Under Hill, Under Sky

Йен со вздохом опускается на пол, прислоняясь к решётке, словно это огонь, от которого можно согреться. Затем он поворачивается и смотрит на Микки, который стоит посреди камеры со скрещёнными на груди руками. — Я не хотел, чтобы так вышло, — тихо говорит Йен. — Ничего из этого. Не хотел тебя впутывать. Если бы только ты позволил мне уйти, как я и хотел с самого начала… — Ага, походу, я ошибся, — отзывается Микки. Йен удивлённо смотрит на него. — А что ты хочешь от меня услышать, Йен? Я заперт в волшебной тюрьме, потому что пытался спасти парня, который мог истечь кровью до смерти. Это не совсем то, на что я подписался. — Не произноси это слово, — бормочет Йен. — Какое? — уточняет Микки, притворяясь, что не понимает. Смертный не понял бы. — Смерть? — Не называй нас так, — теперь Йен выглядит сердитым. Это вызывает у Микки странное чувство удовлетворения. — Ох, ну, извините. Как вы предпочитаете, чтобы вас называли? Маленький Народец? Сияющие? — Даоин сидхе, — огрызается Йен. — Не провоцируй меня, Микки. Пожалуйста. Я не… — он замолкает и судорожно вздыхает. — Знаешь, есть причина, по которой Фрэнк меня ненавидит. Дело в моей магии. Я не всегда могу её контролировать. И находиться в месте, подобном этому… — он снова прижимается к решётке. — Это больно. И только всё усугубляет. Так что, пожалуйста, не надо. Я знаю, что ты злишься. Но не надо. Не сейчас. Некоторое время Микки молчит. Не контролировать собственную магию… Он не может себе этого представить. Конечно, есть вещи, которые ему приходилось подавлять или игнорировать годами, но сила всё ещё принадлежит ему, приходит к нему так же естественно, как дыхание. Неудивительно, что Йен не смог исцелиться сам. — Тебя воспитывали вдали от двора? — любопытствует Микки. Он опускается, тоже усаживаясь на пол. Не слишком близко к Йену, но и не очень далеко. — Что? — Ну, ты упоминал свою приёмную мать. — Да, — говорит Йен. Его голос звучит тихо и глухо. — Меня отправили на воспитание. И вернули, когда я вырос. — Подменыш! — догадывается Микки. Йен издаёт короткий смешок. — Раньше это было большой честью, — говорит он. — Чем-то особенным, дающим влияние, — он вытягивает руки перед собой, изучая их. — Наверное, что-то пошло не так, — он сжимает ладони в кулаки и опускает их. Микки не знает, что сказать. Согласиться было бы грубо, но он не уверен, какая ещё тут есть альтернатива. Какое-то время они сидят молча. — Мой отец... — начинает Микки. Чёрт. Какого хрена он делает? Ёбаный боже, он не может говорить с Йеном о своём отце! Йен наклоняет голову и заинтересованно смотрит на него. Его лицо белеет в тусклом свечении металлических прутьев и сияющего мха. — Твой отец что? — спрашивает Йен, когда пауза затягивается. — Ничего, — бубнит Микки. — Я ему не особо нравлюсь, вот и всё. — Ага, мне знакомо это чувство, — говорит Йен с лёгкой улыбкой. — Он сказал, что, скорее, предпочтёт видеть меня мёртвым, чем... — Микки снова замолкает. — Чем?.. — Чем продолжающим заниматься тем, чем я занимался, — Микки ухмыляется, не сдержавшись. — Чем видеть меня таким, какой я есть. Йен смеётся. — Ты что, замутил с дочерью какого-то богатого лорда? — Не-а. Меня трахал сын одного крестьянина. Йен замирает, потом снова поворачивается к Микки. — Ты... — Мне нравится то, что мне нравится, — отрезает Микки. — Это ничего обо мне не говорит, — он сжимает руки в кулаки. — О, — говорит Йен секунду спустя. — Я не… Я имею в виду, это просто… — он замолкает, и на его щеках появляется румянец, едва заметный в блёклом свете камеры. — Я просто удивлён, — ему наконец удаётся закончить. — Ты не похож на того, кто был бы… снизу ради чьего-то удовольствия. Микки не может сдержать ухмылки. — Кто сказал, что я делаю это ради чьего-то удовольствия? Йен изумлённо смотрит на него. — Что ты имеешь в виду? — Ты вообще знаешь, каково это? — спрашивает Микки. — Я… Нет, — колеблется Йен. — Я не... — Ни с кем? Даже с девушкой? — Микки немного удивлён. Йен демонстративно выпячивает подбородок. — И что с того? — бросает он с вызовом. — Да ничего, — отвечает Микки. — Я просто не знаю, как объяснить это, если у тебя такого не было. Йен разворачивается лицом к Микки, прислонившись спиной к решётке, его лицо скрыто в тени. — Это не значит, что я не хотел, — тихо говорит он спустя мгновение. — Я думал об этом. Мне снились сны об этом. Но... — он замолкает, его дыхание громкое и хриплое в тишине камеры. — Но что? — подталкивает Микки, ожидая ответа со странным нетерпением, не понимая, почему. — Это не… то, о чём я должен был мечтать, — наконец говорит Йен, и у Микки перехватывает дыхание. — И что это были за сны, Йен? — спрашивает он. Йен поднимает на него взгляд, лицо освещается серебристым светом. — Иногда мне снились звёзды, — начинает свой рассказ он. — Но не те, что в нашем небе. Они были… другой формы, и располагались в иной последовательности. И они почему-то были ярче. И воздух был нагретым. Ещё снился океан. Не холодный, как здешний. А тёплый. И звёзды над ним… Он замолкает, но Микки уже загипнотизирован. Его воображение живо рисует запах тёплой воды и звуки, которые он слышит в голосе Йена, сияние незнакомых звёзд в чужом небе... Он настолько зачарован, что едва замечает, как Йен нежно касается его ноги, пальцы ложатся на бедро чуть выше, чем можно было бы счесть невинным… Но вдруг Микки замирает. — Здесь кто-то есть, — произносит он. Йен отдёргивает руку так быстро, что Микки почти задаётся вопросом, не померещилось ли ему это прикосновение. — Ты уверен? — уточняет Йен. — Я ничего не слышу. Нет никакого способа объяснить, что он чувствует приближение отца, чтобы это не привело к панике Йена. Но он чувствует его. Даже через решётку. Даже сквозь толщу земли и горные породы. Он чувствует его ярость, его ненависть, как надвигающуюся бурю. Искрящуюся энергию и обещание боли. Микки был безумцем, веря, что сможет снова завоевать любовь отца. Был безумцем, веря, что она у него вообще когда-то была. По его щекам начинают течь слёзы, Йен что-то говорит ему, но всё это не имеет значения. — Нам надо выбираться, — решает Микки. — Мы должны выбраться, мы должны выбраться. Прежде чем он найдёт нас здесь. Мы должны убраться отсюда! — он вслепую шарит ладонями по грязным каменным стенам камеры, по жалящему сверкающему металлу прутьев, впивающихся в его плоть. — Микки, — слышит он позади себя испуганный голос Йена. — Что случилось? Кто нас найдёт? О чём ты говоришь? Но Микки уже стоит на четвереньках и скребёт по плотно уложенным каменным плиткам пола. Если бы он только мог снять одну из них, добраться до земли под ней, тогда, возможно... Но камень сопротивляется ему. Он пытается приподнять плитку, но с таким же успехом она могла быть вмёрзшей в землю. — Микки, что… — начинает Йен. — Помоги мне, — выдыхает Микки, и Йен опускается на колени рядом с ним. Может быть, потому что он принадлежит двору, может быть, потому что он не так охвачен паникой, как Микки, но в любом случае его длинные пальцы отдирают каменную плитку за пару секунд, и Микки тут же прижимает ладонь к открывшейся земле и посылает свой разум вниз, вниз, вниз, глубоко под самые нижние слои туннелей двора, ища… Вот оно. Внизу, у самого основания холма, струится вода — родник, который питает реку в глубине леса. Мысленно он прикасается к ней, зовёт её, и она нетерпеливо поднимается ему навстречу. Он думает о водопадах, о гейзерах, о природной стихии, вымывающей долины, русла рек и пещеры глубоко под землёй. И вода отвечает. Грунт под его ладонью превращается в небольшую лужицу жижи, и он погружает в неё кисть по самые костяшки. — Микки? — Йен кажется испуганным, растерянным. Всё лучше, чем слышать его крики, когда отец найдёт их здесь. Микки зажмуривается ещё крепче и удваивает усилия. Теперь из-под его руки бежит прозрачная вода, булькая и растекаясь, расшатывая каменные плитки, и земля под ними превращается в бурлящий поток грязи. Он чувствует, как колени начинает засасывать, и, судя по тревожному вскрику Йена рядом, с ним происходит то же самое. Микки выдёргивает руку из грязи и разжимает ладони, обнаружив, что Йен согнулся рядом с ним, в ужасе уставившись в пол. — Что?.. — начинает он, поднимая глаза на Микки. — Нет времени, — перебивает Микки и крепко притягивает Йена к себе за талию. — Держись, — командует он. — И задержи дыхание, мать твою. Расшатанный пол проваливается под ними, и они падают, скользя вниз в селевом потоке. Давление вздымающейся вокруг них массы пытается вырвать Йена из его рук, но Микки не ослабляет хватку, вдобавок вцепившись в плечи Йена другой рукой. Его глаза закрыты — он надеется, что у Йена хватило здравого смысла сделать то же самое, — но он чувствует бурлящий поток воды вокруг и использует его, чтобы отвести от них обломки каменных плиток пола и булыжники, сдвинутые оползнем. Он ошеломлён шумом и хаосом, поэтому отключается от всего этого и сосредотачивается только на пути, по которому движется вода, унося их вниз, глубже, чем может достичь даже Благой Двор. Там внизу царит великая тишина, и, вероятно, есть озеро. Там безопасность. Тело Йена обмякает в его руках, но Микки не уверен, от шока или от удара. Сейчас не время об этом беспокоиться. Всё, что он может сделать — это собраться с силами и стараться уворачиваться от любых твёрдых предметов, скользящих в потоке. Вода, кажется, ускоряется по мере их продвижения вниз, будто она так же жаждет вырваться из недр холма, как и он. Затем они переворачиваются прямо в воздухе среди летящих камней, грязи и воды, и Микки пуще прежнего вцепляется в Йена, когда озеро мчится им навстречу. Оно ледяное. Холоднее, чем он мог себе представить. От шока у Микки на секунду перехватывает дыхание, и он выныривает на поверхность, хватая ртом воздух, безвольное тело Йена тянет его вниз мёртвым грузом. Он барахтается изо всех сил, стараясь следить за тем, чтобы голова Йена оставалась над водой. Потом он моргает и оглядывается, пытаясь сориентироваться. Под ними ледяное белое сияние, освещающее воду во всех направлениях. Он различает впереди тёмную линию — должно быть, берег — и начинает грести по направлению к ней, таща за собой Йена. Несмотря на холод, вода, кажется, жадно льнёт к нему, признавая в нём своего, и он чувствует, как его сила растёт, подпитываемая окружающей энергией. Через минуту или около того его ноги натыкаются на светящиеся камни на дне озера, и он, спотыкаясь, выбирается на тёмный берег и падает на спину, глядя в глубокую черноту над головой. Йен лежит рядом на животе, и, взяв секунду на передышку, Микки садится и переворачивает его, укладывая рыжеволосую голову к себе на колени. Йен закашливается, выплёвывая тонну воды, но, кажется, дышит нормально. Микки чувствует облегчение, видя, как поднимается и опускается его грудь. — Я же сказал, чтоб ты, блядь, задержал дыхание, — говорит он. Йен моргает и долго смотрит на него снизу вверх. — Микки? — наконец медленно произносит он. — Что с твоим лицом? Его маскировка. Она исчезла. Вода смыла её. Он должен был догадаться, что всей этой воды и силы, заключённой в ней, будет слишком много. Но он не подумал об этом. Действовал инстинктивно, как отчаявшийся зверь, попавшийся в капкан. И теперь поплатится за свою неосмотрительность. Интересно, какое лицо видит Йен? Если это только его глаза и безошибочная аура Даоин сидхе, то всё не так уж плохо. Йен поднимает дрожащую руку, чтобы коснуться его рта, оттопыренной губы, обнажённых клыков. Что ж, а это уже похуже. — Ты… — начинает Йен. — Ты один из нас? Почему... почему ты мне не рассказал? Что говорит о Йене тот факт, что он до сих пор не догадался, что перед ним шпион Неблагих? Микки не уверен. Но чтобы собрать всё воедино и сделать вывод, много времени Йену не понадобится. Микки быстро мотает головой, принимая другую, менее чудовищную форму. — У нас нет времени, — говорит он, не обращая внимания на то, как срывается его голос. — Он идёт, и как только обнаружит этот лаз, он последует за нами. Мы должны двигаться, выбираться отсюда и вернуться в лес, — туда, где Микки был в безопасности, пусть даже недолго. Йен протягивает руку и железной хваткой сжимает его запястье. — Нет, — говорит он. — Скажи мне, кто ты. Сейчас же. Микки стряхивает его руку, на этот раз даже не пытаясь скрыть свою силу. Выражение шока на лице Йена вызывает у него мрачное чувство удовлетворения. Очевидно, прикидываться смертным у его выходило лучше, чем он думал. — Никто. Я лишь хотел, чтобы меня оставили в покое. Ничего больше. Но теперь я застрял тут с твоей задницей, и, если только ты не хочешь свести личное знакомство с королём Неблагих в ближайшие пару минут, нам нужно заткнуться и убираться отсюда к чёртовой матери. Немедленно. Йен смотрит на него широко раскрытыми глазами, и совершенно ясно, что он не удовлетворён ответом, но в словах Микки есть резон, и, очевидно, Йен это понимает. — Как ты предлагаешь это сделать? — разводит Йен руками, обводя ими пещеру, водоём и отвесные каменные стены, окружающие их со всех сторон. Микки переводит взгляд на озеро и нервно потирает губу рукой. — Оно же как-то образовалось, — вслух размышляет он. — Оно? — недоумевает Йен. — Ну, озеро. Вся эта вода. И если она смогла проникнуть внутрь, то и мы сможем выбраться наружу. Подальше отсюда, если повезёт. Он щурится в темноту, изучая камень в поисках капель или ручейка. Ничего. Тогда он закрывает глаза и сосредотачивается. Йен молчит у него за спиной. — Там, — шепчет Микки спустя несколько секунд. Возможно, это слишком долго, но паника — причина, по которой он попал в эту передрягу, так что теперь ему нужно успокоиться. — В дальнем конце есть туннель, ведущий наверх. Может, он окажется достаточно большим. — Как мы туда доберёмся? — теряет терпение Йен. — До него километра полтора или больше. Я не проплыву столько. Микки морщится. — Тебе и не нужно. Он приседает на корточки у кромки воды и кладёт руку на её поверхность. Она застывает, недовольная тем, что они с Йеном нарушили её долгий спокойный сон. От его пальцев расходится мелкая рябь, и он слышит, как где-то быстрыми волнами несётся вода. Микки убирает руку и откидывается на пятки, прикрыв глаза и размышляя. Он обращается мыслями к своей реке в лесу: маленькой и тихой, но глубокой. Он не помнит матери, не знает, где она жила и где был её дом. Но прикосновение её нежной руки к своей голове — это он помнит. Он снова медленно протягивает руку и осторожно касается поверхности. На этот раз вода льнёт, она теплее, чем раньше. Когда-то у неё был дух, понимает он. Целую вечность назад. Это она уложила на дно светящиеся камни. Туннель в дальнем конце тоже принадлежал ей, чтобы она могла пройти в залитый солнцем мир воздуха и земли. Однажды она ушла и больше не вернулась. Микки выдыхает, когда волна грусти, глубокое одиночество воды обрушивается на него. Внезапно приходит ощущение, что мог бы остаться здесь. Навсегда. В безопасности. Окружённый водой, подпитываемый её силой. Он дрожит, когда боль переполняет его. Тёплая рука Йена на плече пугает, и он открывает глаза. Озеро теперь яркое — океан белого света. — Микки, — тихо зовёт он. — С тобой всё в порядке? Микки издаёт дрожащий смешок. Во рту у него пересохло. — Оно хочет меня, — говорит он. — Ну, оно тебя не получит, — отвечает Йен. — Микки, нам надо идти. Пожалуйста. Ты сказал… Его отец. Идущий за ними. Наверное, спускающийся сюда сейчас, преследуя их. Чёрт. У них нет времени. Они должны уйти и как можно скорее. Микки ожесточает свой разум и сердце и снова прикасается к воде. Светящиеся белые камни поднимаются, толкаясь к поверхности, лёгкие, как пузырьки. Когда они выныривают, Микки мысленно слегка подталкивает их, и они выстраиваются в ряд, протянувшись от берега, где они с Йеном стоят, до туннеля, проходящего под уклоном в дальнем конце пещеры. — Это тропинка, — выдыхает Йен. — Как… — Неважно, идём, — коротко отвечает Микки и подбирается к первому камню, ступив в озеро по колено. Вода вьётся вокруг его ног, теперь она теплее. Он игнорирует это и забирается на плоский камень. Он гладкий и почему-то сухой, а в середине есть небольшая выемка, чтобы не потерять равновесие. Дух, проложившая путь, явно разбиралась в том, что делала, раз магия работает так же хорошо, как и тысячу лет назад. Оказавшись на первом камне, Микки поворачивается и предлагает Йену руку. Йен неуверенно смотрит на него. — Давай, ваше высочество, — рявкает Микки. — Хочешь злиться на меня — валяй. Но только после того, как мы выберемся отсюда. Лицо Йена ожесточается, и он сжимает руку Микки — может быть, чуть сильнее, чем нужно. Микки сжимает его пальцы в ответ и рывком подтягивает его. Рука Йена тёплая, немного потная. На секунду они оказываются слишком близко на маленьком камне: отвернувшись друг от друга, но прижавшись телами. Затем Микки разворачивается и ступает на следующий камень, а следом ещё на один. — Они устойчивые, — сообщает он. — Давай за мной! Они двигаются быстро и молча, резкий звук дыхания Микки громко отдаётся в его собственных ушах. Озеро оказывается более протяжённым, чем он предполагал, — по меньшей мере километра три, может быть, даже четыре. Белая дорожка прорезает поверхность воды, прочная и гладкая, камни излучают такое же мягкое свечение. Это не режет глаз, как резкий свет двора над ними. Время от времени вода лижет ноги Микки, но он не обращает внимания на её молчаливые уговоры, и, в конце концов, она перестаёт. Всё это время он продолжает ощущать бурю снаружи — набирающую силу ярость отца. Даже каменных стен в километр толщиной и доброжелательной силы озера под ним недостаточно, чтобы он чувствовал себя в безопасности. — Мы уже близко? — шепчет наконец Йен, хотя на самом деле закричи он, это не имело бы значения. Варги¹ его отца берут след по запаху. — Думаю, половина пройдена, — говорит Микки. — Ты уверен, что она куда-то ведёт? — Ну, каждая дорога куда-то ведёт. Но не могу обещать, что нас ждёт что-то хорошее. Раздражённое фырканье, которое Йен издаёт в ответ, похоже на смешок. Впереди проступает тусклое тёплое жёлтое свечение. Может, это дневной свет. Микки надеется на это. За спиной он слышит тихие всплески, когда камни начинают погружаться обратно в воду, опускаясь на дно. Тех, кто станет преследовать их, это надолго не остановит, но Микки всё равно чувствует некоторое облегчение. — Мы на месте? — спрашивает Йен. Он немного запыхался. Очевидно, рыцари Благого Двора не так много бегают, как участники Дикой Охоты. — Думаю, да, — говорит Микки. Он может разглядеть дальний берег озера, сверкающие волны, плещущиеся о гальку и песок. Теперь камни позади них падают быстрее, и впереди видно окончание тропы. Микки пробегает по последним камням так быстро, что кажется, будто его ноги едва касаются их, и оказывается на берегу. Йен ступает сразу за ним. Источником света оказывается каменная арка над длинным туннелем, уходящим вверх. Судя по зелёному оттенку света, Микки полагает, что проход, должно быть, зарос виноградными лозами, может, даже деревьями, которые были семенами, когда озеро было создано. Он представляет себе дубовую рощу; они так близки к тому, чтобы оторваться от погони, что его сердце замирает. Песок проседает под его ногами, когда он мчится по склону, солнечный свет заставляет щурится, но он не прекращает двигаться. Осталось двадцать метров. Десять… Они добегают до арки, и Микки падает на колени и начинает обрывать свисающие лианы и папоротник, что преграждают им путь. Растения легко поддаются, и он, задыхаясь, выскакивает на солнечный свет. День близится к вечеру, но после стольких часов, проведённых в пещере, Микки всё равно что смотрит на солнце в зените. Он совершенно ослеплён. Резкий вскрик Йена, выбежавшего из тоннеля за ним, говорит о том, что у него та же проблема. — Блядь, — ругается Микки. — Пиздец, — он не понимал, насколько отчаянно желал выбраться из темноты, пока этого не случилось. Но, чёрт возьми, это больно. Он стоит на коленях, опустив голову и зажмурившись. Под его ладонями сухая трава, а запах нагретой солнцем листвы наполняет нос. Он делает глубокий вдох, потом ещё один. — Где мы? — подаёт голос Йен. — Я ничего не вижу. — Обожди немного, — отмахивается Микки, пытаясь разлепить веки. Что ж, тут есть деревья, это точно. Он видит, как над ними взлетает чёрный силуэт, может быть, птица. — Кажется, мы вернулись, — наконец говорит он, — обратно в лес. Но ближе к западу, а не там, где я тебя нашёл, — угол, под которым солнце светит ему в глаза, по крайней мере, подтверждает направление. — И в какую сторону нам теперь идти? — спрашивает Йен. — Есть место, куда бы мы могли?.. — Не беспокойся об этом. Мы доставим вас туда, куда нужно, — произносит голос аккурат над ними. Микки смаргивает и тупо смотрит на громадную фигуру перед собой. — Игги? — выдыхает он, и его сердце замирает. — Чёрт, как ты... Неважно, это неважно. Меня здесь не было, ясно? Ты меня не видел. Просто дай нам… — Слишком поздно, Мик, — осаждает его брат. — Разве ты не чувствуешь? Отец здесь. И он знает, что ты тоже здесь. Он хочет тебя видеть и прибудет с минуты на минуту. Микки вроде и слышит его слова, но в голове только белый шум. Он так остаётся стоять на четвереньках. Плевать, это не имеет значения. Ничто из того, что он сделал, не имеет значения. Он должен был позволить Йену тихо и мирно до смерти истечь кровью в лесу. Не стоило пытаться спасти его, так было бы лучше. Чище. Для них обоих. Теперь они умрут в агонии, крича от боли. Его зрение наконец проясняется, и он поворачивает голову ровно настолько, чтобы увидеть Йена, сидящего на земле рядом с ним, упершись руками в землю, и смотрящего на него. — Микки, — шепчет он. — О чём он говорит? Микки снова опускает взгляд и сохраняет молчание. — Ты что, не сказал ему? — говорит Игги. — Да, пожалуй, в этом есть смысл. Ты всегда был самым умным из нас, правда, Мик? Свет начинает тускнеть, как будто надвигаются тучи или приближается ночь. Но причина не в этом. Микки чувствует его всем своим существом — дикий призыв к битве. Это Охота.

__________꧁꧂__________

¹ Варги — большие волки, обладающие разумом; союзники орков.