токийские гопники порвут за тебя

он не знает, в какой момент начал набирать твой номер телефона просто по памяти — он так противно въелся в его мозг, словно яд настолько, что ему достаточно только вспомнить твоё имя и в голове сразу же всплывает десять различных цифр, где последние две — четвёрки. и он отчётливо помнит, как ты писала его на чужом запястье почти без спроса. но имауши был настолько шокирован твоей смелостью (а точно ли только ей?), что не мог противостоять. — вакаса, — он чувствует будто, как ты улыбаешься на другом конце и сам ненароком расслабляется, слыша твой хриплый голос, и это для него по-настоящему в новинку — он ощущает облегчение от того, что просто услышал чей-то голос? бред, — чего так поздно звонишь? неужто в гости собрался? — ты всё так же кокетлива, как и раньше, и имауши не может это не оставить без какого-либо внимания, комментируя. — даже во время болезни флиртуешь, — вздыхает тяжко, пару секунд обдумывая твои слова и быстро приходя к выводу, что он мог бы зайти к тебе ненадолго — занести необходимые лекарства да проверить, как ты там в принципе, — допустим, что собрался. пустишь? — от тебя слышится тихое мычание, явно соглашающееся на всё, что мужчина предложит, — буду через десять минут, — и вакаса кладёт трубку, не понимая, на что подписался вовсе. // он не знает, почему так рвётся к тебе именно по вторникам. вторники дождливые до ужаса в этих местах, но это, кажется, последнее, что могло его волновать — имауши чуть ли не бежал к тебе сломя голову, сам не понимая причину. он не волновался за тебя, ты сама в состоянии позаботиться о себе, не нуждался в тебе, но почему был так очарован тобой? очарован столь сильно, что готов был бросить все дела ради того, чтобы встретиться с тобой. вакаса, которого от рождения прозвали «бесчувственным» и «незаинтересованным», сейчас бежит под дождём к девушке, которую знает от силы месяц. безумие, не так ли? // — ого, и правда десять минут, — ты посмеиваешься тихо из-за больного горла, отходя от дверного проёма и пропуская промокшего до ниточки имауши в дом, что по какой-то причине стоит до сих пор в дверях, не осмеливаясь зайти, — и чего стоишь? — кидаешь недоумённый взгляд на мужчину и забираешь пакет с медикаментами, заглядывая туда: спрей и капли для носа, травяной чай и излюбленные леденцы от горла со вкусом голубики, которые ты из раза в раз просила купить. уж больно вкусные. — я пойду домой, пока дождь не стал ещё сильнее. — может лучше останешься у меня на ночь? уже поздно, — ты словно сверлишь взглядом окно напротив, сама того не осознавая, — тем более, ты сильно промок, —бросаешь взгляд на мокрую одежду и волосы, оставляя пакет на полу и проходя дальше на кухню, одним движением пальцев подзывая к себе вакасу. он, словно послушный пёсик, не смеет перечить, подходя и ожидая дальнейших указаний. ты мягко улыбаешься, указывая на ванную комнату всего в паре метров от него. // — как давно ты носишь мою футболку с этими гольфами? — мужчина забавно изгибает брови и ты не можешь сдержать рвущийся наружу хриплый смешок. тебе не хочется искать оправданий, и ты лишь отмахиваешься, говоря о том, что это не его одежда вовсе. но имауши точно не мог перепутать своё и чужое — это несомненно его старое тряпьё, которое ты по какой-то причине решила присвоить себе. но, честно, вакаса соврёт, если скажет, что ему не нравится. и тут он вспоминает. — имауши-и-и, — ты не трезва вовсе, да и он тоже в стельку пьяный — вы вместе напились в каком-то баре при первой же встрече, даже не думая о том, что почти не знакомы, — отвезёшь меня домой? — ты цепляешься за мужскую шею в надежде твёрдо стоять на асфальте и не упасть в него лицом, сломав нос, — ты можешь даже остаться… — небольшая пауза, — у меня, — игриво кидаешь на него взгляд и ощущаешь, как тебя тянут куда-то. — напомни-ка, где твой дом? картина в голове вакасы потихоньку складывается, и он начинает вспоминать отрывки того вечера, пытаясь выстроить хронологический порядок: твой дом, ночь вместе… а дальше? он сам того не помня уехал рано утром домой до твоего пробуждения? вполне возможно; такие провалы в памяти после похмелья для него абсолютно нормальны, но он всё ещё видит в этом что-то странное. // ты тянешься за нежным поцелуем со вкусом тех самых леденцов с голубикой, получая желаемое без каких-либо проблем — имауши не хочется вовсе сопротивляться, тем более инициатором был он и отвечать теперь тоже ему. мужчина мягко сминает твои губы, ощущая приятно освежающий привкус на языке, и руки укладывает на твою талию, несильно сжимая кончиками пальцами. прижимается всё теснее и теснее без желания отстраняться, но вакасе приходится, когда он чувствует, что ты чуть его отталкиваешь. — только не думай, что это что-то значит, хорошо? — ты невинно улыбаешься, слезая с чужих коленей и давая себе время отдышаться. натягиваешь мятного оттенка гольфы чуть выше коленей, как и всегда, и имауши находит в этом свою привлекательность и изюминку, — между нами не может ничего быть. его мир и надежды рухнули именно после этих слов.