токийские гопники порвут за тебя

иногда, чтобы забыться окончательно, ты просила его трахать тебя до потери сознания. ладони сжимают кроваво-красную простыню до белых костяшек, пока изо рта льются громкие стоны. каждый глубокий толчок отдаётся в теле дрожью и мурашками, но ты соврёшь, если скажешь, что они приятные. тебе противны эти прикосновения, они неискренние и грязные; словно на его руках кровь, пакость, и вся остальная мерзость, оставленная другими людьми. и ты понимала, что он не твоя собственность, ведь всё, что вас связывает — секс. ты пропадаешь и приходишь в его жизнь так же неожиданно, как и он в твою, поэтому ты ни на что не рассчитываешь. но почему сердце так неприятно ноет от мысли, что вы всего-лишь секс-партнёры? — а ты не думала что-то изменить в своей жизни? — достаёт сигарету и поджигает, делая первую затяжку. «первая затяжка — самая важная», говорил он, будто пытался научить тебя курить, — например, перестать трахаться со мной и заняться своими проблемами на работе и в личной жизни, — заглядывает прямо в глаза, приподнимая брови и ожидая какого-то ответа, но слыша в ответ лишь тишину. зачем ему было спрашивать о чём-то таком сейчас? раньше у вас никогда не возникало таких вопросов — вы даже не друзья, у вас не записаны номера друг друга, вы никогда не разговариваете после секса, — знаешь, такой, как ты, жаль пропадать. — а ты-то что знаешь? ты такой же, идиотина. — я знаю, — делает ещё одну затяжку и хрипло смеётся, смотря куда-то в потолок. там, кажется, было какое-то до боли красивое звёздное небо, но на деле же — простой белый потолок, без единого подтёка или другого дефекта, — я тоже собираюсь что-то поменять, — и ты на секунду выпадаешь из реальности. он хочет что-то поменять? попросить тебя больше не появляться в его жизни? он просто бросит тебя? — но, думаю, не сейчас. слишком много всего валится, чтобы пытаться что-то поменять, — ты с облегчением вздыхаешь. на самом деле, если бы он ушёл, то ты бы не потеряла много — нашла кого-то получше, может, просто менее опытного. но почему-то тебе не хотелось других, сердце лежало к нему. — только сейчас додумалась, что вижу другого в тебе, — отбираешь у него почти докуренную сигарету, делаешь первую затяжку и чувствуешь, как становится чуть легче, — у него были голубые глаза, а у тебя карие. и он молчит. он не удивляется, не смотрит на тебя, просто продолжает думать обо всём и ты абсолютно не знаешь, что творится у него в голове, но в этом и был его шарм. какой-то загадочный и недоступный. — проблемы не решаются сексом, сигаретами или алкоголем, — тяжко вздыхает, натягивая рубашку и штаны. он не предаёт сегодня хотя бы одну традицию — уходить первым, — подумай хорошенько о моих словах. очень надеюсь, что больше не пересечёмся и ты начнёшь думать головой, — подмигивает левым глазом, потом правым, и разворачивается, покашливая, — остепенись, пока не стала как я, — захлопывает перед тобой дверь номера мотеля, оставляя наедине с пожирающими мыслями. шиничиро сано был единственным, кто вытащил тебя из этого дерьма всего одним разговором.