Twenty Years — Placebo
— Где? Чонгук ответил спокойно. Казалось бы, что эта новость его совсем не взволновала. Он прикрыл крышку своего ноутбука и перевёл всё внимание только на Тэхёна. — Тут в списке мой бывший сосед по комнате, — тихо сказал Тэхён, хмуро смотря на экран и нерасторопно моргая. Всё ещё не мог поверить до конца. — Сон Хиджун. — С которым ты жил на первом курсе? — уточнил Чонгук, вспоминая слова самого Тэхёна. — Да, он самый. Я… я не знал, что он из детского дома. — Чувство это оказалось паршивое. Тэхён поджал губы и откинулся на мягкую спинку кресла, тяжело выдохнув тёплый воздух. — Вот где я видел тот брелок. Эта мышь постоянно болталась на его дурацком фиолетовом рюкзаке. — И что вас связывает? Тэхён замер, забравшись на кресло с ногами. Острые колени упёрлись в подбородок, и ему захотелось исчезнуть. Взгляд Чонгука был похлеще пыток, под ним всё выворачивалось наизнанку. — Мы переспали с ним четыре раза, и всё. — Тэхён старался звучать как можно тише. — И это правда всё. Ничего больше, — сам не знал, почему начал оправдываться. — Мы даже и не говорили толком. Просто… просто несколько раз сняли стресс и… — Сняли стресс? — Чонгук дёрнул правым уголком губ, но его глаза оставались холоднее двадцатого июля восемьдесят шестого. — У тебя так со всеми? — Тебе ли об этом спрашивать? — Тэхён никогда не умел контролировать свою злость, что была подобна пожару в маленькой квартирке с ситцевыми шторами. — Сколько корольков набрал себе за время работы? Моя прошлая, — подчеркнул с нажимом, — личная жизнь никого не касается. На то она и прошлая. Тэхён поднялся на ноги, судорожно складывая все свои вещи в одну стопку. Он с ужасом понимал, что его задел вовсе не этот самый дурацкий вопрос, состоящий из пяти несчастных слов. Больно покоробило то, что его задел не кто-то другой, а Чонгук, решивший, что Тэхён… А что Тэхён? Ветреный? Легкомысленный? — Я пойду спать. Уже поздно. Обсудим всё завтра. С каждым отдаляющимся шагом понимал, как же сильно его это обидело. Чонгук серьёзно думал, что Тэхён даже сейчас мог спать с кем-то другим или даже другими? Противно и страшно от мысли, что у мужчины было подобное мнение о нём. Невыносимо сильно хотелось, чтобы Чонгук понимал, что сейчас Тэхён находился только с ним, потому что ему это нравилось. Он желал этого. Если следователь был подобного мнения о Тэхёне, то придерживался ли сам таких устоев? Был ли у него ещё кто-то? Вдруг вспомнилась недельная поездка в Пусан, в постоянное место и жительства, и работы Чонгука. В груди неприятно стянуло от подобных нелепых мыслей. Из-за чего же у Чонгука сложились столь возмутительные выводы? Тэхён быстро скрылся в комнате, в которой ночевал здесь в самую первую ночь. Понятия не имел, находилось ли тут постельное бельё для него. Всё это казалось неважным. Тэхён положил свои вещи на тумбочку, а сам залез на кровать с ноутбуком. Пусть его и потряхивало от обиды и горького привкуса на языке, но работа всегда оставалась работой. Ему необходимо связаться с Хиджуном как можно скорее. Сначала Тэхён потянулся за телефоном, но вовремя вспомнил, что у него никогда не было номера соседа. Выбор стоял небольшой, поэтому Тэхён решил пробить его по базе. Банально, но эффективно и быстро. Тэхён грузно уронил голову в левую ладонь, когда увидел дату смерти Сон Хиджуна. Его не стало три с половиной года назад. Тэхён не почувствовал ни скорби, ни сожаления от утраты. Хиджун был ему самым обычным соседом, с которым он несколько раз переспал. Два из которых были на пьяную голову. По сути, совсем никем. Тэхён даже не мог вспомнить, какого цвета были глаза Хиджуна или как звучал его голос. Тэхён взглянул на дверь. На душе теплился угасающий огонёк надежды, что Чонгук придёт к нему. Но Чонгук не пришёл ни через десять минут, ни через двадцать. Сон тоже больше не приходил, и Тэхён решил, что займёт себя работой. В списке мог оказаться ещё кто-то из знакомых имён, но первым делом он всё же проверил личное дело Хиджуна. Нелепица. Тэхён ничего не хотел знать о соседе, когда тот был совсем рядом, но сейчас, после его смерти, вдруг понадобилась вся информация о жизни, какая только имелась. У Хиджуна был брат, с которым они вместе росли в детском доме, их так никто и не забрал. Тэхён открыл личное дело его брата, выбора не оставалось. Он сел поудобнее, забравшись под одеяло, и всё же включил светильник на прикроватной тумбе. Брата Хиджуна звали Джисон. Тэхён опустил взгляд ниже, пробегаясь по дате рождения и указанному времени. Джисон родился в тот же день, что и Хиджун, но на десять минут раньше. Тэхён несильно нахмурился, пододвинувшись к экрану поближе. Он вернулся к фотографии Джисона, а после вновь открыл дело Хиджуна. Братья были похожи, но не идентичны. У них одни глаза, схожий нос и форма лица. — Разнояйцевые близнецы, — пробубнил себе под нос, прищуриваясь. Мог ли Джисон быть Поэтом? Но как тогда смерть Хиджуна касалась самого Тэхёна? Он больше не виделся со своим соседом после первого курса, не переписывался и даже не пересекался. Тэхён ничего о нём не слышал. Или не хотел? В голове зашевелились смутные воспоминания о том, что, кажется, кого-то на другом направлении отчислили на третьем курсе. Мелькало ли там имя Хиджуна?.. В груди засвербело. Тэхён ведь даже не знал, на кого учился Хиджун. Они ходили в один университет, но ни разу не пересекались в его стенах. Не пересекались, или Тэхён просто не замечал соседа? Он шумно выдохнул, положив ладонь на заднюю часть затёкшей шеи, и откинул голову. Хиджун запомнился как человек, который постоянно учился и носил очки из-за плохого зрения. Они с Тэхёном почти не говорили, только по пустякам вроде плохой погоды за окном и пустого холодильника. Тэхён повернул голову в сторону окна. 5 лет назад Декабрь, 2015 В тот вечер я не планировал идти на очередную студенческую вечеринку в канун Рождества, а собирался остаться в комнате и посмотреть что-нибудь глупое и не особо смешное. В очередном рейтинге популярных фильмов снова вылезли «Сумерки», и я быстро закрыл эту вкладку. Вечер только начинался. Но дрянное поздравление от родителей, в котором они зачем-то упомянули Минсока, растоптало моё настроение, вызвав неконтролируемое желание напиться в толпе незнакомцев и забыться в очередном пьяном вечере. На вечеринке в соседнем кампусе я оказался уже через несколько минут. А дальше всё как в тумане. Привычно, пьяно и жарко. Ни за что на свете не вспомню, как заливал в себя стопку за стопкой, смешивая разные виды алкоголя, то понижая, то повышая градус в крови. И я всё ещё не помнил, во сколько и когда возвращался в комнату общежития. Гирлянды, развешенные по стенам в целях поднятия праздничного настроения, вызывали во мне не улыбку, а дикую головную боль и тошноту. Хотя в последнем, я уверен, были виноваты коктейли. Путь до комнаты показался бесконечным, как и задний карман джинсов, в которых я изо всех сил старался отыскать ключ от комнаты замёрзшими пальцами. Попытка закончилась провалом, и я проторчал у дверей около сорока минут, топчась на месте и пьяно скребясь, словно бы бездомный голодный кот. Я даже попытался открыть дверь одной только силой мысли. В кармане не нашлось ключа, зато необъяснимым образом обнаружилась невидимка для волос с розовыми стразами и двумя длинными светлыми вырванными волосками. В тот момент я решил, что засунуть её в скважину будет круто, будто бы я Джеймс Бонд. Хотя мне всегда хотелось стать волшебником или супергероем, а не спецагентом. — Тэ? — Хиджун, стоящий в одних спальных штанах и недовольно моргающий от света жёлтых ламп из коридора, распахнул дверь прямо перед моим покрасневшим носом. Наверное, он просто устал слушать скрип сквозь сон. — Какого хрена?.. — М? — Я поднял на него пьяный взгляд, причмокнув сухими губами, и слегка пошатнулся. Удивительно, как вообще смог дойти и не упасть где-нибудь на обочине дороги. — Привет. — Вот это ты нажрался. Не стой на пороге. Хиджун аккуратно взял меня за локоть и потянул в тёплую комнату. Я послушно последовал за ним. Мне было всё равно, куда он меня тащил. Я смог бы уснуть и под дверью, не в первый раз. — Было скуч-чно. — По тебе не скажешь. — Хиджун тихо усмехнулся и помог мне снять куртку. Я даже не уверен, что схватил свою. Главное, что грела. Я, едва ли успев освободиться от верхней одежды, упал на мягкую расстеленную кровать. И ведь не на свою даже. — Сними. — Наглости под градусом не было предела, совести — тоже. Сосед просто сосед, терять нечего. Наблюй я прямо ему под ноги, мне бы не было стыдно на утро. Хиджун на мои слова только рассмеялся, но на колени перед непутёвым пьянчугой сел. Он развязал промокшие «Найки» и оставил их рядом с постелью. Мне ужасно хотелось спать, голова кружилась, как после самой быстрой карусели. Я сонно потянулся и, размяв слабое тело, через усилия принял сидячее положение. Хиджун передо мной выглядел размыто, как из-под толщи воды. После такого количества алкоголя хотелось расслабиться известным путём, и я оценивающе скользнул глазами по крепкому телу соседа. Я не раздумывал, что можно, а что нельзя, просто положил правую холодную ладонь на плечо Хиджуна и наклонился так близко, что наши носы едва ли не ударились друг о друга. — Ты пьян. — Хиджун не спешил трусливо отскакивать от меня, но и дальше заходить не решался. Ждал. — Знаю. А ты свободен и постоянно пялишься на мою задницу, когда я выхожу из душа. — Я улыбнулся и вяло пожал левым плечом, своевольно забираясь пальцами выше, к задней части шеи. — Секс в таком состоянии не лучшее решение, Тэ. — Сосед бормотал одно, но его тело кричало совершенно о другом. Будучи в нетрезвом состоянии, в темноте нашей комнаты, я осмелел ещё больше. Кожа Хиджуна покрылась нетерпеливыми мурашками от моих ненавязчивых прикосновений и тяжёлого горячего дыхания. Я всё видел. И мурашки, и бегающие туда-сюда глаза, и невольно приоткрытые губы в ожидании. — Почему нет? — Утром ты будешь жалеть об этом. — От слов Хиджуна я расхохотался. Вновь упал на кровать и зажмурил глаза. — Утро — это утро, — пробубнил я сквозь смех, услышал ли он или нет… Неважно. — Тогда проваливай. — Ты на моей кровати. — Хиджун нисколько не обиделся. Он поднялся на ноги и увидел моё недовольное лицо. Если без лжи, я бы пережил этот отказ, вымученный из искренней заботы, но всё равно закатил глаза и, цокнув языком, встал с его постели. Но не удержался на месте, голова закружилась и ноги уже ослабели. Тело давно подумало, что его сейчас введут в режим сна, но всё шло не по плану. Хиджун подхватил меня быстро, не понимая, было ли это сделано специально или всё-таки нет. Но нет. Я не использовал таких дешёвых трюков. Однако, воспользовавшись ситуацией, обмяк и обнял его за шею, прижавшись к горячему плечу губами. Я никогда раньше не интересовался своим соседом в таком плане. Не ясно, что сейчас ударило в больную голову. Только сейчас мне удалось понять, что Хиджун был выше. Сосед всегда казался внешне привлекательным. Он без преувеличений был красив. Его глаза напоминали щенячьи, большие и добрые, с пышным веером ресниц. А на щеках красовались глубокие ямочки. Губы Хиджуна похожи на пухлый бантик на платье игрушечной куклы, они всегда были яркими и на вид казались очень мягкими. Адреналин в крови бушевал, требуя освобождения и выплеска. Я устал ждать и прикусил зубами чужую кожу на плече, проводя горячим языком. Хватка на моей талии стала крепче. — Ты хочешь меня, — шёпотом на самое ухо промурчал я, забывшись. — Бери, пока разрешают. Хиджун в святые ряды не записывался, совестливостью не отличался, выдержкой — тоже, поэтому сдался без особого боя. Это был быстрый секс, скучноватый и резкий. Мы почти не целовались. Было не особо приятно, но в меру хорошо. Хиджун двигался рвано, не сдерживая голодного давнего желания. Его не хватило даже на то, чтобы снять свои штаны, только приспустить до середины бёдер. Наутро я не смог встать на ноги ни с первого раза, ни со второго. Поясница и задница болели до одури. Хиджун в это время был на парах. Не прогуливал никогда, эдакий умница. Это ни капли меня не задело, даже наоборот. Я не хотел просыпаться в чьих-то тёплых объятиях. С того дня о случившемся мы не говорили. Я не стеснялся, не избегал и не игнорировал. Было и было, чего уж теперь. Однако наш секс повторился через две недели. Тогда я был трезв и обтирался полотенцем в ванной комнате, когда в неё бесцеремонно ввалился Хиджун. — О, чёрт! — Сосед лихо отвернулся на сто восемьдесят, закрыв глаза руками. — Прости… я-я думал, что тебя ещё нет в комнате. Чёрт, это неловко. Я, не обращая внимания на его смущённые бормотания, повязывал полотенце на бёдрах и надел тапочки. — Забей. Я уже закончил. Хиджун видел меня голым и две недели назад почти пятнадцать минут трахал на скрипучей кровати. К чему стеснение? Я спокойно прошёл мимо соседа и подошёл к шкафу, чтобы достать сухие чистые вещи и переодеться в них. Сердце дрогнуло от испуга, я не ожидал почувствовать на талии чужое прикосновение, но и ерепениться не стал. — Можно? — Была ли это смелость Хиджуна или глупость, я даже спрашивать не хотел. Вместо ответа я скинул с бёдер полотенце и, наклонившись вперёд, прогнулся в пояснице. Третий и четвёртый раз мы переспали спустя месяц, а после я стал реже появляться в комнате. Сейчас 17 октября, 2020 Жуткая дрожь пробрала до самых костей. Тэхён свёл брови, вскочил на ноги и поспешил открыть окно. Его бросило в жар, хотя всё тело покрылось жирными мурашками от промозглости. В деле написано, что Хиджун умер от передозировки наркотиками. Тэхён спешно впустил ледяной воздух, втянув его через нос, и прижался к холодному стеклу горящим лбом. Не получалось справляться с воспоминаниями одному. Думая о Хиджуне, мысли постоянно возвращались к Чонгуку и его словам. Обида в душу заехала с внушительными чемоданами. Чонгук был груб. Тэхён не хотел делать выводы, сказал ли мужчина это намеренно или всё же поддался эмоциям. В чужую голову ему всё равно не залезть, как ни крути. — Закрой окно, пока не простыл. — Сердце от чужого голоса подскочило к горлу. Тэхён испуганно дёрнулся на месте, резко развернувшись на источник неожиданного звука. — Какого… — испугался не на шутку, зарывшись в дурные мысли с головой, как страус. — Зачем ты пришёл? Чонгук тихо рассмеялся и мирно поднял ладони в воздух. Он неторопливо прошёл в комнату, закрыв за собой дверь, и подошёл к постели. — Спать пришёл. — Ответ простой и максимально понятный. Но только не для Тэхёна. — У тебя есть своя комната, — забурчал он, переминаясь с ноги на ногу. Чонгук в это время спокойно убрал ноутбук с кровати и все сваленные документы, освобождая место для сна. — Фактически здесь все комнаты мои. В ответе не нуждался. Чонгук без зазрения совести лёг под одеяло и в приглашающем жесте откинул его угол. Брови у Тэхёна нахмурились ещё сильнее. Он весь, с ног до головы, настроился враждебно. Вот-вот и начнёт кидаться колючками, защищая свою только что поселившуюся обиду. — Не дуйся, королёк, лучше ложись ко мне. Уже поздно, чтобы обижаться. Если хочешь, то можешь заняться этим с утра по дороге на работу. Голос Чонгука звучал уже сонно. Ниже, чем обычно. И взгляд вновь стал мягче, такого в стенах комитета не увидеть. — Я работал, — быстро ответил Тэхён и повернулся спиной, якобы закрыть окно. На самом-то деле просто пытался перестать смотреть на довольное лицо следователя. — Вот видишь, в прошедшем же времени, — чуть ли не промурчал Чонгук, похлопывая по соседней подушке. — Давай же, королёк, залетай в гнёздышко. Завтра рано вставать. Идя к кровати, Тэхён держал лицо кирпичом, не выражая лишних эмоций. Он шустро юркнул под одеяло и щёлкнул по светильнику, погружая комнату во мрак. Повернулся спиной, на что снова услышал приглушённый смех, а через секунду почувствовал горячую ладонь с мягкой кожей на своём животе, нырнувшую под футболку, и влажный поцелуй за ушко. — Не сейчас, я правда устал. — Тэхён говорил в подушку, сжимая ту замёрзшими пальцами. — Я и не собирался склонять тебя к сексу, — шёпотом куда-то в шею отозвался Чонгук. — Тогда что ты делаешь? Сглаживаешь пёрышки? — Ты сегодня в ударе. — Чонгук улыбнулся. У него же, в отличие от Тэхёна, настроение, кажется, было на высоте. Он, как было сказано, не стал лезть за большим, лишь прижал к себе поплотнее и подарил ещё несколько поцелуев в плечи и заднюю часть шеи. Успокаивал. Тэхён не отпирался, однако отвечать на ласки не спешил. Складка между бровей давно исчезла, оставив на лице умиротворение. Чонгук действовал лучше любого нейролептика. Тэхён знал, о чём говорит. Он принимал их несколько лет назад, лекарство прописали почти сразу после смерти Минсока. Врач поставил ему диагноз обсессивно-компульсивное расстройство. Родители остались им недовольны, наверное, хотели заболевание попроще, и спустя месяц отвели к другому специалисту, который отменил курс лечения и поставил совсем другой диагноз, депрессию, которой на самом деле не было. Тэхён смутно помнил те времена. Родители постоянно таскали его по врачам, пытаясь вернуть себе говорливого и улыбающегося сына. Депрессия, апатия, биполярное расстройство… Тэхён мог перечислить целый ряд громких выводов некомпетентных врачей, пичкающих его лекарствами за круглые суммы. После смерти друга Тэхён почти перестал говорить. Хотелось, чтобы его просто оставили в покое на ближайшую вечность. Он банально нуждался в поддержке, родительских объятиях и утешающих словах, что Тэхён не виноват. Вместо этого, будучи подростком, потерявшим самого близкого человека, мальчик слышал лишь одно: «Расскажи правду, Тэхён. Нам можно. Что бы вы ни сделали, мы всё равно защитим тебя. Расскажи правду нам с отцом. Ты же всё знал? Твоё молчание уже привело к тому, что Минсок мёртв. Так не молчи сейчас!» Эти слова Тэхён запомнил на всю жизнь. После них искать понимания у родителей не было никакого смысла. Говорить с ними тоже стало бесполезным занятием, поэтому Тэхён молчал. Его перевели на домашнее обучение, и тогда казалось, что вот она, тюрьма, вот же оно, его персональное начало ада. Тэхён знал, что заслужил. — Хиджун умер. — Чонгук после его слов замер всего на мгновение, мрачно взглянув на волнистую макушку. — Да, я посмотрел. — Следователь остановился в поцелуях и опустил голову на свою подушку. — Про брата тоже нашёл информацию. Год назад он начал вести свой небольшой бизнес. Открыл ателье. — Понятно. — Тэхён едва заметно кивнул, запутавшись в паутине воспоминаний. — Тэхён, — собственное имя уже резало слух, настолько вот он привык к необычному обращению, — это был только вопрос. Я не собираюсь лезть в твоё прошлое. Прозвучало грубо, за что я хочу извиниться. Если тебе всё ещё интересен ответ на твой вопрос, то королёк у меня только один. Дуется прямо сейчас под боком. — А всякие там ласточки и голубки? — Тэхён знал, что не имел права спрашивать подобное, но язык за зубами удержать не смог и не захотел. — У меня нет привычки спать со всеми подряд и иметь с десяток любовников. — Даже шутить не хотелось на эту тему. Чонгук понимал и помнил, что у них с Тэхёном только секс по обоюдному согласию и ничего больше, но и ему, и Тэхёну было бы неприятно узнать, что между ними в перерывах есть ещё кто-то третий или четвёртый. Не смертельно, конечно, но послевкусие горькое, как ни посмотри. Тэхёна такой ответ почти устроил. Он хотел бы узнать, часто ли Чонгук спит со своими коллегами, но в этот раз решил помолчать. Это его не касалось, а бестолковую ревность стоило бы запихнуть куда-нибудь поглубже. Тэхён распахнул глаза. Ревность. Он ощущал её всем телом: такую жгучую, липкую и омерзительную. Чонгук не злился, в конце концов, это ведь он завёл Тэхёна своими словами. Сейчас ему совершенно точно не хотелось думать над причиной столь нелогичного вырвавшегося изо рта вопроса. Чонгук догадывался, но догадки эти не радовали. Тэхён оттаял вовремя. Он тяжело выдохнул и развернулся к следователю лицом. Сам поцеловал в губы, мягко положив ладонь на гладко выбритую щёку. Чонгук охотно отозвался на поцелуй и провёл ладонью по Тэхёновой спине круговыми успокаивающими движениями. Торопиться им было некуда. Они медленно двигали губами, подолгу задерживаясь в одном положении, иногда лениво и слабо покусывали друг друга. В этот момент хотелось спокойствия, такого бархатного, тёплого, как песок на пляже Сан-Блас. Размеренные касания Чонгука убаюкивали: он с особой аккуратностью оглаживал поясницу и напряжённое место между лопаток. Тэхён сполна наслаждался этим исключительным моментом под тусклый вороватый свет Луны. Раньше он бы ни за что на свете не поверил, что Чон Чонгук, от чьего взгляда хотелось, как минимум, исчезнуть с этой планеты, на самом деле был таким обходительным и мягким любовником. Мужчина с щедростью дарил своё тепло и с удовольствием принимал его в ответ. Тэхёну от этого чёткого понимания горело везде и всюду. Никогда раньше Тэхён не получал столько чувств в постели и не только в ней, никогда раньше он сам их не давал в таком количестве. Все его интрижки, только такое им название, длились не дольше двух недель. У Тэхёна не было отношений. Он думал, точнее, жестоко заставлял себя думать, что они ему даром не сдались, что не нужно ему будничных поцелуев по утрам и вечерам, объятий на ночь и глупых разговоров ни о чём. Тэхён уверенно придерживался мнения, что не достоин подобного. Он занимался быстрым сексом, резким, страстным, бурным, но никогда не чувственным. С Чонгуком всё было иначе. К нему Тэхён сам шёл за поцелуями и сам просился в руки. И сейчас он ответно прижимался ближе и осторожно поглаживал большим пальцем скулу следователя. Тэхёну это нравилось. Он чувственно провёл ладонью по шее Чонгука и крепкому плечу, обнимая и без слов прося обнять себя. В эту ночь он не боялся показаться слабым и нуждающимся в человеческом тепле. Тэхён понял, что сегодня хочет большего. За неделю успел соскучиться. Он положил свою ладонь поверх руки Чонгука, покоящейся на Тэхёновой талии, и со слабым нажимом направил ту на свои ягодицы прямо под нижнее белье. Чонгук от поцелуя оторвался всего на секунду, чтобы взглянуть в затуманенные искрящиеся глаза. Всё стало понятно без уточняющих вопросов. — В рюкзаке у меня… у меня всё есть, — пробормотал Тэхён прямо в губы, вяло указывая рукой в сторону вещей, взятых из квартиры и отеля. — Во внешнем кармане, он там… один. — Хорошо. Когда Чонгук поднялся с постели, стало зябко. Тэхён провёл ладонями по глазам, но все его движения стали пьяными, как и его голова. Сердце в груди стучало спокойно-спокойно, ноги согрелись, как и руки. Чонгук вернулся быстро, нависнув сверху. Тэхён несдержанно поцеловал, как будто за те секунды отсутствия Чонгука не мог даже дышать без его губ. Он делал то, что подсказывало сердце. Чонгук несуетливо снял с Тэхёна футболку и нижнее бельё, положив их с краю, и сам разделся в таком же темпе. Он провёл ладонями по бёдрам королька и согнул его ноги, взяв под коленями. В этот раз всё было по-другому. Чонгук, растягивая Тэхёна, целовал ещё больше и дольше. Он касался губами всюду, вкрадчиво целуя его шею, грудь и живот. Чонгук оставил влажную тропинку от пупка до левой тазовой кости и клюнул в обе коленки, пока с упоением двигал пальцами внутри Тэхёна. Не хотелось кусать, сжимать до ярких отметин или царапать. Тэхён раскрыл душу, нежничая и доверяясь. Он скользил пятками и благодарно отзывался на каждое прикосновение или движение. От поцелуев по внутренним частям бёдер задрожали пальцы и заслезились глаза. Чонгук сегодня по-особенному внимателен. Казалось, что у него ночь длилась все двадцать четыре часа. Подолгу целуя каждый сантиметр худощавых бёдер, Чонгук мокро обхватывал кожу губами и прижимался крупным носом, чтобы глубоко втянуть природный запах. Когда он толкнулся в Тэхёна, плавно качнув бёдрами, стало совсем невыносимо. Тэхён подумал, что его хватит на минуту, если не меньше. Он сильно прижал Чонгука к себе, обнял за шею и запустил ладонь в мягкие волосы. Дорвался. Теперь настала его очередь осыпать поцелуями. Тэхён делал это куда торопливее, будто бы боялся, что кто-то в любой миг отберёт у него и Чонгука тоже, а все чувства останутся не отданными законному адресату. Чонгук двигал бёдрами медленно, крепко и глубоко прижимаясь к ягодицам. Он чувствовал, как Тэхён судорожно и часто сжимал его член внутри и всем телом извивался под ним, искренне постанывая прямо на ухо. Его ноги сильно дрожали. Чонгуку нравился такой темп. Он ощущал, как напрягались мышцы, приятно ноя от нагрузки. Тэхён заскользил пальцами по его спине, касаясь каменного рельефа и хватая воздух от нескончаемого удовольствия. Засыпая после томительного оргазма, Тэхёну на миг показалось, что его чувства были взаимны. Он из последних сил взял Чонгука за левую ладонь и провёл пальцем по гладкому шраму. 18 октября, 2020 — Я созвонился с Сон Джисоном. Он сейчас в Лондоне. Сказал, что прилетит в страну через пять дней, тогда мы и встретимся, — сказал Чонгук, подняв голову на Тэхёна, который только вошёл в кабинет с двумя бумажными стаканчиками чая. С недавних пор Тэхён пил исключительно его. Сегодня они с Чонгуком опоздали на работу. Точнее, Тэхён опоздал, а Чонгук сказал, что может себе позволить приехать позже положенного, поэтому попросил Тэхёна не носиться по квартире и собираться спокойно. На деле же никто и никогда не узнает, что Чонгук проснулся раньше будильника, почувствовав горячее расслабленное тело на себе. Тэхён спал слишком сладко, обнимая его всеми конечностями и упираясь щекой в грудь. Пара лишних часов сна не помешали бы. И в этот день Чонгук мог выкрасть их для него. — Какова вероятность, что он и есть Поэт? Или наоборот. Джисон тоже может быть жертвой, — присаживаясь за стол, произнёс Тэхён. — Вот и узнаем. — А я пока связался с тремя друзьями Хиджуна. Они приедут сюда к трём, четырём и пяти часам. — Тэхён откинулся на спинку стула и отвёл голову в сторону окна, решив посмотреть, что там с погодой. — Опять дождь. Чонгук посмотрел следом, кивнув. Мороз пробежался по рукам. — Тэхён, мне придётся опросить тебя тоже. — Да, я понимаю. — Слабая улыбка коснулась его губ. — Тогда ты оставайся здесь, смотри дальше список и жди, пока не приедут друзья Хиджуна, а я поеду в сам детский дом. Хочу поговорить с сотрудниками. — Чонгук поднялся на ноги, задвинул за собой стул и направился к вешалке, сняв с неё пальто. — Хорошо. Следователь вернулся к рабочему месту, прихватил с собой бумажный стаканчик с чаем и слегка сжал плечо Тэхёна в прощальном жесте. — Пока, — отозвался Тэхён, провожая следователя взглядом. — Увидимся вечером, королёк. В попытках согреться и оживиться Тэхён быстро выпил весь чай, в десятый раз за день просматривая дело Хиджуна. Снова вспомнилась съёмка с видеорегистратора, которую Поэт показал всем. Им сразу удалось выяснить, из чьей машины украли видео. В ту ночь напротив Чонгука и Тэхёна стоял автомобиль следователя Хон Сухо. Оказывается, мужчина продавал свою машину и по десять раз на неделе показывал её потенциальным покупателям. Кем-то из них был Поэт. В видеорегистраторе нашлась пустая и совершенно новая карта памяти. После расспросов Сухо сказал, что часто оставлял всех смотревших одних, не боясь, что может что-то случиться. Контактных данных всех заинтересовавшихся попросту не сохранилось. Два негромких стука раздались по кабинету. Тэхён вздрогнул, и через секунду в дверях показался Сокджин с тяжёлым и серьёзным взглядом тёмных глаз. — Можно? — Да, конечно. — Тэхён встал на ноги. — Что-то случилось? — Юнги просил передать результаты анализов из твоей квартиры и с места убийства Кан Сонхи. Там и мои заключения. — Судмедэксперт протянул небольшую папку с документами, и Тэхён спешно забрал её, невольно зацепившись взглядом за шрамы на ладонях. — Как ваше расследование? — Если честно, то пока мы знаем ничтожно мало. — Ты сам как? Это, наверное, очень страшно. Тэхён невнятно пожал плечами. Он впервые говорил с Сокджином один на один. — Честно… пока я не понимаю. Сокджин кивнул, догадываясь о состоянии Тэхёна. Он ушёл через пару минут, не найдя ни тем, ни желания для разговоров. Ему не нравилось находиться в комитете, но ноги привели сюда сами. Вновь. Сокджин не собирался приезжать, но к полудню почувствовал необъяснимое одиночество и дикую тяжесть на сердце. В кабинет Намджуна он мог заходить в любое время дня и ночи без стука и предупреждения. Сокджин хотел его увидеть как можно скорее. Он уже сжал ручку входной двери в кабинет, почти толкнув её вперёд, как вдруг тоже уставился на свои шрамы. Заметил, как взглянул на них Тэхён. 4 года назад Август, 2016 — Хватит! Хватит повторять это! — надрывно кричал я, собирая чужие вещи с пола и со всей силы швыряя их во владельца. — Проваливай отсюда. Я видеть тебя больше не хочу, ты мне омерзителен. Острая злость сжирала всё моё тело, отрывая от него кусок за куском. Предел терпения перешёл все границы этой планеты, если не Вселенной. — Двадцать минут назад ты так не считал, а стонал подо мной и клялся в любви. Быстро же меняется твоё мнение, — огрызнулся Намджун, скрипя зубами от злости. Всё, это была точка. Я, одетый в одни лишь трусы и распахнутую ночную рубаху, накинулся на него с кулаками, плохо соображая, что творю. Я ощущал каждой клеточкой, как нос Намджуна под моими пальцами хрустнул. Мне было плевать на его боль, я продолжал размахивать руками, с силой ударяя куда придётся и изнывая от желания сделать ещё больнее. Мои кулаки били и били, сжимаясь крепче и жёстче. Намджун не ударял в ответ, иногда ему удавалось схватить меня и остановить, а иногда он уворачивался, ведь били его отнюдь не мягкие ладошки Джул, а кулаки взрослого мужчины. И я не жалел. — Пошёл, блядь, вон! — В какой-то момент мне показалось всё это до смеха бесполезным. Я загнанно дышал, уходя на кухню, чтобы выпить стакан воды и успокоиться. — Я никуда не уйду. — Терпение Намджуна тоже состояло не из железа. Я знал это наверняка. Его глаза горели чуть ли не кроваво-алым. Он поспешил следом за мной, дыша так глубоко, что ещё вот-вот, и пар повалил бы прямо из ушей, как в «Гарри Поттере». Внутри всё трескалось и оглушительно ломалось. Вся его выдержка и всё спокойствие переставали существовать. В какой-то мере мне это даже нравилось. Я был причиной. Такой сильный человек, как Намджун, тоже имел свои слабости. — Я тебя видеть больше не могу и не хочу. — Неожиданно даже для себя я заговорил совсем тихо и устало. На кухне настенные часы тикали слишком громко. Это всегда раздражало меня, но сейчас звук идущих стрелок казался маяком, спасением от сумасшествия и от бессмысленных надрывающихся криков. Я опустил напряжённые плечи и сам весь сжался, серея на глазах Намджуна. Замкнутый круг. Сначала мы ссоримся, потом миримся, в перерывах либо кричим, либо трахаемся. И редко говорим. Я с трудом развернулся ко все ещё разъярённому Намджуну и посмотрел так, как смотрят перед долгим прощанием. Готов ли я был?.. Вряд ли. — Давай закончим на этом. — Это был не вопрос. Голос дрогнул, мне было страшно даже шевелиться. — Я устал. Устал от тебя. Устал от всего, что происходит. Я больше не хочу быть с тобой. Намджун замолчал, застыв и переваривая услышанное только что. В тот момент он почувствовал, как неконтролируемая чистая ярость собиралась в нём от самых пяток. Это ощущение жестокости, злости и бешенства сгустком ползло по всему его телу, стремясь прямо к рукам. Намджун ненавидел всё, что нас окружало. Он ненавидел слова, которые я произнёс. Ненавидел и мои слезливые виноватые глаза, переполненные болью. Всё произошло меньше чем за секунду. Я этого уже не помнил, в воспоминаниях осталось только то, как Намджун остервенело закричал «нет», как от злости отшвырнул с плиты свежесваренный суп с крутым кипятком. Потом было больно, но уже физически. Руки, кажется, горели живьём. Я не смог закричать, онемев, будто бы губы сплавились друг с другом. Сейчас 18 октября, 2020 После того случая Намджун даже голос на него не повышал. Шрамы от ожогов остались, и Сокджин прятал их, избегая лишних вопросов. Он был не из болтливых. Намджуну по сей день снились кошмары с того дня. Этот мужчина повидал за жизнь многое, но по-настоящему его напугала только одна картина перед глазами. Сокджин, войдя в кабинет, плотно закрыл за собой дверь и с лёгкой улыбкой прошёл внутрь. Намджун и сам разулыбался, поднимаясь на ноги. Они виделись позавчера, но казалось, что целую вечность назад. Многого в этом кабинете им позволено не было, поэтому и Намджун, и Сокджин вели себя сдержанно. Они могли урвать друг у друга быстрый поцелуй и совсем невинное касание рук. Так Джину легче, даже если всё, что находилось вокруг, было призрачной иллюзией счастливой жизни.*****
Чонгук узнавал этот затхлый запах старых ковров и пыли. Старый просевший дом покрылся мраком. Солнце за этими окнами не наблюдалось даже днём, а стены, выкрашенные в болотный цвет, навевали хандру. Следователя встретила директриса, изящная женщина с тонкой фигурой, короткими блестящими волосами и непроницаемостью в серых глазах. Выработала за долгий срок работы здесь. — Здравствуйте, следователь Чон. Юндже не имела привычки улыбаться не по случаю, она сдержанно пожала Чонгуку руку и одарила серьёзным взглядом, получив в ответ точно такой же. — Добрый день, директор Мин. Предлагаю перейти сразу к делу и не тратить ни моё, ни ваше время. — У вас хороший подход к делу. — Женщина кивнула головой и жестом показала следовать за ней. — Первым делом я хочу поговорить с вами. Чонгук не называл это допросом. Как правило, даже самые сдержанные люди реагировали на подобное агрессивно и пытались защититься. В стенах этого здания откровенно неуютно и плохо. Под ногами скрипел старый деревянный пол с давно облезшим покрытием, а на обоях меркли пятна от цветных красок, жирной еды в виде детских пальчиков и полоски от засыхающих фломастеров. В детстве у Чонгука была такая же комната. 32 года назад Март, 1988 Я, лёжа на пыльном холодном полу под собственной кроватью, стёр крупные слёзы с припухших глаз. Ладонь горела огнём от невыносимой боли, и терпеть её у меня не получалось. Воспитательница снова отхлестала пластиковой указкой за лишний съеденный кусок хлеба. Это было унизительно. На левой руке кожа рассеклась, кровь с силой хлынула по моей ладони, впитываясь рубиновыми змейками в рукав. В пять лет я на собственной шкуре узнал, что такое несправедливость и животный страх. Желудок жалостливо заурчал, скручиваясь в спазмах. Несмотря на этот несчастный кусок хлеба, я всё ещё оставался голодным. Порции нам подавали в два раза меньше обычных. Банально не хватало средств. Экономили, на чём могли. Так было во всём. Зимой в комнате всё тело, от ногтей на ногах до кончиков волос на макушке, дубело от холода, а вместо колыбельной звучали суровые завывания ледяного ветра. Отопления нам не включали, поэтому дети, и я в том числе, часто болели. Я боялся здесь жить. Жуткий шкаф в комнате пугал до икоты и позорных слёз, а мальчишки по комнате издевались ещё больше, называя ссыкливым трусом, и по ночам выпрыгивали из этого шкафа со страшными воплями. Под кроватью мне нравилось больше всего. Пусть здесь было прохладно, зато спокойно. Я никогда не смотрел в угол, где лежала отрава для мышей, а всегда следил за полосой света из комнаты. Летом я спал здесь, утаскивая одеяло и подушку. Мне говорили, что под кроватью живут монстры, но я совсем им не верил. Под кроватью жил я сам, там было небоязно. — Вылезай оттуда сейчас же, паршивец! — Голос воспитательницы, севший от частых криков, заставил съёжиться от страха и поджать колени к груди. Я не хотел вылезать из своего безопасного места, ведь знал, что наказание ещё не закончено. Я отполз к стене, молясь и сотрясаясь в беззвучных слезах, чтобы так меня не достали. Это было неизбежно, на ладони останется шрам. Сейчас 18 октября, 2020 Чонгук, держа левую руку в кармане пальто, согнул пальцы так, что подушечки дотронулись до старого шрама. Иногда он ныл от неприятной боли, напоминая о том, где он вырос. Дорога в кабинет директрисы была недолгой. Мин Юндже поселилась на первом этаже в самом конце длинного и узкого коридора. Мимо них проходили дети, похожие друг на друга. Лица серые, улыбки просвечивались с опущенными уголками губ, глаза прозрачные. В них плескались обида, непонимание и злость. Чонгук видел, как у детишек помладше где-то в глубине души гасла надежда, а вместе с ней и причины улыбаться искренне. Эти дети не хотели жалости, они нуждались в ответах на короткие, казалось бы, самые простые вопросы. Почему? За что? Когда? Чонгук сдержанно выдохнул, ощущая повышенную влажность. Крыша здесь протекала, особенно сейчас. И только в кабинете директрисы стоял приятный свежий аромат цветов. Стены здесь светлее. Ремонт заметен невооружённым глазом. Недурно. Чонгук мысленно усмехнулся, оглядевшись. Он без приглашения сел на стул возле стола. Мягкое сидение. Наверняка у детей кровати твёрже и грязнее пола. — Вы знаете, что двое ваших бывших сотрудников, Пак Минхо и Кан Сонха, были убиты? Лицо Юндже не поменялось, ни один мускул на нём не дрогнул. Она слышала вещи страшнее, чем чьё-то убийство. Женщина плавно опустилась на своё место и сложила руки на стол, сцепив пальцы в замок. Её осанка осталась болезненно идеальной. Бывшая балерина. Некоторые привычки с возрастом так и не ушли. — Очень жаль, сочувствую их семьям. Но нет, следователь Чон, я ничего не слышала об этом. — Как хорошо вы знали их? — Они были только сотрудниками. — Оба проработали здесь так долго, — протянул Чонгук. Он вёл себя спокойно. Не нервничал и не злился на откровенную ложь. Юндже знала, что их убили. — Да, они были отданы своему делу. — Женщина сдержанно улыбнулась. — И это место будет помнить об их заслугах. — Это уж точно. Запомнят ещё как. — От иронии хотелось то ли смеяться, то ли плакать. — Вы работаете здесь уже тридцать пять лет. Это большой срок, столько выросших детей… Думаете, они существуют здесь достойно? Юндже улыбнулась. Провела указательным пальцем по кольцу с большим камнем и тихо-тихо выдохнула, вновь дёрнув губы в подобии улыбки. Она не выглядела на свой возраст, шестьдесят два года выдавались за пятьдесят. Острые черты лица придавали строгости, но никак не лишних лет. — Насколько это возможно в таком месте. — Ответ вышел уклончивым и коротким. Врать ей не хотелось. — Что по поводу их безопасности? — Чонгук немного склонил голову в сторону, пробегаясь глазами по чужому рабочему столу. — Что вы имеете в виду? — Вы знали, что Пак Минхо на протяжении всей своей работы здесь насиловал детей разных возрастов, вне зависимости от их пола? Мин Юндже в прошлом была балериной, но никак не актрисой. В этом и была причина недостигнутого успеха. Эта женщина не умела чувствовать. Изобразить искреннее удивление ей не удалось, в глазах не проскользнуло ни единого намёка на неподдельный шок от подобной новости. Чонгук слегка прищурился и, не выдержав, усмехнулся. — О чём вы?! — Запоздалая игра. — Это… это немыслимо! Откуда вы взяли эту чушь? Этот человек не мог! Он был добр и… и просто не способен на подобное! — Всё же вы были близки, чтобы утверждать подобное? — Нет, не были, — послышался отвратительный предсмертный писк, и мышеловка щёлкнула. — Как же так? — Что вы знаете о Кан Сонхе? Что их связывало? — Чонгук пошёл в наступление. Его голос стал жёстче, а сам он весь подобрался. — Давайте я опишу для вас картину в целом, чтобы вы понимали своё положение? В городе завёлся серийный убийца, воспитывавшийся в этом месте несколько лет назад. И сейчас он мстит. Жестоко мстит. Он подолгу пытает своих жертв, выбирая для этого весьма изощренные способы. Его любимое — это живьём вырезать послание на телах своих жертв. Или засунуть его куда-нибудь. — Чонгук многозначительно замолчал. — Вам приходила односторонняя открытка, нарисованная акварелью? — Нет. — Краска с лица Юндже схлынула, но женщина, стоит отдать ей должное, держалась как могла. — Не приходила. Она что-то значит? — Что вам известно об отношениях между Пак Минхо и Кан Сонхи? — Мне ничего не известно об этом. — Упрямо и глупо. Чонгук не удивился. Юндже трудно сломить, но он и не пытался. — Сонха проработала здесь не так много, как Минхо. Она была неразговорчивой и тихой женщиной, покладистой. Любила детей. Своих у неё не было, насколько я знаю. — Насколько сильно любила? — В разумных пределах, конечно же. — Вы помните братьев Сон Хиджуна и Сон Джисона? Они покинули это место шесть лет назад. — С этим вопросом вам лучше обратиться к воспитателям. Я не так часто общаюсь с детьми и не запоминаю их. У меня совершенно другая работа. — Юндже начала нервничать под конец их разговора. — Обязательно. Вы ведь понимаете, что убийца расплачивается с каждым, кто так или иначе причастен к его боли в прошлом? — Чонгук не угрожал, совсем нет. Предостерегал. — Вам виднее, следователь Чон. Чонгук покинул кабинет, напоследок мимолётно бросив взгляд на бледно-голубой стикер, одиноко лежащий на столе. «Похороны, 18 октября, в 9:00». Сегодня хоронили Кан Сонху.*****
— Что-нибудь выяснил? — Тэхён встретил Чонгука вопросом и чересчур бодрым настроем. — Я вот не особо много. Хиджун перестал общаться со всеми друзьями в середине второго курса и пропал со всех радаров. Он постоянно сидел в своей комнате в общежитии. Я нашёл его соседа на тот момент, но он сказал, что почти не видел Хиджуна. А если видел, то тот постоянно либо спал, либо сидел за ноутбуком. На третьем курсе Хиджуна отчислили, а после ничего не известно. Если он действительно подсел на наркотики, то вряд ли бы стал делиться этим с кем-то. Думаю, больше информации можно узнать от его брата. — Ты слишком бодрый, — заметил Чонгук, подозрительно оглядывая Тэхёна. — Я выпил энергетик. Иначе бы я правда стёк куда-нибудь под стул. Так что там с детским домом? Чонгук прошёл к своему месту, грузно упав в кресло и отрицательно помотав тяжёлой головой. Глаза закрыл, пытаясь урвать несколько секунд отдыха. — Ничего. Мин Юндже что-то известно, но молчит. Думаю, она знала о том, что творилось за закрытыми дверями, и ничего не сделала. Остальным сотрудникам действительно особо ничего не известно. Братьев Сон мало кто помнит. Все воспитатели говорят примерно одно и то же. Мальчики были дружелюбные, но тихие, они ничем не отличались от других детей. Таскались друг за другом, в основном проводили время вместе. — Дружелюбные, но тихие, — повторил Тэхён, ковыряя ногтем лист бумаги. — Это похоже на Хиджуна. Он был очень добрым. Кстати, Сокджин принёс результаты, и там… — Доброго вечера! — В кабинет без стука, чуть ли не с ноги, ворвался Чимин, перекатывая во рту апельсиновый леденец. — Я доброволец. Чонгук даже не взглянул в сторону незваного гостя. Так и остался сидеть с закрытыми глазами. Выйди Чимин в центр города голым, то всё равно бы уже не удивил. Пак уверенным шагом прошёл дальше и как у себя дома уселся на небольшой диван, закинув ногу на ногу. Чонгук мог сколько угодно делать вид, что друга здесь нет, но они оба знали правду. — Привет, Тэ. — Привет, — улыбнулся Тэхён. — Как дела с книгой? — Дела двигаются, а ваши? Я собираюсь помочь вам в поисках полезной информации. — Чтобы потом, когда всё закончится, уже иметь готовый материал? — усмехнулся Чонгук, открыв правый глаз. Чимин подмигнул. — Помощь не будет лишней, — пожал плечами Тэхён, взглянув на Чонгука. — Тебя могут убить. Или покалечить. — Следователь сел прямо, посмотрев на Чимина со всей серьёзностью. — Это не просто дело об очередном убийце, Чимин. Не лезь, куда не просят. Это опасно. — Ты волнуешься обо мне? Польщён-то как. — Журналист улыбнулся, вытаскивая леденец изо рта. — Не за тебя. За Юнги. — Со мной всё будет хорошо, — отмахнулся Чимин. — Не обещаю, что нарою кучу информации или что-то полезное, но я постараюсь. Юнги очень переживает за Тэхёна. Тэхён улыбнулся, виновато поджав губы. Он не хотел, чтобы за него кто-то волновался. — Как скажешь. Сможешь поднять старые материалы о прошлых убийствах Поэта? Может быть, твои коллеги смогли увидеть что-то, что не смогли увидеть другие. — Без проблем. Завтра с утра займусь этим. Тэхён вернулся к работе. Голова напоминала футбольный мяч, появилось желание отпинать её, чтобы лучше думала. По словам опрошенных друзей, Хиджун перестал быть похожим на себя. В чём была причина? Что же могло такого случиться, что Хиджун довёл ситуацию до того, что его отчислили. Он ведь так рвался учиться, ему нравилось это. Тэхён чаще всего видел его затылок, ведь всё внимание соседа было отдано учебникам. Что же его так сломало? Мог ли он чем-то помочь, живя с ним целый год? Снова это чувство беспомощности подкралось на носочках… — Кстати, — ясный голос Чимина выдернул из мыслей. Тэхён отвлёкся, вернув своё внимание к чужому разговору, — ты собираешься возвращаться в Пусан или всё же, может, тут останешься? Тэхён замер. Он медленно перевёл взгляд на Чонгука и весь напрягся в ожидании. Верного ответа здесь не было, но Тэхён всем нутром надеялся услышать желаемое. Сердце глухо ухнуло, слепо веря в чудо. — Не останусь, — без промедлений ответил Чонгук. — Мой дом и моя работа в Пусане. — Да ладно. Это место тебе уже как второй дом. Тебя тут все знают и почти любят. Почти. Где-то в глубине души. — Чимин улыбнулся. — Тебе же тут нравится. Крутой кабинет, неплохой коллектив. — Он огляделся, оценивая обстановку местных пенатов. — Больше работы, которую ты так маниакально обожаешь. — Нет, Чимин, меня здесь ничего не держит. — Чонгук покачал головой. — Я здесь, чтобы помочь, чем я и занимаюсь. — Да никак тебя не затащить сюда! — Чимин громко цокнул, раздосадованно закатив глаза. — Мы откровенно заебались ездить к тебе туда каждые четыре месяца. Непробиваемый. Тэхён первый раз за долгое время почувствовал себя живым, потому что стало очень больно. Да, точно, с Чонгуком ведь всё иначе. И счастье, и поцелуи, и побитое сердце. Он уже не слышал, как Чимин прощался с ними, не слышал и хлопнувшей двери. На автомате попрощался одними губами, погрузившись в себя с головой. Полюбил ведь. Идиот какой. А что теперь делать? Оказывается, чтобы понять такую простую истину, нужно было разбежаться и со всей дури врезаться лицом прямо в стену. Тэхён чувствовал себя так, словно его засунули в ледяную бочку с водой, пробуждая от долгого хорошего сна. Он уже так привык, что Чонгук рядом. Быстро. Даже слишком. Тэхён попался на крючок. Какой же он королёк? Он глупая рыба, увидевшая то, что так давно желала. Настолько давно и настолько сильно, что сама себе не признавалась до встряски. Тэхён прижал к сердцу тыльную сторону пальцев, проверяя его на сохранность. Билось себе и билось, как в обычные дни. Просто чуть быстрее, примерно в сотню раз. Чонгук же предупреждал, говорил, спрашивал… Тэхён ведь кулаком в грудь бил, что не дурак, что дальше обоюдного секса не дойдёт. Не соврал. Оно и правда не дошло, а долетело со скоростью света. Тэхён поджал губы, тихо вдыхая и выдыхая. Разве могло быть иначе? — Тебя правда здесь ничто и… никто не держит? — Тэхёну терять нечего. Перестанут ли они с Чонгуком миловаться сейчас или неделями позже… Сильной разницы не было. Имел ли Тэхён эти недели вообще? Чонгук знал, что королёк спросит. Догадался по реакции: застывшим рукам и непонимающему взгляду. На самом деле, Чонгук окончательно всё понял сегодняшней ночью. Отчаянные касания Тэхёна, поцелуи и горящие глаза не могли значить ничего другого, кроме… — Королёк, — Чонгук позвал мягко, на выдохе, посмотрев в посеревшие глаза напротив, — мы ведь говорили об этом. Всё же влюбился? Тэхён, приоткрыв губы, шумно втянул в себя воздух. Словами ответить не вышло, горло сдавил ком. Он поджал губы и коротко кивнул. — Мне показалось, что ты тоже что-то почувствовал ко мне. — Тэхён спрятал взгляд. — Забудь. Хорошо, что я понял всё сейчас. — Он протянул Чонгуку папку с результатами экспертиз, шмыгнув носом. — Смогли выяснить размер обуви Поэта, там же результаты Кан Сонхи. — Тэхён, я хочу, чтобы ты знал, что ты мне тоже небезразличен. — Чонгук, отложив документы в сторону, нежно взял его за запястье, чтобы не убежал и дослушал. — Мы оба видим, что наши отношения зашли немного дальше, чем просто обоюдный секс, но это забота и человеческое понимание. Я не готов менять свою привычную жизнь на неизвестность. Обещаю, что сделаю всё, чтобы найти Поэта до того, как он доберётся до тебя. Тэхён слабо улыбнулся, смотря на пальцы Чонгука, аккуратно держащие его. — Ты мне этими словами не помогаешь, Чонгук. — Он поднял глаза и пожал плечами. — Ничего страшного. Сейчас действительно стоит сосредоточиться только на деле. Пострадать могу не только я. Тэхён отошёл от стола и взял куртку с дивана. За ним привычки пользоваться вешалкой не наблюдалось. — Ты не ужинал? Хочу купить что-нибудь помимо энергетика. Чонгук смотрел на него, не сводя глаз. Тэхён вёл себя как обычно. На его лице больше не читалось ни грусти, ни боли, ни разочарования. Он словно был готов к такому, словно не иметь ничего стало для него привычно. Тэхён мычал себе под нос неизвестную Чонгуку песню и застёгивал куртку, держа в зубах бумажник, чтобы не забыть. В эту ночь они снова спали в одной постели. Королёк всё так же сопел под его боком, закинув все конечности. И иногда прелестно причмокивал губами и что-то бормотал сквозь сон.