась дверь. Рассмотрев вошедшего, он лишь на секунду удивился, а потом его лицо вновь приняло равнодушный вид. Однако, Чану хватило одного взгляда, чтобы понять, что такая реакция была вызвана уже совсем не злостью. Минхо хотел спрятаться. - Ты в порядке? – спросил Чан, продолжая внимательно разглядывать танцора. Тот кивнул, но было видно, как крепко сжималась его челюсть. – Что с рукой? Чан понял, что не ошибся, когда увидел в чужих глазах весь хаос из эмоций. Это был и шок, и злость с обидой, разочарование, может, даже немного вины. А еще боль, которую Минхо тщательно пытался скрыть, сильно сжимая пострадавшую руку, пока та мелко дрожала. Не дождавшись ответа, Чан повторил свой вопрос: - Минхо, что с рукой? - Не знаю. Болит, - ответил он надрывным голосом и снова сжал челюсть. - Почему не сказал сразу? – получив в ответ звонкую усмешку, Чан прикусил язык. Захотелось отвесить себе пощечину. Какой же он идиот! «Говорил и не один раз, просто ты слушать не хотел», - промелькнуло в мыслях. Как же его раздражала эта черта Минхо – волноваться о ком угодно, но только не о себе самом, а еще строить из себя героя и умалчивать о своих проблемах. Вместо того, чтобы сказать, как ему нестерпимо больно, он спрятался в укромном месте и тихо зализывал свои раны, как самый настоящий дикий кот. Задушить бы это пушистое чудо за его проделки и дело с концом. Чан нисколько не шутил, называя себя смотрителем в зоопарке, потому что даже с детьми управиться легче, чем с этим зверинцем, состоящим из мемберов группы "Stray kids". Но больше всего Чан злился на свою тупость. Как будто в первый раз, ей богу! Ли уже вспотел от боли, а он заметил это только сейчас. Как же он облажался. Выдохнув, Чан молча досчитал до десяти. - Собирайся, мы едем в больницу, - поставил он перед фактом, уходя на поиски менеджера.***
После длительной процедуры осмотра Минхо пришлось смириться с имеющимся переломом. Он до последнего надеялся, что это был просто ушиб, но заключение врача о трещине в запястье омрачало всю картину. Ко всему прочему пришлось еще долго выслушивать нравоучения менеджера, когда тот, отойдя от шока, начал ругать Минхо за небрежное отношение к своему здоровью. Чан же молчал всю дорогу назад, очевидно, обдумывая, как это все скажется на их работе. Разумеется, Ли волновало это не меньше, но его обнадеживало, что это была не первая его травма, и он знал, сколько приблизительно уйдет времени на полное восстановление. До премии Asia Artist Awards оставалось, конечно, уже меньше чем месяц, но он не боялся, что травма помешает ему выступить. К чему Минхо до сих пор не привык, так это к повышенному вниманию. Зайдя домой и увидев сразу всю «святую» троицу, он понял, что им уже успели доложить о его состоянии. И если помощь Ликса воспринималась положительно, то мельтешения взволнованного Чонина перед лицом вызывало раздражение. В коридоре, как всегда, стоял целый склад из коробок обувного магазина, и за одну минуту Ян успел два раза споткнуться. В конце концов, Минхо не выдержал и рявкнул на макнэ, чтобы тот нашел себе применение где-нибудь еще, пока не травмировался. Послушавшись, Чонин ушел на кухню, помогать Сынмину. Сняв с Минхо верхнюю одежду, Феликс ненадолго завис, уставившись на закрепленную лангеткой руку. - Очень больно? – спросил он, нахмурившись, и перевел взгляд на лицо старшего, очевидно, выискивая любые знаки, которые рассказали бы о его реальном состоянии. Но Минхо скрывать было нечего. В больнице ему дали обезболивающее, так что он действительно почти ничего не чувствовал, но зато очень сильно хотел спать. - Нет. Феликс задумался. Взгляд снова опустился на руку, и чем больше он смотрел на нее, тем несчастнее он выглядел. - Да что не так с твоими руками? – произнесено было настолько тихо, что Минхо едва его расслышал. Это было явно невольное высказывание мыслей вслух, и Минхо пытался понять, что предшествовало этому, и о чем Ликс вспомнил, что теперь так вел себя. Осторожно протиснув пальцы к внутренней стороне ладони, Феликс провел по мягкой коже. Не гладил, а именно прощупывал, будто что-то искал. И если бы не это, Минхо и сам не вспомнил. Шрама на ладони уже было не видно, но если знать, где искать, то можно нащупать местечко, где кожа была чуть плотнее. Два года назад Минхо абсолютно нелепо порезал эту же руку в винограднике деда. Подробностей той травмы он никому не рассказывал, мемберов просто поставили перед фактом его отсутствия на некоторое время. Феликсу же он показал лишь след от швов после операции, когда младший пытался разговорить его. Поэтому, Минхо и подумать не мог, что Ликс так отчетливо все запомнит. Он ведь даже место шва правильно определил. Кожа под его пальцами приятно нагрелась. - Ерунда, заживет быстро, - ответил Минхо и, надеясь приободрить младшего, перехватил его руку своей здоровой. Громкие звуки и лязг посуды на кухне заставляли беспокоиться. В последнее время все четверо приходили домой только для того, чтобы поспать. На готовку и походы в магазин банально не хватало времени. Перекусывали по дороге, так что Минхо очень сомневался, что в холодильнике было хоть что-то съестное. Однако, ароматный запах еды щекотал рецепторы и вынуждал голодный желудок выть касаткой. Заметив обеспокоенный взгляд Минхо, Феликс тихо рассмеялся, догадываясь об опасениях старшего. - Расслабься, мы заказали еду на дом. - А-а, а я уже испугался, что Ким Сынмин готовит мне ужин. - Ты что-то имеешь против моей стряпни?! - Минхо усмехнулся. Слух у Кима был отличным. Зайдя на кухню, он, ожидаемо, наткнулся на недовольный взгляд вокалиста. – Еще слово и следующий твой ужин будет последним.***
От совместной трапезы оба младших отказались, так как поели по пути домой, и деликатно ушли, предоставив парочке возможность побыть наедине. Феликс от еды так же отказался, ссылаясь на позднее время и уверяя, что наелся за ужином с Ханом после репетиции. Однако через мгновение мучимый диетами желудок сдал его с потрохами. И Минхо, уже не спрашивая, просто пересел к нему ближе, заставляя съесть хоть что-нибудь из своей тарелки. Феликс сопротивлялся, но все равно покорно открывал рот, когда палочки со съестным оказывались у его губ. В итоге Минхо так и продолжал подкармливать его. Казалось, их утренний разговор был забыт. Феликс выглядел расслабленным, пока пересказывал свой диалог с Джисоном. Однако, стоило Ликсу отойти к раковине мыть посуду, как Минхо почувствовал неминуемое возвращение той гнетущей атмосферы. Смотря на напряженные плечи и спину Феликса, на его резковатые и нервные движения, Минхо покорно ждал, когда тот заговорит. В конце концов, Ликс весь день не оставлял попыток все разъяснить. Что же могло помешать ему теперь? Феликс шумно втянул воздух, будто останавливая себя от слез, и Минхо рефлекторно дернулся, поднимаясь с места, когда мокрая миска выскользнула из рук, с грохотом упав в раковину. Слыша шаги за спиной, Ликс выключил воду и развернулся, упираясь в кухонный гарнитур руками позади себя. Минхо застыл в шаге от него, встретившись взглядом. Глаза не были мокрыми, но уже покраснели. - Ты ведь понимаешь, как это все глупо получилось? – спросил Феликс, чуть хрипя. Немного подумав, что именно младший имел ввиду, Минхо кивнул и сократил расстояние между ними, встав вплотную. – С этого момента между нами не будет никаких тайн, ясно? Никаких «во благо». Если тебе что-то не нравится, то говори прямо. Я тоже больше молчать не стану. Минхо мягко улыбнулся, поймав обиженный взгляд. - Извини. Я тебя понял. - Хорошо, тогда… Тебе есть что сказать? Минхо задумался. Честно говоря, своей откровенностью Феликс выбил почву у него из-под ног, и в голове теперь было пусто. Ему просто хотелось крепко обнять своего малыша, который уже с трудом сдерживался, шмыгая носом. Но он покорно ждал, когда Феликс разрешит ему это сделать. Потому что после никаких разговоров уже точно не будет. Не дождавшись ответа Феликс продолжил: - Если нет, то у меня есть, что спросить. - Спрашивай. - Ты так и не рассказал мне, что тебя беспокоит. Услышав тяжелый вздох, Феликс опустил руку и крепко вцепился в футболку Минхо. Весь вид старшего намекал, что он затронул самую неприятную из возможных тему. И, найдя корень проблемы, Ликс отпускать был не намерен. Он знал, насколько Минхо не любил делиться своими слабостями с другими, но это было необходимо. Для них обоих. - Не здесь, - ответил Минхо спустя пару секунд и наклонил голову в сторону спален, намекая на любопытных соседей. - Мне нужно закончить с посудой. - Заканчивай. - А еще мне нужно в ванную. Минхо снова молча кивнул. Казалось, что сейчас он будет соглашаться со всем, что бы Ликс ни сказал. Феликс же замер в нерешительности, все еще сжимая в пальцах хлопковую ткань. Заметив это, Минхо положил здоровую руку на сжатые кулачки. - Не бойся, я не убегу, - уголок его губ дрогнул, а голос стал заметно теплее. Феликс развернулся к раковине и включил воду. Минхо же остался стоять рядом, как и обещал. Более того, он прижался к Ликсу теснее, обняв его за талию, и стал нежно притираться носом к затылку. Феликс даже успел пожалеть, что посуды было не так много, и что объятия пришлось разорвать так скоро. Однако, ожидание неизвестности все же нервировало. Хотелось уже быстрее избавиться от этого липкого потока подозрений и тайн. И как же интересно складывалось, что произойдет это именно в ванной. Обряд «очищения» в прямом и переносном смысле. Проследовав за младшим в ванную, Минхо сообщил, что ему тоже не мешало бы принять душ. После интенсивной репетиции и посещения больницы это было скорее даже необходимостью. Как только дверь закрылась, Феликс осторожно отстегнул и помог Минхо снять бандаж, затем так же аккуратно стянул с него футболку. Когда же он потянулся к штанам, Минхо перехватил его руку. - Я справлюсь с этим. Я смогу. Подозрительно взглянув, Ликс согласно кивнул и поспешил раздеться сам, чтобы первым войти в душ и настроить температуру. Из-за шума воды приближение Минхо он не услышал, а скорее почувствовал. Через мгновение его живота мягко коснулась чужая ладонь, а к спине прижалась сильная грудь. Сделав глубокий вдох, Феликс откинул голову на плечо старшего и закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Собравшись и отложив нежности на потом, Феликс повернулся лицом к Минхо и мягко провел руками по намокшим волосам старшего. Он не стал ждать просьб о помощи, потому что знал, что тот не станет это делать. Феликс позволил себе немного подумать, выбирая между шампунями и сравнивая запахи. Может со стороны это и выглядело как детский каприз, но не для Минхо. Закончив выбирать, он выдавил на руку, а затем нанес шампунь на волосы Минхо, взбивая пену. Методичные движения, напоминающие массаж, расслабляли, и глаза Минхо закрывались от удовольствия сами по себе. Отдавшись умелым рукам, он решил вовсе не открывать их. Яркий свет не слепил его, и думать так было проще. Промыв волосы чистой водой, Ликс перешел на мускулистое тело. Вылив гель на ладонь, он с наслаждением начал растирать его по плечам и груди любимого, не пропуская ни миллиметра. И пусть думать об этом было плохо, но все же в травме Минхо был и свой маленький плюс. Оба наслаждались не только горячей водой, бьющей из лейки тугими струями, но и лаской, которую дарили мягкие прикосновения. Феликс, сам того не осознавая, тянул время, дав возможность обоим собрать все мысли воедино. - Я говорил ему ни один раз, что его мания ни к чему хорошему не приведет, - наконец, произнес Минхо. – Сначала, я не воспринимал это серьезно. Он из тех людей, что улыбаются каждому встречному, и очаровать его ничего не стоит. Но на деле этот образ наивного дурачка лишь ширма, скрывающая расчетливого, эгоистичного и очень голодного до внимания человека, - глубоко вздохнув, он продолжил: - Весь ужас в том, что мания контроля распространяется на всех, кто входит в его круг общения. Он знает, как расположить к себе людей и что нужно делать, чтобы удерживать их рядом столько, сколько это потребуется. Так было и с нами, когда он создавал группу. Сейчас он мягче и добрее, потому что мы смогли привыкнуть друг к другу. Ему больше не нужно стараться, чтобы удерживать нас вместе, теперь он дает нам столько, сколько считает нужным. Но это правило не распространяется на тебя, - Минхо снова замолчал, переводя дыхание. Говорить все это Феликсу было трудно, но необходимо. - Сначала это казалось естественным. В конце концов, у вас двоих было много общих точек соприкосновения. Общие корни, воспоминания, язык. Вы всегда были немного отдельно от нас. И я понимаю, иногда тебе легче поговорить с ним, чем с нами... со мной. Потому что он в силах дать тебе ту зону комфорта, в которой ты нуждаешься. - Ты тоже можешь сделать это для меня, - вмешался Феликс, насупившись. Пусть он и понимал, о чем говорил ему Минхо, но его слова вызывали неприятное чувство горечи. Ведь, по сути, Минхо впервые делился с ним настолько глубокими и сокровенными мыслями, которые он пронес сквозь года. И Феликс не мог не воспринимать их близко к сердцу. Минхо задумчиво рассматривал его. Из-за печальной улыбки старшего Феликсу стало еще тоскливее. На него будто разом вылился весь поток прошлых переживаний, ошибок, связанных с неконтролируемой эмоциональностью, и вины. - Но так ведь было не всегда? Пена плавно стекала вниз по привлекательному рельефу, пока не сформировалась густым облачком у воронки слива. Разбив ногой пену, словно капризное дитя, Феликс произнес, желая оправдаться: - Я не знал тебя так, как знаю теперь. Временами ты казался жутким и холодным. - Феликс, - Минхо тихо рассмеялся, убирая рукой воду с лица. – Тебе не нужно оправдываться передо мной. Меня не волнует, что было в прошлом. Я живу здесь и сейчас. С тобой. Пар от воды никак не мог скрыть смущение Ликса. Просто потому, что счастливая улыбка непроизвольно растягивалась на губах, сдавая своего владельца. Из-за волнительного восторга закружилась голова, а руки слегка подрагивали. Не хватало еще растянуться довольной лужицей по кафелю, так что Феликс вновь отвлекся на ароматные бутылочки. Выбрав, он нанес равномерный слой прохладного геля на ладонь и произнес: - Продолжай. - Так же, как и тебе, ему нужно было с кем-то делиться мыслями. И роль слушателя досталась, почему-то, именно мне. Я и сам не понял, в какой момент это превратилось в привычку – засыпать только после того, как он выговорится. Это ведь так докучало, его невозможно было выгнать, к тому же он начинал приставать со своими нежностями, от которых меня выворачивало наизнанку еще больше. Иногда это были пустые беседы или глупые приколы, которые вирусились по интернету, иногда он приходил ко мне обсудить и более серьезные вещи, - Минхо вдруг прервался, и Феликс сразу догадался, что с этого отрезка рассказа начнется все самое важное. Пытаясь казаться спокойнее, чем есть, Ликс круговыми движениями повторно начал растирать гель по плечам и груди Минхо. Его участившееся сердцебиение не осталось не замеченным. – А потом он заговорил о тебе. - Можешь сказать, когда это примерно случилось? – сам не зная почему, но Феликс перешел почти на шепот. - Могу. Это было еще до твоих недоотношений с Чанбином. Несмотря на то, что эта давняя история с Со уже давно была пройдена, Минхо все еще говорил об этом с неприязнью, чеканя слова, будто выплевывая их. Феликс на подобную интонацию уже не реагировал – привык. Но вот новость его поразила. Феликс успел почувствовать себя бестолочью, когда осознал, что пытался все это время сохранить секрет, который секретом-то уже и не был. Теперь же он обозвал себя дважды неудачником, потому что Минхо, как оказалось, обо всей этой любовной лихорадке узнал намного раньше. Слишком много фактов пришлось сопоставить, многое было необходимо обдумать и не раз. Феликс же тщательно раскладывал свои мысли по полочкам, потому что терпеть не мог беспорядок в голове. Сейчас же там творился настоящий хаос. - Подожди, - рука поднялась по груди верх, чтобы крепко ухватиться за шею. Взглянув на Минхо, Феликс, наконец, осознал, пожалуй, одну из самых важных деталей этой истории. - Ты ухлестывал за мной, зная о его влюбленности? - Осуждаешь меня? – отрешенность в лице Минхо была защитным механизмом, который Феликс уже давно научился игнорировать. Достаточно было заглянуть в глубь его темных глаз, чтобы увидеть там страх. - Нет, я… - погладив пальцами шею старшего, Феликс задумался, а что он действительно думал на этот счет. - Не знаю. Это странно. Я просто пытаюсь все это переварить. - Я не собирался ждать удобного случая, как это делал он. Не буду отрицать, мой поступок был больше продиктован собственным эгоизмом, нежели благородным порывом. Я хотел быть рядом, быть для тебя тем, на кого ты всегда сможешь положиться. Хотел снова видеть твою улыбку и, может, даже быть ее причиной. - Звучит так, словно ты был не уверен. - Это было так и не так одновременно. - Поясни. Минхо еще ни разу в жизни не выглядел настолько взволнованным. Казалось, весь его мир замер на краю существования. Он потянулся дрожащей рукой и застыл, не решаясь коснуться усыпанной созвездиями-веснушками щеки. Заглянув в глаза напротив, будто спрашивая разрешение, он еле ощутимо очертил большим пальцем острую скулу, прежде, чем Ликс сам наклонил голову, опускаясь щекой на твердую ладонь. - Я не был уверен, что после твоей неудачи с Чанбином и разочарования, ты вновь рискнешь довериться кому-либо. - Но? - Но я был уверен, что ты нуждаешься в человеке, который переубедил бы тебя. Нет, все же осуждать Феликс никого не собирался. Более того, это знание нисколько не оттолкнуло его. Минхо прав. Ликс был разбит после своего неудачного опыта с Чанбином и долгое время отказывался впускать новых людей в свое израненное сердце. Он бы не пережил еще одного предательства, но отчаянно тянулся к ласке любого, кто ее давал. Именно тогда он обратил внимание, что Минхо всегда оказывался рядом, когда это было крайне необходимо. Он не давил, не осуждал, не отталкивал и не требовал что-либо взамен. Терпел все капризы Феликса, давал ему все, что тот хотел. Если так подумать, то Ликс первым накинулся на него, почувствовав эту вседозволенность. Минхо же просто следил, чтобы тот вновь не поранился. А что же Чан? Он ведь тоже любил баловать его и никогда не говорил «нет». Он тоже был рядом, тоже пытался помочь, был учтивым и не нарушал чужие границы до того самого признания. Так почему, обладая вниманием сразу двух сильных и так необходимых Ликсу людей, он выбрал именно Минхо? Почему его интерес проснулся именно к нему, и почему Чан так и не смог переступить эту черту, отделяющую близкого друга от того, кто привлекал бы его физически? - Чан мог быть таким человеком? Минхо удивленным не выглядел, словно ждал этого вопроса. - Он колебался, выбирая между тобой, своими желаниями и целостностью группы. - А ты нет? - Ни секунды. Я хотел тебя. Вот оно. Слова Минхо обжигали, лаская самолюбие. Они звучали твердо, в них не было ни капли сомнения, поэтому Феликс не боялся доверять ему. Потому что Минхо всегда держит свое слово. Потому что только он мог дать это ощущение безопасности. - Хах, все же ты остаешься временами ужасным, - усмехнулся Феликс. Его искренне поражала способность Минхо чувствовать его, угадывая потребности и желания. В такие моменты внутри просыпались эгоистичные мысли вроде: «Он только мой», «он был создан для меня», «он никогда не разочарует». - Я люблю тебя, - Минхо чуть наклонил голову, ведя кончиком носа по щеке Феликса. Тот прикрыл глаза от удовольствия, почувствовав, как теплое дыхание касалось кожи. - Я знаю, - последовал нежный поцелуй в скулу. Феликс тут же повернул голову, благодарно касаясь пухлых губ в ответ. – Мне не нравится с тобой ссориться. Еще больше я не хочу ссориться из-за таких пустяков. Но из-за Чана ты сам не свой. - Мне неприятно, что он пользуется своим положением, чтобы… удовлетворять потребности. Это переходит все границы. Заметив, что Минхо вновь ушел глубоко в себя, Феликс обхватил его лицо руками, вынуждая посмотреть на него. - Скажи мне. Не держи в себе. - Я могу защищать тебя, как второй старший и ответственный за мемберов в группе. Мне не сложно подкорректировать твое расписание и настоять на твоем участии или, наоборот, неучастии в каком-либо проекте. Однако этого недостаточно, чтобы противостоять ему. Как Ли Ноу из "Stray Kids", я предупреждал его, чтобы он одумался и прекратил подрывать отношения между мемберами. Но он не послушал меня. В следующий раз, если он сделает что-нибудь, что хоть как-то заденет тебя, я буду разговаривать с ним как Ли Минхо. Как человек, который дорожит тобой, я не буду больше терпеть это.