Психея

Divenire — Ludovico Einaudi

Only Love Can Hurt Like This — Paloma Faith

      — Чонгук уехал в Пусан.       Тэхён не мог понять, что заболело больше всего: сердце или изувеченное тело.       Раньше он редко плакал. После смерти Минсока запас слёз закончился, но в последнее время, кажется, восполнился вновь.       Тэхён моргнул, и все слёзы, скопившиеся в его красных глазах, побежали по вискам, чтобы скрыться с места преступления, утонув в густых волнистых волосах.       Наверное, на большее он просто не способен. Больно было даже дышать, потому что грудная клетка при вдохе вздымалась, а при выдохе опускалась и давила на рассечённую спину. Тэхён мог моргать. Это ему удавалось делать, не содрогаясь.       Чонгук правда уехал? Вот так, даже не попрощавшись? Тэхён шмыгнул носом, захрипел и сжал губы, потому что слышать самого себя было невыносимо.       — Тэхён, ты чего?.. Он ведь на несколько дней уехал, а не навсегда! — Юнги засуетился, переминаясь с ноги на ногу. Распереживался.       — Ты его уже успел довести до слёз? — Чимин вернулся в палату вместе с врачом и медбратом. — Про Чонгука рассказал, что ли?       — Да, — кивнул Юнги. — Сначала просто сказал, что он уехал. Совсем из головы вылетело, что Тэ, вообще-то, не знает, зачем Чонгук туда метнулся.       Чимин по-доброму усмехнулся, покачал головой, совсем не удивившись, и подошёл ближе. Юнги — человек поразительный и очень рассеянный, когда дело не касается его работы.       — Он правда вернётся? — тихо и неверяще отозвался Тэхён, выхрипывая этот вопрос.       — Конечно. Завтра или послезавтра, — поспешил успокоить Юнги. — Прости, что напугал. Я правда забыл, что ты, ну, действительно не знаешь.       От сердца отлегло. Тэхён закрыл глаза и слабо дёрнул уголками губ. Стало спокойно, в голове утихли мысли.       Все силы ушли на ослепительную вспышку душевных терзаний и несколько слёз. Такая встряска Тэхёну не понравилась. Он снова нырнул в непроглядную темень, желая пробыть в ней до возвращения Чонгука.       Следующее пробуждение оказалось приятным.       Тэхён проснулся от ласковых прикосновений губ.       Рядом сидел Чонгук, целующий его острые костяшки тонких пальцев правой руки. Мужчина сам низко склонился к ним. Поднимать в воздух руку Тэхёна, перевязанную на запястье, он не стал.       — Привет, королёк. Юнги позвонил мне и сказал, что ты пришёл в себя. — Чонгук говорил тихо, не спеша тревожить утреннее умиротворение и прогонять ещё не ушедший сон Тэхёна.       Солнце вот-вот взойдёт, а за ним — дожди.       Чонгук целовал сухие подушечки пальцев, прижимаясь к ним тёплыми губами… А Тэхён не верил. Может, такой была его иллюзия перед смертью? Может, он всё ещё на том чердаке?       — Ты приехал.       Озвучил очевидную вещь, но Тэхёну так сильно хотелось произнести её вслух.       — Конечно. — Чонгук сонно улыбнулся, выпрямляя спину. — Ты подумал, что я вернулся в Пусан вот таким образом и в такой момент? — Он не ругался, только шутливо журил. — Королёк, я уезжал по одному важному вопросу.       Тэхён смог только моргнуть и еле улыбнуться.       Сэхёк постарался на славу. Тэхён не мог пользоваться ни руками, ни ногами, ни самим туловищем. Сколько на нём бинтов?       Тэхён не хотел задумываться, в каком состоянии он сейчас находился.       Зато думал и видел Чонгук.       На обе ноги Тэхёну наложили гипс от середины бедра до щиколотки. На левой голени — перелом большеберцовой кости. Правой повезло чуть больше, там сломана малоберцовая кость. Оба перелома оказались без смещения.       На запястьях у королька — повязки, кожа там сильно пострадала. Но именно это «ранение» оказалось самым безболезненным, по сравнению со всеми остальными.       Щека Тэхёна получила ожог второй степени. Сэхёк для первой пробы приложил нож на считанные секунды, не стал держать долго и вжимать лезвие в кожу: ему не терпелось полюбоваться результатом.       На заживление ожога уйдёт около трёх недель. Лечащий врач Тэхёна, доктор Квон, сразу сказала, что в будущем там останется тонкий и гладкий шрам с чёткими границами от раскалённой спинки лезвия ножа.       Спину пришлось зашивать. Вместе с ней наложили швы и на задние части бёдер и обе ягодицы, по которым Сэхёк тоже попал.       С ними дела обстояли не так плохо, как с самой спиной. При всём этом ужасе врачи умудрились попытаться успокоить Чонгука, сказав, что кожа рассечена, но не так глубоко. Пообещали снять швы уже через пару недель. При должном уходе и соблюдении всех правил восстановление должно пройти хорошо.       Спину Тэхёна Чонгуку увидеть не удалось, но по словам доктора Квон всё стало предельно понятно.       Шрамы останутся везде как напоминание. Трофей Сэхёка.       На участок со срезанной кожей делали пересадку с внутренней поверхности бедра. С ягодиц кожу взять не удалось: там были швы. Реабилитационный период в общей сумме займёт от трёх до шести месяцев.       Тело Тэхёна, покрытое черничными синяками и десятками наложенных швов, стало хрупче хрусталя.       Чонгук смотрел на королька и взглядом запинался за каждый сантиметр.       На носу Тэхёна растеклась большая клякса словно бы от протёкшей шариковой ручки. Но будь это так, Чонгук был бы безмерно счастлив.       Но это не клякса, а большой лиловый кровоподтёк. Точно такой же расползался от сухих разбитых губ. Стерильно-белые повязки на запястьях Тэхёна не сильно контрастировали с побледневшей кожей, ещё пару недель назад сияющей золотистым теплом.       Глаза Тэхёна — вот, что, по правде, выделялось больше всего. Они вопили о том, что ад на Земле существует. Сосуды в них лопнули, и теперь взгляд Тэхёна мог рассказать обо всей пережитой им боли.       — На твоё восстановление уйдёт около двух месяцев. — Трогать Тэхёна было страшно. Чонгук не знал, где мог сделать больно, поэтому коснулся по-простому: переплёл их пальцы. — Поспи ещё, тебе нужно набираться сил.       — А ты…       — А я буду рядом, когда проснёшься, — пообещал Чонгук.       Тэхён под действием лекарств соображал туго. Слова, произнесённые Чонгуком, доходили до него не сразу, а если всё же доходили, то половину из них он почти не понимал. Тэхёну казалось, что мозг превратился в кисель.       Заснул быстро. В то утро он чувствовал то, что хотел больше всего, — прикосновения Чонгука.       4 ноября, 2020       Неделю Тэхён пролежал в полусознательном состоянии под воздействием лекарственных препаратов и всем уроном, что был нанесён его организму.       Он очень много спал. Приходил в себя на короткое время, а после снова проваливался в невесомую пустоту. Лечащий врач попросил его не напрягать голосовые связки и в основном молчать, чтобы дать голосу окрепнуть. Горло Тэхёна выглядело так, словно он съел груду стекла.       Каждый вечер, ровно в девятнадцать ноль ноль, Чонгук приезжал к нему и оставался на всю ночь. Тэхён не сразу узнал об этом. Иногда, открывая мутные глаза, он видел очертания Чонгука, но не мог понять: иллюзия перед ним или реальность.       По вечерам Чонгука чаще всего можно было увидеть в кресле, там он работал за ноутбуком, обложившись дюжиной папок с важной документацией, но стоило Тэхёну подать знак, что он проснулся, как следователь тут же оставлял все свои дела и оказывался рядом.       Однажды он просто бросил трубку прямо посреди разговора.       Дни пролетевшей первой недели для Тэхёна скомкались воедино, как разноцветные кусочки детского пластилина. Одно от другого уже не отделить. Вторник спутался с четвергом, а утро принималось Тэхёном за день.       Из-за постоянного сна и мягкого пространственного состояния у Тэхёна не было времени и возможности думать о случившемся. Оно и к лучшему. Присутствие Чонгука, реального или придуманного воспалённым мозгом, успокаивало не меньше всех лекарств в организме.       Днём палату Тэхёна охраняли полицейские, вечером же это делал Чонгук.       Больше он ни одной живой душе на всём этом свете не доверит Тэхёна. Никогда и ни за что.       Чонгук, скрипя зубами, согласился на очередных полицейских возле палаты королька. На этот раз их число удвоили. Чонгук не просто попросил, а потребовал.       Это был банальный страх. Он теперь у Чонгука поселился прямо под кожей.       Решиться уехать в Пусан для него было невыносимо трудно, почти невозможно. Чимину, Юнги и Хосоку наперебой пришлось шесть часов подряд жужжать над его ухом, чтобы уверить, успокоить и поклясться собственной жизнью, что Тэхён за время отсутствия Чонгука будет в порядке.       Дела ждать не могли — возможности отложить их уже не имелось.       В Пусане осталось незакрытое расследование маньяка, которое Чонгук передал другому следователю из рук в руки со спокойной совестью.       Он выполнил девяносто пять процентов от всей работы, дальше дело оставалось за малым. Проще говоря, плюнуть и растереть.       Чонгук при передаче расследования подробно рассказал план дальнейших действий, тщательно разжёвывая информацию, как непутёвым детям. Преподнёс оставшиеся шаги на блюдечке с голубой каёмочкой.       Но от дела до самого конца, конечно, не отошёл. Потребовал держать его в курсе хода событий.       Чонгук себя ломал. Он впервые в жизни не довёл дело до конца, впервые оставил что-то, с чем мог бы справиться в два счёта. Это было не в его правилах.       Чонгук всегда делал свою работу сам. До последнего.       После передачи дела грудь одолел настойчивый зуд. Чонгук нарушил собственные правила. Это ощущалось так же странно, как и во время принятия ванны остановиться на середине, натереть мочалкой тело, но не вымыть голову шампунем. И в таком состоянии закончить, выйти из ванной комнаты и обтереться полотенцем насухо.       Но при этом Чонгук не испытывал сожаления и не терзался мыслями, поступил ли он верно. Не нужно было думать над очевидным ответом.       На работе, в Пусане, его встречали с улыбками. Сказали, что соскучились.       Чонгук же скучал по корольку.       Сообщать о своей двухмесячной задержке в Сеуле и будущем отпуске ему пришлось под стук упавших челюстей и вылетающих из них зубов. Рабочая деятельность всего следственного комитета Пусана встала на паузу.       Чон Чонгук сказал что? Он по-настоящему оставлял своё рабочее место пылиться на такое бешеное количество времени с учётом того, что в Сеуле у него больше не находилось никаких дел? В мгновение ока со всех сторон обрушились вопросы.       «Что случилось?»       Чонгук ответил прямо и бесстрастно, не пряча глаз:       — Я собираюсь провести время с любимым человеком и закончить расследование дела.       На такое ответить было нечего. Как минимум потому, что подобное от следователя Чона было услышано впервые.       11 ноября, 2020       Тэхён постепенно приходил в себя. Спустя девять дней пребывания в больнице он мог двигать руками, полноценно соображать, не видя перед собой дымки, и недолго говорить.       Но делать этого не спешил.       Тэхён застрял в крепких объятиях воспоминаний о прошлом и мыслях о будущем.       Скучать ему в одиночной палате было некогда. Каждый вечер к нему возвращался Чонгук. А когда его не было, в голову с каждым часом подселялись всё новые мысли. Одна хуже другой. Именно голова стала самым главным источником необъятного страха.       Тэхён попал в порочный круг, в котором имелось четыре остановки. Первая — мысли о Минсоке и о том, что он чувствовал в день своей смерти. Вторая — воспоминания о Сэхёке и обо всём, что он сделал с Тэхёном. Третья — ожидание, когда два месяца восстановления закончатся, и Чонгук уедет в Пусан. Четвёртая — слова Сэхёка о Чонгуке и его жалости.       Казалось бы, что может быть легче, чем просто перестать мыслить, вспоминать, ждать и, как пластинку, прокручивать слова своего убийцы?       Тэхён застрял. Вокруг не было ни лестницы, ни верёвки, чтобы выкарабкаться из ямы. Такую роют для гробов? Прямоугольная, глубокая, холодная и червивая.       Доктор Квон говорила, что Тэхён шёл на поправку и тело хорошо восстанавливалось без каких-либо осложнений. Медленно, не торопясь, но результаты, спустя почти две недели, не могли не радовать.       Неизменным оставалось молчание Тэхёна. Говорил он только по делу, кратко отвечая на вопросы. Неважно, кто их задавал. Врач, медсестра, Чонгук или навещающие его Чимин, Юнги, Хосок и Намджун.       Тэхён давал односложные ответы, не игнорировал, но сам на контакт не шёл.       С ним не говорили о случившемся. В первую очередь потому, что поначалу Тэхёну нельзя было напрягать свои голосовые связки. После, смотря на его состояние, ждали, когда он окрепнет хоть немного.       Чонгук был рядом, и Тэхён всё никак не мог принять этого.       Чонгук держал его за руку по вечерам, целовал пальцы, ладони, регулировал положение койки и подушки, подавал воду… Он уже был готов ко всем последствиям. Никто не знал, как будет вести себя Тэхён. Никто не мог предугадать, что теперь будет. Чонгук для себя решил вообще всё.       Вина за то, что не уберёг, поедала заживо, как паразит. Она откусывала от него кусок за куском. Раны эти кровили, сильно кровили. Чонгук их даже латать не успевал, стоило посмотреть на Тэхёна в очередной раз, и внутри него снова что-то резало, отрывалось с мясом.       Чонгук принял это. Не с лёгкостью, но принял. Он, конечно, мог бы заняться самокопанием и бесконечным самобичеванием.       Только разве это могло помочь Тэхёну? Им обоим?       Чонгук всё прекрасно понимал, совсем не дурак. Он знал, что сейчас Тэхёну как никогда необходимы будут поддержка и помощь.       Чонгук собирался стать и поддержкой, и помощью, и опорой, и плечом для слёз, и подушкой для битья. Кем угодно, но главное — рядом.       Делалось это не из чувства вины или долга. И уж тем более не из жалости.       Чонгук делал это по одной простой причине: он любил.       Любил впервые. Искренне, нежно, остро и непривычно для себя. Не дежурно.       Для любви нужно стараться. И Чонгук будет. Если понадобится, то постарается за двоих. Он сильный, справится.       Сейчас вот Тэхён встанет на ноги, а там можно будет и вещи упаковывать по чемоданам, и планировать поездку в строительный магазин, потому что Тэхёну в тёмных местах не нравится. А у Чонгука оба места проживания тёмные: что в Сеуле, что в Пусане.       Чонгука очень радовала одна вещь: Тэхён всё ещё тянулся к нему. Сам брал за руку, подолгу смотрел и одними глазами просил посидеть рядом подольше. Просто сказать об этом не мог.       Не не хотел, а не мог. Тэхён просто не знал, что ему говорить. Даже в голове он не слышал своего голоса. Только голос Сэхёка.       Сегодня заканчивалась вторая неделя Тэхёна в больнице.       Утром ему сняли швы со спины, бёдер и ягодиц. С каждым днём физическое состояние становилось стабильнее и лучше.       Тэхён всё ещё не мог делать резких движений и ёрзать спиной в поисках более удобного положения. После снятия швов спина продолжала изнывать от неприятной, но теперь хотя бы терпимой боли.       Тэхён — молодой мужчина с крепким здоровьем, но даже при этом организм не справлялся с таким количеством увечий. Будь они по отдельности, Тэхён бы через пару недель покинул эти стены. Но организм судорожно боролся то за одно, то за другое.       Выписку ему прогнозировали в начале января. Сейчас же на календаре только лишь одиннадцатое ноября.       Тэхён смотрел на время в правом нижнем углу телевизора и с ужасом понимал, что Чонгук опаздывает к нему. Может, он вернулся в Пусан? В его обязанности не входила возня с Тэхёном.       Сэхёк говорил о жалости. Тэхён сглотнул и повернул голову к окну. За ним давно стемнело. Суровый ветер стучал по стёклам, верхушки голых деревьев жалостливо сгибались под его натиском.       Тэхён до хруста сжал пальцами одеяло, перевёл глаза на свои спрятанные под тканью загипсованные ноги и зажмурился.       Чонгук уехал в Пусан. Уехал…       Часы показывали девятнадцать тридцать два, когда в палату спешным шагом зашёл Чонгук.       — Прости, королёк. Опоздал. — Первое, что он сказал, кладя своё пальто на спинку кресла. — Встал в пробку.       — Привет…       Тэхён тихо-тихо выдохнул, унимая охватившую его панику. Откуда вообще взялась?       Чонгук быстро прошёл в ванную комнату, помыл там руки и вернулся. Он пододвинул стул к койке и сел на него, закатав рукава водолазки.       — У тебя появился румянец на щеках, — заметил Чонгук, костяшками пальцев проведя по здоровой щеке королька. — Это радует.       Тэхён, переведя дух, снова посмотрел в окно. Из-за лечения пропустил наступление ноября. Он часто думал об этом, но не расстраивался.       Только на первый снег хотел бы посмотреть, но до этого ещё долго. Должен успеть. Чонгук уже уедет к тому времени?       Тэхён моргнул и приластился к родной ладони.       — На одной щеке, — поправил он. — Там… там будет большой шрам?       Чонгук искренне удивился, но виду не подал. Тэхён впервые за эту неделю поддержал разговор. От этого на душе потеплело, словно наступила весна и вместе с ней цветение сакуры.       Мужчина отрицательно мотнул головой.       — Нет, небольшой. Тебя он сильно беспокоит? После можно будет убрать его, если сам этого захочешь.       Тэхён неопределённо мыкнул. Ни да ни нет.       Смотреть на себя в зеркало он отказывался.       — Я уже не видел, что он тогда делал. Всё помню, кроме этого момента.       — Хочешь поговорить об этом?       — Не знаю. — Тэхён поднял на него красные глаза. — Почему ты ещё тут?       Чонгук улыбнулся. Ожидаемо. Раз Тэхён сам начал разговор об этом, значит, он продолжит.       — А сам как думаешь?       — Из-за чувства вины?       В этом Чонгук тоже не прогадал. Он улыбнулся ещё шире, пальцами провёл над правой бровью королька и убрал чёлку с его глаз.       — Дай угадаю… У тебя там, — легонько ткнул в лоб, — есть ещё такой вариант, как «из чувства жалости».       — Я такой предсказуемый?       — Совсем немного. — Тэхён на его слова тихо рассмеялся.       Между ними томилась интимная атмосфера. В палате горел приглушённый свет. Чонгук сидел близко к лицу Тэхёна, бережно поглаживал его здоровые участки кожи и говорил откровенные вещи.       — Разве ты не собирался уезжать в Пусан по завершении дела?       Тэхён волнительно выдохнул. Он смотрел только на Чонгука, примечая усталость мужчины. Сон на жёстком неудобном диване давал о себе знать помятым видом: тёмными кругами под глазами и посеревшей кожей.       Утром Чонгук уезжал на работу. Тэхён не спрашивал и не интересовался, как проходило дело о Поэте, чем всё закончилось, нужно ли от него что-то… Он не хотел этого знать, не хотел об этом слышать и вспоминать.       Сэхёк мёртв. Тэхён сам слышал выстрел и то, как грузно свалилось на пол тело его убийцы.       — Я уеду, а с тобой опять что-нибудь да случится. Не с тебя ли рисовали всех диснеевских принцесс, королёк?       Тэхён снова рассмеялся. На этот раз погромче. Чонгук тоже не спрятал от него своей улыбки.       Всё это время он ни разу не выпустил руки Тэхёна из своей. А сейчас и вовсе переплёл их пальцы, неспешно поднял сцеплённые ладони и снова поцеловал чужие сухие костяшки.       Тэхён первое время прятал взгляд, не привыкший к таким ласкам, но через две недели привязался к этому. Сам ждал…       — Прекрати увиливать от ответа. — Тэхён попытался нахмуриться, но по итогу капризно скуксился и произнёс мягко, немного устало. — Скажи мне прямо, как ты делал это всегда. Больнее уже не будет, Чонгук. Я с мыслью, что ты уедешь, свыкся давно.       — Придётся отвыкнуть. — Чонгук выпрямился и пробежался глазами по телу Тэхёна. — Потому что я без тебя никуда не уеду. Или вообще не уеду, если тебе захочется остаться жить здесь. Для меня работа везде найдётся.       — Не понимаю… Чонгук, не издевайся.       — Я люблю тебя.       Тэхён в больнице задержится надолго, потому что теперь придётся лечить ещё и сердце в придачу ко всему остальному.       Ему скрутило живот от нервов. Тэхён нахмурился, словно от сильной боли, и отрицательно замотал головой. Сам не заметил, как крепче сжал пальцы на ладони Чонгука.       — Нет, ты не можешь…       — Да? — Чонгук приподнял брови. — Я уверен, что могу.       — Ты ведь сам сказал, что не готов к изменениям в своей жизни. — Тэхён с трудом сглотнул, не заметив, как сильно увлажнились глаза от слёз. Совсем расклеился. После случившегося он ещё стойко держался, но слетевшие нервы постоянно давали о себе знать. — Ты…       — Я помню, что говорил, королёк. — Чонгук заглянул Тэхёну в глаза, тот шмыгнул носом. Замолчал. Собирался выслушать. — Все свои тридцать семь лет я жил в стабильном ритме, прочно держась на своих ногах. Я всегда знал, что меня ждёт завтра. У меня нет привычки планировать всё до мельчайших подробностей, но даже так я понимал, что будет с моей жизнью через год. Тэхён, я всегда был один. Всегда. Я так привык, иначе я просто не умею, но не значит, что не хочу. Ты не обязан меня понимать, но я хочу, чтобы ты это услышал. Когда ты признался мне в своих чувствах, речь шла о том, чтобы я остался в Сеуле. В тот день я тебе сказал, что ты мне не безразличен. И это была правда. Я не хочу тебе врать и не буду, но на тот момент я не был готов к тому, чтобы слепо следовать на поводу своих и твоих чувств. Для меня это было дико и впервые. Да, королёк, я тоже умею бояться. Я предполагал, что ты можешь заговорить о переезде в Пусан. Но когда ты по-настоящему упомянул этот вариант, это оказалось для меня не менее странно. Первой мыслью было: что случится, если у нас ничего не выйдет? Я не хотел, чтобы ты шёл на такие жертвы. И сам не хотел идти. Эгоистично.       — А что… что изменилось сейчас?       — Изменилось не сейчас, а давно. Помнишь ту молчаливую неделю после твоего признания? — Тэхён кивнул. — Ты тогда отдалился. Сильно отдалился. А я постоянно думал о том, что будет дальше. Тогда у меня уже не складывалась моя стабильная картинка. Без тебя. Я не знал, что будет завтра, что будет через неделю. И вот в один момент эта картинка будущего исчезла. Потом, конечно, мне было не до чувств. Ты попал в больницу, и я впервые вышел из себя. Я всегда держал свои эмоции под контролем. Всегда, королёк. Я собирался поговорить с тобой о нас, когда тебе станет лучше. Но потом ты чуть не умер. — Чонгук ни на секунду не отвёл глаз. В своих словах он был честен, не запинался и не тянул. Голос оставался спокойным и уверенным. — Ты чуть не умер, Тэхён. Когда я увидел тебя на кровати на том чердаке, моя жизнь поделилась на «до» и «после». И я хочу остаться в этом «после». С тобой. Неважно, где и как. В Сеуле или в Пусане… Это правда неважно. Я прошу у тебя шанс.       Тэхён закрыл глаза, а после крепко зажмурился. Его губы и подбородок мелко задрожали.       Если именно так ощущалось счастье, то Тэхён очень хотел быть счастливым. Очень.       — Тебе нельзя волноваться. — Чонгук усмехнулся и свободной рукой стёр чужие слёзы у глаз.       — Это ты виноват, — булькнул Тэхён, ещё сильнее сжимая его руку.       — Так теперь я злодей?       — Уж точно не прекрасный принц.       — Твои комплименты самые выдающиеся.       Тэхён открыл глаза и громко вдохнул, до боли наполняя лёгкие воздухом. Он мягко вытащил свою ладошку из чужой, но почти сразу же дотронулся ею до лица мужчины.       Поначалу несмело, но когда Чонгук взял его ниже перевязанного запястья и сам прильнул поближе, Тэхён стал увереннее.       Он провёл указательным пальцем по шраму на скуле Чонгука, ощущая небольшую впадинку, а после прижал всю ладонь целиком.       — Что будет дальше?       — У нас всего два варианта: остаться в Сеуле или уехать в Пусан.       — Я больше не хочу оставаться здесь, — тихо-тихо признался Тэхён.       — Значит, как только ты восстановишься, мы уедем.       Тэхён поджал губы и кивнул. Он снова ощущал привычный парфюм Чонгука и слабый запах сигарет. Сейчас мужчина курил реже, стараясь не покидать палату Тэхёна слишком часто.       — Поезжай домой, Чонгук. Тебе нужно отдохнуть от больницы и от этого ужасного дивана, — попросил Тэхён. — Приедешь завтра. Я никуда не денусь.       — Нет, королёк.       — Ты сам знаешь, что рано или поздно тебе придётся начать оставлять меня по ночам. Твоя работа того требует.       Спорить бесполезно. Тэхён говорил правду.       — Знаю, но не сегодня.       — Я лягу спать, а ты поезжай домой. Ладно? Увидимся уже завтра. — Тэхён хотел, чтобы Чонгук отдохнул по-настоящему.       Он провёл в больнице почти столько же времени, сколько сам Тэхён. От этого устаёшь, сильно устаёшь. По Чонгуку видно, пусть тот и не показывает.       — Это не обсуждается. Я никуда не уйду.       Что значила его усталость по сравнению со страхом Тэхёна? Чонгук знал этому цену. Собственная головная боль казалась песчинкой на фоне смерча болезненных чувств его королька.       Чонгук видел напуганные глаза Тэхёна, стоило ему выйти покурить. Королёк принимался выжидающе смотреть на входную дверь палаты и каждый раз не верил самому себе, что Чонгук вернулся обратно. Оставить его здесь одного ещё и на ночь? Сумасшествие какое-то.       Тэхён не маленький ребенок, но сейчас он нуждался в не меньшей защите и заботе, чем годовалый малыш, не понимающий мира вокруг себя.       — Ты сегодня такой болтливый. — Чонгук сменил тему разговора, ясно дав понять, что Тэхёну не удастся от него избавиться.       — Когда я молчу, то думаю о плохом.       Чонгук нахмурился, чуть склонив голову в сторону. Мышцы лица напряглись.       — Ты почти всегда молчишь.       Тэхён снова поднял на него взгляд и мельком пожал плечами.       — Я не знаю, о чём говорить. С тобой, с остальными… Мне понадобилась неделя, чтобы заговорить с тобой сейчас. В голове крутится только одна пластинка. Раз за разом. Постоянно. Иногда мне кажется, что всё это — моя фантазия, а в реальности я всё ещё на том чердаке. Голый, подвязанный за руки. Сэхёк мне всё рассказал. Он рассказал, как убил всех жертв, кроме Ли Джиу. Не знаю, почему Сэхёк смолчал об этом. Он убил Джисона на моих глазах. Сначала мы играли в игру. Сэхёк задавал вопросы, а я должен был отвечать. За неправильные ответы он бил Джисона молотком. В плечо. И в колено. В колено за то, что я закрыл глаза. А в плечо за моё враньё. Но я не врал, я просто не помнил. Сэхёк много говорил о Хиджуне. Хиджун любил поэзию. А ещё… ещё тогда, в отеле, мне не показалось, что кто-то следил за мной. Сэхёк правда был там. Снял номер неподалёку. Ночью он стоял возле моих дверей. Он сказал, что ездил в Тэгу, где познакомился с Рэйчел, это моя бывшая одноклассница. На чердаке было холодно. Пахло пылью и старостью. Сэхёк трогал моё тело. У него руки были в крови Джисона. Чонгук, я думал о тебе. И о Минсоке, но больше о тебе.       Чонгук не пропускал ни единого слова. Тэхён звучал так, словно говорил о чём-то нелепом, простом и будничном. Перебирал воспоминания, даже не хмурясь и не запинаясь в словах. Его речь была быстрой и ровной, но бессвязной. Тэхён просто вырывал куски из головы и озвучивал их.       — Я всегда буду рядом с тобой, королёк. Не в моих силах стереть тебе память о случившемся, но в моих силах подарить тебе много-много новых счастливых моментов. В моих силах взять тебя за руку и помочь начать всё с самого начала. Ты привык справляться со всем сам, я — тоже. Теперь будем вместе учиться жить по-новому. Я знаю, что ты сильный. Ты очень сильный, Тэхён. Ты сильнее меня. — Тэхён, слушая его со сбившимся ритмом сердца, мотнул головой, мол, не говори ерунды. — Это правда. Я знаю, что ты привык замыкаться в себе, что вот тут… — Чонгук аккуратно коснулся его солнечного сплетения, — вот тут сидит вся пережитая тобой боль. Не запирай её там больше. Я рядом, чтобы ты не боялся проявлять свои эмоции. Ты так долго скрывал их, что совсем забыл, каково это — чувствовать лёгкость. Королёк, ты можешь плакать, если тебе этого хочется. Можешь кричать, кидаться вещами, смеяться и делать глупости. Теперь я буду рядом.       «Всегда».       «Всегда» Чонгука имело своё прямое значение. Не для пущей вульгарности или пышности, чтобы красиво и поэтично подкрепить свою речь.       Под «всегда» Чонгук подразумевал, что теперь он для Тэхёна поддержка и опора. Будут ли они вместе через десять лет, расстанутся ли они… Не имело значения. Тэхён теперь навсегда для Чонгука дорогой сердцу человек.       Тэхён для Чонгука первая любовь.       На всём этаже стояла сокровенная тишина, хранящая в себе чужие сны. Тэхён чувствовал боль от каждого стука сердца, наверное, так оно пыталось заглушить слова Чонгука, чтобы он окончательно не сошёл с ума.       — Чонгук, — вымученно позвал его Тэхён и провёл языком по сухим губам. — Чонгук, ты не виноват в том, что я оказался у Сэхёка. Просто хочу, чтобы ты знал это.       — Теперь ты читаешь меня как открытую книгу?       — Я только начал. Пока что на предисловии. — Тэхёна под действием лекарств клонило в сон. Он закрыл глаза и повернул голову в сторону Чонгука. — Спасибо тебе.       Чонгук не спешил перебираться на диван. Он продолжал сидеть подле Тэхёна.       Снова думал.       Тэхён закрылся в себе почти десять лет назад, сразу после потери самого близкого и любимого человека. В день смерти Минсока он остался совсем один.       Все эти десять лет Тэхён был сильно надломлен. Одно неверное движение — и конец. Сэхёк не осторожничал. Он не просто доломал Тэхёна — он раскрошил его.       Чонгук не знал, что именно произошло на том чердаке, но понимал, что последствия уже есть. Что именно он говорил Тэхёну? В чём пытался убедить? Чонгук был уверен, что вскоре узнает. Если Тэхён не расскажет сам, то это так или иначе станет понятно по его действиям и словам.       Тэхёна легко убедить в чувстве вины. Он впитывал её как губка. И теперь повесил на себя смерть не только Минсока, но и братьев Сон.       12 ноября, 2020       — Как там Тэхён? Я думал заехать к нему на днях. Всё ещё молчит?       Хосок, затягиваясь, повернулся к Чонгуку. Первый раз за день вышли на перекур. Курить в кабинете внезапно стало слишком душно.       Чонгук теперь почти всё время проводил в помещении. Находиться на свежем воздухе для него — редкость.       Намджун стоял по другую сторону, выкуривая уже третью сигарету.       Усталость в стенах следственного комитета висела над их головами перманентно. Хосок взялся за новое дело. Он собирался найти тех, кто покупал видео у Мин Юндже. Хосок теперь это просто так не оставит. Ему до сих пор в кошмарах снится то, что они увидели в квартире директрисы.       Закрывать дело легче, чем начинать. Напоследок выяснили причину убийства Ли Джиу. Девчонка училась в одном университете с Хиджуном. По словам знакомых и друзей, Джиу любила распускать грязные сплетни. Она пустила слух по всему университету, что Хиджун подцепил ВИЧ.        После выяснения нюансов Чимин получил всю информацию и, как планировал, выпустил сюжет. После него он взялся за детские дома, на этот раз намереваясь по-настоящему осветить проблему насилия в подобных местах.       Джаин и Сунхи плохо справились с потерей любимого сына. Джаин после известия о смерти Сэхёка увезли в больницу с сердечным приступом. Горе и позор оказались сильнее женщины.       — Вчера мы первый раз поговорили. Он сам поддержал разговор, — ответил Чонгук.       — Дерьмово выглядишь. Может, возьмёшь выходной и нормально отоспишься? На хрен ты Тэхёну сдался в таком состоянии. Вон, Намджун тебя с благословением отпустит отдохнуть. — Хосок кивнул на мужчину, а после скептически оглядел Чонгука и покачал головой. — Тэхён вообще справится со всем этим? Иногда мне кажется, что у него точно кукуха слетит. Сначала его друг, теперь это. Ещё и Джисона грохнули на его глазах. Лишь бы он про этого дедулю не вспомнил, в чьём доме они находились.       Чонгук нервно усмехнулся и потёр правый глаз рукой, в которой держал сигарету.       — Он уже не справляется. И что дальше-то? — От холода покраснела кожа на лице. — Значит, будем искать того, кто ему поможет.       Хосок засунул свободную руку в карман дутой куртки и шмыгнул носом, прищурившись от сильного ветра.       Намджун отмалчивался. Просто слушал. Хосок продолжил:       — Это хорошо, что у него есть ты. Родителям звонили?       — Нет. Я хочу, чтобы Тэхёну стало лучше, а не хуже.       Хосок лениво рассмеялся. Намджун тоже улыбнулся.       — И не звони. Они у него отбитые. Наглухо. Там фляга свистит только так, — наконец произнёс Намджун. Хосок и Чонгук повернулись в его сторону. — Я в две тысячи одиннадцатом, когда Минсока убили, вёл дело в Тэгу. Пришлось в ходе расследования ехать в полицейский участок. Приехал я туда, стою, жду, когда мне смогут помочь. Слышу какие-то крики и шум со стороны. Подошёл поближе: думал, что-то важное. И увидел картину маслом: женщина, мать Минсока, при всех обвиняла Тэхёна в смерти сына. Проклинала, орала и всё в этом духе. Видеть-то такое не ново, но реакция Тэхёна была… — Намджун замолчал. Сильно нахмурился и глубоко затянулся, не договорив. — Он себе всю грудь расцарапал. Тэхён даже не плакал и не орал. До сих пор не могу подобрать нужных слов, чтобы описать то, до какого состояния его довели. Именно Тэхён вопил так, словно у него убили ребёнка. Он только после укола успокоительного отключился. Родители его — люди, ну, очень интересные. Тэхёну когда укол сделали, они все рядом бегали и верещали, что ребёнок у них нездоров, что он на учёте у психиатра… Я уже потом узнал, кто он и что случилось. И вот через несколько лет увидел его имя и фамилию в списках лучших студентов, которые должны были идти работать к нам…       — Ты его поэтому под своё крыло взял? — Хосок вскинул брови.       — Я видел много людей, которые потеряли своих близких. И большинству из них, конечно, было больно. Но Тэхён… Ему было не просто больно. Он словно умер вслед за Минсоком. Не знаю. До сих пор в ушах его вопли.       Чонгук поморщился, будто бы от сильной головной боли или удара. Тэхён до сих пор варится в тех событиях. Только теперь один. Без родителей, без прессы и без полиции.       Слова королька о том, что в его голове возникают плохие мысли, когда он молчит, Чонгук прокручивал до сих пор.       22 ноября, 2020       С ноября Чонгук начал уходить на выходные. Настоящие выходные, которые он проводил только с Тэхёном. Стабильно два раза в неделю.       Тэхён всё так же продолжал молчать и смотреть в окно, но при этом крепко держаться за руку Чонгука.       Дни серели прямо на глазах. Тэхён только и делал, что следил за этим. Ему хотелось на улицу, хотя бы на пару минуточек.       — Королёк, — тихо позвал его Чонгук.       Тэхён отреагировал сразу. Повернул голову в его сторону и стал ждать.       — Что такое?       — Просто захотелось позвать тебя.       Тэхён на это слабо улыбнулся сухими губами. Кожа его оставалась бледной, почти прозрачной. Глаза стеклянные, как у фарфоровой куклы. Красивые, но пугающе пустые.       — У Сэхёка ведь была семья, да? Только родители… Как они?       Чонгук не понимал, зачем Тэхён спрашивал это. Он нахмурился, выпрямил спину и шумно выдохнул. Тэхён крепче сжал пальцы на его ладони.       — Сам ведь видел, в каком состоянии находятся родители, когда узнают, что их ребёнок — убийца.       Тэхён кивнул.       — Когда я проверял списки… Пока ты был в Пусане… Это моя ошибка.       — Нет. Тэхён…       — Не ври. Это моя ошибка, Чонгук. Я виделся с Сэхёком. Я проверял его алиби. И я…       — Нет. Не бери на себя ответственность за то, чего не делал. В таком случае я тоже виноват. Намджун виноват. Хосок виноват. Родители Сэхёка виноваты. Все его коллеги и пациенты. Тебе были предоставлены доказательства, что в день убийства Пак Минхо Сэхёк находился с друзьями. Ты хорошо выполнил свою работу, королёк.       Тэхён знал, что Чонгук врал ему. Будь он в лучшем состоянии, следователь Чон сказал бы правду.       Тэхён снова улыбнулся. Забота Чонгука заставляла его чувствовать себя живым.       — Чонгук, ты не обязан… не обязан возиться со мной, приезжать каждый вечер и проводить здесь все выходные. Тебя не тошнит от этой больницы?       Тэхён много думал об этом. После разговора с Чонгуком стало легче на первые несколько дней, а потом нить сказанного истончилась и порвалась. И вот Тэхён снова помнит лишь то, что говорил ему Сэхёк.       — Я прихожу не к больнице, а к тебе. И я не вожусь с тобой, а забочусь. Обычно так и делают с любимыми людьми. Заботятся о них. — Чонгук говорил о таких вещах открыто и просто.       Наверное, именно такое спокойное отношение к своим чувствам и полное их принятие помогали Тэхёну неторопливо привыкать к этому.       — Ты празднуешь Рождество?       Чонгук улыбнулся. Тэхён перепрыгивал с темы на тему, как лягушонок с кувшинки на кувшинку.       — Нет. Ты хочешь отпраздновать в этом году?       Тэхён другого ответа и не ждал. В этом был весь Чонгук. Среднестатистическое людское веселье он обходил стороной.       — Нет. — Тэхён подтянул одеяло повыше. — Я тоже не праздную.       Причины игнорирования праздников у них разные.       Чонгук просто не видел в них смысла. Тэхён же не хотел отмечать их в одиночку. Он любил праздники. До шестнадцати лет его семья и семья Минсока зачастую проводили их вместе, но после всё призрачное счастье испарилось. Праздники стали такими же обычными днями, как и все остальные.       — Да и всё равно на Рождество я всё ещё буду тут, — добавил Тэхён.       Врать он Чонгуку тоже не умел. Опущенные уголки губ, отведённый взгляд и сам заведённый разговор говорили о многих вещах.       9 декабря, 2020       Тэхён смотрел на свою правую ногу. Неделю назад с неё сняли гипс. Малая берцовая кость срослась быстрее. Через три или четыре недели обещали снять гипс с левой ноги.       После снятия первого гипса в режим Тэхёна внесли изменения. Начались физиотерапевтические процедуры.       Радости это не принесло, как и расстройства. Было больно, но даже это Тэхён пропустил мимо. Нужно было делать? Он делал. Без вопросов, без жалоб. Тэхён учился ходить на костылях на короткие дистанции.       Ныло всё тело, не только ноги. Помимо нагрузок Тэхёна возили на массаж, аппаратное воздействие и лечебную гимнастику.       Тэхён с каждым днём физически чувствовал себя всё лучше и лучше.       Но почти постоянное молчание поселилось рядом.       Тэхён сидел на койке и снова прогонял мысли о Сэхёке, когда в палату постучались, а после в дверном проёме показалась пушистая макушка Мин Юнги.       — Можно? — спросил он и, получив кивок, юркнул внутрь, закрыв за собой дверь. — Почти свобода?       Юнги указал на его ногу без гипса, и Тэхён слабо улыбнулся.       — Ещё около месяца до снятия второго, — ответил он.       — Чонгук сказал, что ты почти восстановился. Физически.       — Физически? — Тэхён незаметно скользнул глазами по запястьям с трещинками из шрамов. — А морально?.. Он считает, что мне нужна психологическая помощь?       Тэхён вспомнил о родителях, которые после смерти Минсока таскали его по некомпетентным врачам.       Они платили им круглые суммы, чтобы те приписывали Тэхёну дюжину расстройств, которые после пихали в лица прессе, друзьям и знакомым. Лишь бы не запачкать семейную фамилию.       9 лет назад       Октябрь, 2011       Журналисты толпились возле нашего дома с семи утра до семи вечера. Я видел их из окна моей комнаты.       Родители винили меня в этом.       Словно я один был связан с семьёй Минсока.       Словно я собственноручно отрезал ему конечности.       Голова болела постоянно. Я поплотнее закрыл шторы и отошёл от окна.       — Тэхён, собирайся. Через час у нас встреча с доктором Со. — Мать зашла в комнату без стука. Как и всегда.       — Какой это уже по счёту? — Я не смотрел в её сторону.       После того вечера, когда я понял, что с Минсоком что-то случилось, видеть лицо матери мне больше не хотелось. Замечать наши схожие черты лица было противно до рвоты.       — Появилось настроение поязвить?       — Настроение только утопиться.       Я сел за рабочий стол. Спиной к ней. Называть её «мамой» уже не получалось. Язык не поворачивался. Даже мысленно.       — Прекрати немедленно! — крикнула она. — Собирайся! Сейчас же! Чтобы через десять минут стоял в гостиной.       Доктор Со был психиатром.       Доктор Со говорил, что у меня биполярное расстройство. Доктор Вон, который был до него, поставил мне депрессию и расстройство пищевого поведения. До доктора Вона мне поставили обсессивно-компульсивное расстройство.       Диагнозов и расстройств было с десяток. Родители рылись в них, как свиньи в апельсинах.       Для чего они это делали, я понял сразу. Причин было несколько.       Первая — самая простая и, наверное, самая худшая. Родители пытались показать всему миру, что со мной сделало горе о погибшем друге, до чего же оно меня довело. Они рассказывали о моих диагнозах всем: друзьям, соседям, коллегам, знакомым. В ответ получали только соболезнования.       Для родителей было важно держать статус. Не дай бог ни одной живой душе на этом свете даже на секунду задуматься о том, что я мог быть замешан в убийстве Минсока, что именно я отправил его на последнее свидание. Со смертью.       Едва ли об этом начали лепетать, как меня тут же усадили на заднее сиденье машины, и уже через тридцать минут мы всей семьёй стояли возле кабинета психиатра. В кармане отца грелась крупная сумма денег, чтобы приняли без очереди, чтобы выписали неверный диагноз.       От вменяемости и причастности к жизни Минсока меня отмазывали всячески, как могли. Одной из отговорок стало то, что я был на таблетках и плохо соображал, что вообще происходило вокруг меня. Мол, остановить Минсока не мог, да и в целом не мог отличить друга от плюшевого медведя.       Именно это передали средствам массовой информации. Так я стал бедным больным мальчиком, о котором журналистам писать и расспрашивать стало просто скучно, неинтересно и невыгодно.       Вторая причина оказалась проще первой. Что с меня, с «больного» подростка, могли взять полицейские? После всех сказок родителей я для окружающих стал ходячим варёным овощем, как и мои показания.       В последнюю очередь родителей слабо покусывала совесть. Волновались ли они о моём состоянии или нет… Неважно. На правду не похоже.       Мне выписывали таблетки. Много разных таблеток.       Какие мне стоит пить, решала только мать. И здесь я не спорил. Мне было плевать. Я знал одно: после таблеток мне становилось легче на несколько часов, иногда даже дней. Тогда я мог спать.       Уже позже, когда школа закончилась, я узнал, что все диагнозы и походы к врачам были липовыми. Они не остались зафиксированными ни в одном документе, ни в одном месте, кроме моей памяти. Для остальных этого никогда не происходило.       Родители подстраховались на пять с плюсом. В будущем я даже не смог ничего предъявить им за это.       За это — это за что? Собственные воспоминания, которые созрели в период бесконечной боли? Не придерёшься.       Мои походы к врачам были короткими, но частыми. Отец и мать думали, что я верю в их искреннюю заботу и беспокойство, ведь всё это делалось, конечно же, ради моего блага. Тридцатиминутные разговоры, а то и двадцати, приводили меня к изначальной точке, с которой я никак не мог сдвинуться.       Никто не хотел, даже не подумал полазить в моей голове и помочь по-настоящему.       Получая психологическое лечение, я одновременно с тем получал новые страхи и причины для внутреннего кровотечения.       Раз уж диагнозы мне ставили все, кому не лень, я тоже сделал это для себя. По итогу решил, что внутри у меня всё кровоточит и отваливается.       Спустя год я почувствовал себя главным героем «Мизери». И для родителей я, увы, был Энни Уилкс.       Сейчас       9 декабря, 2020       — Тэ, после того, что ты пережил, каждому бы понадобилась помощь, — спокойно сказал Юнги, не пытаясь обидеть друга. — Чонгук ничего такого не говорил, если ты об этом.       — Но ты ведь не взял эти слова из головы, верно?       Юнги откинулся на спинку стула и положил одну ногу на другую. Его руки были красными от мороза. Прямо в тон щёк и носа.       — Тэхён, то, что произошло, ужасно. Такое невозможно пережить бесследно. Вот сам ответь мне, как ты себя чувствуешь?       Тэхён стушевался и натянул одеяло на себя. Ему хотелось спрятаться. Он отвёл взгляд и вжал голову в шею.       Тэхён не собирался сходить с ума.       — Я… — ложь застряла поперёк горла, — нормально.       Юнги тяжело выдохнул, но решил не лезть. Ему не хотелось делать ещё хуже, он в этом совершенно не разбирался. Но, видя напуганного и растерянного Тэхёна, понял, что пора менять тему разговора. Не за этим он сюда пришёл.       — Мысленно уже готов к переезду? Мы с Чимином собираемся приехать к вам весной. У меня будет отпуск, у него — тоже. Столько работы навалилось в последнее время. Хочется просто ничего не делать. У Чимина в Пусане ещё родительская квартира осталась… От неё, если честно, только море хлопот. Вот думаем, что делать. Ремонт, наверное. Может, через пару лет переедем. Чимин давно хотел, и я от Сеула устал…       Юнги говорил непринуждённо, краем глаза посматривая, как Тэхён оттаивал и внимательно его слушал.       — Я бы никогда раньше не подумал, что вы с Чимином пара, — тихо произнёс он.       — Ну, не у всех же, как у вас с Чонгуком, на лбу написано о бесконечной любви, — рассмеялся Юнги. — Мы и не распространяемся об этом. Знают только самые близкие.       — Вы давно вместе?       — В этом году будет одиннадцать лет.       Тэхён подвис. Такая большая цифра поистине впечатляла.       — Ого…       — Мы даже подумывали втайне расписаться в Лас-Вегасе. — И снова тихий мягкий смех. — Потом решили, что фигня это. Обычного кольца достаточно, чтобы не иметь проблем с окружающими и их надоедливыми вопросами.       На безымянном пальце взаправду поблёскивало кольцо. Тэхён давно не виделся с Юнги или просто не замечал этого раньше?       — Сделать тебе, что ли, подарок в виде корзинки успокоительных. Они тебе понадобятся с Чонгуком. Он ужасный чистюля, это просто кошмар. Я серьёзно! Можешь звонить мне и плакаться в трубку. Я однажды жил у него три дня, хотя должен был неделю, но сбежал от этого сумасшедшего намного раньше.       Тэхён рассмеялся. Юнги был очень рад слышать его смех. Тэхён впервые за все его приходы шёл на контакт и не смотрел в одну точку на потолке. Возможно, потому что ему сняли гипс, и теперь он крошечными шажками возвращался к жизни.       — Мы жили вместе немного… Я даже не заметил, — признался Тэхён, отодвигая от себя одеяло.       Юнги мечтательно улыбнулся, поудобнее устроившись на мягком стуле.       — Да, на тебя многое, чего Чонгук придерживается, не действует, — протянул довольным голосом, чуть ли не мурчащим.       Тэхён растерянно пожал плечами.       — Я не знал.       — Во-первых, вы съезжаетесь. Чонгук раньше никогда ни с кем не жил вместе. Он даже думает о косметическом ремонте, потому что тебе вроде не нравятся тёмные помещения. Ему-то без разницы в каких стенах жить… Видимо, главное, что с тобой. — Юнги расплылся в Чеширской улыбке от уха до уха. — А ещё, когда вы работали, он заселил тебя в свой кабинет. Клянусь, мне когда Чимин об этом сказал во время ужина, я себе чуть язык не откусил. Чонгук вообще никого не подпускает к своему рабочему месту, потому что все мешают ему, будто назойливые мухи. Он даже у себя там, в Пусане, потребовал кабинет в самой пустой части этажа. И ты был в его вещах…       — Что?       — Ну, в тот день! Когда тебя посреди ночи вызвали. Чимин ещё приехал. Помнишь?       — А, да… помню.       — Ну и вот… Чонгук не жадный вообще. Он хоть и самый настоящий ворчун, но на помощь всегда придёт. Просто… это было так странно. В хорошем смысле! Страннее было то, что он забрал тебя посреди ночи с места преступления. И вовсе это было не потому, что за тобой бегал психованный придурок. Там же вокруг полиция была всюду, уж явно кто-нибудь бы довёз до дома. Да даже я мог подкинуть тебя. Ледышка наш оттаял. Вон, даже выходные теперь на работе берёт и уходит вовремя. Любовь творит чудеса.       Тэхён смущённо улыбнулся, опустил голову и нервно провёл пальцами по белому пододеяльнику.       — Чонгук не ледышка, — вздохнул Тэхён.       — Да-да. Я же говорю, что на тебя его характер не распространяется. Повезло. Возможно, он не заставит тебя раскладывать одежду по цветовой гамме.       Юнги от этого откровенно весело и очень забавно. Чонгук по отношению к своему корольку становился совсем другим. Более ласковым и мягким.       Тэхён не спрятал улыбки. У Юнги душа пела от такого вида. Словно он успел схватить друга за руку в самый последний миг перед падением с обрыва.       — Тебе тут не скучно? Может, принести что-нибудь? — Юнги огляделся по сторонам, прищуриваясь от холодного света синих ламп.       — Нет, ничего не нужно.       — Уверен? Ты все вечера здесь торчишь с Чонгуком. Что может быть скучнее?       Тэхён рассмеялся, откинув голову назад. Рядом с Юнги было спокойно. Его кокетливость и усердные попытки развеселить напоминали большое пуховое одеяло морозным зимним вечером.       — Как ты его рассмешил?       Голос Чонгука заставил Тэхёна вернуть голову в прежнее положение. Мужчина стоял возле дверей в палату с небольшим пакетом фруктов.       — Сказал, что ты зануда.       Тэхён опять расхохотался. На этот раз из-за смирившегося выражения лица Чонгука.       — Можешь называть меня как угодно, если от этого он будет смеяться.       — Вот видишь! Видишь! — Юнги активно затыкал в Чонгука пальцем. — У тебя явные привилегии. Пользуйся этим.       — Как нога? — Чонгук проигнорировал. Всё внимание только на Тэхёна и для Тэхёна.       — Пока трудно. Болит.       Чонгук подошёл к нему, аккуратно положил ладонь под левую коленку и погладил тёплыми пальцами. Сам наклонился, поцеловал Тэхёна в висок и вложил в руки фрукты.       Юнги плавным движением прикрыл рот ладонью. Там улыбка была до ужаса неприличная.       — Ты вчера сказал, что хочешь мандаринов.       — Я тоже хочу. Настроение уже такое праздничное.       Юнги самостоятельно засунул руку в бумажный хрустящий пакетик с фруктами и стащил из него мандарин.       Тэхён, ненавидя самого себя, замер и задержал дыхание, когда к нему потянулась рука Юнги. Человека, который только что в течение нескольких минут помогал ему отвлекаться от собственных паршивых мыслей. Тэхён вжался спиной в подушки позади себя.       От представления того, что Юнги мог коснуться его, стало дурно. В голове лопнули подушки безопасности, и Тэхён, сам того не понимая, испугался. Это длилось не дольше двух секунд, но в мозг въелось несмываемым пятном.       — Есть планы на праздники? — Чонгук сел с другой стороны. Уже автоматически взял Тэхёна за ладонь и переплёл их пальцы.       Чонгук не стеснялся проявления чувств. Ему хотелось делать это, и он не видел причин отказываться от подобных желаний.       Тем более Тэхёну нравилось. Он в себе смелости для такого пока что не нашёл. А вот Чонгуку по-настоящему всё равно на мнение людей вокруг.       Это было самым приятным. Чонгук не поменялся по щелчку пальцев. Он остался таким же, как при их первой встрече. Просто теперь им обоим было дозволено очень и очень многое по отношению друг к другу.       — Работать.       Юнги просидел ещё час. В основном говорил он. Обо всем и сразу. Даже умудрился упомянуть о новорождённых котятах своей соседки.       Тэхён был благодарен ему за это от всего сердца. В голове маленькие человечки поставили на паузу все его мысли и воспоминания о Сэхёке и чердаке. Сами сели слушать Юнги, отдыхать и залечивать стёртые в кровь ноги. Тэхён прекращал думать о случившемся с собой и Минсоком только тогда, когда был чем-то отвлечён.       Перед уходом Юнги обещал зайти на следующей неделе, и Тэхён ответил, что будет его ждать.       Как только дверь в палату закрылась, наступила тишина. Тэхён посмотрел на Чонгука.       — Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватым.       Чонгук усмехнулся.       — Причина?       — Ты плохо выглядишь. Чонгук, поезжай домой. Ну правда. Отдохни и выспись на кровати, а не на этом. — Тэхён кивнул в сторону дивана.       — Ты сам себя заставляешь чувствовать вину. Мой выбор — это мой выбор, королёк. Я сам несу за него ответственность. — Чонгук ни на секунду не сомневался в том, что он делал.       — Как прошёл твой день?       Чонгук склонился к колену Тэхёна и прижался к нему губами, а после спустился ниже, прокладывая ленточку поцелуев по всей голени.       Одной рукой он ощутимо, но некрепко сжал бедро королька, поглаживая кожу на нём большим пальцем. Пижама Тэхёна пахла порошком и кондиционером с лавандой.       Гудение люминесцентных ламп заполняло тишину. На местах, к которым прикасался Чонгук, распускались узоры из цветов. Тэхён улыбнулся одними уголками губ.       Поцелуи лечат, так говорят?       Тогда Чонгуку нужно целовать его душу и сердце. Тэхён провёл ладонями по лицу, приятная дрожь окатила тело мелкой и быстрой волной.       — День прошёл быстро. Много бумажной работы.       Больше Тэхён не спрашивал о деле Сэхёка.       С ним было покончено. Убийца найден, зарыт в могиле. Ничего интересного и увлекательного.       Работа Чонгука никогда не подразумевала под собой два этих пункта. Половину своего времени он проводил за бумажной волокитой. Ему, конечно, всегда было интересно, откуда у создателей фильмов такая яркая фантазия, что всем героям-детективам и следователям приписывают столь бурную жизнь, полную приключений.       В жизни Чонгука приключений не находилось. Только смерть, идущая рядом. Вот, что сопровождало его на работе. Королева на шахматной доске.       Сэхёк погиб, и Чонгук ещё ни разу не пожалел о содеянном.       Смерть Сэхёка — небольшой залог спокойствия Тэхёна. Поэт не сможет вернуться за ним. Сэхёк не в тюрьме, не в психиатрической больнице, а глубоко под землей.       Тэхён помнил об этом. Смерть Сэхёка была похожа на таблетку успокоительного. Тэхён даже думать не хотел о том, каково бы ему жилось, зная, что Сэхёк может сбежать из камеры и прийти за ним, чтобы закончить начатое.       — Чонгук, — Тэхён дёрнул пальцами на обеих ногах и нервно сжал руками крафтовый пакет, излучающий сочный цитрусовый аромат, — ты хочешь, чтобы я прошёл лечение у… психиатра или психотерапевта?       Чонгук весь подобрался. Опять нахмурился. Тёмные глаза заглянули в самые холодные углы Тэхёновой души. Её ещё греть и греть.       — Я хочу, чтобы ты чувствовал себя спокойно, в безопасности. Вот, чего я действительно хочу. В психологической помощи нет ничего…       — Я не ненормальный! — Тэхён резко поджал губы. Слова вырвались прямо из желудка: громкие, трясущиеся и окисленные агрессией. — Прости… прости.       Его большие глаза заблестели, и Тэхён беспомощно закрыл их.       — Не извиняйся. Всё в порядке. Это правда. Ты не ненормальный, — не злясь, ответил Чонгук. — Ненормально только то, что с тобой произошло. Я не собираюсь насильно водить тебя по врачам и заставлять их ставить тебе сотни диагнозов, как это делали твои родители, — смотрел прямо в корень проблемы. Тэхён обратно распахнул глаза, краснея то ли от стыда за свои крики, то ли от сильной слабости. — Не смотри так, королёк. Я понимаю, что эта тема для тебя болезненна. Но я — не твои отец с матерью.       Когда к Тэхёну две недели назад пришёл психолог, предоставленный больницей, то он просто проигнорировал его желание помочь. Сказал, что всё с ним хорошо.       Тэхён категорично отказался от любых разговоров, бесед, консультаций и дальнейшей работы.       Чонгуку об этом сообщили сразу.       Больше эта тема не поднималась, но следователь сразу понял, в чём проблема.       Рано или поздно ему придётся за руку отвести Тэхёна к специалисту. И Чонгук это сделает, но только тогда, когда сам подготовит королька к этому. Насильно заставлять Тэхёна делать то, чего он не хотел, не входило ни в какие из его планов.       Тэхён не мальчик для битья. Не игрушка и не эксперимент. Он живой человек, заслуживающий своего счастья.       — Дай мне время, — прошептал Тэхён, шмыгнув носом. — Я сам в голове понимаю, что без помощи не справлюсь. Но пока не могу. Не хочу и не могу. Сразу вспоминаю десятки светлых кабинетов, в которых сидел с матерью и отцом. И выходил из них с новым диагнозом. Я боюсь, Чонгук. Но… если вдруг станет совсем всё плохо, то тащи меня туда насильно. Я хочу жить, хочу перестать бояться и хочу находиться с тобой в отношениях, где буду видеть тебя и себя. А не себя, чердак, Сэхёка и Минсока. Мне страшно, что ты оставишь меня в какой-то момент. Рано или поздно тебе надоест всё это. И мне тоже. Я только и слышу по ночам звук дерматома и мычание Джисона.       Тэхён яростно утёр слёзы рукавами кофты, но не успел опустить руки вниз: их зажало чужим телом. Родным, тёплым и горячо любимым.       Чонгук присел на край койки и обнял Тэхёна. С левого плеча послышался всхлип, за ним ещё один. Тэхён сначала стойко держался, но после вцепился в Чонгука трясущимися пальцами и разрыдался, глуша крики в ткани чёрной рубашки.       Он задыхался в слезах, но остановиться не мог и просто не хотел. С каждым рваным выдохом, с каждой слезой ему становилось легче. Пусть временно, пусть вот так нестерпимо, но Тэхён нуждался в этом.       Его плечи и спина крупно содрогались от слёз. Чонгук крепко держал своего избитого жизнью королька в руках и раскачивался из стороны сторону, успокаивая.       25 декабря, 2020       Палату заполнил дурманящий аромат имбирного печенья с корицей. Вчера к Тэхёну приезжал Хосок с небольшим подарком от его жены и дочки. Сказал, что они сами испекли их для Тэхёна, чтобы порадовать.       Печенья в виде сердец, перевязанных красной атласной лентой, вызвали искреннюю улыбку.       Тэхён стоял на костылях напротив окна своей палаты, от которой спазматично тошнило, и смотрел на кружащийся в воздухе снег.       Он соскучился по свежему воздуху. Вчера сняли гипс. Правая нога, по словам доктора Квон, восстановилась отлично. Тэхён уже мог опираться на неё и не ощущать боли. Только слабость. Сказали, что с левой будет труднее, но у Тэхёна не было иного выбора, кроме как стараться.       Больничные стены стали персональным адом со всеми девятью кругами.       На том чердаке тоже было окно. Круглое, небольшого размера. Тэхён увидел его всего раз, когда Сэхёк положил его на кровать…       Тэхён зажмурился, зашипел от боли в висках и часто-часто задышал. Такой приём помогал выстроить в голове дамбу и отвлечься на что угодно.       Сейчас Тэхён мысленно пытался представить снег на ладони. Холодный, рыхлый и кусающий за пальцы. Он бы пах свежестью и морозил лёгкие…       — Доброе утро.       Тэхён едва ли не упал, резко развернувшись. Чонгук стоял возле двери, держа в руках большую спортивную сумку для тренировок в зале.       — Ты что тут делаешь? — удивился по-настоящему, неуклюже удерживая равновесие. — Рабочий день же…       — Украсишь со мной ёлку, королёк?       Чонгук прошёл внутрь и положил сумку на кресло. Тэхён проследил за его движениями и чуть нахмурился в недоумении.       — Какую ёлку?       — Сегодня тебя выписывают. Можно ехать домой.       Лицо Тэхёна вытянулось. Его подвёл слух?       Чонгук стоял напротив, смотрел на королька и ждал, пока до того дойдёт. Глаза Тэхёна стали шире, а губы разомкнулись в немом удивлении.       — Домой? — переспросил на всякий случай.       Рождественское чудо?       — Да, домой. Я ёлку купил.       Тэхён судорожно выдохнул, чуть не выронив один костыль. Искренняя улыбка, которую Чонгук видел так редко, показалась на его лице.       — А… Доктор Квон…       — Всё в порядке, Тэхён. Все документы готовы. Сюда тебе нужно будет приходить только на процедуры. Но это до переезда. Поговорим об этом позже? Сейчас нужно собрать тебя.       Тэхён активно закивал головой и осел на кровать.       Чонгук вытащил из сумки дутую куртку, спортивные тёплые штаны, свитер с горлом, плотные носки, шапку, шарф и зимние ботинки.       — Ты… всё это купил? — Тэхён взял в руки серый свитер и подтянул его к себе на бёдра. — У меня не было таких вещей.       — Я посмотрел на твой гардероб, королёк. Тебе тринадцать? Ты бунтующий подросток, который носит лёгкие вещи даже посреди зимы? — Чонгук говорил без капли злобы, в голосе слышалась искра.       Тэхён на такое рассмеялся.       — Я почти всегда на машине! — воскликнул он, стягивая с себя больничную рубаху.       Хорошо, что закрыл глаза, иначе бы увидел с какой бесконечной любовью и болью на него смотрел Чонгук.       Тэхён потерял в весе. Обнимая его, Чонгук мог пальцами пересчитать все выпирающие косточки.       Спину полосовали бугристые розовые шрамы. Они пересекались между собой, заползая под кромку штанов. Чонгук отвернулся. Смотреть на них невыносимо и мучительно.       Тэхён переоделся не быстро. Провозился со штанами и носками. Помощи не просил. Он всё мог сам.       — Даже обувь купил, — ахнул, взяв в руки новые, никем не ношенные «Тимберленды».       — У тебя стояли одни кеды и кроссовки. Ты часто болеешь?       Тэхён улыбнулся, натягивая на ноги ботинки.       — Не так часто, как ты думаешь.       — Но часто?       — Ты меня отчитываешь, что ли?       — Веду беседу.       Тэхён надел куртку и поднялся на ноги, всё ещё немного пошатываясь на костылях первые несколько секунд.       — Я готов.       Чонгук усмехнулся и подошёл к нему, прихватив с койки шапку и шарф. Тэхён тихо чертыхнулся и сморщился.       — Я забыл об этом. Почти никогда не ношу.       — Если не хочешь снова загреметь в больницу, то придётся привыкать. — Чонгук покачал головой.       Он надел на Тэхёна шапку, застегнул куртку на молнию до самого конца и накрутил на шею тёплый длинный шарф, спрятав в нём кончик чужого носа.       — Я — многослойное тесто, — изрёк Тэхён, краснея щеками. Вовсе не от жары, а от такого внимания Чонгука.       — Очень даже аппетитный пирожок.       Тэхён поджал губы и наклонился вперёд, уткнувшись лбом в плечо мужчины.       Сегодня он чувствовал себя лучше. В душе заискрилась блёклая надежда. Чонгук тихонько поцеловал его прямо в шрам на скуле. Тэхён зажмурился. Он выронил один костыль и сжал рукой свитер на груди Чонгука.       — Идём?       — Гипс сняли только вчера. Я… я сам далеко не уйду, — шепнул Тэхён.       — В коридоре стоит кресло-каталка.       Тэхён кивнул.       До квартиры Чонгука доехали за час и пятнадцать минут.       Тэхён, приклеившись к стеклу машины, жадно рассматривал украшенные к Рождеству улицы, запорошенные снегом. Будто тысячу лет просидел в заточении в самой высокой башне замка.       Ему бы хотелось высунуть руку наружу и поморозить пальцы, на которых непременно бы растаяли пушистые снежинки.       Чонгук всегда оставлял машину на внутренней парковке дома. Тэхён знал это заранее, поэтому, когда они въехали во двор, сказал:       — Я выйду тут, ладно? Пока снег идёт.       — Уверен?       Тэхён улыбнулся, чуть наклонился и указал пальцем на заснеженную скамью.       — Я подожду тебя рядом с ней. На коляске.       Чонгук кивнул. Он вытащил коляску из багажника, подхватил королька на руки и усадил в неё, а после отвёз к широкой скамье. Тэхён запрокинул голову, подставив лицо ветру и танцующим снежным хлопьям, которые тут же накрыли его длинные густые ресницы.       Тэхён чувствовал себя живым.       — Я быстро.       — Хорошо.       Чонгук не сдержался. Он поцеловал Тэхёна в правое веко, ощущая дрожь тёмных ресниц. Королёк расплылся в улыбке, шумно выдохнув. Клубы пара от тёплого дыхания окружили их головы, как велосипедные шлемы.       Мурашки пробрались под свитер. Чонгук уехал. Тэхён не смотрел, но слышал.       Он открыл глаза. Перед ним расстилалось серое тяжёлое небо. Вокруг — тишина.       На плечах сидели тревога и страх. Тэхён не мог от них избавиться, но сейчас они ощущались не так остро. Тэхён умел чувствовать положительные эмоции. Получался большой запутанный клубок, но если дёргать по одной ниточке, то жить было можно.       Правая нога тихо ныла от боли. Без гипса стало непривычно, но вместе с тем очень хорошо.       Тэхён наклонился к скамье и зачерпнул немного снега. Он сжал его в пальцах. Через несколько секунд их больно закололо, по ладони потекла вода.       Тэхён улыбнулся. Он живой. Прямо сейчас и прямо здесь. Он живой.       Весь ужас остался позади. Его спина — полотно. Сэхёк оставил свои следы повсюду.       Тэхён дотронулся до шрама на щеке. Крупные горячие слёзы облегчения упали на рукав куртки. Сердце сжалось, но его сразу же резко-резко отпустило, будто бы оно освободилось от всех оков. Осталось только вылечить.       Королёк, держа колючий снег, улыбался. Он снова поднял голову к небу.       Минсок любил Рождество. Тэхён надеялся, что сейчас часть его души была счастлива и упокоена.

*****

      — Я думал, что ты не празднуешь Рождество, — сказал Тэхён, сидя возле ёлки и открывая новые нераспакованные игрушки.       — Помнишь, о чём мы с тобой говорили, когда ты впервые остался здесь на ночь? — уточнил Чонгук, принося ещё украшения.       Тэхён задумался, нахмурил брови и посмотрел в сторону кухни. Уже столько времени прошло…       — Что ты… — Тэхён прищурился, пытаясь вспомнить дословно, — что ты умеешь пользоваться своей головой и глазами?       — Верно. Тебе ведь хотелось встретить Рождество.       Врать смысла не было. Тэхён кивнул.       — Мои родители отмечали этот праздник только для того, чтобы не выделяться среди остальных. Семья Минсока всегда украшала дом к Рождеству, поэтому я чаще бывал у них, чем у себя. Это глупо, но я, насмотревшись старых фильмов, всегда был в восторге от духа Рождества. В детстве было так, а сейчас… — он пожал плечами и подцепил из упаковки круглый красный шарик, — сейчас тоже хочется верить в волшебство и беспокоиться только о том, как бы красиво нарядить ёлку.       Тоска в глазах Тэхёна, граничащая с мольбой, сверлила Чонгуку грудную клетку.       — Именно этим мы будем заниматься сегодня. В холодильнике полно продуктов, а перед тобой гора украшений для квартиры. — Чонгук сел напротив Тэхёна.       — Да брось, ты… ты не умеешь бездельничать, Чонгук.       — Я и не собираюсь бездельничать. На готовку уйдёт несколько часов.       Стоило Чонгуку проявить к Тэхёну заботу, как его глаза начали сиять. Пока ещё слабо, осторожничали. Однако Чонгук видел и чувствовал, как ломались высоченные стены, в которых Тэхён был замурован заживо.       Улыбка на его лице появлялась всё чаще и чаще. Именно та, которая была его настоящей. Даже весь переломанный Тэхён тянулся к теплу Чонгука.       Королёк, храбрясь, открывался следователю, как цветок ранним утром перед жарким солнцем. Колючки пропали.       — Такие красивые, — улыбнулся Тэхён, рассматривая деревянные ёлочные игрушки.       Чонгук тихо втянул воздух, не смея отвести глаз от королька.       Об этом говорила ему Аманда. Вот, что значила «дежурная любовь». Всё, что было у Чонгука «до», растворилось в памяти.       Чонгук осознал всю свою любовь к Тэхёну двадцать шестого октября во втором часу ночи.       — Тебе не кажется это глупым? — Тэхён поднял на него голову.       — Что именно?       — Всё это, — обвёл пальцем комнату, в которой они сидели. — Ты никогда не праздновал Рождество.       — Что тебя смущает?       — Что после совместной жизни со мной я покажусь тебе очень глупым и надоедливым. — Тэхён усмехнулся и провёл большим пальцем по носу деревянного медведя.       — Тогда мне стоит начать бояться, что после совместной жизни я покажусь тебе ещё более скрупулёзным и дотошным человеком, — улыбнулся Чонгук. — Ещё мы можем прямо сейчас начать бояться, что разлюбим друг друга через несколько лет. Или, что пирог, который я хочу приготовить сегодня, получится отвратительным.       Тэхён мягко рассмеялся.       Он, всё ещё посмеиваясь, отодвинул от себя все упаковки от украшений и подвинулся к Чонгуку. Забрался на его бёдра и положил ладони на грудь. Туда, где билось сердце.       — Ты ни разу не поцеловал меня с того момента, как я попал в больницу, — шепнул он.       К Чонгуку Тэхён привык. А вот к своей вседозволенности — нет.       Чонгук обнял его за талию и положил ладони на сгорбленную спину, притянув ближе к себе.       — Разве ты был готов к этому? — И снова Чонгук прав.       — Я сейчас готов.       Чонгук нежно улыбнулся ему, поднял правую руку и убрал с глаз Тэхёна пряди отросших волос.       Он положил ладони на его тёплые щёки и большими пальцами огладил скулы. А после притянул его лицо к себе и поцеловал в лоб, за ним — в переносицу, спинку носа и его кончик. Прямо в родинку. Чонгук поцеловал щёки и надолго прижался губами к шраму на скуле.       Тэхён дышал тихо-тихо. Сжал пальцами запястья Чонгука и закрыл глаза, дрожаще вдыхая и выдыхая.       Он водил сухими подушечками пальцев по коже мужчины, ощущая под ними жёсткие волоски и выпирающие вены. Чонгук же чувствовал, как острая линия челюсти Тэхёна резала ему ладони.       Шуршание одежды оглушало в такой сокровенной тишине. Чонгук поцеловал королька в глубокую галочку над верхней губой, а после — в каждый уголок.       — Чонгук…       Конец имени утонул в поцелуе, неторопливом, размеренном и тягучем, как свежий золотистый мёд. Они целовали друг друга ласково и успокаивающе. Чонгук неторопливо двигал губами, и Тэхён отвечал ему в том же ритме.

*****

      — Пахнет вкусно, — сказал Тэхён, сидя на диване и ведя носом в сторону кухни. В духовке запекался яблочный пирог. — Не знал, что ты так хорошо готовишь.       — Пришлось учиться этому, когда я вернулся из армии, — ответил Чонгук и открыл окно, чтобы закурить. — Накройся пледом.       Тэхён так и сделал.       — Почему пришлось?       — Я тогда только на работу устроился. Денег не было, еле хватало на съём квартиры. Я покупал самые дешёвые и долго хранящиеся продукты, а потом выкручивался, готовя из них что-то сносное. — Чонгук стоял полубоком, спрятав одну руку в карман брюк. — Со временем с деньгами стало всё нормально, но готовить для себя я не перестал. Иногда это помогает отвлечься.       Тэхён сложил голову на спинку дивана и внимательно слушал его. Узнавать о прошлом Чонгука было приятно.       — Ты всю жизнь был один, да?       — Да, — Чонгук кивнул и повернул голову в его сторону, — был. В силу характера и занятости.       — Не верю. У тебя дивный характер.       Чонгук лениво рассмеялся, и Тэхён расплылся в улыбке.       В углу гостиной золотистыми огнями сверкала гирлянда на наряженной ёлке. Праздничный ужин готовили вместе. Тэхён вновь оказался в помощниках. Ему было поручено и доверено нарезать овощи и фрукты. Чонгук на кухне справлялся не хуже, чем в своём рабочем кабинете следственного комитета.       — Когда ты хочешь переехать? Тебе нужно время?       — Как можно скорее. Не хочу здесь оставаться. — Тэхён прикрыл глаза. — Если бы можно было уехать сегодня, я бы уехал. Но ещё много дел. Собрать вещи, попрощаться… что-то решить с квартирой. Она принадлежит родителям. Можно ли просто выслать им ключи от неё? Не хочу ни видеться, ни говорить с ними. И хочу сменить номер телефона.       Тэхён поёжился от прохлады и посильнее закутался в плед. Чонгук закрыл окно и опёрся о подоконник поясницей, сложив руки на груди.       — Значит, так и сделаем. Вещи собрать не займёт больше дня, как и прощание. Можно начать собираться уже завтра. Доктор Квон посоветовала для тебя больницу в Пусане, в которой ты сможешь продолжить реабилитацию.       — Это было бы идеально. — Тэхён высунул нос из-под ткани. — Который час?       Чонгук посмотрел на наручные часы.       — Без десяти шесть.       — Я хочу принять ванну. После больницы неприятные ощущения… Поможешь мне залезть в неё? Мне пока трудно опираться на левую ногу. Боюсь, что просто разобью себе голову, и тебе придётся вернуть меня в больницу обратно.       По квартире Тэхён передвигался на костылях. Реабилитация обещала быть долгой. Наравне с заживлением участка пересаженной кожи. Доктор Квон сказала, что всё идёт отлично и через три месяца можно будет спокойно выдохнуть.       Они вместе зашли в ванную комнату, и Тэхён первым делом сел на бортик ванны.       Чонгук забрал костыли, поставил их к стене, включил воду и заткнул слив пробкой. Тэхён старался делать всё сам. Он снял с себя свитер, но с тем, что ниже пояса, ему пришлось повозиться.       Тэхён, поджимая губы, встал на правую ногу и опёрся о стену одной рукой, второй начал стягивать спортивные штаны. Получалось плохо. Его постоянно шатало, и Тэхён в страхе упасть хватался обеими руками за опору.       Он не хотел выглядеть жалким и беспомощным в глазах Чонгука. Не желал становиться обузой, которая постоянно нуждалась в спасении.       — Тебе помочь? — спокойно спросил Чонгук. Он не собирался нарушать личные границы Тэхёна и лезть с помощью везде и всюду.       — Да, пожалуйста, — ответил тихо, опустив голову вниз.       — В этом нет ничего страшного и ужасного, королёк. Это только помощь. Она нужна всем. Если я помогу тебе снять штаны и сесть в ванну — не значит, что ты для меня проблема.       — Хватит сидеть в моей голове, — усмехнулся Тэхён.       — И не собирался. Держись крепче.       Чонгук стянул с Тэхёна спортивные штаны вместе с нижним бельём. Во избежание новых травм он посадил его обратно на бортик, а сам присел перед ним на корточки.       Тэхён, чтобы не улететь назад, ухватился за плечи мужчины и слегка приподнял ноги, чтобы тот смог снять с него оставшуюся одежду.       И в голову вдруг ударило страшными воспоминаниями.       Последний раз его раздевал Сэхёк. Тэхёна замутило. Собственное тело показалось ему противным. Сколько на нём теперь шрамов?.. Тэхён не знал и знать не хотел. Он весь сжался и закрылся, обхватив себя руками.       Чонгук сразу заметил смену настроения.       — Я могу закрыть глаза, — серьёзно сказал он, упёршись лбом в острые коленки королька.       Тэхён зажмурился. Ногтями впился в собственные руки и покачал головой. Он не хотел стесняться Чонгука и марать их отношения Сэхёком.       Чонгук — не Сэхёк.       Чонгук никогда не сделает ему больно. Он любит его, заботится…       «Я же говорю, что на тебя его характер не распространяется».       Слова Юнги пробежались пухлыми детскими ножками прямо по спине. Тэхён покрылся мурашками.       — Не нужно. Я этого не хочу. — Тэхён не врал ему. Он боялся, но не врал.       Чонгук поднял на него чистый взгляд и поцеловал каждую коленку по очереди. Он встал, взял Тэхёна за талию и поднял с места.       Королёк держался за него крепко и, опираясь, перекинул через высокий бортик сначала одну ногу, затем — другую. Чонгук держал его надёжно до тех пор, пока Тэхён не сел на дно.       — Зови, если что.       Тэхён схватил Чонгука за руку в последний момент.       — Останься, — попросил он. — Посмотри на всё сейчас, чтобы я больше не думал об этом.       Чонгук сел на пол. Он посмотрел на Тэхёна с ног до головы. Участок пересаженной кожи над тазовой костью всё ещё оставался тёмно-розового цвета. Позже он изменится и станет светлее. Тэхён проследил за его взглядом.       — Он сказал, что так заберёт у меня последнее, что осталось от Минсока. Я хочу съездить к нему. Может, когда закончится реабилитация? Или весной. Минсока похоронили на кладбище. Я ни разу там не был.       — Я обещал тебе взяться за это дело сразу после дела Поэта, но…       — Я понимаю, Чонгук. Сейчас ты рядом со мной. — Тэхён прижал колени к груди.       Вода была тёплой, долго ему тут не просидеть.       — Как только закончится твоя реабилитация, поедем в Тэгу.       — Спасибо.       — Рано благодаришь, королёк.       — Не рано. Я благодарен тебе за то, что ты поверил мне.       Их Рождество несло в себе покой и уют. Чонгук принял душ следом, а после сам накрыл небольшой праздничный стол. Он приготовил лишь то, что Тэхёну можно было есть. Сам Чонгук в еде не привередлив. Неважно, что лежало в тарелке, главное — вкус.       Чуть погодя выяснилось, что Чонгук не смотрел ни одного рождественского фильма. Да и в целом мужчина не был большим поклонником кинематографа. Причина простая — отсутствие времени. Он практически никогда не пользовался телевизором.       Который, кстати, купил в эту квартиру. Просто так, чтобы корольку не было скучно. Пусть даже и на один вечер.       Тэхён выбрал для них несколько фильмов. Первым делом включил самый любимый — «Чудо на 34-й улице». Он не думал, что когда-то снова будет праздновать Рождество с любимым человеком. От этого горело сердце и жгло горло. Больше похоже на сказку, чем на реальность.       Чонгук был рядом с ним.       Он сел на диван возле Тэхёна и прибавил громкость на телевизоре.       Видеть Чонгука в такое время в квартире, а не в рабочем кабинете, было удивительно непривычно. Сильно непривычно.       На нём надет не излюбленный строгий костюм, а обычные домашние хлопковые штаны и лёгкий джемпер. Волосы после душа лежали небрежно, кое-где ещё влажные.       Он был расслаблен, вечно хмурый и тяжёлый взгляд сейчас исчез, оставив место спокойствию и усталости.       Чонгук сидел, сложив руки на груди, поэтому Тэхён потянул его за левое запястье, отнимая конечность от тела, и сам приластился ближе. Он перекинул ноги через бёдра Чонгука, положил голову на грудь и обнял поперёк живота. Тэхён хотел, чтобы Чонгук тоже чувствовал от него желание близости.       Ответные объятия не заставили ждать. Чонгук пустил пальцы правой руки по загривку Тэхёна и невесомо поцеловал в макушку.       Ему не чуждо проявление нежности к корольку. Чонгук не считал это слабостью. Обычное приятное желание. Тэхён ещё давно понял, каким ласковым и чутким Чонгук умеет быть. Даже до их отношений мужчина обращался с ним бережно.       В молчании они смотрели старые фильмы. Тэхён хорошо приютился под боком Чонгука. Ладонью он ощущал, как ритмично стучало чужое сердце. Тук-тук-тук…       Тэхён закрыл глаза, прижался ещё поближе. Это ведь не могло быть его галлюцинацией? Он всё ещё не на том чердаке с холодным полом?       Чонгук уловил едва слышные судорожные вздохи и тоже обнял покрепче, а после, приподняв лицо Тэхёна за подбородок, вовсе поцеловал в губы. Детский поцелуй, почти невинный, от которого королёк сумел улыбнуться.       — Как тебе фильм? — спросил Тэхён.       — Мне нравится. — Чонгук честно смотрел и вникал в суть сюжета.       Возможно, именно детская диснеевская сказка это то, что им обоим было необходимо сейчас.       Они договорились лечь спать после полуночи. Завтра их ждало много дел. Сидеть допоздна — бесполезное занятие.       Ближе к двенадцати ночи Чонгук заварил Тэхёну какао и кинул в него маршмеллоу, которые тут же растянулись в крутом кипятке.       Себе он сделал обычный чай. Какао — слишком сладкий напиток. Чонгук такое не любил. Из сладкого лично для него был только Тэхён. Весь, с головы до ног.       — Я уже засыпаю, — признался Тэхён, вылавливая маршмеллоу из напитка.       — До конца фильма осталось пятнадцать минут. Подождёшь?       На экране телевизора шёл «Один дома». Тэхён кивнул.       — Тебе правда интересно?       — Королёк, я обычный человек. Меня многое может заинтересовать, — усмехнулся Чонгук.       Он поднялся на ноги, взял пустые тарелки из-под еды и ушёл на кухню. Тэхён сонно моргнул и не сдержался от широкого зевка. Когда Чонгук вернулся, то в руках у него была небольшая коробочка.       — Пока ты не уснул, хочу отдать тебе это. — Чонгук присел перед ним на корточки и протянул подарок.       Тэхён растерянно поставил чашку на стол. Разволновался, не ожидая такого под конец вечера. Чонгук улыбнулся. У Тэхёна на уголках губ остались разводы от какао.       — Чонгук, я ничего не приготовил для тебя.       — Я купил тебе подарок не для того, чтобы получить что-то в ответ, — успокоил, проведя рукой по его бедру.       Тэхён взял подарок в руки. Упаковочная бумага была приклеена неровно и неуклюже. От этого захотелось улыбнуться широко-широко.       — Ты сам заворачивал?       — Хосок помогал.       Комнату заполнил мягкий смех. Тэхён быстрыми движениями отклеил скотч и развернул прямоугольную коробочку для украшений. Чонгук ждал этого момента не меньше, чем сам Тэхён. Хотелось поскорее увидеть реакцию королька.       Поджав губы от нетерпения, Тэхён открыл подарок.       Внутри лежал браслет из белого золота и тонкой цепочки толщиной в два миллиметра. На нём была подвеска в виде маленькой панды.       Тэхён ахнул, не веря своим глазам.       — Никто не сможет забрать у тебя воспоминания о Минсоке и о вашей дружбе.       Браслет делался на заказ. Чонгук подумал об этом ещё месяц назад, решив подготовиться заранее. Сначала он хотел подарить его на день рождения Тэхёна, но ждать ещё пять дней оказалось невыполнимой миссией.       Грудь Тэхёна свело спазмом, губы дрогнули. Он, сжав в руке подарок, убрал со своих колен упаковку с бумагой и крепко обнял Чонгука. У него не нашлось слов, только чувства и сильная слабость во всём теле.       Чонгук делал для него всё. Вообще всё. В ответ ничего не просил, он просто верил в Тэхёна и держал за руку.       — Спасибо… спасибо, Чонгук. — Тэхён спрятался на его плече, зашептав слова благодарности в шею.       — С Рождеством, королёк.       — С Рождеством, следователь Чон.       Чонгук от такого обращения улыбнулся. Спина и плечи покрылись мурашками.       26 декабря, 2020       — Оказывается, у меня так мало вещей.       Тэхён сидел на диване в кабинете Чонгука и смотрел на свой скудный набор, состоящий из пары ежедневников, белых стикеров, трёх шариковых ручек и жёлтого выделителя текста.       — Решил не обживаться? — спросил Чонгук, кладя вещи Тэхёна в свою рабочую сумку.       — Видимо, да.       — Мы можем идти.       Тэхён кивнул и, взяв костыли, поднялся на ноги. Они дрожали от нервов.       Спустя столько лет упорного труда, учебы и работы пришло время прощаться. Тэхён долго шёл к тому, чтобы получить работу именно в следственном комитете, а сейчас это казалось глупостью.       Он, стоя на пороге, напоследок прошёлся глазами по кабинету. Зацепился за стол. Чонгук сделал то же самое.       — В Пусане у меня такой же.       Тэхён рассмеялся, и грусть, как бабочка, упорхнула прочь. Чонгук не испытывал никаких эмоций по поводу их отъезда. Он возвращался домой и забирал с собой своего королька. Самое ценное.       — Я смогу приходить к тебе на работу?       — Когда угодно.       Они направились по коридору к лифту. Тэхён видел, как из кабинетов бывшие коллеги провожали их взглядами: пустыми, недовольными и уставшими. Здесь было всё так же душно, в воздух впитался запах лапши быстрого приготовления, дешёвого кофе и свежераспечатанных документов.       С первого рабочего дня Тэхёна ничего не изменилось. И ничего не изменится после ухода.       Когда они вышли из здания, на улице их ждал Хосок. Он неторопливо курил, переминаясь с ноги на ногу.       — Где Намджун? — спросил Чонгук, придерживая для Тэхёна дверь.       — Прощается. — Хосок кивнул в сторону дороги, и Чонгук с Тэхёном одновременно посмотрели туда.       Намджун стоял рядом с Сокджином, который сжимал ручку большого чемодана. Рядом с ними — такси, стоящее на счётчике ожидания.       — Сокджин куда-то уезжает? — Тэхён нахмурился, обращаясь к Хосоку.       — Улетает. Навсегда.       Чонгук кивнул.       У Намджуна и Сокджина изначально не было другого финала. Вопрос оставался только во времени и терпении Джина.       Тэхён смотрел в их сторону. Мужчины о чём-то говорили. Намджун стоял хмурый. Лицо серьёзное и не выражающее эмоций. Сокджин же, наоборот, слабо улыбался, облегчённо и печально.       Он обнял Намджуна и что-то сказал на ухо. Из машины вышел водитель и забрал чемодан, чтобы положить его в багажник.       От этой картины в горле встал ком. Тэхён ничего не знал об их отношениях, но исходящая тоска просочилась даже под его кожу. Намджун спрятал руки в карманы длинного плотного пальто и чуть опустил голову. Джин в последний раз коснулся его плеча, а после сел в такси, захлопнул дверцу и уехал.       Навсегда.       — Джул будет счастлива, — тихо сказал Хосок, с сожалением провожая уезжающую машину.       Тэхён непонимающе посмотрел на Чонгука, но тот только покачал головой и клюнул его в висок, молча прося не брать в голову.       Намджун некоторое время стоял на одном месте. Он развернулся к ним спиной, вытащил ладони из рукавов и поднял их к лицу. Сгорбившаяся широкая спина несла на себе непосильную ношу. Тэхён смотрел на него и отчётливо ощущал сильную грусть. От прощания? Своего или Сокджина?       — Вы когда уезжаете? — спросил Хосок.       — Вечером, — ответил Тэхён, все ещё ощущая горячие губы на своей коже. Чонгук целовал его так беззаботно даже на глазах у людей.       Намджун подошёл к ним. Неизменно строгий и сдержанный.       — Я прощаться не умею, — сказал он.       — И я, — улыбнулся Тэхён, пожав плечами. — Мы ведь не навсегда прощаемся.       — Надеюсь, ты будешь в порядке. Мы всегда будем на связи, Тэхён, — улыбнулся Хосок.       — Спасибо.       Чонгук всё это время молчал. Ему не было смысла прощаться с этими людьми. Так или иначе дороги всё равно пересекутся.       — Перестань пить кофе. — Намджун дёрнул уголками губ. — И, да, если что, то звони. Даже по мелочам.       — Хорошо. Спасибо… вообще за всё.       Хосок и Намджун провожали уезжающего следователя Чона и его королька взглядами. Тэхён напоследок помахал им из машины.       Вещи они собрали за несколько часов. Сначала Тэхёна, а после уже Чонгука. У обоих их оказалось немного. Уместились в три чемодана.       Чонгук изначально брал с собой только самое нужное, а Тэхён просто не имел привычки покупать кучи барахла. Он, если честно, мог уехать ни с чем.       Взял бы только коробку с памятными вещами Минсока.       Сердце Тэхена колотилось весь вечер, ладони неприятно потели и мёрзли. Было боязно. Он сильно нервничал и даже не пытался этого скрыть. С Чонгуком подобные фокусы не работали.       Перед их отъездом примчались Чимин с Юнги. Прощаться не стали, обещали приехать в гости уже этой весной. Пара помогла спустить чемоданы к машине и скрасила их последние минуты в Сеуле.       Напоследок Чимин вручил Тэхёну небольшую коробку, красиво перевязанную праздничной лентой.       — Скоро твой день рождения. Мы решили подарить тебе подарок заранее, но ты открой тридцатого числа, — улыбнулся Юнги. — Ничего особенного, но надеюсь, что тебе понравится.       Когда Юнги хотел обнять Тэхёна, тот невольно отшатнулся, из-за чего сам удивился и ужасно разнервничался.       — Прости, пожалуйста… Прости, я не знаю, что…       — Нет! Всё хорошо! Мне стоило сначала спросить. — Юнги ничуть не обиделся. — Мы понимаем, Тэ.       Чонгук на это сильно нахмурился. Тэхён боялся прикосновений чужих людей, сам того не понимая.       — Извини. — Тэхён с сожалением взглянул на Юнги. Стало стыдно, перед глазами мелькнуло лицо Сэхёка. Кожа закипела. — И спасибо большое за подарок.       — Чонгук ненавидит, когда ручки от чашек стоят в разные стороны. Пожалуйста, ставь их в разные стороны как можно чаще. — Чимин, рассмеявшись, разрядил обстановку.       Тэхён улыбнулся сквозь оцепенение.       — Напишите, как приедете, — попросил Юнги.       — Хорошо, — ответил Чонгук.       Запасные ключи от его квартиры были отданы в руки пары. Чонгук помог Тэхёну сесть в машину и положил костыли на заднее сиденье.       Сеул провожал их снегопадом. Уезжая, Тэхён ни разу не обернулся назад.

*****

      В Пусан приехали поздней ночью.       Чонгук не превышал скорости из-за темноты, поэтому обычные четыре часа поездки растянулись в пять с половиной.       Тэхёну ещё не доводилось побывать в этом городе. Он бы хотел с любопытством разглядывать его в дороге, но не мог.       Ситуация с Юнги спровоцировала сильный страх. Тэхён не чувствовал себя в безопасности.       Он с ужасом осознал, что стены больницы сменились просторами и незнакомыми людьми.       Когда его трогал кто-то из медицинского персонала, Тэхён ничего не чувствовал. Сейчас он понял, что после прощания с Намджуном и Хосоком, от сердца отлегло. Никто из мужчин не трогал его и не изъявил желания обняться. Почему Тэхён сразу не заметил своего успокоения от этого?       У него сильно разболелась голова. Оторвав взгляд от своих коленей, Тэхён проморгался. Они уже довольно давно приехали в Пусан, но все ещё не остановились.       — Ты живешь где-то очень далеко, — протянул Тэхён.       — На окраине города. В квартале «Сеонпбук Гейт Хилз».       Тэхёну его слова ни о чём не говорили. Он понятия не имел, что это и как выглядит, поэтому достал телефон и быстро вбил в поисковую строку браузера название квартала.       — Чонгук, это выглядит… ужасно дорого. Следователи столько не зарабатывают. Или зарабатывают? Тогда почему я уволился?       Чонгук мягко рассмеялся.       — Я умею добиваться своих целей, — ответил он. — У меня много работы, королёк. Я часто езжу в командировки и иногда оказываю частные услуги. Когда был моложе, то сначала я копил на квартиру, но чем больше я работал, тем больше понимал, что хочу находиться от людей как можно дальше.       Чонгука просили приехать и помочь во многие города, запрашивали его на раскрытие разных дел, но он один — разорваться не мог.       У него сложный для окружающих характер, но подобное волновало в последнюю очередь. Результат — вот, что требовалось в первую очередь. А Чонгук всегда приносил этот самый результат, качественный и лучший из всех возможных.       — Почему ты раньше не сказал, что живешь в целом… доме?       — Ты и не спрашивал, — спокойно ответил Чонгук. — Думаю, тебе понравится это место. Там спокойно, тихо и нет толп туристов. Только жильцы.       Тэхён всмотрелся в фотографии, открытые на экране смартфона, и понимал, что его привлекало то, что он видел.       Жилой квартал вмещал в себя всего лишь двенадцать двухэтажных домов площадью около трёхсот квадратных метров. Они были расположены на наклонном участке в шахматном порядке. Вокруг, как и сказал Чонгук, ни души. Лишь дорога и единственная автобусная остановка.       На крышах домов виднелся зелёный газон, а ещё у каждого жильца был свой небольшой частный сад. Ландшафтный дизайн создавал впечатление отчуждённой от городской суеты деревушки. Куда ни глянь — всюду простор и в тёплое время года море зелени. Выглядело так, словно бы дома окружали травянистые горы.       Тэхён вычитал, что для жителей квартала неподалёку построили отдельные заправку, кафе, бистро и один продуктовый магазин.       — Это так похоже на тебя, — улыбнулся Тэхён. — Жить далеко-далеко от людей. Не проблемно ездить на работу?       — Оно того стоит, королёк.       Когда они приехали к дому Чонгука, то Тэхён узнал, что у мужчины был ещё и отдельный гараж на нулевом этаже. Ему казалось, что его привезли в замок дракона. Большой дом впечатлял и своей лаконичностью, и размерами.       В последний раз Чонгук был дома в конце октября, соскучиться не успел. Первым делом он выгрузил их чемоданы и занёс в дом. Тэхён сказал, что подождёт его в машине, чтобы не мешаться. Когда с вещами было закончено, Чонгук вернулся за ним.       — Вау, — вырвалось раньше, чем Тэхён успел подумать.       В доме ощущался простор. Первым делом Тэхён попал в большую гостиную, находившуюся на первом этаже. Из неё можно было выйти в коридор, где стояла лестница.       Она вела на второй этаж с двумя комнатами для отдыха и одним санузлом. Если обойти лестницу, не поднимаясь по ней, то можно было попасть на кухню. В ней стоял небольших размеров прямоугольный обеденный стол и пара стульев.       Чонгук повёл Тэхёна в их будущую спальню. Именно она оказалась самой большой в доме.       В спальне стояли две панорамных стены, за которыми виднелся частный сад. Преимуществом этих домов являлось их расположение и иллюзия непрерывности между садами соседей. Даже если очень сильно захочется увидеть то, что творится у соседей, ничего не получится. С любого ракурса.       Дома, словно бы обиженные, стояли друг к другу «спиной».       Чонгук не соврал. Внутри его дом действительно был выполнен в тёмных тонах, но наоборот приятных глазу и не удручающих.       Стоя посреди спальни и смотря вокруг, Тэхён видел только полуголые деревья, заснеженные холмы и уголки чужих крыш.       От такого захватывало дух.       Возле обычной стены, по другую сторону которой находился коридор, стояла двуспальная широкая кровать с серым постельным бельём. Рядом — широкий шкаф, полупустой. Наверное, ждал Тэхёна и его вещи.       В комнате имелся стеллаж, плотно заставленный множеством книг, прочитанных несколько раз от корки до корки.       Панорамные стены Чонгук не стал заставлять. Тэхён заглянул через них в сад. Там одиноко стояли накрытый чехлом диван и журнальный столик.       — В тёплое время года в саду очень хорошо, — сказал Чонгук, всё это время наблюдающий за Тэхёном и его первым впечатлением.       — Здесь так хорошо. Во всём доме, не только у тебя в спальне.       — У нас, королёк. У нас в доме и у нас в спальне, — спокойно поправил его Чонгук. — Уже довольно поздно. Предлагаю разобрать вещи завтра, а сейчас лечь спать.       Тэхён согласился. Он понимал, как сильно Чонгук устал.       По-настоящему устал. Не только из-за пятичасовой дороги. Всё это время мужчина был рядом с ним.       Он два месяца провёл в больнице вместе с Тэхёном, спал на неудобном диване и вставал на час раньше, чтобы успеть домой, принять душ, переодеться и поехать на работу. Чонгук не жаловался, но Тэхён ведь тоже дураком не был. Всё понимал. Чонгук — человек. Усталость свойственна всем. Не только физическая.       Сил не осталось на полноценную экскурсию ни у Чонгука, ни у Тэхёна. Чемоданы остались на первом этаже в прихожей возле полки под обувь у входной двери. Туда же, в шкаф для верхней одежды, Чонгук отнёс куртку Тэхёна и своё пальто.       — Одежда, в которой я сплю, осталась в чемодане, — сказал Тэхён, когда Чонгук вернулся в спальню.       Свет, кроме их комнаты, уже нигде не горел. Чонгук включил систему охраны.       — Возьми мои.       С этими словами он открыл шкаф и кивнул головой в его сторону. Тэхён одолжил только кофту с полки с домашними вещами. Не стеснялся, лишь хотел прикрыть спину и живот.       Тэхён переодевался за дверцей шкафа. Он не просил Чонгука отвернуться или выйти, но тот и без того ощутил дискомфорт королька, поэтому отвернулся, чтобы расправить постель.       Тэхён лёг у стенки. Сложил руки по швам поверх одеяла и впился глазами в потолок. Он очень хотел перестать тревожиться целыми днями напролёт. Чонгук положил руку поперёк его живота, придвинул к себе и почти сразу крепко заснул.       Тэхён слышал его глубокое, медленное дыхание и чувствовал теплоту на своём плече. Он повернул голову в сторону Чонгука и дотронулся кончиком носа до его густых волос.       Красивый. Тэхён поднял свободную руку и провёл ею по плечу мужчины.       Голова заболела ещё сильнее. Тэхён зажмурился. Высокие потолки в незнакомых стенах создали иллюзию падения. Он сглотнул густую слюну, заёрзав на месте. Стало душно. Горячее тело Чонгука обжигало кожу. В голове Тэхён вновь услышал жужжание дерматома, тяжёлые шаги по деревянному полу и мычание Джисона, наполненное ужасом.       Тэхён натурально вздрогнул, когда прямо в ушах раздался хруст ломающихся костей после удара молотком. Ещё раз и ещё раз. Спина и участок пересаженной кожи фантомно вспыхнули сильной болью. Как в тот день.       Рука Тэхёна сама залезла под кофту и надавила на шрам после пересадки. Словно это могло помочь. Стало только хуже. Тэхён заскулил.       Его глаза широко распахнулись. Кровать была мягкой, точно такой же, на которую его положил Сэхёк.       Слёзы от чудовищного страха потекли беззвучно, нос помокрел. Тэхён покрылся холодным липким потом. Он подорвался с постели и на коленях сполз с неё.       Всё это было только в его голове, но голени выворачивало, как от новых ударов битой. Сердце разрывалось на мелкие клочья. Тэхён сполз на пол, хрипя и не понимая, что вокруг него. Перед глазами замелькали вспышки. Тэхён отползал всё дальше и дальше, ничего не видя и не различая.       Голова и тело не слушались друг друга. Тэхён, не понимая, что с ним происходило, судорожно пытался выпутаться из мученических сетей. Силуэт Сэхёка казался ему в каждом тёмном углу. Он стоял с молотком в руках и кнутом, которым рассёк Тэхёну спину.       — Уходи, — взмолился Тэхён полным ртом слюны. — Уходи…       Чужие тяжёлые шаги направились к нему из угла спальни. Тэхён замер и лёг на пол, накрыв голову руками.       Чем громче становился скрип половиц, тем сильнее его трясло. Тэхён чувствовал сильные спазмы, желудок свело судорогой. Пот пропитал Чонгукову кофту на нём, и волосы прилипли ко лбу. Тэхён ощущал себя жалким сумасшедшим слизняком.       Он прижался щекой к полу, зажмурился и зажал ладонью рот. Сэхёк просил не кричать… Его раздражали громкие звуки.       Тэхён обмяк, когда спины коснулась ладонь. Он обмяк и громко надрывно разрыдался в свою руку, но почти сразу утих, задохнувшись. Ладонь гладила нежно…       Так в его жизни с ним обращался только Чонгук.       — Королёк. — Голос родной, тихий и вовсе не пугающий. — Тэхён, сейчас ты в безопасности. Это Чонгук.       Стоило ли верить причудам своего мозга? Тэхён сжался ещё сильнее, и тогда Чонгук осторожно, медленно и ласково взял его за запястье, убрал руку от губ и прижал пальцы к своей левой ладони, прямо к шраму. Раньше Тэхён часто неосознанно касался его.       Это сработало. Тэхён весь замер, с минуту он трогал шрам, решая для себя, что делать. Чонгук ему в этом решил помочь:       — Открой глаза, королёк. Мы в Пусане, в нашем доме. Одни. Я рядом с тобой, Тэхён. Чувствуешь щекой пол? Это не дерево, а плитка. Она с подогревом. В том доме пол был холодным. Ты в безопасности, Тэхён. Давай спустимся на кухню, и я сделаю тебе чай. Поспим позже.       Тэхён вцепился в голос Чонгука, как в последний спасательный круг после кораблекрушения.       Чонгук сохранял спокойствие, оно было во всём: в его словах, голосе и прикосновениях. Тэхён несмело открыл глаза, стуча зубами от холода. Однако в комнате было тепло.       — Я могу помочь тебе подняться?       Комнату освещал тусклый жёлтый свет от лампы возле постели. Тэхён смотрел на вещи большими больными глазами. Лицо его было красное и мокрое.       Чонгук снова ломал себя, вытачивая ещё один стержень. Королька хотелось обнять, просто обнять и дать немного тепла.       Тэхён в ответ только кивнул. Чонгук взял его за плечи и поднял в сидячее положение. Кофта на спине намокла от пота. Тэхён больше не плакал, только бешено дышал.       — Ты понимаешь, где ты и с кем ты сейчас? — тихо спросил Чонгук.       Шторм стихал. Тэхён провёл пальцами по панде на своём браслете и, полностью осознавая, где он, кивнул.       Сам уронил голову на плечо Чонгука, руки безвольно упали на пол. Его мокрые и слипшиеся ресницы мазнули по шее следователя.       Чонгук собирался ждать хоть одну, хоть десять вечностей, пока дыхание Тэхёна выровняется. Он обнял его и опёрся спиной о стену. В руках — тряпичная кукла.       — Я не смогу спать на кровати, — похрипел Тэхён. — Прости.       — За что ты извиняешься? — Чонгук выдохнул ему в макушку. — Тебя пугает сама кровать?       — Да.       — На обычном матрасе спать сможешь?       Тэхён задумался. С матрасом не будет того расстояния ног от пола, изголовья, к которому можно привязать руки, скрипов дерева и сильной пружинистости.       — Смогу.       Чонгук, задумавшись, нахмурился.       — Как ты тогда спал в больнице? — Вопрос был задан из беспокойства. Тэхён ведь не скрывал от него свою вернувшуюся бессонницу?       — Там… там всё было иначе. В маленькой палате мне не было так страшно. Я каждый день видел одни и те же лица. Когда ради процедур или осмотра меня касался медицинский персонал, я не реагировал на это так, как с Юнги… Под лекарствами я спал нормально.       Палата стала для Тэхёна наказанием и спасением одновременно. Он свыкся с ней и сжился. В какой-то мере палата стала его комфортным местом. Тэхён не боялся медицинского персонала и никак не реагировал на их действия по простой причине: он понимал, кто собственноручно склеивал его по кусочкам и ухаживал за ним после.       Этих людей Тэхён видел по несколько раз на дню. Они не говорили с ним без причины, не надоедали и пытались облегчить боль.       Юнги, конечно, тоже желал ему только самого лучшего, но он был «извне». Тэхён не боялся его, нет, ни в коем случае. Но именно в вечер их прощания он осознал, что чужие прикосновения его банально пугали.       К этому не относился Чонгук. Кажется, они оба часто делали исключения друг для друга.       — Чонгук, всё в порядке. Это случилось единожды… В квартире я хорошо спал. — Тэхён звучал серо и опустошённо.       — Попробуем поспать на диване, — в ответ сказал Чонгук.       Они вместе спустились на первый этаж на кухню. Чонгук практически нёс Тэхёна на себе, потому что костыли из дрожащих рук королька выпадали и встать на них не получалось. Лезть к Чонгуку на шею он отказался, стыдясь и без того сильно нервничая.       На кухне Чонгук усадил Тэхёна за стол и, как обещал, заварил ему чай с ромашкой, мятой, шалфеем и мелиссой.       У мужчины на кухонной полке в один ровный ряд стояли однотонные чёрные контейнеры с самыми разными травами. Тэхён засмотрелся на них, отвлекаясь.       — Я столько о тебе не знаю.       Чонгук проследил за его взглядом и улыбнулся.       — У нас есть много времени на это. Я принесу тебе другую кофту.       Он поставил перед Тэхёном чашку чая, от которой валил густой пар, и ушёл на второй этаж.       Тэхён провёл ладонями по лицу, про себя считая до десяти и визуализируя скачущие цифры перед закрытыми глазами. Этому его научил Минсок, сказал, что помогает успокоиться и остановиться на время.       И правда помогало. Возможно, Тэхён сам убедил себя в этом.       Лесной аромат кружил голову и забирался в лёгкие тёплым туманом. Тэхён отпил из чашки и поджал губы, запечатав дурманящий вкус.       В груди патокой разлилось горячее спокойствие. Он смог выдохнуть без боли и ненормальной трясучки. И мир вокруг замер. Тэхён нахмурился. Его клинило, как рычаг на старой разваливающейся машине.       Тэхён обернулся на шаги Чонгука.       — Переоденься. — Он протянул ему чистую кофту. — Вкусно?       — Да, очень. Спасибо. — Тэхён положил вещь на свои колени.       Вина кусала его прямо за шрамы на спине. Чонгук выглядел устало и сонно. Наверное, ему больше хотелось спать, нежели возиться с Тэхёном и его проблемной головой.       В реальности всё было проще. Чонгук банально беспокоился. Тэхён мог запросто навредить себе.       — Мне стыдно перед тобой, — признался Тэхён, потирая покрасневшие глаза.       — Ты не должен чувствовать стыд из-за своего состояния. — Чонгук присел перед Тэхёном на корточки и взял его за руки. — Знаешь, что действительно забирает у меня силы? Работа и люди, с которыми мне там приходится иметь дело. Ты — не моя работа, королёк. Ты — человек, с кем я состою в отношениях. С тобой я делю постель, завтрак по утрам, разговоры, время, свои чувства, которые бывают не только позитивными, но и негативными тоже. Тэхён, я понимаю, что с тобой происходит. Это не стыдно и это не глупо. Понял?       — После нашей первой встречи я бы никогда не подумал, что ты умеешь быть настолько нежным и ласковым в отношениях. — Тэхён знал, что Чонгук никогда не стеснялся себя и своих действий, но он даже представить не мог его таким.       — Не в отношениях, королёк, а с тобой.       Чонгук не гордился тем, что не был чутким любовником для своих прошлых партнёров, но до Тэхёна он сам не знал об этой своей стороне.       С остальными он был таким же честным, искренним, но, как сказал Тэхён, не нежным и ласковым. Подобное хотелось дарить только своему корольку, греть его в руках и целовать, куда и когда вздумается.       29 декабря, 2020       Чонгук убрал все книги в твёрдом переплете в комнату для гостей.       Вчера с Тэхёном произошло то же самое, что в их первую ночь после переезда.       Посреди дня королёк, приехавший из больницы после процедур, слонялся по дому без дела и сильно скучал, не зная, чем заняться. Взгляд упал на книги. Чтение всегда убивало время. Тэхён долго выбирал из библиотеки Чонгука то, что ему могло бы понравиться.       Выбор всё же сделал, а когда взял книгу в руки, сел на диван и достаточно хорошо прощупал твёрдую обложку, начал задыхаться.       Тэхён автоматически вытянул пальцы на ногах, словно бы собирался встать на носочки, чтобы не повиснуть на руках. Ступни от этого свело невыносимыми судорогами, и Чонгук после делал ему массаж.       Тэхён был разбит. Он, посеревший и обессиленный, долго сидел в углу дивана и смотрел в одну точку. На Чонгука не реагировал.       Пришёл в себя только в седьмом часу вечера. Сам подошёл к Чонгуку и попросил помочь ему найти хорошего врача, который смог бы оказать ему психологическую помощь.       Тэхён больше не мог терпеть самого себя. Ненависть оказалась сильнее страха.       Чонгук связался с доктором Квон. Она быстро ответила на звонок и довольно пообещала, что, как только узнает, вышлет контактные данные врачей, которые могли бы помочь Тэхёну. Доверие к этой женщине у Чонгука зародилось почти сразу. Доктор Квон боролась за Тэхёна не меньше самого Чонгука.       Сегодняшним ранним утром ему на телефон поступил звонок. Это была доктор Квон, еле шевелящая своим языком после ночной смены.       — Здравствуйте, следователь Чон. Прошу прощения за такой ранний звонок, но, боюсь, я не проснусь до завтрашнего дня, а заставлять вас ждать не в моих интересах.       — Здравствуйте, доктор Квон. Всё в порядке. — Чонгук в силу работы просыпался по щелчку пальцев, быстро концентрируясь на вещах вокруг.       Он принял сидячее положение, стараясь двигаться как можно тише. Одеяло сползло с его живота, и обнажённые плечи покрылись мурашками от потери тепла.       Тэхён рядом спал плохо. Королёк смог уснуть только час назад. После его выписки больничный сон ушёл. Всё вернулось на круги своя.       Тэхён прижался к боку Чонгука, почти сразу ощутив его отсутствие.       — Я связалась со своим коллегой. Он работает в психотерапевтическом центре. На моей памяти, он лучший из лучших, следователь Чон. Отведите Тэхёна к нему. Его зовут доктор Ли Кенду. Вчера я говорила с ним, рассказала про Тэхёна и коротко о ситуации. Просто позвоните в сам центр и предупредите о своём визите. Я вышлю вам адрес.       Чонгук смотрел на Тэхёна и внимательно слушал всё, о чём говорила женщина.       — Я вас понял. Спасибо за помощь, доктор Квон.       — Я очень надеюсь, что Тэхён будет в порядке, следователь Чон. Всего доброго.       Они попрощались. Чонгук убрал телефон под подушку и лёг обратно. Он повернул голову в сторону королька и невесомым движением руки убрал пряди с его глаз.       Тэхён не стригся с конца октября. Волосы заметно отросли и теперь постоянно лезли в лицо.       Тэхён потёрся щекой о простынь, его подушка лежала на самом краю дивана. Ещё немного и упадёт на пол. Чонгук улыбнулся.       Во сне королёк безмятежен. Лицо полностью расслабленное, губы бантиком, щёки горячие и розовые.       Временно они спали на диване в гостиной. На днях должны были привезти матрас, который после поставят в их спальню вместо кровати.       Чонгук посмотрел на время. Семь утра. Сон от него ушёл окончательно. Тэхён завозился, отпихнул от себя одеяло и повернулся на другой бок, скрутившись в калачик и зарывшись носом в простынь. Засопел. Чонгук поднялся на ноги, укрыл Тэхёна и направился в ванную комнату.       Он принял бодрящий душ и спустился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Выбор пал на любимые сэндвичи Тэхёна, приготовленные из свежей хрустящей булки, ветчины, сыра и овощей.       К одиннадцати часам нужно будет отвезти королька в больницу на процедуры, а после, если всё удачно сложится, к доктору Ли.       Тэхён делал успехи. С каждым днём ходить на костылях ему становилось проще. Боль беспокоила не так сильно, как в самые первые дни после снятия гипса.       Через час Тэхён проснулся сам и по аппетитному аромату сразу понял, где искать Чонгука. Он, взяв костыли, направился на кухню, где сонно поблагодарил мужчину за завтрак, на что в ответ получил мягкий чмок в губы и мятую щёку.       — Доктор Квон дала нам контактные данные одного психотерапевта, — сказал Чонгук, ставя тарелку с его любимыми сэндвичами и чашку чая на стол. — Он работает в психотерапевтическом центре. Я позвонил туда буквально десять минут назад. Если ты готов, то можем приехать туда уже сегодня сразу после больницы.       Тэхён проморгался. Чугунная голова с трудом улавливала сказанное.       — Хорошо. Спасибо, что сделал это. Чем раньше, тем лучше. Нет смысла избегать этого решения… Я не в порядке. И мне страшно. А ещё это влияет на тебя. — Тэхён положил голову на прохладную поверхность стола и тихо выдохнул. — Ты не любишь сэндвичи, — ткнул пальцем в тарелку.       — Их любишь ты. — Чонгук произнёс эти слова как нечто само собой разумеющееся и клюнул его в макушку.       Тэхён потихоньку старался свыкнуться с мыслью, что теперь это их дом, а не холостяцкая берлога следователя Чона.       Он попросил не делать никакого ремонта и ничего не менять. В этом месте всё было так, как нужно. Тэхёну нравилось. Более чем.       По вечерам вместе выходили в сад. Там они пили что-то согревающее, говорили о важных глупостях и узнавали друг друга.       Для Чонгука такие разговоры были непривычны, но сияющие глаза Тэхёна, когда он узнавал что-то новое о нём, становились зависимостью. Вот так парой слов Чонгук мог заставить Тэхёна смеяться, улыбаться и даже смущаться.       В декабре Чонгук увидел улыбок Тэхёна больше, чем за всё время их знакомства.       Из дома королёк пока что выходить не хотел. Даже от одной лишь мысли становилось тошно.       В привычной тишине они собирались в больницу. В прихожей, возле входной двери, Чонгук завязывал Тэхёну шнурки на ботинках, потому что ни пуфика, ни чего-то, куда можно было бы сесть, в доме не было.       Можно было бы поставить обычный стул, но Чонгуку нравилось видеть смущённую улыбку и порой порозовевшие впалые щеки. Тэхён в такие моменты лепетал, что это от жары.       В дороге Тэхён включил радио, поставил музыку на минимальную громкость и повернул голову к окну.       Ему хотелось увидеть Пусан, прогуляться по нему с Чонгуком, чтобы он показал Тэхёну места, которые лично ему нравились больше всего. Но от вида тучных толп желание закрывалось на ключик.       После больницы они заехали в кафе, чтобы купить себе перекус. Тэхён остался сидеть в машине, тихо ненавидя себя за это. От переживаний перед встречей с психотерапевтом крутило живот.       Он держался стойко, лишь по дороге от кафе. И, сам того не замечая, порвал на лоскуты целую салфетку.       В психотерапевтическом центре пахло не так, как в больнице. По этажу распускался лёгкий аромат полевых цветов. Да и сам интерьер вмещал в себя больше уюта, нежели стерильности.       Тэхёна уже ждали. На стойке регистрации молодая девушка по имени Херин встретила их с вежливой и непринуждённой улыбкой.       Её густые осветлённые волосы были забраны в тугой высокий хвост, кончик которого струился по чуть сгорбленным плечам, когда она наклонялась к компьютеру.       Херин проводила их до нужного кабинета и сказала, что доктор Ли подойдёт через пару минут. Она предложила Чонгуку и Тэхёну воду, чай, кофе и какао, но оба отказались. Чонгук был сыт, а Тэхёна мутило от страха.       Херин улыбнулась ещё раз и уверенной походкой вернулась на своё рабочее место.       Тэхён был благодарен Чонгуку за молчание. Мужчина действительно знал, когда нужно говорить, а когда — нет.       — Господин Ким, следователь Чон? — Низкий мужской голос с хрипотцой бодро прозвучал со стороны. — Здравствуйте!       Тэхён поднял голову на идущего в их сторону доктора Ли. Им оказался круглый низкий мужчина с большими озорными глазами и мягкими руками.       Тэхён не смог понять его возраст. Детское лицо с розовыми гладкими щеками обманчиво убавляло доктору Ли пару-тройку лет. Халат на нём был большеват, длинные рукава прятали пальцы, а плечи сползали ниже обычного.       — Добрый день, — поздоровался Тэхён.       — Здравствуйте, — за ним произнёс Чонгук.       — Прошу прощения за ожидание. Представляете, пролил на халат кофе. Пришлось бежать переодеваться до вашего прихода. Ноги у меня короткие, вот и опоздал. — Доктор Ли мягко рассмеялся и открыл свой кабинет, широко отворив дверь в приглашающем жесте. — Заходите, господин Ким.       Тэхён напоследок посмотрел на Чонгука. Тот уверенно кивнул ему головой.       — Я буду здесь, — успокоил, что не оставит.       Пути назад не было. Тэхён, поджав губы, вошёл в кабинет.       Чонгук им очень гордился.       18 января, 2021       Как младенцы учатся ходить, так же и Тэхён учился жить заново. С поддержкой и падениями.       Его двадцать шестой день рождения они с Чонгуком провели дома. Тэхён праздновать не хотел, с утра встал вялый и разобранный, как конструктор «Лего».       Чонгук не настаивал, но полностью игнорировать этот день не стал. Он заказал шоколадный торт и купил свечи. Тэхёна от этого жеста потянуло улыбаться, настроение улучшилось.       На этой волне Чонгук всё же вытащил королька на улицу. Далеко ходить не стали, было холодно, но такая прогулка Тэхёна взбодрила, и уже дома он с радостью задувал свечи.       В течение дня поступили сообщения с поздравлениями от Хосока и ближе к ночи от Намджуна. Звонили Юнги с Чимином. Тэхён ещё с утра открыл их подарок.       В коробочке оказался полароид, брелок на ключи в виде птички и записка с пожеланием начать новую счастливую жизнь. Тэхён первым делом щёлкнул Чонгука. Этот снимок сразу стал для него дорогим.       А после он взял свои ключи от дома, снял с них брелок с футбольным мячом, выкинул его и зацепил новый. Тот, что с птицей.       Сам Чонгук на день рождения подарил Тэхёну винтажные новенькие конверсы красного цвета. При переезде, помогая корольку собирать вещи, Чонгук заметил, как тот любил эту фирму. Даже коробки от кед хранил. Тэхён пришёл в восторг. Подарок пришёлся по душе.       После дня рождения дни шли своим чередом.       Тэхёну удалось найти общий язык с доктором Ли. Они двигались вперёд. Пока ещё не пешком, а на телеге, заполненной грудой тяжеленных камней.       Лечение протекало не бурной рекой, а скорее ручейком, но Тэхён старался. Ему многое не удавалось. Он злился, обижался, замыкался, радовался, нежничал и испытывал калейдоскоп чувств. После сеансов с доктором Ли Тэхён выходил разным.       Доктор Ли ещё на первой встрече понял, что Тэхён страдал посттравматическим стрессовым расстройством. Позже выяснил, что длилось это уже больше десяти лет.       Многие думали, что на Тэхёна сильно повлияют похищение и пытки, но посттравматическое стрессовое расстройство он получил после смерти Минсока.       После двух недель встреч с доктором Ли сон Тэхёна постепенно начал налаживаться. Это было первым успехом. А вскоре Тэхён победил свой страх над кроватью и книгами. В доме всё вернулось на свои места.       Лечение не шло, как по маслу и по щелчку пальцев. Иногда Тэхёну снова становилось хуже. Беспричинные страхи хватали его за ноги и тянули за собой в кромешную тьму, где не было выхода.       Тэхён старался изо всех сил. Если руки опускались, Чонгук брал его за запястья и поднимал их обратно.       Двенадцатого января отпуск следователя Чона подошёл к концу. С работой времени друг на друга стало меньше, но Тэхён, помня о том, какой Чонгук трудоголик, не обижался и не злился.       Процедуры в больнице были перенесены на самое раннее время, чтобы Чонгук перед работой успевал отвезти туда Тэхёна, а после доставить домой и снова вернуться на работу.       Других вариантов не было. Чонгук не спрашивал разрешения у своего начальства. Он просто поставил всех перед фактом, что будет уезжать на полтора часа. При работе с ним стоило придерживаться одного золотого правила. Оно быстро запоминалось.       Со следователем Чоном спорить бесполезно.       В первый рабочий день Тэхён уверил его, что сможет доехать до больницы на такси и всё будет в порядке.       В порядке ничего не было. От нахождения в замкнутом пространстве с незнакомым человеком Тэхён сильно запаниковал. Таксист испугался, захотел помочь, но, коснувшись плеч Тэхёна, сделал только хуже.       В тот день Чонгук приехал домой посреди рабочего дня, потому что Тэхён не отвечал на звонки, а в больнице сказали, что господин Ким на процедуры не приехал.       Не только у Тэхёна остались хронические страхи. Чонгук сорвался с места. Всю дорогу он звонил Тэхёну, но безуспешно. Телефон стоял на беззвучном режиме, а сам Тэхён, сидящий на полу в куртке и ботинках возле входных дверей, не мог пошевелиться. Чонгук весь оставшийся вечер отогревал королька в своих руках. Встреча с доктором Ли была перенесена в срочном порядке на ближайшую дату.       13 марта, 2021       Тэхён чувствовал себя стабильно.       Больница, процедуры и костыли остались в прошлом. Неделю назад он прошёл последний осмотр.       Пересаженная кожа прижилась раз и навсегда. Ноги держали его самостоятельно, а Тэхён научился контролировать свой поток мыслей.       Воспоминания о Сэхёке остались, но теперь они намного реже появлялись в его голове. Сон улучшился, Тэхён начал высыпаться и даже мог вздремнуть без присутствия Чонгука. Прикосновений всё ещё боялся и всячески избегал, засев дома.       Однако Тэхён нашёл для себя выход. Он поднимался по будильнику в пять утра, одевался потеплее и выходил на одиночную прогулку.       Сон Чонгука на этом тоже заканчивался. Волнение брало верх, и мужчина спускался на кухню за чашкой зелёного чая. После, конечно, поднимался обратно в комнату.       Тэхён возвращался домой розовощекий и довольный. Сразу же бежал в постель, чтобы погреться о Чонгука и положить свои ледяные руки на его спину. Игривое настроение королька прослеживалось всё чаще и чаще с каждой неделей.       И сегодняшнее утро не стало исключением.       Тэхён залез к Чонгуку под одеяло прямо в свитере и джинсах. Первым делом забрался в объятия, ткнулся красным носом в шею и закинул ногу на чужие крепкие бёдра. Наступление весны радовало.       Пришло потепление.       — Чонгук, — позвал шёпотом. — Чонгук… — Для пущего эффекта ущипнул за бок. — Сегодня твой выходной. Вставай.       — Королёк, выходные существуют, чтобы высыпаться, — промурчал Чонгук, но в ответ, разумеется, обнял.       Он прошмыгнул ладонью под свитер и прикоснулся к горячей коже. Тэхён позволил это делать ещё в конце января. Чонгук не заострял внимания на шрамах. Он просто ласково водил ладонью вдоль позвоночника и по пояснице, иногда просовывая кончики пальцев под пояс джинсов. Тэхён от щекотки натурально захихикал.       — Ты уже выспался. Вставай же, ну.       Чонгук рассмеялся.       Тэхён, повстречавшийся ему в дождливом октябре полгода назад, и Тэхён, с холодными ступнями и очаровательным смехом, лежащий рядом с ним в данную минуту, был одним человеком.       Просто теперь Тэхён не бил себя по рукам за лишние прикосновения, не сжимал губы от очередной улыбки и нескольких сказанных слов.       — Придумал, чем хочешь заняться?       — Я хочу съездить в Тэгу.       Чонгук кивнул.       Созрел.       Дорога до Тэгу на машине займёт чуть больше часа.       — Хорошо. Хочешь вернуться вечером или остановимся в отеле на выходные?       Тэхён задумался. Он был бы рад показать Чонгуку место, в котором родился.       — Можно попробовать остаться на выходные. Ты часто бывал в Тэгу?       — Раз пять точно. Ездил туда по работе.       Тэхён улыбнулся и положил голову на грудь Чонгука. Свитер на корольке кололся, раздражая кожу.       Они скоро собрались в дорогу. Плотно позавтракали, оделись в удобные тёплые вещи, взяли одну сумку на двоих и сели в машину.       По пути в Тэгу Тэхён заснул. Чонгук выключил музыку, а на заправке накрыл сопящего королька пледом с заднего сиденья.       Погода испортилась. С утра светило солнце, но сейчас ясное голубое небо затянуло тяжёлыми серыми тучами. Нужно было посмотреть прогноз.

*****

      Тэхён смотрел на неухоженную могилу Минсока и с трудом сглатывал ком в горле.       С виду её забросили не меньше двух или трёх лет назад. Надгробный камень стоял грязный, а вокруг него беспорядочно росла сухая после зимы трава.       Родители Минсока уехали из Тэгу несколько лет назад. Куда — неизвестно.       — Можешь, пожалуйста, принести салфетки из машины? — тихо попросил Тэхён, оборачиваясь на Чонгука.       — Хорошо.       Тэхён присел на корточки перед могилой и голыми руками принялся стряхивать снег, попутно вырывая траву. Он откидывал её подальше в сторону и громко шмыгал замёрзшим носом.       Тэхён хотел остановиться, просто лечь рядом и извиниться за то, что никогда не навещал Минсока. Слёз не было. Кажется, он выплакал их все до единой.       — Прости меня, Минсок, — зашептал Тэхён, смотря на надгробный камень. — Прости, что не приходил так долго. Сегодня я приехал с Чонгуком. Он… Мы с ним в отношениях… Чонгук обещал раскрыть твоё дело. Когда я думаю об этом, мне становится страшно. — Тэхён положил руку на имя на камне и склонился к нему, нервно облизав сухие губы. — У меня больше нет татуировки, но вот, — он встряхнул браслетом на запястье, — Чонгук подарил на Рождество. Я впервые отпраздновал его с момента, как тебя не стало. Не знаю, что ещё сказать. Я говорю с камнем, надеясь, что ты меня слушаешь… Я скучаю, Минсок. Я так злился на тебя, так сильно злился, ты даже не представляешь. Ты умер десять лет назад, а я так и остался из раза в раз проживать октябрь две тысячи одиннадцатого. Мне пора двигаться дальше, МинМин. Пора… — Тэхён накрыл ладонью угол камня и прижался к коже губами. — «Чикаго Кабс» всё ещё играют.       Тэхён поднялся на ноги. Он обернулся назад. Чонгук неспешным шагом шёл к нему, держа в руках бутылку воды и влажные салфетки.       — Я вспомнил, как Минсок, когда нам было четырнадцать, покрасил мне волосы в розовый. Я был похож на сахарную вату, — сказал Тэхён, когда Чонгук встал рядом.       — Я уверен, что тебе нравилось.       — Очень.       Тэхён протёр надгробный камень, а после Чонгук помог ему очистить красные и задубевшие руки от грязи.       Они простояли там ещё около десяти минут. Тэхён никак не мог сдвинуться с места. Прежде, чем уйти, он достал из кармана куртки один белый конверт и положил его на могилу.       — Это первое письмо, которое я написал Минсоку после того, как он умер, — объяснил Тэхён, тяжело выдыхая. — Оно не должно храниться у меня. Чонгук… Спасибо, что привёз меня сюда.

*****

      Тэхён, укутанный в белый махровый халат, лежал на животе на широкой кровати в гостиничном номере. Разомлевший после горячей ванны, не мог даже пошевелиться.       Он уткнулся носом в подушку и смотрел на комнату из-под полуоткрытых век. Улыбнулся сам себе, представив, как Чонгук будет ворчать, что он снова лёг с мокрой головой на подушку.       За десять лет Тэхён впервые чувствовал настоящее спокойствие. Оно густо заполнило его тело. Каждый миллиметр.       — Ты лёг с мокрой головой на подушку, — раздался голос позади.       Тэхён рассмеялся и повернулся на спину, чтобы посмотреть на Чонгука. Горячий после душа, серьёзный и чуть нахмуренный он шёл к нему.       — А Юнги говорил, что твой характер на меня не распространяется! — загундел Тэхён. — Подушка была привлекательной и прохладной.       Чонгук наклонился над постелью, резким движением сцапал Тэхёна за щиколотку и потянул на себя под довольный смех.       — Будешь спать на сыром.       — Я просто переверну подушку другой стороной.       Тэхён не сопротивлялся. Чонгук сел возле его ног и мягко поцеловал в правую коленку.       После похищения и восстановления у них не было близости. Чонгук относился к этому более чем спокойно. У него нигде не горело и не просило. А если всё же приспичивало, то он справлялся сам. Тэхён никогда не переставал возбуждать Чонгука, но это чувство и желание было убрано на самую дальнюю полку.       Чонгук, смотря на разбитого Тэхёна, о сексе даже не думал и не вспоминал. Его не возбуждало и не одолевало желание переспать с Тэхёном, что трясся и дрожал от страха даже во сне.       На беззащитных людей, нуждающихся в помощи, у него не вставало. Будь это так, то Чонгук бы в ту же минуту собрал свои вещи и поехал лечить голову.       Чонгук не собирался склонять Тэхёна к сексу. Ему нравилось нежничать с корольком, целовать его в те места, куда никто и никогда не целовал. Чонгук знал, что, благодаря этим простым, но важным вещам, Тэхён переставал думать о шрамах на своём теле и позволял самому себе показать их.       — Иди ко мне, — еле слышно попросил Тэхён, протянув руки навстречу.       И Чонгук пошёл. Он нырнул в его объятия и поцеловал в губы. Ладони Тэхёна сразу же легли на широкую спину мужчины, дав понять, чтобы тот не боялся опуститься на него всем весом.       Они целовались томительно долго и протяжно. Бёдра Тэхёна крепко сжали талию Чонгука, а острые колени упёрлись в рёбра.       У Тэхёна от поцелуев занемели губы. Грудь пронзила острая всепоглощающая любовь к этому человеку.       С Чонгуком ему не надо было казаться сильнее, лучше и здоровее. Чонгук всё понимал. Он понимал многие вещи даже тогда, когда Тэхён молчал и отводил глаза.       Стало так больно. Тэхён подумал о том, что случится, если он вдруг потеряет Чонгука? Он разорвал поцелуй и вжался в мужчину в стискивающих объятиях.       Чонгук обнял в ответ. Он лёг на бок и потянул за собой расчувствовавшегося королька. Было хорошо вот так лежать, чувствовать дыхание Тэхёна рядом, ощущать мягкость его кожи и биение живого сердца.       — Завтра я постараюсь собраться с силами и показать тебе город, — прошептал Тэхён. — Если не получится, то мы приедем сюда в другой раз?       — Приедем.       Тэхён уснул первым. Он завозился, повернулся к Чонгуку спиной и поджал под себя ноги.       По окнам забарабанил дождь. Заплаканные стёкла пропускали в номер тёплый свет фонарей, расположенных на территории гостиницы, и жёлтые искусственные лучи бесстыже разгулялись по острым коленям Тэхёна.       Чонгук прижался к своему корольку со спины и прежде, чем заснуть, поцеловал его в клавиши острых позвонков.