токийские гопники порвут за тебя

он хотел жить в этом доме вместе с тобой. хотел купить вам большое жильё, примерно с тремя комнатами: ваша спальня, детская и комната для гостей. детская точно должна была быть одна, потому что вы хотели одну девочку с твоими глазами и его носом, скулами; такими острыми, что можно было порезаться, но каждый раз проводя по ним подушечками пальцев ты убеждалась в обратном, потому что всё, что ты ощущала, — тепло, исходящее от его бархатистой кожи, покрытой шрамами, что ты любила расцеловывать горячими ночами, после которых по утру ты ходила в его рубашке, не скрывая жадные укусы на оголённых бёдрах. скрывать, в общем, было не от кого, потому что в этой съёмной квартире были только вы вдвоём, готовящие завтрак ранним утром в субботу. он смотрит в твои глаза перед тем, как словить своими губами твои, будто спрашивает. на деле же насмехается, потому что видит дикое желание только его прикосновений и ничьих других. ”я твоя” — шепчешь ты, когда он запускает свои пальцы в твои волосы на затылке, чуть оттягивая; но он не любитель грубостей. он любитель лишь осознания, что это приносит тебе удовольствие во всех его формах и проявлениях. он же любил, когда ты с ним нянчилась, словно с маленьким ребёнком, и когда бессовестно заставляла его краснеть перед друзьями, просто неожиданно целуя. а потом ночами он заставлял тебя срывать голос, чтобы потом объяснять подругам, почему весь день молчишь. он поворачивает руль и едет уже по более знакомым улочкам, подпевая любимой песне, громкость которой выкручена на максимум. ему хотелось жить на окраине города, где тихо и ездит мало машин; где можно было бы сажать деревья в ближайшем парке или даже на собственном дворе по пятницам после работы. ”центр” — говорил он, — ”никогда не был моим любимым местом”. он пожимал плечами, когда ты спрашивала почему; думал, что просто потому что, продолжая мыть тарелку после ужина, а если ты продолжала спрашивать, то отнекивался, говоря, что не знает. но он знал: там слишком шумно и много людей, чересчур много высоких зданий — ему по душе больше тихая жизнь с тобой где-то подальше от такой цивилизации. он помнит, как ты с ним рассталась: через песню, спетую на выпускном, после того, как вы потрахались в пустом классе; после того, как ты прошептала ему прямо на ухо то, как сильно любишь его; после того, как посвятила вашим отношениям четыре года и три месяца, но разлюбила ещё тринадцатого марта, в семнадцать сорок семь, когда он не приехал на ваше свидание; после того, как два раза станцевала с ним этим выпускным вечером, смеясь и целуя его в обе щеки; после того, как прошептала ему на ухо ”ты — моя первая и единственная любовь” этим утром; после того, как подушечки твоих пальцев вновь проверяли, не остры ли его скулы и нос. он проезжает мимо твоего дома под номером шестьдесят семь и не останавливается, чтобы посмотреть в твои окна, которые ты никогда не закрывала занавесками. ”перерос эту любовь” — ловит себя на мысли он, впиваясь короткими ногтями в руль и смахивая слёзы.