???
— давай расстанемся? — шепчет он, когда оглаживает костяшки твоих рук, — я устал от тебя, — произносит беззлобно, не хочет сделать больно, но звучит слишком резко. — почему? — ты не плачешь и не кричишь, тебе просто любопытно; хоть сердце и начинает быстрее биться из-за нарастающей тревоги, ты не подаёшь виду и продолжаешь, — я что-то сделала не так? ты знаешь, что его ответ всегда один — нет. снова дело не в тебе, даже если ты сделала много плохого; снова обстоятельства, даже если он уже не может их придумать; снова слишком много чувств, даже если вы знаете, что давно остыли.ken ryuguji
он жалеет, что ты изменилась. тебе жаль, что ты изменилась. ты шептала «люди меняются», когда он оглаживал костяшки твоих рук и бесстыдно плакал без страха, что ты осудишь. ты шептала «всё будет в порядке», когда он в голове уже продумывал план самоубийства и безмолвно кивал в ответ. ты шептала «ты не виноват», когда его мысли были только о том, что это его вина, что ему следовало быть внимательнее, что он не должен был делать какие-то вещи. — люди меняются, кен, — ты целуешь его щёки и смахиваешь с них слёзы, — но моя любовь к тебе неизменна, — необычайная нежность сейчас ставит рюгуджи в ступор, но он думает, что отказываться не смеет; это словно акция, которую он не хочет упускать, — мы три года неизменно любим друг друга. три года ты любишь его, а он тебя. два года ты заботишься о нём, а он о тебе. один год ты ссоришься с ним, а он с тобой. дракен никогда не принимал того факта, что люди могут меняться; он называл таких «непостоянными» и «глупыми» ровно до тех пор, пока ты не начала меняться. он не привык получать поддержку, всегда хотел справится сам, но ты приучила к другому, и когда резко отняла — внутри образовалась пустота. пустота, которую невозможно будет заполнить чем-либо. наверное, вы просто поменялись местами; ты устала от того, как он холоден, и сама стала холодной. просить тепло у такого, как рюгуджи, — унизительно и больно. ты поняла это ещё тогда, когда на твоё «я хочу поговорить о наших отношениях» он кинул в ответ короткое «давай потом», откладывая это примерно до никогда, и это было больно; все говорят о том, как важно разговаривать в отношениях, дружбе, но никто не говорит, как это бывает сложно — страшно, энергозатратно, просто невозможно, если диалог ведётся с таким, как кен, но он, честно, никогда не хотел этого: ему хотелось быть для тебя хорошим, сколько бы всего он не творил, ему хотелось выходить сухим из воды даже после всего случившегося. — я люблю тебя, — шепчет он на грани слышимости, шепчет отчаянно и страстно, будто вам пятнадцать и вы только влюбились друг в друга. — я тоже люблю тебя, — ты не врёшь; внутри всё ещё есть частички зарождения любви к нему среди ненависти, они не утрачены. «но я и ненавижу тебя» — хочешь добавить, но молчишь, потому что достаточно слов. дракен это знает.kazutora hanemiya
— мне всегда было интересно, как другие люди так легко отказываются от своих близких, — вздыхаешь ты, когда муж главной героини фильма, с которым они были в браке больше пятнадцати лет, уходит к другой женщине. уходит без каких-либо сомнений на этот счёт, беспристрастно отталкивая от себя жену, что умоляет остаться, — это так странно, я бы никогда не смогла бросить тебя, — ты смеёшься, а в груди казуторы сжимается что-то в районе сердца, стоит тебе посмотреть на него, чтобы он сказала то же самое, — ты ведь… — короткая пауза, ты сглатываешь, — не бросишь меня так же? — заглядываешь в глаза ханемии, когда он пару секунду медлит с ответом. — не брошу, — кратко кидает, словно ему всё равно, но внутри была целая буря эмоций. он прижимает тебя ближе и целует в макушку, когда ты шепчешь, что любишь его.manjirou sano
когда ты целовала его грубые ладони и шептала что-то о том, что тебе жаль, он плакал. плакал, шепча в ответ только одну фразу: «никогда не жалей меня, слышишь?». манджиро сано думал, что справится в одиночку, словно ему никто не нужен; гордый, сильный, непобедимый майки, который никогда не нуждался в жалости или помощи, и это всё про него. ”я сильный” — крутилось в голове тогда, когда хотелось плакать настолько, что голова сама задиралась вверх, чтобы ни одна слеза не упала с длинных ресниц. манджиро сано думал, что никогда не сможет позволить себе сдаться этой тьме и будет продолжать свой путь с гордо поднятой головой, не смотря на все потери. и частично это было правдой, потому что майки в свои пятнадцать держал на плечах непосильную ношу, в которую входила такая вещь, как ответственность. ответственность за себя и безопасность близких; ответственность за безопасность близких и свои действия; ответственность за свои действия и чужие жизни. манджиро сано думал, что лучшая смерть для него будет — смерть от рук друзей. он хотел умереть счастливым, хотел, чтобы над его телом собрались знакомые макушки и оплакивали, но не зацикливались надолго. манджиро сано думал. он думал разумом, но сердце его хотело другого. ему не хотелось справляться с этим в одиночку и, честно, никогда не хотелось умирать. хотелось, чтобы это прекратилось, но никогда не хотелось умирать. и ты разделила с ним эту позицию, когда майки прошептал тебе об этом звёздной ночью. — быть главой банды действительно сложно, — вздыхает манджиро и ты киваешь, молчаливо соглашаясь, — иногда мне кажется, что я не справляюсь. — справляешься или нет, — двигаешься ближе, — мне неважно, я буду тебе помогать в любом случае.izana kurokawa
он тонет в собственной любви к тебе и подавляет её так, как только может, но, смотря на тебя, разбитое сердце снова начинает биться. ты — самая плохая, и изана знает об этом, но тонет в любви к тебе. ему говорили, что когда его взгляд падает на тебя, то фиолетового цвета глаза словно превращаются в сердечки и он сам становится тем влюблённым эмодзи. курокава смеялся, не веря, но понимал, что это так, потому что кто бы не выглядел так, смотря на любовь всей своей жизни? на самую прекрасную девушку, которую он только видел, что изо дня в день дарит изана незабываемые эмоции и чувства. хотел бы он сохранить их или хотя бы запомнить навсегда. знал, что это невозможно, и молча унывал, но ты говорила ему, что он дурачок, потому что ты никогда не уйдёшь и будешь продолжать дарить ему их. и курокава, почему-то, верил. ты — самая отвратительная из всех тех, кого он знает, и он никогда не простит тебя за твой уход. слышен приглушённый скрежет зубами, когда в голове всплывают яркие воспоминания с тобой. теперь он, вновь по словам окружающих, похож на тот злой красный эмодзи, у которого из ушей чуть ли пар не идёт. и изана знает, что это правда, потому что он чувствует, как к горлу подступают слова, стоит тебе подойти на метр ближе. хочет высказать всё, что думает, но молчит, кусая губы. курокава знал, что ты худшая, ещё тогда, когда ты призналась ему в любви.takeomi akashi
каждое прикосновение такеоми вызывает в тебе бурю эмоций: от разочарования до глухой боли в районе грудной клетки, где ноет сердце. — что это с тобой? — акаши останавливается, заглядывая в твои глаза, наполненные слезами, — ты в порядке? — внутри всё сжимается неприятно, когда он зовёт тебя по имени, пытаясь привести в чувство. то, как твоё имя звучит из его уст — красиво, но в тоже время так невероятно больно, что ты морщишься на нежный поцелуй в уголок губ и такеоми ещё больше не понимает, что произошло, — скажи уже, что не так, — мужчина медленно закипает и это слышно из-за тона, но ты продолжаешь молчать, не в силах что-то выдавить из себя. — я всё знаю, — коротко кидаешь ты, когда всё-таки осмеливаешься, и такеоми делает вид, что не понимает, — хватит этих представлений. акаши делает вид, что не понимает о чём идёт речь, но он знает — он всё знает, просто приотворяется дурачком.hajime kokonoi
попытки не заплакать похожи на бушующее море и волнорезы; они бьются о них со всей силы, но всё, что приходит на берег, — пара капель воды. и хаджиме тот, кто понимает это чувство лучше всех; ему не нужны объяснения, что случилось, он знает, что тебе нужны прикосновения: к талии, шее, спине, рукам, кончикам пальцев, щекам, губам… ко всему телу, потому что прикосновения коконоя самые желанные и горячие. — ты в порядке? — шепчет на грани слышимости, просто для галочки, ведь он знает ответ сам, и это ”нет”, — я люблю тебя. это не тот момент, когда нужны слова; сейчас нужно молчать и обнимать, целуя запястья твоих рук, и коко понимает это.hitto kakucho
рок-группа, которую вы основали, называлась ”зима”. он говорил, что это слишком банально, и вам стоило бы взять какое-нибудь более громкое название, но ты отнекивалась и думала, что он просто не понимает твоей мысли. — зимой, — шептала ты ему перед сном, когда вы снова обсуждали вашу группу, — произошло очень много, — ты медленно поясняла, почти напевая, и прижималась ближе к разгорячённому телу хитто, — и для меня это больше, чем просто время года или название группы, — целуешь его в макушку. — я вспомнил, — какучё мягко улыбается, оставляя на твоих губах короткий поцелуй, — не знаю даже, это худшее или лучшее время для нас, — он издаёт смешок, поворачиваясь на тебя и делая паузу, — наверное, это хорошее решение — назвать так наше творение.shuji hanma
он влюбился не в ту тебя, которая кричит, что ненавидит до глубины души; он влюбился в ту, которая кончиками пальцев касалась его израненных губ так, словно хотела их залечить. и что, блять, с тобой случилось? с тобой случился кто-то, чьё имя звучало из твоих уст чаще, чем собственное ”я”; полная твоя противоположность в самом плохом смысле, что изменила всю твою жизнь и, кажется, даже личность. и ханме жуть как не нравятся эти изменения в тебе: мало того, что ты бросила курить, так теперь и кричишь, что ненавидишь. шуджи не понимает, почему; что он так сильно поменял в твоей голове, что ты отвергаешь лучшего друга? когда он произносит твоё имя ты говоришь, что тебе противно, и ханма ломается изнутри.