токийские гопники порвут за тебя

пять попыток в этом году, две в прошлом. пять прощений в этом году, два в прошлом. пять признаний в любви в этом году, два в прошлом. — нам пора отпустить друг друга, — шепчет он так тихо, чтобы слышала только ты. словно эти слова — сокровенная тайна, которую шуджи греет под сердцем. тайна, которой он мог поделиться лишь с тобой, потому что ближе тебя никогда не было и не будет больше, — это так по-детски глупо, что хочется плакать. а тебе не нужно говорить. нужно молчать, сжимая его рубашку в дурацкую клетку и продолжая плакать так бесстыдно, будто рядом никого нет. (но рядом был он, и он всегда готов был стать твоей жилеткой для рыданий.) — ну не плачь, дорогая, — мягко целует твои уши и прижимает тебя к себе так, чтобы ты даже не могла двинуться. но тебе, если быть честной, и не нужно было; хотелось лишь чувствовать сильные руки ханмы на своей спине, чтобы точно ощущать эту выдуманную безопасность, — ничего страшного, — успокаивает тебя он и старается делать вид, что ему нестрашно. но страшно было. страшно было отпускать тебя, страшно было прощаться друг с другом каждый раз, страшно было даже банально целовать твои сладкие губы, потому что ты могла привязаться ещё сильнее. и шуджи тоже мог, боже, как же он не хотел признавать, что это переросло в зависимость, в которой не было ни капли настоящей любви. обида сидит у самого горла комом и хочет вырваться. хочется съязвить ему в ответ, но при этом хочется сказать, что ты никого в своей жизни не любила так, как любила ханму, и ты точно знаешь: он бы поверил. ты — почти святая и ты не будешь врать ему о том, что пообещала. ”я буду любить тебя вечно и останусь с тобой тоже на вечно”, — клялась ты тёмными ночами, засыпая в мужских объятиях. шуджи произносит твоё имя так красиво, но так горько, что этот привкус остаётся на языке. — послушай, — одними губами произносит ханма и ты поднимаешь на него эти блестящие глаза, полные слёз, — людям всегда тяжело отпускать, как бы сильно они этого не отрицали, — продолжает он и ты ластишься вперёд, к его холодноватым ладоням, вытирающим влажные дорожки и останавливающим подступающие капли, — но им нужно, потому что прошлым жить невозможно, — смотрит прямо в глаза, в которых целая буря из чувств. там внутри, кажется, бушующее море, что не в силах усмирить никто. даже твой любимый шуджи, которого ты готова была возносить до богов, на олимп, — и нам тоже нужно, — делает короткий вздох, — давай расстанемся? ровно семь попыток вам понадобилось, чтобы понять, что вы не подходите друг другу. ровно семь прощений вам понадобилось, чтобы понять, что обида сидит слишком глубоко. ровно семь признаний в любви вам понадобилось, чтобы понять, что вы не любили друг друга.